Трынкин В.В. Мерцания правового поля. Трынкин_Мерцание_правового_поля. Москва 2020 В. В. Трынкин мерцания правового поля удк 34. 01 Ббк 67. 0 Т 80
 Скачать 4.96 Mb.
|
|
Право и власть в международной жизни Специалисты юриспруденции нередко прославляют достоинства той или иной системы права. Такова, видимо, особенность каждого професси- онала, любящего своё дело. Хотя каждая профессия находится в широком кругу разных других профессий; каждое отраслевое дело обусловлено многими делами, совершающимися в иных областях и отраслях. Иногда приходится оглядываться на идеи ближних соседей по профессии и даль- них профессионалов, чтобы не ошибиться в своих выводах. 672 Кому-то приглянулась система романо-германского права. В нём ви- дятся, прежде всего, достоинства. К ним относят естественно- справедливое его основание, общность гуманистической культуры, доб- ротную форму общественного устройства. Властные побуждения правите- лей отставлены в сторону, уступив место общекультурным и мировоззрен- ческим способам формирования и развития континентального права. Доб- рым словом вспоминаются университеты (в Швеции, Германии, Франции, Испании), превратившиеся в базу развития системы континентального права. В них право, вроде бы, было тесно связано с передовыми фило- софскими учениями и основывалось на критериях справедливости [см. Ти- хомиров, 202, с. 119]. Странно, что опытный специалист не обнаружил двух противоположных тенденций внутри романского права. Одна из них складывалась в правой системе Германии, и действительно была основа- на на философских идеях Канта и Гегеля, а также на идеях лучших теоре- тиков немецкой исторической школы права – Савиньи и Пухты. Принципи- ально иная правовая система складывалась во Франции, основанием ко- торой стал Кодекс Наполеона, а также практика формирования админи- стративного права. Германская система права была наиболее гуманной; наоборот, французская заложила основы развития репрессивной формы позитивного права. Соответственно, и университеты, принадлежащие к ка- чественно различным тенденциям развития права, учили также по- разному. Более глубоко мыслящий специалист указывает на ограниченные возможности правовой регламентации на фоне властно-вооружённых дей- ствий. Они были в прошлом при ведении торговых отношений, когда выиг- рывало не честное соревнование, а сила, обеспеченная оружием. Прошли века и тысячелетия, но данная практика действует и поныне, когда воору- жённое самоуправство решает многие международные проблемы в свою пользу [см. Пашуканис, с. 84]. Вооружённое своеволие активно формирует и международный правопорядок по собственному образцу. Как отмечает Кельзен, в международном правопорядке есть специфическая норма, ко- торой обосновывается действительность правопорядков отдельных госу- дарств. Выглядит она так: правительство, способное внутри государства эффективно контролировать население, без обращения к другим государ- ствам за помощью, считается легитимным правительством. И ни одному правителю в мире не важно, каким способом данное правительство осу- ществляет свой эффективный контроль – с помощью конституционно- правовых мер или с помощью принуждения [см. 99, с. 270-271]. Понятно, что данная норма лишь подтверждает факт сговора правительств в отно- шении к любому государству. Главное в этом сговоре то, чтобы любой правитель всегда должен быть хозяином положения, пусть даже с помо- щью диктаторских методов принуждения. Михайловский указывает на международное право, существующее наряду с правом государственным и административным. Главной принуди- тельной гарантией международного права он называет войну. Хотя тут же высказывает надежду на цивилизованные народы, которые смогут обой- тись правовыми средствами. Но тут же вынужденно признаёт, что в меж- дународной жизни на первое место выдвигаются фактические отношения, в которых мало кто оглядывается на правовые нормы. Поставив точку в данном абзаце, в следующем он неожиданно переходит к теории принуж- дения, которую признаёт непоколебимой. Теперь он ратует за противопо- ложную тенденцию в виде гарантии всех видов правовых норм внешними принудительными мерами [см. 139, с. 64-65]. Такая теоретическая двой- 673 ственность и непоследовательность во взглядах поражает. Всегда важно выбрать из двух противоположных тенденций развития наиболее перспек- тивную, чтобы искать пути и способы последующего претворения её в жизнь. Предположим, специалистом избрана тенденция применения жёст- ких принудительных мер, в общем-то, не ради правовых гарантий, а ради проведения властью условий покорности себе со стороны народа или народов. В этом отношении самой жёсткой формой принуждения останет- ся только война. Философы размышляют над подобными проблемами издревле. Ин- тересна экспликация развития событий, в связи с военным принуждением, в буддийской мудрости. Она начинается с мотивов, к коим первоначально относится алчность приобретения. Алчность подталкивает к военным за- хватам чужих земель и богатств. Но всё награбленное нуждается в надёж- ной охране. А там, где выстроены границы или высокие заборы, за кото- рыми, как многим известно, хранится большое награбленное богатство, там неминуемы новые распри и войны [см. 7, с. 122]. В этой связи, любое завоевание влечёт за собой непомерный рост сил, охраняющих захвачен- ные территории, постройки, чужое богатство и полонённых людей, всегда склонных к сопротивлению. Поскольку никакой народ не признаёт завое- вание его другим правителем. А из правителей – одни не мирятся с пора- жением, жаждут реванша и готовятся к нему; другим не по сердцу сосед по материку или планете, у которого немеряно чужих богатств, и тогда за- рождается и развёртывается новая война. Каждая война опустошает зем- ли, уничтожает население обеих воюющих стран, их промышленость и торговлю, то есть резко отбрасывает страны назад в их развитии. Чем больше войн, тем менее перспектива полноценного развития человече- ства. Таков исход для системы принуждения в отношении к гражданам, к государствам и правовому началу. В этой связи, гораздо перспективнее и надёжнее для человечества в системе международного правопорядка ис- кать пути и средства ухода от системы принуждения, распространяющейся на всё и на всех, помимо борьбы с криминалом. Может быть, такой путь ищет Лазарев, обращаясь к времени, насту- пившему после второй мировой войны. Ему представляется, что пришла пора для формирования третьего поколения прав человека. Им высвечи- вается и специфика данных прав, которые теперь тяготеют к коллективам, общностям и осуществиться могут лишь при опоре на коллектив или общ- ность. К числу таких правовых форм он относит право народов на само- определение и на развитие [см. Лазарев, 173, с. 224]. В разъяснении пра- во народов на самоопределение связывается уже у В. Четвернина 282 с практикой ООН, признающей данное право за народами, ещё находящи- мися в колониальной зависимости [см. 173, с. 546], а также с естественным правом этноса на свою родину, своё территориальное самоопределение [см. 173, с. 553]. К сожалению, данный подход к праву народа на само- определение традиционен. В нём больше присутствует перспектива пере- дела сложившихся международных отношений, чем перспектива освобож- дения народов и их последующего развития. Стоит заметить, что любое право народов на развитие или самоопределение во многом зависит от соотношения сил внутри самого народа и внутренней пирамиды управле- ния, косвенно – от внешних правительственно-надгосударственных струк- тур. Само по себе оно неосуществимо. 282 Информация приводится по сборнику, участниками которого выступили разные авто- ры. 674 Баглай, надеясь на формирование пропуска страны в цивилизован- ный мир, настаивает на приоритете международного права, вроде бы, способного этот пропуск обеспечить. Далее упоминает некое абстрактное государство, которое обязано согласовывать свою систему законов с си- стемой права мирового сообщества [см. 13, с. 135]. Данное суждение не учитывает разных тенденций внутри романского права, а также суще- ственного несовпадения между законодательством континентального и прецедентного видов права. В этом отношении система международного права, во-первых, лишена чёткого единообразия правого поля; во-вторых, и это обстоятельство намного важней, мировое сообщество, как некая сплочённая единообразная целостность, отсутствует. Вместо него суще- ствует постоянно меняющееся по своей структуре и функциям сожитель- ство олигархических структур и сил. Выше рассмотрено действие торгово- финансовой олигархии на международной арене. Вторая сила на мировой арене – военная олигархия, развивающаяся внутри наиболее мощных держав и имея преимущественно национальную принадлежность. В то же время, есть и вторая линия развития военной олигархии в виде междуна- родного сожительства, центром которого является НАТО, а своеобразным отраслевым подразделением – ИНТЕРПОЛ. Мировая военная олигархия, возникая в виде альянсов, не только способна конкурировать с торгово- финансовой олигархией, но во время войн имеет возможность подавлять отдельные её сегменты. Впрочем, зависимость в данном случае условна, так как чаще олигархии сожительствуют и взаимодействуют между собой. Это происходит всегда в национальным масштабах, реже – на междуна- родном уровне. Правительственная бюрократия, как тип олигархии, имеет в основном национальный, реже – континентальный и международный масштабы, поддерживая жизнеспособность соответствующих пирамид власти и пользуясь их возможностями для собственных целей. В лучшем случае она подготавливает международные форумы правительств (со стороны своих государств), в частности, Генеральную Ассамблею ООН, но всегда опирается к национальную бюрократически-олигархическую пира- миду управления, как своё основное пристанище. Эта же особенность присуща военной олигархии. Наоборот, финансовая и, отчасти, торговая олигархия корней не имеют, так как для них главный корень в жизни – фи- нансовые активы, а они – космополитичны. Разумеется, немалая роль на мировой арене принадлежит юридической олигархии. Однако её роль в максимальной степени имеет национальный характер, так как даже на ми- ровой арене она юридически обслуживает деятельность правительства и обслуживающей его бюрократии. Таким образом, международное право превращено в коалиционное право сильных управленческих, а чаще – олигархических структур, объединяющихся или враждующих между собой. В этой связи, приоритет международного права оказывается условным, превращающимся, нередко, в навязывание воли более сильной коалиции олигархий некоторым странам. В таком состоянии международного права искать некий пропуск в условно цивилизованный мир преждевременно и необдуманно. Если оценить очень конкретное положение дел в практике мирового сожительства сравнительно недавнего времени, станут очевидными кри- чащие случаи нарушения всяких правовых норм. Верно указывается в этой связи на распад СССР, а следом и Югославии, на кровавую драму на Бал- канах, на кровавые конфликты в других частях Земного шара. Их усугуб- ляют факты современной торговли взрослыми людьми и детьми. Никуда не исчезло рабство, лишь приняв более скрытые формы [см. Глотов, с. 5]. 675 К ним добавились: агрессивная война США против Ирака и Ливийской Джамахирии, когда там и там были беспощадно свергнуты с помощью США законно существующие руководители данных стран. Беспощадная война новоиспечённого «Исламского государства» (по версии, созданного не без участия спецслужб США) против правительства Сирии во главе с Б. Асадом, постоянно ведущаяся война США против афганского народа и т.д. Часть данных войн прошла в конце XX века, часть перекочевала и про- должатся в XXl веке. Если доискиваться до причин данных войн, то распад СССР произошёл из-за властолюбия Ельцина, к которому присоединились Шушкевич в Белоруссии и Кравчук на Украине. По аналогичной причине распалась Югославия. А кровавые конфликты во многих частях планеты произошли и происходят из-за агрессивной политики олигархий США, счи- тающих себя вправе руководить странами и народами посредством разжи- гания межнациональной вражды. По-своему реагирует на международный правопорядок американский специалист, считая его своеобразной фикцией. Причиной для такого от- ношения к данному виду права является ссылка на мнение неопределён- ных субъектов, отрицающих уместность использования понятия «между- народное право» [см. Харт, с. 7-8]. Хотя данные субъекты в целом ясны – к ним относятся олигархические структуры, привыкшие жить в надправовом поле. Они никогда не оглядываются ни на нравственные требования, ни на нормы международного правопорядка. Это характерно для любой олигар- хии, хотя на международной арене более всего отметилась своими дей- ствиями американская олигархическая каста. Она официально ввела во втором десятилетии XXl века правило отказа от всех международных до- говоров, более того – их полного игнорирования. В частности, она полно- стью попирает любую возможность установления или сохранения между- народных договоров по запрещению разных видов ядерных вооружений. Олигархи Америки без следствия и суда устанавливают виновность от- дельных государств в тех или иных крупных происшествиях. Так, в 2018 г. этой кастой в крушении малазийского Боинга над Украиной была обвинена Россия. В 2019 г. в нападении дронов на наливные хранилища с нефтью в Судане был обвинён Иран. Особая форма игнорирования международного права появилась в связи с достижениями технотронной эпохи, когда открылись широкие воз- можности для трансграничных злоупотреблений правом в киберпростран- стве, точно отмечает специалист [см. Крусс, с. 146]. Действительно, прави- тельства ряда ведущих стран, в связи с открывшимися новыми возможно- стями, создали специальные военизированные подразделения для веде- ния электронной войны. Англия объявила в октябре 2018 г. о намерении организовать кибератаку на российские электронные системы. США обви- нили к кибератаках группы из России и Китая. Хотя сами обвиняющие пра- вительства предпринимают те же самые попытки с помощью своих под- разделений в сторону других стран. Внеправовая и надправовая кибер- война на мировой арене становится ныне опасной реальностью. Анало- гичные события разворачиваются в космическом пространстве. В России, США, Китае и в других странах с развитой космической промышленностью ведутся разработки различных видов современнейших вооружений, спо- собных вести военные действия в космосе. Разумеется, всё это делается за пределами всякого правового поля, на основе чисто волюнтаристских решений. 676 Способы разрешения международных коллизий Межправительственные и межолигархические коллизии и конфликты (по традиции, именующиеся международными) – наиболее воздействуют и разрушают нормы международного права. Есть ли правовые возможности их как-то улаживать, или право в этом отношении полностью бессильно? Гаджиев, выступая от имени странной философии национальных и наднациональных судов, выдвигает в отношении к их практике свою мак- симу: нет, мол, абсолютной конституционно-законодательной ценности. Вследствие этого единственно возможной формой правовых отношений между судами является их диалог [см. 41, с. 34]. Ясно, то такой филосо- фии не существует в силу явно нефилософского объекта исследования. Кроме того, странно выстраивать отношения между судами на междуна- родной арене, используя для этого не общие для разных стран, а консти- туционно-законодательные ценности, относящиеся к праву той или иной страны. Ясно также, что обсуждение взаимных тем между судьями конти- нентальной системы права и судьями прецедентного права может быть только диалогичным, и никаким иным. Впрочем, сама возможность такого диалога крайне сомнительна из-за существенного различия интересов властных структур, на взгляды которых вынуждены ориентироваться мно- гие судьи. Это по-своему подтверждает американский специалист, указы- вая на факт отсутствия главного судебного органа в системе международ- ного права. Хочется добавить: хорошим исключением из общего правила было заседание Нюрнбергского трибунала, судившего от имени народов преступления фашистского режима и особо ярых его исполнителей. Но то- гда судьбы народов Европы временно переплелись в общей борьбе за освобождение от фашизма. Только по этой причине Трибунал стал возмо- жен. Более подобных событий в мире, к счастью для планеты, более не повторилось. Правительства государств сами по себе, продолжает Харт, к международному суду привлечены быть не могут, если они предваритель- но не дали сами на это своё согласие, подписав соответствующий дого- вор. Нет в мире также централизованной системы санкций [см. Харт, с. 8]. Тем не менее, в рамках Организации Объединенных Наций суще- ствует более 20 000 международных соглашений и конвенций. Эти согла- шения и конвенции, полагает Берман, повсеместно признаются субъекта- ми международного права. Хотя им и отмечается слабость международ- ных судебных и правоприменительных санкций. Далее специалист строит предположение о возможности международной правовой системы, об ис- полнительной и административной власти в виде ООН, о наличии судеб- ной власти, представленной Международным судом и готов признать на этом основании мировой правопорядок вполне сложившимся [см. 24, с. 331-332]. Похоже, специалиста ни в чём не убедили две мировые войны, и ряд локальных войн, которые прогремели в XX веке. Ему также не хва- тило прозорливости предусмотреть развитие событий в веке XXl, когда агрессивно настроенные правительства, подогреваемые своими олигархи- ями, творят один произвол за другим. Например, правительство США без всякого труда оборвало все правовые обязательства перед странами ми- ра, отказавшись от договора по снижению углеводородных выбросов в ат- мосферу, а также от договоров с Россией по прекращению гонки вооруже- ний. Отказ от данных правовых обязательств породил существенную меж- дународную напряжённость и два возможных следствия: потепление гло- бального климата; опасность новых более опасных войн, как на земле, так и в космосе, а особенно – в киберпространстве и в космосе. 677 Идеализации у ряда специалистов юриспруденции, что отмечалось, возникает периодически. Так и в данном случае, когда возникает надежда международные соглашения, как форму позитивного права, тогда на щит поднимаются ничем не подкреплённые принципы свободы, равенства и благосостояния, а также, вроде бы, повсеместно принятые концепции справедливости [см. 24, с. 332]. Такие идеализации сминаются практикой политических противоборств правительств вместе с национальными оли- гархиями с другими аналогичными силами, причём, степень конфликтов разгорается при противоборстве политических коалиций и альянсов. В связи с чем международное законодательство насквозь пропитано колли- зиями и конфликтами, фактически ни на что не влияя в международном общении. А уж о принципах свободы, равенства и справедливости вообще говорить не приходится. В качестве подтверждения стоит привести вновь появившееся мощное средство неправового, в сущности, политического давления, каким являются действия Министерства финансов США. Не имея на то никаких полномочий от международного сообщества, оно со- здало инструмент постоянно ужесточающихся санкций против Китая и России, а также произвольно налагает гибридные санкции на страны, по- литический курс которых не совпадает с политикой США. В результате простое министерство одной из стран взяло на себя экстерриториальные полномочия мирового следователя, аналогичного прокурора и судьи, и даже судебного пристава. Ведь оно само как бы проводит расследование никем не доказанных злодеяний, само предлагает виды наказаний, само осуществляет правосудие, и само приводит его в исполнение. Что любо- пытно, инструмент финансовых санкций в подобном применении подме- нил собой и занял место всей законодательной системы мира со всеми необходимыми структурами (законодательным, прокурорским, судебным, судебно-исполнительным органами). Наоборот, законодательная система мирового правопорядка перед таким её извращением оказалась бессиль- на, так как оспорить в судебных инстанциях данные санкции практически невозможно из-за отсутствия суда, способного наказать главную (в совре- менности) державу мира. Специалист юриспруденции создаёт ещё одну идеализацию в между- народном законодательстве, надеясь на его способность улаживать споры между государствами. В данном случае предметом правовой регламента- ции являются ресурсы дна морей и океанов. Специалист ссылается на со- ответствующую декларацию, принятую Генеральной Ассамблеей ООН от 17.12.1970 г., в которой данные ресурсы признаны общим достоянием че- ловечества [см. Аречага, с. 53]. Специалист XX века мог, разумеется, не знать последующих событий, но всегда мы обязаны думать наперёд, предвидя возможное развитие едва зарождающихся тенденций. Таково, по крайней мере, правило любого серьёзного исследования. В применении к современным реалиям положения декларации (сами по себе ничтожные) уже устарели и мало кто их выполняет. Давно крупные корпорации основ- ных держав занимаются эксплуатацией ресурсов морского дна. К ним от- носятся, в основном, морские платформы, добывающие нефть. В частно- сти, компания British Petroleum не только добывает нефть по всему миру, но и наносит иногда сильный ущерб мировому океану. Например, такой ущерб был нанесён Мексиканскому заливу во время сильного разлива нефти из-за аварии на платформе BP. Российские нефтяные компании стремятся добывать нефть на дне морского шельфа Северного ледовито- го океана. То же делают азербайджанские компании на дне Каспийского море, и т.д. То есть, международное право вновь оказывается ширмой для 678 фактов его полного игнорирования. Никакая из национальных олигархий имеющие в её распоряжении ресурсы международными не признаёт. Есть и оборотная сторона проблемы, когда, прикрываясь данным положением Генеральной Ассамблеи ООН, какая-то из мощных олигархий стремится обвинить другую из-за использования ею международного достояния, ска- жем, шельфа в Ледовитом океане, находящегося у берегов России. Несколько лучше положение дел с состоянием права в Евросоюзе, хотя здесь наблюдается иной крен, связанный с применением норм права. Одна из судебных структур ЕС, в частности, промышленно-торговый ар- битраж в Стокгольме, действует в откровенно политизированном контек- сте. Будучи очень избирательным, он наиболее агрессивно наказывает штрафами непокорные страны и их правительства. Например, украинская газовая компания стала подавать иск за иском на Газпром, якобы, за его нарушения. Хотя нарушающей договора стороной была именно она. Одна- ко правительства ЕС постоянно покровительствуют Украине в связи с пе- реходом Крыма под юрисдикцию России. Потому и Стокгольмский арбит- раж, особо не раздумывая, наложил серию штрафов на Газпром. В ЕС, помимо Стокгольмского арбитража, действует Гаагский трибунал. В эту судебную структуру подала иск польская сторона, настаивая на наложение санкций на Газпром в связи с прокладкой второй ветки газопровода в Гер- манию, которая из-за разных упрёков не может завершиться. Впрочем, по- мимо судебный органов, правительства ЕС восприняли и переняли ин- струмент санкций, часто используемый правительством США. В этой свя- зи, ряд национальных олигархий ЕС самовольно берёт на себя право налагать санкции экономического характера с безусловно политической подоплёкой. Так, Франция, Германия и Европейская комиссия (в реально- сти – бюрократия Совета ЕС) в течение шести лет (2014-2020 гг.) налагали и продолжают налагать ограничительные санкции на Россию, словно не замечая, что инициатива по организации войн на Украине принадлежит вовсе не России, а украинским войскам, посланным на эту войну вначале олигархами, а затем президентом П. Порошенко. То же произошло после разгрома российскими вооружёнными силами псевдо-исламского государ- ства, которое быстро набирало мощь, превращаясь в реальную угрозу для стран мира. Однако европейские правительства, видимо, испугавшись российской военной мощи, ввели череду санкций против России, стремясь хотя бы этим ослабить её мощь. То есть, и в данном случае развитыми странами Европы в качестве главного инструмента давления на непокор- ную страну были использованы санкции, подменившие собой способы юридического воздействия. Оно само, соответственно, явно проиграло бо- лее действенному инструменту взаимной борьбы правительств и олигар- хий. |