Ключевский. Ключевский_Курс_Русской_Истории. Лекция i
 Скачать 2.51 Mb.
|
|
ЛЕКЦИЯ LXXVI ПОЛОЖЕНИЕ ЕКАТЕРИНЫ НА ПРЕСТОЛЕ. ЕЕ ПРОГРАММА. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА. ОЧЕРЕДНЫЕ ЗАДАЧИ. МИРОЛЮБИЕ ЕКАТЕРИНЫ. ГРАФ Н. И. ПАНИН И ЕГО СИСТЕМА. НЕВЫГОДЫ СОЮЗА С ПРУССИЕЙ. ВОЙНА С ТУРЦИЕЙ. РАСШИРЕНИЕ ВОСТОЧНОГО ВОПРОСА. ОТНОШЕНИЯ К ПОЛЬШЕ. РАЗДЕЛ ПОЛЬШИ. ДАЛЬНЕЙШИЕ РАЗДЕЛЫ. ЗНАЧЕНИЕ РАЗДЕЛОВ. ИТОГИ И ХАРАКТЕР ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ. Век нашей истории, начатый царем-плотником, заканчивался императрицей- писательницей. Материальная работа власти, казалось, последовательно приводила к духовному влиянию, к работе над умами. Такова перспектива, открывающаяся при взгляде на наш XVIII в. Не будем выпускать ее из вида при изучении царствования Екатерины II. ПОЛОЖЕНИЕ ЕКАТЕРИНЫ НА ПРЕСТОЛЕ. Вступая на престол, Екатерина поверхностно знала положение дел в империи, свои правительственные средства и ожидавшие ее затруднения, а между тем она должна была сгладить впечатление переворота, путем которого вступила на престол, оправдать незаконное присвоение власти. В первые минуты по воцарении она не могла удержаться от упоения удачей, осуществившей давнюю мечту, которая в Штеттине или Цербсте могла казаться только ребяческим бредом. Но это упоение отравлялось мыслью о своей непрочности на престоле. Нередко среди придворного общества на нее набегало раздумье, и при всем умении держать себя она не могла скрыть своего тревожного настроения. Не все, даже участники переворота, остались им довольны, как недостаточно награжденные. Удача одних кружила головы другим, подстрекала к повторению, поддерживая ропот, а предлог для ропота был налицо. Екатерина совершила двойной захват: отняла власть у мужа и не передала ее сыну, естественному наследнику отца. В гвардии бродили тревожные для Екатерины толки о возведении на престол Иванушки, как звали бывшего императора Ивана VI, также о том, зачем цесаревич Павел не коронован. В обществе поговаривали даже, что Екатерине для своего упрочения на престоле не мешало бы выйти замуж за бывшего императора. Екатерина виделась с ним вскоре по воцарении и приказала уговаривать его к пострижению в монашество. В гвардии составлялись кружки, "партии", впрочем не успевавшие сложиться в заговор. Особенно встревожила Екатерину в 1764 г. полоумная попытка замотавшегося армейского подпоручика Мировича освободить Иванушку из Шлиссельбургской крепости и провозгласить императором - попытка, кончившаяся убийством помешавшегося в заточении узника, ужасной жертвы беззаконий, питомником которых был русский престол по смерти Петра I. Немало хлопот и огорчений причиняли Екатерине и ее пособники, подготовившие и совершившие июньский переворот. Они чувствовали, как много обязана им Екатерина, и, разумеется, хотели пользоваться своим положением. Король Фридрих II был прав, когда много лет спустя говорил ехавшему в Петербург французскому послу Сегюру, что Екатерина была не столько виновницей, сколько орудием переворота: слабая, молодая, одинокая в чужой земле, накануне развода и заточения она отдалась в руки людей, хотевших ее спасти, и после переворота не могла еще ничем управлять. Эти люди, теперь окружившие Екатерину, с пятерней пожалованных в графы братьев Орловых во главе, и спешили пожинать плоды "великого происшествия", как они называли июньское дело. Это были, по выражению иностранцев, все закоренелые русаки, поражавшие недостатком образования и в этом отношении стоявшие ниже дельцов елизаветинского времени Паниных, Шуваловых, Воронцовых. Привыкнув еще во время конспирации обращаться с Екатериной запросто, они не хотели отстать от этой привычки и после переворота. В минуту смерти императрицы Елизаветы гвардейский капитан муж княгини Дашковой прислал сказать Екатерине: "Прикажи, мы тебя возведем на престол". Теперь эти люди готовы были сказать ей: "Мы тебя возвели на престол, так ты наша". Они не довольствовались полученными наградами, тем, что Екатерина раздала им до 18 тыс. душ крестьян и до 200 тыс. руб. (не менее 1 млн на наши деньги) единовременных дач, не считая пожизненных пенсий. Они осаждали императрицу, навязывали ей свои мнения и интересы, иногда прямо просили денег. В разговоре с послом Бретейлем она сравнивала себя с зайцем, которого поднимают и гонят, что есть мочи, так донимают ее со всех сторон представлениями, не всегда разумными и честными. Екатерине приходилось ладить с этими людьми. Это было неприятно и неопрятно, но не особенно мудрено. Она пустила в ход свои обычные средства, неподражаемое умение терпеливо выслушивать и ласково отвечать, найтись в затруднительном случае. В записках княгини Дашковой встречаем образчик искусства, с каким императрица пользовалась этими средствами. На четвертый день после переворота, когда обе дамы беседовали вдвоем, врывается к ним генерал-поручик И. И. Бецкой и, упав на колени, чуть не со слезами умоляет Екатерину сказать, кому она считает себя обязанной престолом. "Богу и избранию моих подданных", отвечает Екатерина. "Так я не стою этого знака отличия", - восклицает Бецкой и хочет снять с себя александровскую ленту. "Что это значит?" - спрашивает Екатерина. "Я несчастнейший из смертных, если ваше величество не признаете меня единственным виновником вашего воцарения! Не я ли подбивал к этому гвардейцев? Не я ли бросал деньги в народ?" Сначала смущенная Екатерина скоро нашлась и сказала: "Я признаю, сколь многим я вам обязана, и так как я вам обязана короной, то кому, как не вам, поручить приготовление короны и всего, что я надену во время коронации? Отдаю в ваше распоряжение всех ювелиров империи". Бецкой вне себя от восторга раскланялся с дамами, которые долго не могли нахохотаться. Екатерине нужно было немного времени и терпения, чтобы ее сторонники успели образумиться и стали к ней в подобающие отношения. Гораздо труднее было оправдать новое правительство в глазах народа. Екатерина плохо знала положение этого народа до воцарения и имела очень мало средств узнать его: русский двор при Елизавете стоял слишком далеко от России не только географически, но еще более нравственно. Вступив на престол, Екатерина скоро поняла, что там совсем неблагополучно: она замечала "признаки великого роптания на образ правления прошедших последних годов"; заводские и монастырские крестьяне почти все были в явном непослушании властей, и к ним начинали присоединяться местами и помещичьи. В 1763 г. в народе распространился подложный указ Екатерины, проникнутый сильным раздражением против дворянства, "пренебрегающего божий закон и государственные права, изринувшего и из России вон выгнавшего правду". Далекие от столицы глубокие народные массы не испытывали на себе личного обаяния императрицы, довольствуясь темными слухами да простым фактом, какой можно было выразуметь из всенародных манифестов: был император Петр III, но жена - императрица свергнула его и посадила в тюрьму, где он скоро умер. Эти массы, давно находившиеся в состоянии брожения, можно было успокоить только ощутительными для всех мерами справедливости и общей пользы. ЕЕ ПРОГРАММА. Так Екатерина революционным захватом власти затянула сложный узел разнообразных интересов и ожиданий, указывавших ей направления деятельности. Чтобы сгладить впечатление захвата, Екатерине надобно было стать популярной в широких кругах народа, действуя наперекор предшественнику, поправляя, что было им испорчено. Предшественник ее оскорбил национальное чувство, презирая все русское, выдав Россию головой ее врагу; Екатерина обязана была действовать усиленно в национальном духе, восстановить попранную честь народа. Прежнее правительство вооружило против себя всех своим бесцельным произволом; новое разумно- либеральными мерами должно было упрочить законность в управлении, что и было обещано в июльском манифесте. Но Екатерина была возведена на престол дворянской гвардией, а дворянство не довольствовалось законом о вольности дворянской, требовало расширения и укрепления своих прав как господствующего сословия. Гвардейско- дворянский голос был, разумеется, самым внушительным для верховной власти, сделанной движением 28 июня. Так популярная деятельность нового правительства должна была одновременно следовать направлению национальному,либеральномуи сословно-дворянскому.Легко заметить, что эта тройственная задача страдала несогласимым внутренним противоречием. После закона 18 февраля дворянство стало поперек всех народных интересов и даже преобразовательных потребностей государства. Деятельность правительства в духе этого сословия не могла быть ни либеральна, ни национальна, т. е. не могла быть популярна. Притом либеральные реформы в духе идей века не могли найти в органах правительства, в служащем классе достаточно ни подготовленных, ни сочувственных проводников и исполнителей: так чужды были эти идеи всем преданиям, понятиям и привычкам русского управления. По соображениям ли гибкой мысли, или по указаниям опыта и наблюдения Екатерина нашла выход из неудобств своей программы. Не будучи в состоянии согласить противоречивые задачи и не решаясь пожертвовать которой-либо в пользу остальных, она разделила их, каждую проводила в особой сфере правительственной деятельности. Национальные интересы и чувства получили широкий размах во внешней политике, которой дан был полный ход. Предпринята была широкая реформа областного управления и суда по планам тогдашних передовых публицистов Западной Европы, но главным образом с туземной целью занять праздное дворянство и укрепить его положение в государстве и обществе. Отведена была своя область и либеральным идеям века: на них строилась проектированная система законодательства; они проводились как принципы в отдельных узаконениях, вводились в ежедневный оборот мнений, допускались, как украшение правительственного делопроизводства и общественной жизни, проводились в частных беседах императрицы, в великосветских гостиных, в литературе и даже в школе как образовательное средство. Но деловое содержание текущего законодательства закрепляло туземные факты, сложившиеся еще до Екатерины, или осуществляло желания, заявленные преимущественно тем же дворянством, - факты и желания, совершенно чуждые распространяемым идеям. Тройственная задача развилась в такую практическую программу: строго национальная, смело патриотическая внешняя политика, благодушно- либеральные, возможно гуманные приемы управления, сложные и стройные областные учреждения с участием трех сословий, салонная, литературная и педагогическая пропаганда просветительных идей времени и осторожно, но последовательно консервативное законодательство с особенным вниманием к интересам одного сословия. Основную мысль программы можно выразить так: попустительное распространение идейвекаи законодательное закрепление фактовместа. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА. Теперь сделаем обзор исполнения этой программы и начнем с внешней политики. Я не буду пересказывать событий, вам достаточно известных, международных отношений России в ту эпоху, войн, сражений, мирных договоров, а только сведу концы с началами, сопоставлю планы, какие задумывал и проводил русский кабинет, с добытыми результатами. ОЧЕРЕДНЫЕ ЗАДАЧИ. Внешняя политика - самая блестящая сторона государственной деятельности Екатерины, произведшая наиболее сильное впечатление на современников и ближайшее потомство. Когда хотят сказать самое лучшее, что можно сказать об этом царствовании, говорят о победоносных войнах с Турцией, о польских разделах, о повелительном голосе Екатерины в международных отношениях Европы. С другой стороны, внешняя политика была поприщем, на котором Екатерина всего удобнее могла завоевать народное расположение: здесь разрешались вопросы, понятные и сочувственные всему народу; поляк и татарин были для тогдашней Руси самые популярные недруги. Наконец, здесь не нужно было ни придумывать программы, ни искать возбуждений: задачи были готовы, прямо поставлены вековыми указаниями истории и настойчивее других требовали разрешения. Потому наибольшее внимание императрицы было обращено в эту сторону. После Ништадтского мира, когда Россия твердой ногой стала на Балтийском море, на очереди оставались два вопроса внешней политики, один территориальный, другой национальный. Первый состоял в том, чтобы продвинуть южную границу государства до его естественных пределов, до северной береговой линии Черного моря с Крымом и Азовским морем и до Кавказского хребта. Это восточный вопрос в тогдашней исторической своей постановке. Потом предстояло довершить политическое объединение русской народности, воссоединив с Россией оторванную от нее западную часть. Это вопрос западнорусский. По самому существу своему оба вопроса имели местное значение, возникли исторически из взаимных отношений соседних государств, притом не имели никакой исторической связи между собою. Потому для успешного их решения их следовало локализовать и разделить, т. е. разрешать без стороннего вмешательства, без участия третьих, и разрешать не оба вместе, а тот и другой порознь. Но сплетение международных отношений и неумелость или заносчивость дельцов дали ходу дел иное направление. МИРОЛЮБИЕ ЕКАТЕРИНЫ. В первое время по воцарении Екатерина, слишком озабоченная упрочением своего шаткого положения, совсем не желала каких-либо осложнений в Европе и разделяла общую жажду покоя. Семилетняя война была на исходе; все участники ее крайне утомились и жестоко истратились. Екатерина не отступилась от мира с Пруссией, заключенного Петром III, отозвала свои войска из завоеванных ими прусских областей, прекратила приготовления к войне с Данией. Первое ознакомление с положением дел в империи также располагало Екатерину вести себя смирно. При вступлении ее на престол русская армия в Пруссии восьмой месяц не получала жалованья. На штатс-конторе числилось 17 млн долгу, не исполненных казной уплат, на один миллион больше годовой суммы государственных доходов, какую знал Сенат. Ежегодный дефицит в Семилетнюю войну дошел до 7 млн. Русский кредит пал: императрица Елизавета искала в Голландии занять 2 млн руб., и охотников на этот заем не оказалось. Флот, по словам Екатерины, был в упущении, армия в расстройке, крепости развалились. Несколько позднее, в 1765 г., Екатерина произвела смотр Балтийскому флоту. Любимое детище Петра Великого предстало перед ней жалким сиротой: корабли наезжали друг на друга, ломали снасти, линейные никак не могли выстроиться в линию, при стрельбе не попадали в цель. Екатерина писала, что это суда для ловли сельдей, а не военный флот, и признала, что у нас без меры много кораблей и на них людей, но нет ни флота, ни моряков? Откровенно и болтливо признавалась она в 1762 г. послу совсем не дружественной Франции, что ей нужно не менее пяти лет мира, чтобы привести свои дела в порядок, а пока она со всеми государями Европы ведет себя, как искусная кокетка. Но она ошиблась в своих кавалерах. ГРАФ ПАНИН Н. И. И ЕГО СИСТЕМА. Польские дела свели Екатерину до срока с пути невмешательства. Ждали скорой смерти польского короля Августа III. Возникал обычно мутивший соседей Польши вопрос о новых королевских выборах. Для России было все равно, кто будет ангажирован на придуманную польской историей мольеровскую роль короля республики: по состоянию Речи Посполитой король, враждебный России, был для нее безвреден, дружественный - бесполезен; при том и другом ей одинаково приходилось добиваться своего подкупом и оружием. Но у Екатерины был кандидат, которого она хотела провести во что бы то ни стало. Это был Станислав Понятовский, фат, рожденный для будуара, а не для какого-либо престола: шага не мог ступить без красивого словца и глупого поступка. Можно подозревать две главные причины настойчивости Екатерины: 1. Станислав оставил Екатерине очень приятные по себе воспоминания в бытность свою в Петербурге еще при императрице Елизавете. 2. Кандидатурой Станислава Екатерина доставляла себе немалое удовольствие вынудить у Фридриха II письмо с признанием, что присланные ему астраханские арбузы для него бесконечно дорого получить от руки, раздающей короны. Причины, какие выставлялись открыто, не более уважительны. Эта кандидатура повлекла за собою вереницу соблазнов и затруднений. Прежде всего нужно было заготовить сотни тысяч червонных на подкуп торговавших отечеством польских магнатов с примасом, набольшим архиереем во главе, потом поставить на польской границе 30 тыс. русского войска да держать наготове еще 50 тыс. для поддержания свободы и независимости республики; наконец, пришлось круто поворотить весь курс внешней политики. До тех пор Россия держалась союза с Австрией, к которой в Семилетнюю войну присоединилась Франция. В первое время по воцарении, еще плохо понимая дела, Екатерина спрашивала мнения своих советников о мире с Пруссией, заключенном при Петре III. Советники не признали этого мира полезным для России и высказались за возобновление союза с Австрией. За это стоял и старый приятель Екатерины, возвращенный ею из ссылки, А. П. Бестужев-Рюмин, мнение которого она тогда особенно ценила. Чуть какое затруднение в делах - к нему идет собственноручная записочка: "Батюшка, Алексей Петрович! Пожалуй, помогай советами". Но около него стал дипломат помоложе его, ученик и противник его системы граф Н. И. Панин, воспитатель великого князя Павла. Он был не только за мир, но прямо за союз с Фридрихом, доказывая, что без его содействия ничего не добиться в Польше. Екатерина некоторое время крепилась: не хотелось ей продолжать ненавистную политику своего предшественника, быть союзницей короля, которого она в июльском манифесте всенародно обозвала злодеем России, но Панин одолел и надолго стал ближайшим сотрудником Екатерины во внешней политике. В это время Екатерина крепко веровала в дипломатические таланты Панина, но потом иногда не соглашалась с его мнениями, бывала недовольна его медлительным умом и нерешительным характером, но пользовалась им, как гибким истолкователем ее видов. Союзный договор с Пруссией был подписан 31 марта 1764 г., когда в Польше по смерти короля Августа III шла избирательная агитация. Но этот союз только входил составной |