Пайпс Ричард.Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за. Книга 2 Большевики в борьбе за власть 19171918 Россия завоевана большевиками

• Название: Книга 2 Большевики в борьбе за власть 19171918 Россия завоевана большевиками
• Дата: 13.11.2022
• Размер: 1.81 Mb.
• Имя файла: Пайпс Ричард.Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за .doc
• Тип: Книга; #786120
• страница: 12 из 92

* * *

Первую попытку захватить власть большевики предприняли 21 апреля, воспользовавшись военным кризисом, в котором тогда оказалась Россия.

Вернемся к тому, как в конце марта 1917 года Исполком оказывал давление на Временное правительство с тем, чтобы оно дезавуировало претензию, заявленную Милюковым на австрийские и турецкие территории. Чтобы усмирить социалистов, правительство выпустило 27 марта декларацию, в которой, не тратя много слов на отказ от аннексионистских претензий, объявляло целью России «длительный мир», основанный на «самоопределении наций».

Сделанная уступка восстановила порядок, но очень ненадолго. Проблема снова оказалась предметом спора, когда в апреле в Россию вернулся В.М.Чернов. Предводитель партии эсеров провел годы войны на Западе, большей частью в Швейцарии, где принимал участие в Циммервальдской и Кинтальской конференциях и издавал, предположительно на средства Германии, революционную литературу для русских военнопленных в Германии и Австрии⁵¹. Возвратясь в Петроград, он немедленно развернул кампанию против Милюкова, призывая к его отставке, и потребовал от правительства передать декларацию от 27 марта главам союзных государств в качестве формального заявления о целях России в войне. Милюков возражал против выполнения этого требования на том основании, что союзники могли принять формальное отречение России от обещанных ей территорий за намерение выйти из войны. Кабинет, однако, с его мнением не посчитался: Керенский проявил здесь особое рвение, поскольку это могло подорвать позиции Милюкова, главного соперника, и усилить его собственные позиции в Советах⁵². Мало-помалу был достигнут компромисс. Правительство соглашалось передать союзникам декларацию от 27 марта, но только в сопровождении ноты, поясняющей, что у России нет намерения выйти из войны. По словам Керенского, проведенная Милюковым и одобренная кабинетом нота «должна была удовлетворить самых яростных критиков Милюкове — кого империализма»»⁵³. В ней заново утверждалась решимость России бороться за «высокие идеи», разделяемые союзниками, и «вполне соблюдать обязательства, принятые в отношении наших союзников»⁵⁴. 18 апреля (1 мая по западному календарю) оба документа были отправлены телеграфом в посольские представительства России за границей для передачи властям союзников.

Когда 20 апреля правительственная нота появилась в русских газетах, она привела в бешенство социалистическую интеллигенцию. Недовольство было вызвано не заявлением о войне вплоть до победы, что, за исключением незначительного меньшинства, признавали своей задачей все социалистические партии, а двусмысленностью языка, которым говорилось об «аннексиях и контрибуциях». Исполком в тот же день выдвинул на голосование постановление, в котором говорилось, в частности, что «революционная демократия не допустит лить кровь ради… завоевательных целей». Россия, по мнению социалистов, должна была продолжать войну, но только до того момента, когда воюющие стороны смогут подписать мир без аннексий⁵⁵.

На совместном совещании правительства и Исполкома конфликт этот мог быть легко разрешен, поскольку правительство, по всей вероятности, сдало бы свои позиции. Но компромисс еще не был найден, когда возмущение охватило бараки и рабочие кварталы, связанные невидимыми нитями с Исполкомом.

Уличные беспорядки 20–21 апреля возникли стихийно, но большевики очень быстро овладели ситуацией. Молодой офицер, социал-демократ лейтенант Теодор Линде, принимавший в свое время участие в выработке текста Приказа № 1, расценил правительственную ноту как измену демократическим идеалам революции. Он созвал представителей Финляндского полка, в котором служил, и потребовал, чтобы они выводили своих людей на демонстрацию против Милюкова. Затем он обошел другие части гарнизона, призывая их к тому же⁵⁶. Страстный патриот, Линде считал, что Россия должна продолжать войну; он погиб вскоре после описываемых событий, став жертвой самосуда, учиненного над ним на линии фронта, где он агитировал войска не складывать оружие: «немецкое» звучание имени навело солдат на мысль, что Линде был вражеским агентом⁵⁷. Как и многие русские социалисты, он думал, что воевать надо за «демократические» идеалы. Ему, видимо, не приходило в голову, что призывать войска на политическую манифестацию равносильно возбуждению мятежа. Начиная с трех часов дня несколько военных отрядов в полном вооружении проследовали к Мариинскому дворцу, где располагалось правительство, и криком потребовали отставки Милюкова⁵⁸. Первым шел Финляндский полк.

Из-за недомогания А.И.Гучкова кабинет в тот день собирался не в Мариинском дворце, а в канцелярии военного министерства. Внезапно на заседание явился генерал Л.Г.Корнилов, который, как командующий Петроградским военным округом, нес ответственность за спокойствие в столице. Он испрашивал разрешения разогнать мятежников с применением военной силы. Как вспоминал Керенский, кабинет ему единодушно отказал: «Мы все были убеждены в мудрости нашего курса и чувствовали уверенность, что население не допустит никаких актов насилия по отношению ко Временному правительству»⁵⁹. Так в первый, но отнюдь не в последний раз Временное правительство, столкнувшись с открытым вызовом своей власти, уклонилось от применения силы — факт, не ускользнувший от внимания ни Корнилова, ни Ленина.

Вплоть до этого момента большевики не имели никакого отношения к беспорядкам и даже были захвачены ими врасплох. Но они не преминули тут же ими воспользоваться.

Действия, предпринятые высшим руководством большевиков в тот момент, до сих пор остаются не вполне ясными, поскольку соответствующие документы все еще не опубликованы. Официальная партийная версия гласит, что Центральный Комитет не одобрил антиправительственных демонстраций, происходивших в Петрограде вечером 20-го и в течение 21 апреля: те большевики, которые вышил на улицы с плакатами «Долой Временное правительство!» и «Вся власть Советам!», выполняли якобы распоряжения низшего большевистского руководства, в частности С.Я.Багдатьева. [Очерки истории Ленинградской организации КПСС. Т. 1. Л., 1961. С. 481. В действительности Петроградским комитетом партии большевиков Багдатьеву была поручена организация первомайской демонстрации, приходившейся на 18 апреля, день, в который правительственная декларация и нота о целях России в войне были переданы союзным правительствам (см.: Куделли. Первый. С. 82).]. Однако представляется невероятным, что в такой централизованной партии, как партия большевиков, мелкий функционер мог утверждать тексты революционных лозунгов без ведома Центрального Комитета, — предположение, становящееся еще более нелепым, если принять в расчет, что Багдатьев не одобрял занятой Лениным позиции противостояния Временному правительству, чему есть документальные подтверждения⁶⁰. Неправдоподобная эта версия была выдумана, чтобы замаскировать позорное поражение, которым закончилась первая попытка большевиков организовать путч. Стараясь вконец запутать картину, коммунистические историки стали выдавать постановления, принятые партией после событий, за свидетельство намерений большевиков до возникновения этих событий и отнесли написанные Лениным распоряжения к «невыясненным источникам».

Во второй половине дня 20 апреля, в то время как вызванные Линде войска скапливались на Мариинской площади, большевистский Центральный Комитет собрался на чрезвычайное совещание. Оно приняло резолюцию, которую Ленин набросал еще утром этого дня после прочтения ноты Милюкова и которая послужила основой для демонстраций, организованных затем большевиками. В ранних изданиях сочинений Ленина авторство этой резолюции не обозначено; оно было признано только в пятом издании ленинских работ, вышедшем в 1962 году⁶¹. Ленин описывает Временное правительство как «насквозь империалистическое» и находящееся под влиянием как внутреннего, так и англо-французского капитала. Такой режим по самой своей природе не мог отказаться от аннексий. Ленин критиковал Советы за поддержку правительства и призывал их взять власть в свои руки. Само по себе это еще не было прямым призывом к свержению правительства, но не требовалось долгих раздумий, чтобы сделать такой вывод из ленинских слов. И уж конечно, это давало демонстрантам основание нести лозунги «Долой Временное правительство!» и «Вся власть Советам!», хотя Ленин впоследствии и отрицал свою причастность к этому эпизоду.

Нам неизвестно, какие тактические решения принял Центральный Комитет на этом совещании: опубликованные версии протоколов заседаний Петроградского комитета, который нередко участвовал в совещаниях Центрального Комитета, отражают только банальные организационные решения. В них опущены сведения обо всех позднейших заседаниях вплоть до 3 мая⁶². Можно, однако, с уверенностью предположить две вещи. Во-первых, Ленин занимал крайнюю позицию в смысле призыва к открытому выступлению и к оппозиции Временному правительству: это видно из дальнейшего развития событий, когда он подвергся сильной критике со стороны своих сподвижников, особенно Каменева. Во-вторых, демонстрации были задуманы как начало полнокровного путча, воскрешение 26–27 февраля, когда восставшие рабочие и мятежные солдаты свергли царское правительство.

Вечером 20 апреля, после того как войска, принимавшие участие в дневной демонстрации, вернулись в казармы, на улицах появились новые группы рабочих и солдат, несшие антиправительственные лозунги: это были передовые отряды возбужденной большевиками толпы. Вскоре образовалась контрдемонстрация с лозунгами «Долой Ленина!» На Невском проспекте обе демонстрации столкнулись. Стараниями Исполкома толпу удалось усмирить.

Большевистский Центральный Комитет вновь собрался утром 21 апреля, чтобы принять постановления на текущий день⁶³. Одно из них предписывало агитаторам отправиться в казармы и на фабрики, оповестить рабочих и солдат о запланированной на день демонстрации и призывать присоединиться к ней⁶⁴. Во время обеденного перерыва агитаторы появились на многих предприятиях Выборгской стороны, рабочие которых были известны революционными настроениями. Призыв к рабочим покинуть фабрики и присоединиться к антиправительственной демонстрации встретил холодный прием, по всей вероятности оттого, что присутствовавшие меньшевики и эсеры из Исполкома нейтрализовали ситуацию, Большевистские резолюции были приняты рабочими только на трех небольших заводах; в сумме это составляло не более тысячи человек⁶⁵, то есть 0,5 % всех трудящихся Петрограда. Крупные предприятия, в том числе Путиловский и Обуховский заводы, игнорировали большевиков.

В планы большевиков входили вооруженные действия; это подтверждается тем, что 21 апреля Н.И.Подвойский, возглавлявший Военную организацию, потребовал, чтобы с военно-морской базы в Кронштадте в Петроград прислали отряд надежных матросов⁶⁶. Кронштадтские матросы были известны в Петрограде своей грубостью и готовностью к применению силы: находясь под сильным влиянием анархистов, они с энтузиазмом отзывались на призывы бить и грабить «буржуев». Их присутствие в городе неизбежно должно было вылиться в погромы. Приказ о доставке их в город полностью обесценивает ленинское заявление, будто 21 апреля большевики хотели провести «мирную разведку».

В середине дня колонны, несущие антиправительственные лозунги и предводительствуемые отрядами большевистской «фабричной милиции», имевшей при себе ружья, двинулись по Невскому к центру города. Несмотря на то, что в этом шествии не принимали участие ни солдаты, ни матросы, оно стало первым вооруженным выступлением против демократического правительства. Подойдя в Казанскому собору, демонстрация оказалась лицом к лицу с другой процессией, кричащей: «Да здравствует Временное правительство!» Возникла давка, раздались одиночные выстрелы, три человека были убиты. Так произошло в Петрограде первое с февраля уличное столкновение.

Ленин, отправив своих соратников на улицы, благоразумно предпочел отсидеться дома⁶⁷.

Корнилов, в очередной раз приняв решение восстановить порядок, приказал вывести из казарм войска и выставить артиллерию. На этот раз его осадил Исполком, утверждавший, что толпу можно успокоить средствами словесного убеждения. Из Исполкома позвонили в Генеральный штаб с просьбой отменить приказания Корнилова. Затем Корнилов встретился с представителями Исполкома. Последние приняли на себя ответственность за восстановление порядка, и Корнилов отменил отданные ранее приказы и велел войскам не выходить из казарм. Чтобы обеспечить условия, при которых ни правительство, ни большевики не взялись бы за оружие, Исполком выпустил прокламацию, обращенную к солдатам Петроградского гарнизона: «Товарищи-солдаты, без зова Исполнительного комитета в эти тревожные дни не выходите с оружием в руках. Только Исп. комитету принадлежит право располагать вами. Каждое распоряжение о выходе воинской части на улицу (кроме обычных нарядов) должно быть отдано на бланке Исполнит, комитета и закреплено его печатью и подписано не меньше, чем двумя из следующих лиц: Чхеидзе, Скобелев, Бинасик, Соколов, Гольдман, Филипповский, Богданов. Каждое распоряжение проверяется по телефону 104.06»⁶⁸. Инструкции эти сделали крайне двусмысленным положение командующего Петроградским округом. Не видя возможности исполнять свои обязанности, Корнилов попросил освободить его от должности и отправить на фронт. В начале мая он принял командование над Восьмой армией.

В тот же день Исполком принял решение запретить все демонстрации на 48 часов. Он объявил всякого, кто выведет вооруженных людей на улицы, «изменником делу революции»⁶⁹.

В Москве 21 апреля прошли большевистские демонстрации под такими же лозунгами.

К вечеру 21 апреля беспорядки в Петрограде пошли на спад из-за недостатка народной поддержки: демонстранты, выступавшие за правительство, оказались в такой же мере воинственными и гораздо более многочисленными, чем сторонники большевиков. В Москве большевистские выступления продолжались и в течение следующего дня и закончились тем, что разъяренная толпа окружила демонстрантов и вырвала у них антиправительственные лозунги.

Как только стало понятно, что путч провалился, большевики сняли с себя всякую ответственность за него. 22 апреля Центральный Комитет принял резолюцию, в которой говорилось, что «мелкобуржуазные массы» после некоторого колебания выступили на стороне «капиталистических» сил; антиправительственные лозунги были осуждены как преждевременные. Перед партией ставилась задача вести разъяснительную работу среди народа относительно истинной сущности правительства. Следовало подчиняться распоряжениям Совета и не выходить на демонстрации. Резолюция, автором которой был, по всей видимости, Каменев, означала для Ленина, которого он назвал «авантюристом», полное поражение. В нескладной попытке защититься Ленин свалил вину за антиправительственный дух демонстраций на Петроградский комитет, обвинив его в непредусмотрительности. Но, защищаясь таким образом, он невольно приоткрыл свои истинные намерения: «Это была попытка прибегнуть к насильственным мерам. Мы не знали, сильно ли масса в этот тревожный момент колебнулась в нашу сторону… Мы желали произвести только мирную разведку сил, но не давать сражения»⁷⁰. Как увязать признание в том, что апрельские восстание были «попыткой прибегнуть к насильственным мерам», с заявлением, что они были задуманы как «мирная разведка», Ленин не объяснил. [Американский историк А.Рабинович, принимающий тезис большевиков о том, что апрельские демонстрации имели мирный характер, вынужден был, чтобы избежать противоречия, выпустить слова о «насильственных мерах», цитируя приводимый нами отрывок из Ленина (см.: Prelude to Revolution. Bloomington; Lnd., 1968. P. 45).].

Тем временем массы слушались Исполкома и, при его посредничестве, правительства. В этом контексте становится понятно, почему социалистическая интеллигенция выступала против применения силы. Но толпа переменчива, а основным уроком апреля было не то, что слаба партия большевиков, а то, что ни правительство, ни предводители Советов не были готовы выйти сила на силу. Подводя несколько месяцев спустя итоги апрельских дней, Ленин пришел к выводу, что ошибкой большевиков была «недостаточная революционность» их тактики, а это могло означать только одно: им следовало попытаться захватить власть⁷¹. Но все же первая разведка боем его сильно воодушевила: по словам Суханова, в апреле «его надежды окрылились»⁷².