|
Дилан Трой, Виктор Троегубов, Маргарита Пушкина Ария Легенда о динозавре
МИСТИКА ИЛИ СОВПАДЕНИЯ? «ВСЕ,ЧТО БЫЛО, — РОК МОЙ… ВСЕ, ЧТО БУДЕТ, — КРЕСТ МОЙ…»
Вообще, надо сказать, что заигрывания с нечистой силой (осо бенно если они серьезные, философски обоснованные и мало напоминают детский сад некоторых околотрэшевых групп) обязательно проявляются целой серией мистических случаев и происшествий. В случае с «кровавым альбомом» мистика не спешила себя проявлять, однако затем раскрылась полностью во всей своей опасной красе. И началось все с появления на обложке диска модификации монстра неизвестной породы — на этот раз в исполнении художника Василия Гаврилова…
«Единственное, что мне нравится на этой картине, так это рожа Холста»,
злорадно говорит Маргарита Пушкина. Поясняем: дело в том, что коллективное мнение приближенных к группе лиц дружно решило, что монстр сильно смахивает на Владимира Петровича Холстинина. Доля правды в этом наблюдении, безусловно, есть, однако истинная причина появления «кровавого» лика Холстинина на обложке такова: после успешной записи альбома у музыкантов окончательно сложилась концепция оформления: они пожелали, чтобы на фоне кровавого марева должна проглядывать физиономия какого-нибудь внушительного чудовища. Художник Василий Гаврилов, критически оценив затею, сказал, что для создания подобного «натюрморта» потребуется месяца полтора. «Какие полтора месяца? — взмолился Холстинин. — Пластинку пора сдавать!» И Владимир битых две недели ежедневно наведывался к Гавршюву в гости и так ему надоел, что за неимением подходящей натуры (знакомых чудовищ у Василия не было) художник на обложке диска отобразил мучителя.
Это был последний диск «Арии», увековеченный в виниле. Больше группа пластинок в подобном технологическом виде уже не выпускала. Вызвано это было только лишь тем, что в начале 90-х до России докатилась очередная волна научпо-техпн ческого прогресса, выразившаяся в отказе мирового сообщества от столь древнего аудионосптеля, как граммофонная пластинка. (Начиная со следующего альбома оспопным носителем станет компакт-диск.) Прессу «Кровь За Кровь» получил самую разную — рецензии были скорее отрицательные, нежели положительные, однако не стоить забывать, что начался постепенный упадок всего хэви-металлического хозяйства и попинать пресловутый «металл» в музыкальной прессе стало признаком хорошего тона. И хотя работа над этим диском составляет предмет особой гордости «арийцев», многие из которых считают, что это лучший альбом группы, ложку дегтя внес тогдашний менеджер «Арии» Юрий Фишкин, в целях экономии выпустивший конверт пластинки на крайне некачественной бумаге.
Абстрагируясь от всей своей любви к группе «Ария», настаиваем на том, что альбом «Кровь За Кровь» был прогрессивнее предыдущего, и этот факт доказывает, что группа находится в состоянии медленного, но верного подъема. Но это увеличение «арийского» потенциала не суждено было использовать, и причиной тому стала (как это ни странно) экономическая ситуация в стране. Напомню, в 1991 году фирма грамзаписи «Мелодия» не только перестала быть монополистом издана виниловых дисков, но и попросту агонизировала. Огромная «мело-дийная» сеть продажи пластинок рассыпалась прахом, отдельные магазины и целые региональные отделения продажи приватизировались и акционировались. То же самое происходило и с производящими заводами, становившимися акционерными обществами, совместными предприятиями и прочими боевыми единицами для получения дохода. Старая система была разрушена, а новой еще просто не существовало. Больше всего от всей этой возни пострадали артисты, и «Ария» в том числе. В целом удачный альбом «Кровь За Кровь» был выпущен тиражом в 40 тысяч экземпляров, и это при том, что предыдущая работа коллектива, пластинка «Игра С Огнем» продалась в количестве 835 тысяч копий.
Презентация альбома в ДК МАИ проходила весьма бурно. Тучи верных «арийских» фанов колотились в фойе Дома культуры, а творчески заряженные девушки пытались продемонстрировать музыкантам рисунки и гравюры, выполненные (кстати сказать, весьма недурно!) по мотивам «кровавых песен». Маргарите Пушкиной особенно понравился великолепный Черный Всадник на породистом адском черном коне, вставшим на дыбы… Фишкин по не выясненным до сих пор причинам приказал привезти для продажи на презентации всего две коробки винила, которые были расхватаны моментально. Толпа фанов кипела и булькала, требуя новую партию пластов с монстром на обложке. Не обошлось и без крови. Под влиянием алкоголя, на каменный пол Дворца культуры рухнул один из тучных столичных журналистов, в свое время на страницах цветного молодежного издания обвинявших группу «Manowar» в пропаганде фашизма (по этическим соображениям фамилию журналиста сохраним в тайне). Звук при ударе был такой, словно треснула спелая дыня! Спьяну журналист не почувствовал боли и благополучно захрапел. Кое-как бедолагу отправили домой. Наутро в тяжелейшем состоянии и с диагнозом наподобие «трещины в основании черепа» гражданин был срочно госпитализирован. (Спустя несколько дней, оклемавшись, жертва пробовала делать громкие заявления, что, дескать, на презентации «арийской» пластинки его хотели ликвидировать как идеологического противника.)
Потом «Ария» вздумала сыграть концерт в ДК имени Горбунова, и с самого начала все не заладилось. Первым номером в дьявольском «маппет-шоу» выступил автобус, у которого неожиданно кончился бензин, а когда бензин все же залили, средство передвижения, Поворчав с минуту, окончательно и бесповоротно заглохло, предоставив музыкантам возможность добираться до Горбушки на своих двоих. Концерт, как нетрудно догадаться, начался с опозданием, но «арийцев» это не особенно расстроило. Зал был полон, фаны ревели, одним словом — все в кайф. Неожиданно во время исполнения «Бесов» из оркестровой ямы потянулась тоненькая струйка дыма. «Кипелыч! Сцена горит!» — закричали фаны. «Мне-то что! Да пускай она, проклятая, хоть вся сгорит!» — отвечал Кипелов, сверкая бешеным взором. «Арийцы», вопросительно переглянувшись, начали следующую вещь — «Антихриста», но, как только Кипелов дошел до слов «мой же отец — Сатана!», вся оркестровая яма озарилась пламенем. Среди фанов началась паника, кто-то побежал за шлангом. Шланги как назло оказались дырявыми и успешно заливали не столько очаг возгорания, сколько сам зал. Через двадцать минут в партере образовалось небольшое рукотворное озеро, в то время как из-под сцены все еще продолжал валить густой дым. Концерт пришлось продолжить в гримерке, но уже исключительно для своих и под аккомпанемент бутылок. «Не надо было с Этим связываться», — твердил суеверный Кипелыч. «Да ладно уж! — махал рукой Холст, подливая водки и поминая недобрым словом Камю. — Это все Пушкина виновата!» В дальнейшем на Пушкину списывали любые неполадки электрического происхождения, которые, согласно какой-то необъяснимой закономерности, происходили именно во время исполнения «Антихриста». И если все прогрессивные русские люди привыкли списывать хозяйственные неурядицы на А.С.Пушкина, то, скажем, пятеро «арийских» мужчин теперь почти всегда уверены, что лампочку в подъезде вывинтил не Александр Сергеевич, а его однофамилица…
«Антихрист» вообще никак не хотел дружить с электричеством — то проводка на концерте полыхнет, то комбик гитарный сгорит… Кипелов стал откровенно бояться петь «Антихриста». (В 1998 году в Новороссийске Кипелов заявил, что больше он эту вещь петь не намерен. И что же? Во время концерта все равно полопались несколько прожекторов, а тентовый навес над сценой весело озарился пламенем без видимых на то причин.) Если «слово — не воробей», то и песня — не голубь мира. Тем более если это песня про Антихриста.
Записав альбом, «арийцы» продолжили беззаботную гастрольную жизнь с непременным устройством жутких беспорядков в гостиницах. Менеджер группы Юрий Фишкин даже попытался ввести штрафы, но, как вы понимаете, особым успехом эта затея не увенчалась. Концертов после записи «кровавого альбома» «Ария» играла уже не так много, как раньше. К тому же, как выяснилось, мистика еще не закончилась…
В городе-герое Харькове потусторонние силы в очередной раз наглядно продемонстрировали «арийцам», про что они вздумали спеть в песне «Прощай, Норфолк!». Концерт «Арии» планировалось провести на открытом стадионе, и когда группа приехала утром осматривать предстоящее поле брани, техники только начинали монтаж сцены. День обещал быть жарким, и даже в столь ранний час нестерпимо припекало. Наконец над стадионом спасительно зависло небольшое сизое облачко… «Наверное, дождь пойдет», — сказал Кипелов, поглядывая на небо. «Какой дождь! — бросил кто-то из технического персонала. — Сейчас это облако ветром в два счета сдует!» В этот самый момент «облачко» резко спикировало на монтажные конструкции и начало бомбить их градом величиной с голубиное яйцо. Люди в панике бросились врассыпную в поисках хоть какого-нибудь укрытия, леоесная атака продолжалась недолго, от силы минут пятнадцать, однако за эти четверть часа сцена была полностью разгромлена.
Концерт пришлось отменить. Когда об этом прознали местные металлисты, толпа разгневанных фанов двинулась к гостинице с устрашающими лозунгами «Арию» давай!». Поскольку сыграть концерт не было никакой возможности, отдуваться пришлось Кипелову. И Валерий, выйдя к местному памятнику Ленину, битых полчаса объяснял, что произошло и почему «Ария» не сможет выступить, а также исполнил a capella несколько русских народных песен.
Еще одна история произошла, когда «Ария» на поезде подъез жала к славному городу Челябинску. Как и многие другие рок-группы, «арийцы» заготовили для коротания поездного маршрута значительную «винную порцию» (да что там рок-группы, любые командировочные мужики в тридцатилетнем возрасте, сбившись в стаю, первым делом бегут за бутылкой). Через некоторое время после ее употребления, часть группы в лице Холстинина, Дубинина и Манякина отправилась спать в свое купе. В другом «арийском» купе (где, собственно, и происходил банкет) также начали укладываться Кипелов, Удалов (на сей раз экс-барабанщик «Арии» ехал в качестве звукорежиссера) и техник с колоритной кличкой Таракан. И лишь у Маврина и техника Вадика Верещагина алкогольное опьянение вызвало бессознательную тягу к приключениям. И, будьте уверены, они их получили по полной программе. Однако все по порядку. Без особой цели прогулявшись по перрону некой станции, Маврин и его соратник вошли в вагон, и вдруг на глаза им попался висящий на стене огнетушитель, который тут же стал объектом их действий. Какое именно шоу с противопожарным средством они собирались устраивать, главные действующие лица сейчас уже не помнят, однако шум и гам привлек проводницу, для которой музыканты в вагоне — хуже эпидемии сибирской язвы. Не долго думая проводница вызвала милицию, и дуэт дрессировщиков огнетушителей был взят под конвой. Однако этим стражи порядка не ограничились и за компанию загребли остальных обитателей веселого купе: Кипелова, Удалова и Таракана. Вышеперечисленный квинтет был ссажен с поезда еще и потому, что никто из пятерых не «вязал лыка», а точнее — не смог объяснить милиционерам, что они являются участниками известной группы, следующей к месту гастролей. Для начала стражи порядка со знанием дела прошлись дубинками по головам и спинам нарушителей спокойствия, а потом погрузили расслабленных «звезд тяжелой эстрады» в «воронок» и доставили в участок. Здесь, наверно, стоит упомянуть, что в кульминационный момент вышеописанных событий Дубинин, Холстинин и Манякин, вовремя закрывшиеся в своем купе, уже мирно похрапывали. Тем временем доставленных в отделение милиции разделили: Маврина и Верещагина как наиболее злостных правонарушителей поместили в КПЗ, остальные томились на лавочке напротив дежурного по отделению. К радости задержанных, приблизительно через час к Кипелову вернулся дар речи, и он смог конструктивно пообщаться с начальником отделения.
А в это время Сергей Маврин наслаждался сладким бременем славы! В «обезьяннике» его узнали томящиеся там алкаши и прочие асоциальные элементы. «Кого вы, менты, свободы лишили?! — бесстрашно забурлил местный криминал, — это же «Ария»! Маврик, дай автограф!». Жаль, не было кинокамеры — сцена раздачи автографов кряхтящим от боли в спине Мавриным в камере предварительного заключения могла бы украсить любой фильм. Обламывало лишь то, что в сортир Сергею пришлось прошествовать под конвоем…
Наутро в поезде, продолжающем свое запланированное движение на восток, проснулись (или очнулись) Холстинин, Дубинин и Манякин (этот абзац следует читать голосом известного сатирика Михаила Задорнова, исполняющего известную миниатюру о лишнем девятом вагоне)… Они идут проведать остальных. «Норфолк какой-то! — побелевшими губами произносит Холстинин, не обнаружив братьев по рок-н-родльному разуму в соседнем купе. — Может, нейтронную бомбу кто рванул?» Тем временем поверившая арестованным мазурикам милиция торжественно везет освобожденных музыкантов обратно на вокзал, дабы они могли продолжить путь к месту гастрольного назначения. Денег, нашедшихся лишь у Маврина, в обрез хватило на пять билетов до Челябинска, и вскоре поезд с реабилитированными рок-звездами пускается в погоню за костяком группы. Еще через полчаса отставшим пришла в голову здравая мысль дать с ближайшей станции телеграмму прямо в поезд Дубинину, Холстинииу и Манякину о том, каким рейсом они следуют к месту гастролей.
Итак, на станции Бугульма (где поезд останавливался на двадцать минут) жертвы милицейского произвола отправили срочную депешу. Однако по возвращении к своему поезду, прямо на перроне, за несколько минут до отбытия поезда, пятерых наших героев обступили человек пятнадцать местных гопников в традиционных национальных прикидах — телогрейках. «Опанъки! — произносят гопники, сгибая ноги в коленях и поигрывая ножичками, — опанъки!». От этого «опаньки!» на душе у деятелей культуры становится тоскливо и неуютно. «Что-то, фраерок, мне твои свитер приглянулся,
ухмыляясь, говорит самый главный гопник, — не дашь поносить?». И начинает стаскивать с Верещагина свитер. В этот момент другой представитель местного криминалитета выразил желание стать новым хозяином мавринской кожаной куртки. Ошеломленные подобным поворотом событий, музыканты пятятся к поезду и, не дожидаясь очередной серии «опанек», влетают в тамбур вагона. В течение оставшегося пути до Челябинска никто из пятерых уже не покидал вагона на остановках, а когда они сошли в пункте назначения, их просто подкосило увиденное. На пустой привокзальной челябинской площади их ожидала МЕНТОВСКАЯ МАШИНА. Оказалось, у организаторов гастролей не нашлось другого транспорта, чтобы доставить отставший квинтет с вокзала к месту концерта. И еще одна интересная деталь. Впоследствии Холстинин припомнил, будто бы видел из окна купе Маврина, идущего по перрону в сопровождении милиционеров. Однако доза, употребленная до этого Владимиром, была слишком значительной, а потому с утра он был уверен, что сцена с Мавриным привиделась ему во сне…
В Томске произошла мистика совсем другого рода. В этом городе «арийцы» даже перекрыли достижение «Rolling Stones», выбросив один и тот же телевизор из окна дважды. Особая прелесть этого локального дебоша состояла в том, что цветной телевизор марки «Рубин» весит не менее 50 кг, и его не то чтобы выкинуть из окна, поднять — уже настоящий подвиг, достойный занесения в книгу рекордов Гиннеса!..
Уже по пути в Томск, в самолете, «Ария» начала бурно справлять день рождения Сергея Маврина, так что в гостиницу команда прибыла «в безобразном состоянии». К счастью, следующий после приезда день был свободен от концерта, так что веселье продолжилось. В то время «арийцы» возили с собой забавные стеклянные стаканчики, которые при сильном броске о твердую преграду рассыпались на мелкие кусочки. Подобное чудесное отличие данных емкостей от привычной граненой тары не могло не повлиять на загадочную душу русского человека. К тому же превращение традиционного стеклянного цилиндра в залп сверкающих брызг — сродни салюту! И Дубинин с Мавриным устроили грандиозный обстрел мавринского номера чудесными стаканами. Когда заряды закончились, а произошло это довольно скоро, Дубинин произнес неосторожную фразу: «Ну что? Будем повторять подвиг «Rolling Stones»?..». И тут сыграла свою роль музыкальная сыгранность стрелкового дуэта. Виталий не успел даже глазом моргнуть, как Маврин — будто только и ждал этой команды — поднял гордость отечественной радиоэлектроники в лице цветного телевизора «Рубин» и выбросил его в окно. Однако заботливые техники этот телевизор нашли и принесли обратно в номер. Поскольку кинескоп телевизионного монстра оказался неразбитым, оставался шанс объяснить администрации гостиницы, что его «чисто случайно» столкнули с тумбочки.
На следующий день вся группа отправилась в город на поиски подходящего телевизора. В местных «Культтоварах» на музыкантов посмотрели как на душевнобольных. Действительно, купить телевизор в 1991 году просто так (в то самое время, когда рядовые труженики скупали сахар, мыло и спички) мог рассчитывать только не совсем нормальный человек… Пришлось использовать служебное положение, и после финальной песни концерта Кипелов обратился к зрителям: «…Большое спасибо, приходите завтра! А если кто хочет продать старый телевизор, просьба пройти за сцену». На этот пламенный призыв откликнулись три девочки, которые сообщили, что у них есть старый телевизор, и они согласны уступить его за символическое вознаграждение и ночь в постели кого-нибудь из музыкантов. Немного денег им действительно перепало…
Маврин гордо установил лампового монстра на тумбочку, а от старого телевизора пришлось избавиться — не проносить же его пред оком бдительной администрации! И видавший виды «Рубин» с помощью мощной длани Александра Манякина вновь стартовал из окна и, достигнув земли, на сей раз разбился вдребезги. Остается только добавить, что вся эта история была детально описана в одном из столичных музыкальных изданий, которое попалось на глаза достопочтенной матушке г-на Маврина…
Кстати, однажды отечественная рок-музыка могла на самом деле лишиться своих «арийских» героев. Нелегкая занесла их вместе с группой «Алиса» в Грецию, где — судя по слухам — есть все. К сожалению, в тот конкретный исторический момент в Греции не оказалось толкового менеджмента, рекламы и рок-н-ролла. Итак — Афины…
«Акрополь, Акрополь…» — бормоча это слово как заклинание, Маврин вошел в номер Валерия Александровича Кипелова, чтобы вытащить своего приятеля на прогулку по уникальным историческим местам. Его взору открылось следующее видение: на бескрайней белоснежной кровати, укрытый накрахмаленной простыней по самый подбородок лежал вокалист «Арии», и один вид его говорил о том, что любое постороннее движение крайне негативно отразится на полете философской мысли… Открыв один глаз и узрев дерзкого Мавра, посмевшего нарушить его покой, Валерий томно произнес фразу, достойную уст римского императора: «Я возлег тут уже, дед!». Фраза тут же стала исторической…
Узнав, что на концерты славного тандема «Ария» — «Алиса» не продано ни одного билета, загрустившие музыканты, скрипя косухами и посверкивая всякими частями тела сквозь искусно выполненные прорехи в джинсах, вытаптывали асфальт в греческой столице. На глаза им попался магазин оружия, и, нащупав в кармане пару отечественных медяков и жетонов на метро, они ввалились в помещение, дабы, как они потом объясняли, «по глазеть и поприцеливатъся». Хозяин магазина, обладатель подозрительного носа, беспрекословно выполнял любую просьбу посетителей — уж больно вид у них был страшен. «Арийцы» целились, дурачились, издавали всяческие звуки типа «пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой!». Вдоволь натешившись, они вывалились на улицу и услышали резкий звук тормозов, тарахтенье мотоциклетных моторов и какие-то команды на маловразумительном языке. «Ага, — думают, — местные байкеры решили поприветствовать…» «Докуменгпос!» — голос говорившего был совершенно не похож на пивное и прокуренное рычание беспечного ездока. Музыканты оторвали свои взоры от заплеванной афинской мостовой и увидели, что стоят они в кольце отборных греческих моторизованных полпп. мов двухметрового роста с квадратными челюстями. Их вызвал напуганный неместным видом гостей хозяин оружейной лавочки. «Документы!» «Сейчас, сейчас… — они заторопились, вытаскивая из карманов джинсовых штанин дубликаты бесценного груза, — русские мы, музыканты, живем в отеле «Президент»…». При слове «президент» полицаи взяли под козырек и щелкнули каблуками. «Документос в порядке», — вроде бы так сказал главный мент (может, он и что-нибудь другое произнес, но «арийцы» по-гречески не бум-бум).
Освобожденные музыканты радостно зашагали в свой пяти-звездный «Президент», по дороге рисуя совсем другой вариант их встречи со стражами афинского порядка: «Вот если бы завопить! Броситься бы врассыпную и помчаться по торговым рядам, опрокидывая скамейки, столы, кувшины, мандарины-апельсины… Дать деру в разные стороны, устроить бы этим грекам беспредел и — в тину!». Переводчик, выслушав подобную версию, побледнел и сказал: «Вы что, с ума сошли? Двинулись бы вы хотя бы на сантиметр в сторону или жест какой сомнительный сделали — ОНИ БЫ ВАС РАССТРЕЛЯЛИ! У них приказ: при попытке бегства стрелять без предупреждения…».
«Дикие нравы у вас тут в Греции!» — от скуки «арийцы» занялись растлением своих соотечественников из «Алисы», которые до момента личного контакта с первопроходцами хэви не понимали всей прелести выбрасывания в окно телевизоров и прочих предметов буржуазной роскоши. Лекцию по очищению гостиничных номеров читал Маврин, слывший главным специалистом в этом немаловажном для гастрольной жизни вопросе. Мавринскими уроками больше всех впечатлился Игорь Чумычкин (гитарист «Алисы», известный как «Чума», трагически погиб несколько лет назад). Он устроил своеобразный «ответ Чемберлену»: сначала, для проверки законов притяжения, Игорь выбросил из окна своего номера рулон туалетной бумаги. Рулон очень впечатляюще разворачивался в воздухе, превращаясь в сведенную предродовыми судорогами змею. Красота… За бумагой последовало увесистое кресло, конструкцией напоминавшее трон французского короля Людовика. (Как его удалось выпихнуть через оконный проем — одному богу известно.) Но вот незадача — там внизу, аккурат под окнами отеля «Президент», торопился по своим афинским делам вполне приличный скромный афинянин среднего достатка и никого не трогал. И вдруг точно перед его, достаточно скромным по афинским меркам, профилем приземлился трон, посланный русским гитаристом Чумой, — приземлился и со страшным треском развалился. Еще пара сантиметров — и ни в чем не повинный грек мог бы отправиться в путешествие к центру земли! Грек недолго думая помчался жаловаться в судебные органы, которые в итоге обязали «Алису» выплатить афинянину весьма приличную сумму за причинение морального ущерба. О вкладе учителя Маврина в это великое дело, к счастью, никто не вспомнил…
Гастроли, дебоши… А дальнейший ход событий показал, что кое в чем старик Векштейн был прав. События разворачивались хуже некуда. Спад металлического жанра был таким же чрезмерно активным, как его подъем 6–7 семь лет назад. Но падение интереса к хэви-метал дьявольски совпало с глобальным исчезновением интереса к музыке, и, что самое страшное, все эти события наложились на чудовищное падение уровня жизни в стране, а значит и на покупательную способность населения. Свою, правда гораздо меньшую, роль сыграла и когорта менеджеров (к коим при жизни принадлежал Виктор Векштейн), за короткое время умудрившихся так перекормить массового зрителя рок-музыкой, что последний (зритель) на концерты ходить отказывался. Клубной системы в Москве тогда еще не существовало, да, даже если б она и была, «каталы», привыкшие сшибать деньги со стадионов и ничего не вкладывать в музыку, вряд ли смирились бы с потерей таких доходов. Но всего этого «арийцы» как бы не замечали. Пока есть концерты, очень трудно уследить за изменением жизненных реалий…
Можно грустно пошутить, что «кровавый альбом» в каком-то смысле предвосхитил те кровавые события, которые произошли в России в августе 1991 года и которые принято именовать путчем или попыткой государственного переворота — кому как больше нравится. Для жителей столицы, привыкших к мысли, что подобное может иметь место только за морями — в Ольстере или в какой-нибудь банановой республике, было до боли дико и непривычно наблюдать танки и бронетранспортеры на улицах родного города. Хотя некоторым «радикалам» подобная ситуация понравилась. Анархически настроенная молодежь на три дня оказалась в своей родной стихии. Доморощенные «че гевары», упиваясь на баррикадах свободой и водкой, посылали факи хмурым солдатам, восседавшим на бронетехнике.
В те дни не обошлось и без столь популярных у русского народа ритуальных актов, как-то: торжественное освобождение Лубянской площади от статуи «железного» Феликса и установка в Музее Революции нового экспоната — троллейбуса, изрядно покореженного танками при попытке штурма Белого Дома. Целых три дня молодое поколение чувствовало себя творцами «новой» истории. Тяжелым же было похмелье после этого трехдневного запоя! Ельцин поблагодарил молодежь за усердие, вручил ордена трем наиболее благонадежным представителям русского рока, отличившимся на баррикадных концертах в поддержку демократии. На этом праздник закончился…
Начались трудовые будни. Если захват власти у реваншистов не получился, то общими усилиями коммунистов и демократов экономика России, и без того дышавшая на ладан, стала разваливаться окончательно. В стране началась дикая инфляция, цены резко подскочили вверх. Концертная деятельность в подобных условиях становилась нонсенсом. Выручка с продажи билетов не окупала ни один нормальный концерт. Техническое обеспечение гастролей, да и сама их организация, в условиях повсеместного хаоса в стране оставляли, мягко говоря, желать лучшего. «Ария», привыкшая возить с собой несколько десятков киловатт звука, свет, а также пятнадцать человек технического персонала, оказалась перед выбором: или значительно сокращать концертную деятельность, или начинать играть на некачественном аппарате при свете трех фонарей. «Арийцы» на «уступки» не пошли. «Раньше мы возили с собой два-три трейлера с аппаратурой,
в сердцах говорил тогда Владимир Холстинин, — а ныне, при таких несуразных ценах на билеты и перевозки, мы себе этого позволить не можем. Вот и приходится ездить с одними гитарами, а в итоге качество концертов находится на таком самодеятельном уровне, что потом в гримерку приходят люди и говорят: «Вот вы к нам приезжали пять лет назад — это была Америка! А теперь чего-то у вас…». И просто не хочется ездить на такие концерты и возить откровенную халтуру. Людям же не объяснишь, что пальцами мы перебираем даже лучше, чем тогда, а Кипелов вовсе не разучился петь! Если правительство поставило нас в такие условия, мы вынуждены перейти на студийную работу, а от таких концертов никто не получит удовольствия
ни мы, ни зрители…» В результате всех этих перипетий 1992 год практически выпал из жизни группы. Правда в самом конце года начали работать над вещами для нового альбома. Но это была ранняя стадия творчества, на которой не репетируют вместе, а работают над идеями по отдельности. Одновременно группа задумала строить собственную студию. Подтолкнуло к этому то обстоятельство, что записывать следующий альбом было попросту негде…
Выполнение задачи по строительству студии затянулось до середины 1994 года. Все это время «Ария» перебивалась крайне редкими гастролями и в буквальном смысле влачила жалкое существование. Уместнее всего сравнить тогдашнее состояние группы с комой, когда пациент имеет лишь один шанс выжить и 999 — не проснуться уже никогда. Через некоторое время поклонники устали ждать новостей от любимой группы… «Ария» постепенно погружалась во мрак неизвестности…
|
|
|
Скачать 0.75 Mb.