арабский язык. позывной кобра. Эркебек Абдулаев Позывной Кобра (Записки разведчика специального назначения)

• Название: Эркебек Абдулаев Позывной Кобра (Записки разведчика специального назначения)
• Анкор: арабский язык
• Дата: 16.04.2022
• Размер: 1.49 Mb.
• Имя файла: позывной кобра .doc
• Тип: Документы; #478171
• страница: 10 из 30

Глава 7. Встреча с душманами

Летом 1983 года ХАД заключил с моджахедами перемирие в Пагмане, заплатив какому-то их командующему фронтом крупную сумму. В это время к нам с инспекторской миссией приехал из Центра генерал Толстиков. Где-то под вечер доктор Баха решил выгулять его в Пагман. Серега-«Кровавый» с Колей Швачко будут сопровождать высокого гостя, а мы, остальные, будем обеспечивать безопасность внешнего периметра. В 16 часов нам дали команду на выезд. Завели «Степаниду», приехали в расположение оперативного батальона. БТР с Ваней Кулешовым в качестве старшего машины, оставили у штаба, а мы с Василием Ивановичем поднялись на сопку, возвышающуюся над яблоневым садом. Оба в полной боевой форме, в бронежилетах и касках, обтянутых маскировочной сеткой. У меня СВД, у Васи РПК и радиостанция. На сопке палатка, натянутая поверх окопа. В окопе дрыхнут два афганца с ПКМ. Растолкали их, объяснили, что сейчас приедет сам доктор Баха и нужно не спать, а бдить. Они лишь улыбаются:

— Душман нист, у нас перемирие!

С сопки нам все хорошо видно далеко вокруг. Несколько УАЗов с высокими гостями проследовали в гостиницу. Гостиница — уютная вилла, утопающая в цветах, располагающаяся на высотке на другом конце сада. Связь работает устойчиво, все нормально. Солнце клонится к закату. Поступает команда, что пиршество закончилось, пора сворачиваться. Передали Ване сигнал выдвинуться в сад на перекресток, и, решив сократить путь, двинулись с Василием Ивановичем напрямую через кустарник. Идем по узкой тропинке в густых зарослях: я впереди, Вася сзади. Выходим на площадку с полуразрушенной мраморной беседкой, и… видим в беседке десятка два бородатых «духов»! Их автоматы аккуратно прислонены к стене. Лица изможденны, одежда запылена. Видимо, пришли издалека и разместились в саду не ведая, что это наша территория. Возле очага колдует пожилой душман. Шел месяц Рамазан, время великого поста, когда правоверным запрещено принимать пищу в светлое время суток. Над костром в котле что-то варится. В предвкушении ужина ребята несколько расслабились и наше появление с тыла для них тоже было полной неожиданностью. Никто даже не дернулся за оружием, лишь выжидательно уставились на нас. Я перекладываю СВД в левую руку, сдвигаю каску на затылок, и с радостной улыбкой иду прямо на них:

— Салам алейкум!

Нестройный хор в ответ:

— Алейкум салам.

Жмем друг другу руки. Молодые «духи» развеселились, в глазах играют чертики, что-то говорят. Пожилые мрачны. Однако тоже обмениваются рукопожатиями. Спрашиваю:

— Сарак коджа аст? (где тут дорога?)

Один из них тычет пальцем в сторону тропинки.

Я помахал рукой:

— Бамона хода (до свидания), — и, не оборачиваясь, топаю дальше. Пожалуй, Василий Иванович пережил несколько самых неприятных секунд в своей жизни, ощущая затылком их взгляды. Я-то хоть был прикрыт его широкой спиной. Вышли на дорогу. На перекрестке стоит «Степанида», а Ваня Кулешов с водителем и пулеметчиком…мирно пасутся в саду! В бронике никого нет. До него идти еще метров пятьдесят. Не ускоряя темпа движения, с окаменевшей от любезной улыбки физиономией, вполголоса говорю:

— Ваня, к бою…

Он удивленно отрывается от своего занятия:

— Ты чего?

— В кустах противник.

Ничего не понимает, скотина! Бесконечно долго идем до бронетранспортера. Василий Иванович, оказавшись под его прикрытием, мгновенно ныряет в кусты. Я залезаю на верх. Остальные неторопливо занимают свои места внутри. Наклонясь в люк и негромко говорю:

— Пулеметы к бою.

Солдатик недоверчиво смотрит на меня, улыбается.

— Заряжай пулеметы, сука!!! И освободи стопоры башни! Там «духи», человек двадцать. В случае чего — стреляй без предупреждения.

Мягко клацнули затворы пулеметов. Беру КПВТ за ствол, разворачиваю в сторону кустов, тут же кубарем скатываюсь на землю, падаю за дерево. Броник заводит моторы.

Через несколько секунд УАЗики с начальством проскакивают мимо. Мы с Васей взлетаем на броню:

— Вперед!

Я всю дорогу матюкался, Ваня Кулешов сопел, Василий Иванович молчал. Приехали в Представительство. Только успели обо всем рассказать Сереге, подошел генерал Толстиков. Сфокусировавшись на наших бронежилетах и касках, удивился:

— А это кто такие?

— Скрытый пост.

— Баха, между прочим, увидев бронетранспортер, обиделся. Вроде бы мы им не доверяем. И вообще, сказал он, БТР следовало ставить не в кустах.

«Кровавый» огрызнулся:

— Товарищ генерал, нам виднее, где его ставить!

Сфотографировались на память. Фото запечатлело улыбающееся начальство и наши кислые физиономии.

Нарушаем перемирие с моджахедами

Итак, у нас с душманами перемирие, а они каждую ночь ходят мимо батальона и обстреливают штаб 40-й Армии. С балкона виллы из центра Кабула хорошо видны сполохи разрывов, трассеры, слышен грохот боя в той стороне. Непорядок! Так с ними не договаривались. Планируем устроить засаду. Днем составляем карточки огня. Я готовлю разведгруппу Бадама к ночному выходу. Поскольку афганцы еще не имеют навыков обращения с МОН-50, придется пойти с ними на минирование тропы, Серега будет прикрывать с высотки. Вечером приезжаем в батальон, прихватив АГС-17. Выход назначен на 23–00. Буквально за несколько минут до начала операции из Представительства КГБ поступила вводная уносить ноги: на ночную охоту в наш район вышла рота спецназа 40-й Армии. Отменяем операцию, строго-настрого предупредив Дин Мамада не открывать ответного огня даже в случае обстрела, и возвращаемся в расположение. На следующий день батальон нарушает перемирие и, совершив внезапную вылазку в соседний кишлак, захватывает нескольких «духов» с оружием. В ответ моджахеды ночью обстреливают из миномета штаб батальона. Вот теперь порядок. 40-я Армия может спать спокойно.

Вертолетная атака

Ага, нас обстреляли! Миномет бил по нам с седловины гор напротив. «Духам» нужно отбить охоту хулиганить, иначе совсем обнаглеют. Приезжаю в батальон с АГС-17. Поднимаемся с разведчиками на сопку. Им тоже полезно освоить автоматический гранатомет.

Внизу на полях трудятся дехкане, возможно кто-то из них прошлой ночью баловался из миномета. Услышав короткую пристрелочную очередь, поднимают головы. Через несколько секунд — хлопки разрывов на горном склоне. Выпускаю длинную очередь с рассеиванием по фронту. Из арыка выскакивают две лисицы. Они мчатся к спасительным кустам. Короткая очередь. Через 6–7 секунд черные кляксы разрывов накрывают рыжие комочки. Феноменальная точность! На афганцев это производит впечатление. Затем хорошенько обрабатываю седловину и вершины гор. Доносится глухой рокот. Поворачиваю голову и во рту мгновенно пересыхает: прямо на нас идет пара МИ-24. Я непроизвольно оглядываюсь вокруг: спрятаться некуда. А мои разведчики, как на грех, в афганской национальной одежде.

Скорострельные пушки вертолетов хищно нюхают воздух. В подвесках поблескивают носы НУРСов. Уже хорошо различаю лицо матерого пилота-оператора головного вертолета. Его взгляд не сулит ничего хорошего. Я срываю кепку и размахиваю ею над головой. Вертушки слегка отклоняются в сторону, затем закладывают крутой вираж вокруг сопки, едва не чиркая лопастями винтов по нашим макушкам. Через толстые стекла фонаря кабины летчики пристально изучают нас. Один из них вертит пальцем у виска и тычет в сторону гор. Я подобострастно киваю и выплясываю невообразимый танец, означающие искреннее раскаяние. Вертушки уходят в сторону Кабула. Видимо, разрывы ВОГов на горных вершинах были зафиксированы дежурным по штабу 40-й армии, (до штаба по прямой — 7–8 км) а тот направил в наш район вертолетную пару. Окажись на месте пилотов какие-нибудь азартные мальчишки, возможно всадили бы в нас боезапас, а потом разбирались, кого это там приутюжили.

Когда исчезла дрожь в коленках, я подумал, что появление вертушек сыграло-таки нам на руку, нагнав страху и на «духов». По крайней мере, ближайшие два-три месяца нас никто не беспокоил.