Программа формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (20012005 гг.)
 Скачать 3.01 Mb.
|
|
организации в целом состоят в возможно более четком и последовательном формулировании ее политики и целей. Существенное значение имеет обучение и развитие сотрудников, ис 408 Служба психологической помощи вынужденным мигрантам следование новых областей. Забота о клиентах и оказываемая им помощь должны осуществляться в сотрудничестве с их семьями, социальным окружением (общиной) и организациями-партнерами. Необходимо разработать эффективные механизмы для группового и организационного решения проблем. Важно поощрять как самостоятельность сотрудников, так и их участие в совместном принятии коллективных решений. Эффективной мерой профилактики стресса и выгорания служит построение правильной организационной структуры. Необходимо распределить наиболее трудную и неблагодарную работу равномерно среди всего персонала и поощрять участие сотрудников в разных проектах и задачах, чтобы одному человеку не пришлось взваливать на себя весь груз. Важно организо- вать такой график работы, чтобы более легкие и более сложные задачи чередовались и было отведено время для перерывов, во время которых сотрудники могли бы отдохнуть и пообщаться. Хорошо, если у психологов есть возможность работать по принципу частичной занятости, что позволит им составить более гибкий индивидуальный график работы. При хо- рошей организации труда у каждого психолога существуют возможности для повышения квалификации, развития своих профессиональных навыков и творческих способностей. Помимо супервизий, полезны разнообразные тренинги или группы встреч для всего персонала, посвященные управлению временем, работе с конфликтами и групповому принятию решений, борьбе со стрессом. Кроме этого, существенные положительные результаты могут принести тренинги по самопознанию, которые позволят участникам обозна- чить границы собственных возможностей, понять, что в их работе вызывает у них гнев, чувство вины или фрустрацию. Со стороны руководства важно: — обеспечить супервизию персонала, уделяя особое внимание тем сторонам работы, которые вызывают наибольшие трудности; — создать систему обратной связи от низшего звена к высшему и наоборот (например, регулярно проводить беседы с сотрудниками относительно возникающих проблем и давать обратную связь по поводу эффективности их работы); Проблемные области и профессиональный риск... 409 — следить за уровнем напряжения, возникающего у руководящего персонала и предпринимать необходимые меры, когда напряжение становится чрезмерным. Профилактика выгорания на уровне персонала заключается в следующем: — уменьшение требований, которые работники предъявляют к себе, путем поощрения постановки более реалистичных и достижимых целей; — помощь работникам в развитии и использовании эффективных механизмов обратной связи относительно продуктивности их работы; — обеспечение возможности обучения и повышения квалификации внутри организации, с целью роста эффективности работы; — обучение персонала стратегиям борьбы со стрессом; — ознакомление новых работников с возможными трудностями, с которыми им предстоит столкнуться в работе; — обеспечение периодических «проверок на выгорание» для всего персонала; — обеспечение возможности проработки возникающих у сотрудников личных и профессиональных проблем; — развитие групп поддержки и обмена ресурсами, создание в коллективе общей дружеской атмосферы принятия и взаимопонимания. Для профилактики выгорания необходимо также разделение между профессиональной и частной жизнью. Как только границы между работой и домом начинают стираться и работа занимает большую часть жизни, усиливается риск выгорания. Важно, чтобы сотрудники имели какие-либо увлечения помимо работы, что позволит им отвлекаться и восполнять утраченную энергию. Влияние работы с беженцами на ... психотерапевта 411 ХРЕСТОМАТИЯ ГУУС ВАН ДЕР ВЕЕР ВЛИЯНИЕ РАБОТЫ С БЕЖЕНЦАМИ НА ПРОФЕССИОНАЛЬНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ЛИЧНОСТЬ ПСИХОТЕРАПЕВТА * Мы приводим реферат еще одного фрагмента книги Г. Ван дер Веера «Консультирование и терапия беженцев и жертв травмы: Психологические проблемы жертв войны, пыток и репрессий» (см. также с. 331—336). Г. Ван дер Веер работает в амстердамской организации по поддержанию психического здоровья беженцев — Phoros Foundation for Refugee Mental Health. «Консультирование и терапия беженцев и жертв травмы» — одна из первых монографий по оказанию психологической помощи беженцам. Впервые она вышла в 1992 г. и была переиздана (с переработкой) в 1998 г. в Англии. Согласно своему клиническому опыту, автор подразделяет психологические последствия работы психологов, социальных работников и психотерапевтов с беженцами, обычно обозначаемые терминами «выгорание» и «делегированная травматизация», на три основные группы: реакции, возникающие у психолога или социального работника в ходе встречи с клиентом; временные последствия сразу же после встречи; долговременные последствия. Реакции в процессе встречи. Беседа с беженцами, которые рассказывают, как политические преследования и нарушения прав человека разрушили их жизнь, может вначале * Van der Veer G. Counselling and therapy with refugees and victims of trauma: psychological problems of victims of war, torture, and repression. Chichester: Wiley & Sons, 1998. вызывать у психотерапевта эмпатические реакции. Эти реакции основываются на нормальном сочувствии, но иногда в них есть что-то необычное для терапевтической ситуации. Например, клиент рассказывает свою историю так живо, что психотерапевт чувствует, как «мурашки» бегут по телу или у него начинают литься слезы. А.В. рассказал психотерапевту очень волнующую историю. Рассказывая, он плакал. Психотерапевт, слушая клиента, почувствовал, что и у него слезы наворачиваются на глаза. Психотерапевт проявлял эмпатию к печали своего клиента, но также чувствовал нечто вроде эйфории, поскольку оказался способным на такую степень близости с клиентом. Кроме того, при прослушивании историй о различного рода зверствах и несправедливости у психотерапевта могут возникать определенные неадекватные реакции, которые, исходя из психодинамического понимания контрпереноса, могут быть поняты как проявление его внутренних конфликтов. Например, психотерапевт чувствует желание обнять плачущего клиента, хотя понимает, что это будет неадекватной реакцией с профессиональной точки зрения. Или, через какое-то время психотерапевт осознает, что он избегал определенных вопросов, обычно являющихся целью терапевтического контакта. Случается, что во время беседы психотерапевт не замечает некоторых утверждений клиента, например тех, в которых выражается агрессия на него. Он может игнорировать замечания, которые, по его мнению, относятся к эмоционально нагруженным темам, и неосознанно менять предмет разговора. Нечто подобное происходило в контакте с Б.В., беженцем, который с самого начала вызвал симпатию у психоте-1«певта. В ходе десяти встреч, когда Б.В. рассказывал о том, Что происходило с ним в тюрьме, психотерапевт видел в клиенте доброго, чувствительного человека. На одиннадцатой встрече Б.В. рассказал о своем участии в ужасном военном преступлении, но психотерапевт не попытался разобраться, что произошло. Он не задал ни одного вопроса, которые бы прояснили дело. Истории травмированных клиентов вызывают сильные эмоции у слушающего их. Психотерапевт обычно старается 412 Служба психологической помощи вынужденным мигрантам контролировать свои эмоции, чтобы быть способным удерживать внимание на клиенте или, по крайней мере, не нагружать его своими эмоциями. Поведение, цель которого — держать под контролем собственные эмоции, можно отнести к совладающему поведению. Например, психотерапевт чувствует ужас от услышанного, но справляется со своими чувствами посредством сознательных усилий, делая несколько глубоких вдохов и выдохов. Затем он пытается проявить эмпатию по отношению к клиенту и предлагает интерпретацию. Или, если психотерапевт не может управлять своими чувствами, он объясняет клиенту, что это превышает его возможности на данный момент и он предпочел бы сделать перерыв или продолжить в следующий раз. Реакции после встречи. С помощью концентрации на чувствах клиента, психотерапевту во время обсуждения травматического опыта иногда удается не погружаться целиком в те эмоции, которые вызывают у него рассказанные клиентом истории. В таком случае вскоре после контакта с клиентом необходимо проработать отстраненные эмоции. Может оказаться, что перестать думать об этой истории и сконцентрироваться на чем-то ином очень сложно. Возникают временные трудности в поддержании межличностных отношений, особенно таких, которые требуют эмпатии. Возможно также, что у психотерапевта появится сильное желание поделиться услышанным с кем-нибудь. Это может привести к внутреннему конфликту: например, он не хочет нагружать своих коллег, домашних или друзей, но, в то же время осознает, что пока это «не отстанет от него», он не будет хорошим собеседником. Кроме того, у психотерапевта могут возникать трудности с осознаванием определенных чувств, переживаемых им во время терапевтической встречи. Среди них возможны: бессилие, меланхолический пессимизм, агрессия. Не осознавая их, он не в состоянии от них избавиться, что приводит к постоянному ощущению усталости, чувству напряжения и неспособности концентрироваться. Это проявляется и по-другому, например в нежелании писать отчет по результатам интервью или в чувстве облегчения, когда какой-то клиент отменяет встречу. Влияние работы с беженцами на ... психотерапевта 413 Еще одним чувством, выводящим психотерапевта из равновесия, становится бессилие, переживаемое клиентом. Это чувство основано на фактах, за которые и сам психотерапевт ощущает определенную ответственность. Например, психотерапия с сильно травмированным человеком имела позитивный эффект, приведя к уменьшению симптоматики. Но клиенту отказано в предоставлении статуса, и он начинает регрессировать. Психотерапевт не только чувствует, что создаются препятствия в осуществлении его работы; имея право голоса, он может также ощущать себя частично ответственным за отказ государственных служб в предоставлении убежища его клиенту. Иногда психотерапевт переживает вторгающиеся воспоминания, образы и приводящие в замешательство фантазии 0 травматических событиях, рассказанных клиентом. В качестве иллюстрации приводится следующая история. Последний в этот день клиент, Е.В. был в сильном возбуждении. Психотерапевт налил ему чашку чая и сказал: «Вы выглядите так, как будто плохо выспались». «Да, — ответил клиент. — У меня были ужасные кошмары». — Вы хотите что-нибудь сказать об этом? — Я не очень хорошо их запомнил. Помню только, что я опять был на фронте. Мы входим в деревню, на которую в предыдущий день напали вражеские солдаты. Ужасное зрелище. Улица полна тел. Враги, очевидно, согнали всех жителей и убили их. Выглядит так, как будто их всех перебили штыками. Там тела старых женщин, младенцев, матерей с детьми в руках. Они собраны в кучу бульдозерами. Сточные канавы вдоль улицы превратились в кровавые реки. Спустя два часа психотерапевт был дома. На столе стоял УЖИН , распространявший изумительный запах. Но, моя посуду, увидел, как теплая вода замысловатым образом стекает по тарелке, и перед его мысленным взором возникли «реки крови». У психотерапевта также могут быть кошмары, вызванные рассказами клиентов о событиях, связанных с насилием (МсСапп & Pearlman, 1990), или неожиданно у него всплывают воспоминания о подобного рода событиях, свидетелем которых он был. Он может также вообразить, что он сам зас 414 Служба психологической помощи вынужденным мигрантам тавлял страдать клиента. Эти тягостные картины и мысли выводят его из равновесия. С другой стороны, такие переживания усиливают способности психотерапевта к эмпатическому реагированию. Все это нередко приводит к снижению удовлетворенности от работы и от деятельности, раньше вызывавшей интерес и даже снимавшей напряжение. Например, психотерапевт начинает чувствовать отвращение к фильмам о войне, избегать телевизионных хроник о голодающих и страдающих от других бед. Теперь это переживается как бремя, поскольку напоминает об историях, которые он слышал на работе. Некоторые психотерапевты страдают расстройствами сна, имеют соматические жалобы, теряют интерес к сексуальной близости (Benedek, 1984). Долговременные последствия. Примерами долговременных последствий работы с сильно травмированными клиентами могут служить изменения в когнитивных схемах, установках, ожиданиях и убеждениях в отношении себя и других (МсСапп & Pearlman, 1990). Постоянное столкновение с темной стороной человеческой природы, со злом, наиболее ужасными формами несправедливости и подавления, всеми мыслимыми формами жестокости, а также с наиболее роковыми случаями приводит к «усталости от сострадания» (Figley, 1995) и к изменению отношения психотерапевта к самому себе, к миру и человеческой природе. Иногда это изменяет отношение к работе. Психотерапевт или увеличивает дистанцию в общении с клиентами и проявляет меньше эмпатии, или становится сверхвовлеченным и в определенном смысле зависимым от клиентов. Более того, психотерапевт может становиться слишком беспечным в отношении профессиональных норм. Иногда наблюдается сильная склонность к праздности, уклонению от написания отчетов, предубеждению к определенным «меньшинствам», тенденция применять к клиентам со сложными или трудно поддающимися лечению проблемами ригидные процедуры или проявлять к ним отношение, не поощряющее контакт. Сходные реакции можно наблюдать, когда к психотерапевту направляют беженцев, чья просьба о предоставлении политического убежища еще находится на рассмотрении. Столкновение с невообразимым 415 Психотерапевт в таких случаях иногда оказывается захваченным ситуацией бессилия, в которой пребывают его клиенты, вынужденные жить под угрозой депортации. Психотерапевт приходит к заключению, что не способен помочь таким беженцам теми средствами, которыми располагает. Он отказывается от детального изучения проблем клиента, его возможностей и умений справляться с трудностями, от поиска более адекватных психотерапевтических методов. Психотерапевт также не пытается проконсультироваться у коллег, более опытных в работе с такими проблемами. Схожая картина возникает в случаях, когда, по мнению психотерапевта, беженец демонстрирует «театральную», принуждающую или манипулятивную установку. Практики час-до забывают о том, что такого рода поведение может быть адекватным выражением эмоций в культуре клиента. Кроме «того, манипулятивное поведение часто становится понятным, «если увидеть те вынуждающие обстоятельства, в которых оказался клиент. Психотерапевт пренебрегает профессиональными нормами, если не пытается искать причины такого поведения клиента и навешивает на него ярлык личностного расстройства, не проведя необходимых диагностических процедур. Иногда психотерапевты, не предприняв попыток терапевтического вмешательства, приходят к заключению, что клиенты не способны получить какую-либо помощь от даихотерапии или что у них недостаточно мотивации, дгг Изменения отношения психотерапевта к себе и другим вбычно включают переоценку позитивных и негативных сто-|»н жизни и могут проявляться, например, в нарушениях •фвнтактов с близкими и коллегами (Bustos, 1990). |к ПЕЛ ДАНИЕЛИ t СТОЛКНОВЕНИЕ с НЕВООБРАЗИМЫМ * Предлагаем читателю реферат статьи, написанной амери-.Канским психологом, руководителем проекта психологической • Yael Danieli. «Confronting the Unimaginable: Psychotherapists' Reactions to Victims of the Nazi Holocaust» // Wilson J.P., Harel Z., Kahana B. (Eds.) Human adaptation to extreme stress. N.Y. & L., Plenum Press, 1988. P. 219-238 416 Служба психологической помощи вынужденным мигрантам Столкновение с невообразимым 417 помощи жертвам Холокоста и их детям, Йел Даниели. Ее работы по исследованию реакций психотерапевтов, работавших с бывшими узниками нацистских лагерей смерти, и долговре- менных психологических последствий травматического опыта переживших концлагерь получили большую известность. По мнению Даниели, описанные в статье реакции, которые наблюдаются у профессионалов, работающих именно с пережившими Холокост и их детьми, могут возникать и у тех, кто работает с людьми, пережившими травматический опыт другого рода. Поскольку вынужденных мигрантов можно отнести к такой категории людей, психологи и социальные работники, оказывающие им поддержку, могут столкнуться с аналогичными феноменами. В нескольких своих работах Даниели описала социально-психологический феномен, названный ею «заговор молчания»: и общество и жертвы Холокоста предпочитали не обсуждать травматический опыт узников нацистских концлагерей. Причинами этого были как распространенные социальные установки, так и страхи выживших. Этот же феномен можно было наблюдать и в профессиональной среде: так, на первых послевоенных международных встречах психиатров и психологов, в которых участвовали израильские и немецкие специалисты, с обеих сторон проявлялась тенденция избегать темы психических последствий геноцида. «Заговор молчания» присутствовал и в процессе психотерапии жертв Холокоста. Многие отмечали, что опыт Холокоста практически полностью умалчивался и психотерапевтами, и клиентами. Единственными людьми, с которыми выжившие в лагерях делились своим травматическим опытом, были их близкие друзья и дети, а нередко человека, с которым можно было бы поделиться этим опытом, вообще не существовало. Поэтому травматический опыт оставался неассимилированным, у человека не было возможности пройти процесс горевания. В рамках международного проекта автором было предпринято исследование установок и реакций психотерапевтов, возникающих в процессе работы с этими клиентами и относящихся, согласно психоаналитической традиции, к реакциям контрпереноса. Данное исследование было призвано помочь психотерапевтам осознать свои чувства в процессе работы с пережившими Холокост и более продуктивно использовать свои возможности. Профессионалы — социальные работники, психиатры и психологи, принявшие участие в исследовании, составили две группы: тех, кто сами были жертвами или детьми жертв Холокоста (10 человек), и тех, кто не имел такого опыта (51 человек). Был проведен контент-анализ «контрпереносных тем», результаты которого представлены в таблице (подробнее они рассмотрены ниже в тексте). Таблица |