ПОСОБИЕ по возрастному консультированию. Программа Психология развития

• Название: Программа Психология развития
• Дата: 28.10.2021
• Размер: 1.26 Mb.
• Имя файла: ПОСОБИЕ по возрастному консультированию.doc
• Тип: Программа; #257875
• страница: 10 из 18

2.4. Проблемы младшего школьного возраста

2.4.1. Кризис семи лет и консультативные проблемы младшего школьного возраста

Переход от дошкольного к младшему школьному возрасту в литературе редко называют кризисом, а если и называют, то — малым кризисом. Это и понятно, так как кризисными периодами возрастного развития принято называть периоды жизни ребенка, когда в типичных условиях воспитания не учитываются изменившие­ся отношения ребенка к миру, к себе, его изменившаяся внутренняя позиция, когда нарушается соответствие между сложившимися и

характерными для предыдущего этапа способами взаимоотношений ребенка с окружающими и развивающимися в течение этого перио­да возможностями детей. Для возраста вхождения в школу, на­оборот, как раз и характерна специальная нацеленная работа общества по подготовке ребенка к максимально безболезненно­му переходу в следующий возрастной период жизни, по макси­мальному учету его развившихся в предыдущем периоде способно­стей. Но и малый кризис — это тоже кризис. Кризис семи лет — это переломный, критический возраст, которым открывается весь период школьных возрастов [38, 117]. Таким образом, говоря о проблемах младшего школьного возраста как фазы онтогенеза, мы фактически должны иметь в виду проблемы двух возрастных отрезков: кризиса семи лет (критический возраст, по термино­логии Л. С. Выготского) и собственно младшего школьного возра­ста (литический возраст, по терминологии Л.С.Выготского) как периода онтогенеза.

Как у всякого возрастного периода, у кризиса семи лет есть начало и конец. Однако особенностью критических возрастов яв­ляется расплывчатость, нечеткость их границ. Это касается и воз­растной привязки критического возраста. С нашей точки зрения, было бы совершенно неверно определять начало кризиса семи лет с первого сентября того года, когда ребенок поступает в школу, или с седьмого (а может быть, и шестого) дня рождения в жизни ребенка. Покупка школьных принадлежностей, примерка школь­ной формы, запись в школу, которая ведется в апреле — мае пред-школьного года, выделение ребенку места для будущего выпол­нения домашних заданий, просто показ ему его будущей школы — все это реально уже начинает менять внутреннюю и внешнюю социальные позиции ребенка, входит в содержание новой соци­альной ситуации развития еще до фактического начала посеще­ния школы, а часто и до достижения ребенком семилетнего воз­раста.

Еще более искусственно было бы задавать возрастные границы начала кризиса семи лет с помощью критериев, почерпнутых из любых имеющихся процедур диагностики психологической готов­ности к обучению в школе — полная психологическая готовность к обучению в школе, измеренная тестом, может наступить и за­долго до и намного позже фактического начала посещения школы. Поэтому, говоря о кризисе семи лет, мы понимаем проблемность выделения его границ и имеем в виду только ту его часть, которая приходится на первые месяцы школьной жизни.

Но еще более трудно выделить критерии окончания кризиса семи лет. Можно ли сказать, что это момент, когда ребенок «адап­тировался к школе»? (Вернее, к поступлению в школу, так как термин «школьная дезадаптация» в настоящее время применяется по отношению к определенным проблемам школьника любого возраста — от первоклассника до подростка.) Или это момент, когда первоклассник впервые начинает получать оценки? Или когда у ребенка полностью формируется внутренняя позиция школьника [111]? Эти вопросы остаются открытыми.

С определенной точки зрения в качестве критерия окончания кризиса семи лет можно было бы принять появление у ребенка про­блем, связанных с особенностями формирования и функциониро­вания ведущей деятельности младшего школьного возраста — учеб­ной деятельности. Ведь конец критического периода — это начало литического. Это момент, когда на место проблем, связанных с самим фактом подготовки и поступления в школу, приходят про­блемы, связанные уже с собственно особенностями обучения в школе как новой деятельности.

К проблемам, или трудностям, связанным с самим фактом по­ступления в школу, обычно относят:

1) трудности, связанные с новым режимом дня. Наиболее зна­чимы они для детей, не посещавших детские дошкольные учреж­дения. И дело не в том, что таким детям трудно начать вовремя вставать, чтобы идти в школу, а в том, что у них чаще наблюдает­ся отставание в развитии уровня произвольной регуляции поведе­ния, организованности;

2) трудности адаптации ребенка к классному коллективу. И в этом случае они наиболее выражены у детей, не имевших доста­точного опыта пребывания в детских коллективах;

3) трудности, локализующиеся в области взаимоотношений ребенка с учителем;

4) трудности, обусловленные изменением домашней ситуации ребенка.

Все эти трудности являются отражением постепенного вхож­дения ребенка в новую социальную ситуацию развития: у него появляются «режимные» обязанности — вовремя быть в школе, соблюдать расписание занятий, уделять время подготовке домаш­него задания (оно есть еще почти везде в первых классах) даже в ущерб естественным потребностям в игре и отдыхе. Идет процесс адаптации к новому коллективу сверстников. Завязываются дело­вые и личностные отношения с учителем. Наконец, изменяется социальная позиция ребенка в семье — ему, как правило, выде­ляют особое место для хранения школьных принадлежностей, школьной формы, для подготовки уроков; изменяется отноше­ние к нему членов семьи. Все это достаточно хорошо описано в литературе.

И хотя к началу школьного возраста как к никакому другому возрастному периоду родители (и общество в целом) специально готовят ребенка, наиболее полно стараясь «отследить» динамику смены его социальной позиции и социальной ситуации развития в Целом и даже управлять ею, указанные трудности порой достигают такой остроты, что встает вопрос о необходимости психологичес­кого консультирования. Как уже говорилось, последнее имеет ме­сто в случаях резко выраженной (чаше парциальной) неготовно­сти ребенка к обучению в школе. Это бывает, например, у детей, никогда не посещавших дошкольные детские учреждения (труд­ности контакта с коллективом детей, «режимные» трудности). Труд­ности будут иметь место и тогда, когда родители не успели приго­товиться к новым обязанностям и новым правам ребенка как уче­ника: например, как ни странно, это случается в многодетных семьях, где уже есть дети-школьники и где первокласснику совер­шенно необходимо сразу же выделить индивидуальное рабочее место, письменный стол или его часть и уравнять его в правах со старшими братьями и сестрами. К сожалению, это не всегда удает­ся на практике.

Таким образом, трудности «школьной части» кризиса семи лет являются продолжением трудностей подготовки ребенка к школьному обучению и следствием недостаточной работы взрос­лых (родителей) по оперативному изменению его семейной си­туации, формированию навыков самоорганизации деятельно­сти и т.д.

Психологические трудности собственно младшего школьного воз­раста — это уже трудности не критического, а литического пери­ода жизни.

Психологические особенности всякого литического, в том чис­ле и младшего школьного, возраста в литературе принято анали­зировать исключительно с позитивной, так сказать, стороны, за счет анализа становления системы деятельностей, специфичных для данного возраста, и психологических новообразований в по­знавательной и личностной сферах. Даже те стороны психического развития ребенка, которые выступают как утрата чего-то, харак­терного для предыдущей стадии развития (например, в терминах Л. С. Выготского, «утрата непосредственности» поведения в млад­шем школьном возрасте), всегда одновременно выступают и пре­подносятся как приобретение чего-то нового (в нашем случае — уровня произвольной регуляции поведения). Трудно назвать «отри­цательные» симптомы (в смысле проблемные, конституирующие для психологических трудностей ребенка), которые входили бы в объективную позитивную психологическую характеристику того или иного литического возраста. Если это и делается, например, с дет­скими страхами как нормальной, хотя и отрицательной характе­ристикой дошкольного возраста, то лишь факультативно, т.е. как бы вне понятийного аппарата и рамок стандартного возрастно-психологического анализа, или в качестве его оборотной стороны (например, возрастные страхи как оборотная сторона формирова­ния воображения и внутреннего плана действия в дошкольном возрасте).

Нечто подобное происходит и с понятием школьной дезадап­тации. Психогенная школьная дезадаптация (ПШД) определяет­ся как «психогенное заболевание и психогенное формирование лич­ности ребенка, нарушающие его субъективный и объективный ста­тус в школе и семье и затрудняющие учебно-воспитательный про­цесс» [70, с. 90]. Поведенческие проявления ПШД — затрудне­ния в учебе вплоть до стойкой неуспеваемости, нарушения взаи­моотношений со сверстниками и учителем (например, описан­ный Л.С.Славиной так называемый «смысловой барьер» [145]), нарушения дисциплины, отказы ходить в школу или угрозы сделать это настолько общеизвестны и, к сожалению, часты, что с определенной точки зрения делают ПШД «нормальной», хотя и отрицательной, возрастно-психологической характери­стикой детей младшего школьного возраста. Об этом говорят и статистические данные: по мнению ряда детских патопсихоло­гов и психоневрологов (а они имеют не меньшую практику с детьми младшего школьного возраста, чем психологи), до 20 % школьников нуждаются в психотерапевтической помощи в свя­зи с ПШД. Можно утверждать, что еще большее число детей нуждается в психологической помотди и профилактике в их доп-сихотерапевтических формах. Именно на этот контингент и долж­на быть ориентирована работа возрастных психолого в-консуль­тантов.

Основные сферы проявления ПШД связаны с пространствен­но-временными отношениями (режим дня, так называемое «личное» пространство в семейной среде и пр.) и личностно-смысловыми характеристиками (место в коллективе сверстников, взаимоотно­шения с братьями и сестрами, отношения с преподавателем и родителями) деятельности и общения ребенка. Однако психологи­ческие проблемы этого возраста более тесно, хотя и более изощ­ренно, сложно, связаны с ведущей в этом возрасте — учебно-познавательной — деятельностью детей. Учебная деятельность, понимаемая, конечно, не как индивидуальная деятельность изо­лированного^ ученика, а как социальная деятельность, наиболее полно реализующая возрастно-специфическую систему социальных отношений ребенка, присутствует не столько как «страдающая» сторона в анализе причин и проявлений ПШД, но и как возмож­ный источник нарушений.

Существуют четыре основные точки зрения на причины ПШД, впрочем, дополняющие друг друга.

Сторонники первой точки зрения исходят из того, что психотравмирующим фактором признается сам процесс обучения, Как бы хорошо он ни был организован. Вызванные им нарушения Называются дидактогениями.

Однако чаще (вторая точка зрения) говорят о своеоб­разной «конвергенции» дидактогений и конституциональной (т.е. индивидуальной) уязвимости организма ребенка и его центральной нерв­ной системы. По мнению В. Е. Кагана, в этом случае речь идет о «якобы изначально, фатально "больном" ребенке, дезадаптация которого обусловлена мозговым повреждением или отягощенной наследственностью» [70, с. 91].

Если первая точка зрения представляется односторонней и не­верной в силу недостаточного учета индивидуальных особенно­стей ребенка и его социальной среды, то вторая — в силу снятия ответственности со школы и семьи и возложения ее исключитель­но на врача.

Более гибкой, по-видимому, является третья точка зре­ния, связывающая ПШД с дидаасалогениями, т. е. вариантами по­следствий неправильного отношения учителя к ученику, непра­вильной организации учебного процесса и учебной деятельности. Речь идет, прежде всего, о различных вариантах авторитарного сти­ля педагогического руководства классом [11 и др.]. Практика возрастно-психологического консультирования показывает, что жалобы на те или иные неправильные (с точки зрения родителей или даже объективно) действия" учителя в качестве причины воз­никновения личностных и поведенческих нарушений у детей чрез­вычайно распространены. В теоретическом плане эти случаи также описаны достаточно полно.

Однако, как отмечают многие психологи, неправильно сводить ПШД к проблеме «плохого» или «злонамеренного» учителя. Ведь известно, например, что сензитивность детей к дидаскалогениям неодинакова; компенсационные и психозащитные возможности детей очень велики и во многом зависят от внешкольных влияний на них и прежде всего от семейной ситуации. Более того, специ­фические отношения к ребенку в семье, стиль родительского по­ведения, характерный — типичный и актуальный — семейный климат считаются рядом психологов едва ли не главной и един­ственной причиной возникновения ПШД или хотя бы некоторых ее форм (четвертая точка зрения). Правда, при этом не всегда принимается в расчет, что «среда определяет развитие ре­бенка через [его, ребенка. — А.Л.] переживания среды» [15, с. 383].

Еще более гибкой, комплексной, является гипотеза о проис­хождении ПШД, которая вместо одностороннего учета дидактоге-ний и «отягощенной» наследственности, с одной стороны, и ди-даскалогений и особенностей семейной среды — с другой, пыта­ется учесть все эти факторы и влияния в их системном единстве. Примером таких работ могут служить работы А. Л. Венгера [111] и Е.В.Новиковой [105], обобщающие их опыт возрастно-психоло­гического консультирования детей младшего школьного возраста.

Так, Е.В.Новикова, основываясь на взглядах Л.С.Выготского, Л.И.Божович, Л.С.Славиной и других на проблему возраста, на классификацию форм ПШД по их связи с учебной деятельностью, считает, что «причиной возникновения психогенных нарушений являются не сами по себе промахи в [учебной. — А. Л. ] деятельно­сти младшеклассников, а их переживания по поводу этих прома­хов» [Ю5, с. 26]. Переживания же ребенка в этом возрасте прямо зависят от его взаимоотношений со значимыми взрослыми (учи­телем, родителями). «Формой выражения этого отношения явля­ется стиль общения. Именно стиль общения взрослого с младшим школьником может затруднять овладение ребенком учебной дея­тельностью, а порой может приводить к тому, что реальные, а подчас и надуманные трудности, связанные с учебой, начнут вос­приниматься ребенком как неразрешимые, порожденные его не­исправимыми недостатками. Если же эти негативные переживания ребенка не компенсируются, если не находится значимых людей, которые были бы способны повысить самооценку школьника, у него могут возникать психогенные реакции на школьные пробле­мы, которые в случаях повторяемости или фиксации складывают­ся в картину синдрома, названного психогенной школьной дез­адаптацией» [105, с. 31].

Подобного же рода попытку своеобразного «синдромного», целостного анализа (в пределах психологической нормы) описы­вает А.Л.Венгер, используя материал жалоб родителей психоло­гу-консультанту на низкую успешность деятельности их детей шести-семи лет на занятиях в школе или в детском саду и на поведенче­ские нарушения [30; 31; 111]. Общая схема такого анализа доста­точно отработана в психологии: первичные причины — первичные нарушения — неадекватная обратная связь со стороны значимого взрослого (родителей) — вторичные нарушения, подкрепляющие действия взрослого. Не имея возможности воспроизвести здесь ана­лиз А.Л. Венгера полностью, отметим, что проделанная им работа является одной из удачных попыток описать типичные варианты «нормального» (т.е. не выходящего в область патологии) возраст­ного развития (в описываемом случае — кризиса семи лет), харак­теризующиеся тем, что «недоразвитие какого-либо психологиче­ского процесса приводит к ущербности деятельности в целом и, следовательно, к нарушениям в формировании других психиче­ских процессов» [ 111, с. 178]. В дальнейшем А. Л. Венгер распрост­ранил свой «синдромный» анализ психологических трудностей ре­бенка и на подростковый возраст.

2.4.2. Классификация случаев обращения родителей детей младшего школьного возраста

за психологической консультацией

В основу такой классификации можно положить четыре выде­ленные в литературе формы ПШД.

1. Несформированность элементов и навыков учебной деятель­ности. Первичным следствием является снижение успеваемости, и родительские запросы психологу формулируются именно в этих терминах. Причиной несформированности учебной деятельности могут быть как индивидуальные особенности уровня интеллекту­ального развития ребенка, так и педагогическая запущенность, невнимательное отношение родителей и учителя к тому, как дети овладевают приемами учебной деятельности.

2. Несформированность у младшеклассников мотивации учения, направленность на другие, не школьные, деятельности. В этом слу­чае запрос родителей звучит примерно так: нет интереса к учебе, ему бы играть и играть, начал школу с интересом, а теперь... Исходной причиной может быть, например, стремление родите­лей «инфантилизировать» ребенка, считать его «маленьким». Не­обходимо, конечно, различать первичную и вторичную несфор­мированность учебной мотивации, т.е. разрушение мотивации учения под действием неблагоприятных факторов. Внешние сим­птомы отсутствия у детей учебной мотивации сходны с симпто­мами несформированности навыков учебной деятельности — не­дисциплинированностью, отставанием в учебе, невнимательно­стью, безответственностью и пр., но, как правило, на фоне кон­статируемого достаточно высокого уровня познавательных спо­собностей.

3. Неспособность произвольной регуляции поведения, внима­ния, учебной деятельности, проявляющиеся в неорганизованно­сти, невнимательности, зависимости ребенка от взрослых, ве­домости. Причину недостаточного уровня развития произвольно­сти поведения ребенка при отсутствии первичных нарушений чаще всего ищут в особенностях семейного воспитания; это либо потворствующая гипопротекция (т.е. вседозволенность, отсут­ствие ограничений и норм, правил), либо доминирующая ги­перпротекция (полный контроль за действиями ребенка со сто­роны взрослого).

4. Неумение приспособиться к темпу школьной жизни. Чаще всего это бывает у детей с минимальной мозговой дисфункцией, у соматически ослабленных-детей. Однако последнее не является причиной дезадаптации. Причина может лежать в особенностях семейного воспитания, в «тепличных» условиях жизни ребенка. Проявляется «темповая» неприспособленность детей по-разному: в длительном (до позднего вечера и в ущерб прогулкам) приготов­лении уроков, иногда в хронических опозданиях в школу, часто — в утомлении ребенка к концу учебного дня, к концу учебной не­дели, вплоть до того, что родители переводят его на сокращенную учебную неделю.

Конечно, терминология, в которой родители излагают свою жалобу и запрос в консультацию, отличается от терминологии описания форм дезадаптации. Да и сами случаи обращения в психологическую консультацию гораздо более разнообразны по своему содержанию и отнюдь не сводятся к проблемам школь­ной неуспеваемости.

Наиболее часто в нашей практике родители излагали свою жа­лобу-запрос психологу в следующих терминах.

1. Случаи, группирующиеся вокруг проблемы плохой успеваемо­сти: плохая успеваемость по всем предметам, плохо с чтением, отставание по математике; плохая память, невнимательность, рас­сеянность, неорганизованность; молчит на всех устных опросах; двойки по письменным классным работам (по устным — хорошо); боится отвечать на уроках, хотя знает; не уверена в себе, срывы на экзаменах (в средней школе, в музыкальной школе, в балетной школе) — «глаза, полные слез»; готовит уроки до позднего вече­ра, не ложится спать, пока не приготовит уроки; занижена само­оценка; отсутствует желание учиться, ничего не интересует, пас­сивное отношение к жизни, неверие в себя, халтурит; разочарова­ние в школе, не хочет ходить в школу, побеги из школы, не дохо­дит до школы.

2. Случаи, группирующиеся вокруг тревожащих родителей ин­дивидуально-личностных качеств ребенка: медлительный, инертный, неорганизованный; быстро утомляется; упрямый, неуправляемый; некоммуникабельный; эгоист, драчлив, взрывной, агрессивный, озлобленный, жестокий; страхи (оставаться одному дома, спать в отдельной комнате); боязнь — каждый день! — опоздать в школу; вранье; скандалистка; плаксивая; излишняя женственность у сынаи т.п.

3. Случаи, группирующиеся вокруг особенностей межличност­ных отношений ребенка со сверстниками и взрослыми: необщи­тельный, замкнутый, нет друзей; задразнили в школе, бьют в клас­се; не умеет вести себя со взрослыми; «моего ребенка не понимает учитель», учитель предвзято относится к ребенку, учитель «разва­лил» весь класс; сын дерется с братьями, плохие отношения меж­ду братьями.и сестрами; не ходит гулять, так как с ним не дружат; «ребенок тянется к "плохим" детям — не знаю, что делать»; «у меня растущее раздражение дочкой, меня выводят из себя ее исте­рики»; «не понимаю душевного склада ребенка, мы -не понимаем Друг друга, я боюсь потерять сына»; «мы слишком замыкаемся друг на друге»; «можно ли еще "нажать" на ребенка, справедливы ли мои требования к сыну, как воспитывать сына, чтобы не навре­дить ему», и др.

4. Отдельно можно выделить случаи обращения в консульта­цию, когда жалобы как таковой нет. Просят определить уровень посильной нагрузки (можно ли водить еще в спортивную школу или в музыкальную школу), оценить общие способности, дать со­вет, как увлечь чем-нибудь ребенка и как развить внешкольные

интересы. Иной раз запрос звучит совсем просто: проверьте, все ли соответствует возрасту.

Иногда речь идет об уникальных — с точки зрения родителей — способностях ребенка и необходим совет, как быть дальше: маль­чик семи лет читает взрослые книги, решил все задачи на уровне третьего класса. Как составить ему план индивидуальных занятий, сколько часов в неделю с ним желательно заниматься индивиду­ально, в какой класс (из первого) можно перевести; с чем связа­ны уникальные способности ребенка: например, он может мо­ментально подсчитать количество звуков в произнесенной вами фразе или моментально повторить сказанную ему фразу или слово с конца, т. е. наоборот.

Любопытна некоторая собранная нами статистика: родители мальчиков обращались в консультацию, по нашим данным, в два раза чаще, чем родители девочек; до половины проконсультиро­ванных детей определенное время стояли (порой и на момент кон­сультации) на учете у детского врача-психоневролога; примерно пятая часть детей уже консультировались у специалистов-психоло­гов, психиатров, дефектологов пЪмимо их лечащего детского вра­ча-психоневролога.

2.4.3. Особенности обследования психического развития младших школьников в ходе консультирования

Остановимся на особенностях обследования психического раз­вития младших школьников и их межличностных отношений в зависимости от сути обращения в консультацию.

В нашей практике неуспеваемость ребенка входила в лсновное содержание запроса в более чем половине всех случаев обращения. В отношении школьников первых-вторых классов речь чаще шла об общей неуспеваемости; в отношении школьников третьего класса на фоне общей неуспеваемости выделяются жалобы на трудности с чтением (что связано отчасти с введением практики промежу­точного контроля скорости чтения в этом классе), с русским язы­ком в целом.

Схема обследования ребенка во всех этих случаях строится ис­ходя из имеющихся классификаций неуспевающих учеников и на основе учета гипотез о причинах ПШД. В максимально разверну­том виде она включает следующее.

1. Проверяется, не нарушены ли познавательные процессы (блок диагностических методик на вербальный и невербальный интел­лект, память, внимание, уровень развития речи, при необходи­мости — ручной праксис). Здесь могут использоваться и методи­ки, направленные на диагностику задержек психического разви­тия.

2. Проверяются обучаемость ребенка (задачи с дозированной помощью взрослых), сформированность элементов учебной дея­тельности, внутреннего плана действий, произвольной регуляции поведения.

3. Анализируются особенности учебной мотивации ребенка, уровень притязаний, интересы.

4. Обязательно проверяются учебные навыки ребенка, просмат­риваются его тетради по математике, русскому языку, даются пробы на чтение, письмо, решение задач.

5. Выясняется эмоциональный компонент неуспеваемости: как ребенок относится к плохим (удовлетворительным) оценкам, какую получает типичную обратную связь от взрослых — роди­телей и учителей, есть ли сферы деятельности, позволяющие ребенку компенсировать неуспех в обучении; по возможности восстанавливается вся система межличностных отношений ре­бенка.

6. Выясняются типичные виды помощи родителей ребенку в учебной деятельности: кто занимается с ним, как много, какие приемы использует. Интересны и анализ стиля родительского вос­питания в семье в целом, роль второго родителя (помимо обратив­шегося в консультацию).

7. Наконец, очень важно выяснить предысторию консульти­руемого случая: собирается подробный анамнез, случаи обра­щения к врачу, какой диагноз был поставлен, как долго и чем лечили. Обязательно выясняется, с чем сами родители связыва­ют плохую успеваемость ребенка, что явилось непосредствен­ным поводом обращения к психологу, как давно и кем было принято решение о необходимости психологической консуль­тации.

Существуют ли типичные подходы к психологическому об­следованию ребенка, если центр тяжести запроса родителей ле­жит в области его индивидуально-личностных особенностей? Правильно было бы ответить, что единой схемы обследования здесь быть не может — слишком разными по психологическому содержанию являются запросы-жалобы по поводу упрямства и неуправляемости ребенка, страхов и боязни или подозрения на излишнюю женственность сына. Однако есть несколько правил, которые реализуются психологом-консультантом во всех ситуаци­ях и которые наиболее наглядны именно в случаях запроса, роди­телей в терминах индивидуально-личностных особенностей ре­бенка.

Во-первых, психолог всегда должен стараться наполнить Жалобу-запрос родителей конкретным содержанием: какие опре­деленные поведенческие ситуации явились для родителей осно­вой запроса? Необходимо попросить максимально подробно (же­лательно даже в письменной форме) описать эти ситуации. Этим,

с одной стороны, достигается идентификация понятийных сло­варей психолога и родителей в описании личностных черт ребен­ка, а с другой — в распоряжении психолога оказывается матери­ал, описывающий личностные качества ребенка через ситуации, в которых присутствуют значимые для ребенка люди, их чувства и переживания, и через поступки ребенка в этих ситуациях как «сплав» его деятельности и индивидуально-личностных особен­ностей.

Во-вторых, независимо от первого правила необходимо обеспечить по возможности «стереоскопичность» взгляда на си­туацию. Принцип стереоскопичности диагноза, впервые сформу­лированный в семейном консультировании, отражает довольно очевидный факт: выносимая на консультацию ситуация должна быть «зафиксирована» и субъективно — с позиций входящих в эту ситуацию членов семьи, и объективно — с позиции и сред­ствами психолога-консультанта. Принцип стереоскопичности с необходимостью распространяется как на анализ межличностных отношений, так и на индивидуальную диагностику. Более того, это принцип всей консультативной работы, а не только этапа постановки диагноза. Вообще, в ходе работы психолог-консуль­тант не должен стремиться к монополии на стереоскопичность картины предложенной ему ситуации. Наоборот, он должен ста­раться по возможности раскрыть стереоскопичность ситуации перед участвующими в ней субъектами — как взрослыми, так и детьми.

В-третьих, в любой ситуации работа психолога состоит не только в констатации (подтверждении) наличия того или иного личностного «отрицательного» качества у ребенка (чего в ряде слу­чаев только и ждет от психолога родитель!), а в выдвижении со­вместно с родителем гипотезы об истории его развития и путях последующего преодоления (или, наоборот, путях принятия ро­дителем этого качества).Например, если это страхи девочки-первоклассницы, то необ­ходимо уяснить, чем они вызваны и как их можно преодолеть, скажем, с помощью терапии рисованием. Если мальчик неоднок­ратно уличался родителями во лжи, но продолжает прибегать к ней, то не связано ли это с «жестким» стилем воспитания в семье (сейчас или прежде — в дошкольные годы), т.е. не является ли это способом защиты ребенка от родителей? Если у мальчика находят упрямство (имеются в виду постоянные конфликты со старшим братом, в которых младший ни в чем не хочет уступать) — причем Упрямство, в котором, по словам мамы, папа мальчика видит как раз положительные качества сына (а папа и по объективным мето­дикам, и по словам мамы более значим для сына), — то не при­дется ли маме «смириться» с этим качеством сына, по крайней мере до момента, когда братья (между ними пять лет разницы в возрасте) смогут сами сознательно и равноправно обсудить свои проблемы.

По-своему наиболее трудными для возрастного психолога яв­ляются случаи, когда центр тяжести запроса родителей с самого начала лежит в области межличностных отношений ребенка (со сверстниками, учителем, самими родителями). Наиболее типич­ным здесь является запрос о трудностях личных взаимоотноше­ний родителя с ребенком. Даже в нашей практике работы в воз-растно-психологической консультации такие случаи составляют до трети, а в практике семейного консультирования их значи­тельно больше.

Известно, что одним из принципов работы возрастного психо­лога-консультанта является принцип отстаивания интересов ре­бенка. Однако представления об этих интересах и о том, как их отстаивать, существенно различаются у разных консультантов-пси­хологов. Эти различия отражаются в методах и предмете их работы. Схематично это можно описать так.

Если исходить из устоявшегося в практике семейного консуль­тирования — а оно на сегодняшний день наиболее развито — деления всех случаев обращения в консультацию на собственно семейные проблемы и проблемы родительско-детских отноше­ний, то в области родительско-детских отношений существуют три направления, три способа работы: а) повышение социально-психо­логической компетенции родителей, обучение навыкам общения, разрешения конфликтных ситуаций, улучшение стиля родитель­ского поведения, общей воспитательной осведомленности и т.п.; б) работа с семьей как целым с точки зрения как диагностики внутрисемейной ситуации, так и коррекции и терапии; в) работа преимущественно с ребенком.

Было бы наивно полагать, что какое-то из этих трех направле­ний работы не реализует принципа соблюдения интересов ребен­ка. И возрастной психолог-консультант работает отнюдь не только в третьем модусе. Однако одним из организационных принципов его работы является отказ от консультирования родителей без об­следования ребенка. Таким образом, процедура консультирования родительско-детских отношений в возрастно-психологической кон­сультации всегда включает в себя достаточно подробное психо­диагностическое обследование ребенка, а не только его межлич­ностных отношений и тем более не только этих отношений глаза­ми родителей. В ряде случаев бывает необходимым провести и пси­хологическое обследование родителей..

2.4.4. Взаимоотношения психолога-консультанта со школой и медицинскими учреждениями

Остановимся на сложных (пограничных) случаях и взаимоот­ношениях психолога-консультанта со школой, родителями и ме­дицинскими учреждениями.

При консультировании детей младшего школьного возраста может возникнуть подозрение на то, что трудности ребенка свя­заны с имеющейся у него задержкой психического развития или иной формой нервно-психической патологии. Постановка диаг­ноза не является прерогативой психолога, поэтому он обязан в таких случаях рекомендовать родителям ребенка проконсульти­роваться у соответствующего врача, сопроводив при необходи­мости направление ребенка психологическим заключением по консультации.

Правда, как отмечалось ранее, на консультацию к психологу часто приводят детей, уже имеющих (или имевших) медицинский диагноз, состоящих (или состоявших) на учете у детского врача-психоневролога. Вопрос о наличии диагноза должен быть постав­лен психологом-консультантом во всех сложных, пограничных, случаях.

Однако сам факт, что количество детей, консультирующихся у психолога после консультации у врачей, достаточно велико, сви­детельствует о том, что психолог, в частности возрастной, и врач решают разные задачи и не подменяют друг друга. Возрастное пси­хологическое обследование и консультирование ребенка могут и должны быть проведены совершенно независимо от того, имеет ребенок медицинский диагноз или нет.

Результатом обследования становится возрастно-психологическое заключение. С нашей точки зрения, по своим основным струк­турным моментам оно близко к так называемому функционально­му диагнозу в психиатрии.

Как известно, функциональный диагноз в психиатрии в опре­деленном смысле противостоит нозологическому диагнозу [25]. Он закладывает фундамент для профилактико-терапевтической и ре­абилитационной работы. Именно поэтому возможна аналогия с _ним в практической возрастной психологии. Структура анализа психологического возраста как бы повторяется в структуре функ­ционального диагноза.

Функциональный диагноз строится на основе понимания «три­единства» и взаимосвязи личности (что сохранно и на что можно опереться), болезни (что дефектно) и актуальной социальной си­туации (в чем возможные источники реабилитации и адаптации), «функциональный диагноз является диагнозом индивидуальной приспособляемости больного, его бытия в болезни, отражая его взаимодействие с социальным окружением и обществом» [25, с. 201]. Если нозологический диагноз — это диагноз болезни, то функциональный — это диагноз больного. Необходимо только до­бавить, что аналогия возрастно-психологического заключения с функциональным диагнозом имеет смысл и тогда, когда речь идет о норме, а точнее, о вариантах нормы как аналогах (хотя и дале­ких) нозологических единиц.

Особую проблему составляют взаимоотношения психолога (име­ется в виду и школьный психолог, выполняющий функции психо­лога-консультанта) со школой. Может ли школа в лице учителей и воспитателей быть заказчиком для психолога-консультанта? Наш опыт говорит о том, что учителя иной раз просят или даже требуют от психолога обследовать того или иного трудного для них ученика.

Психолог попадает в нелегкую ситуацию. Необходимость кон­сультации в большинстве подобных случаев очевидна. Однако, с нашей точки зрения, здесь важно утвердить принцип абсолютной добровольности консультации.

Этот принцип уже является непреложным требованием, закреп­ленным в должностной инструкции психолога при психологиче­ском обследовании подростка в психоневрологических диспансе­рах, в которых сейчас организованы кабинеты психологической по­мощи подросткам.

Психолог^должен с помощью учителя информировать родите­лей трудного ученика о своих возможностях, об адресе консульта­ции и ее задачах, но ни в коем случае не обследовать ребенка (напомним, что речь идет и о младших школьниках, и о подрост­ках) без разрешения родителей.

2.5. Особенности психологического консультирования детей подросткового возраста

Подростковый возраст называют критическим возрастом в ши­роком смысле слова. Более точно — выделять подростковый кри­зис как переход от младшего школьного возраста к собственно

подростковому. Другой нормативный возрастной кризис датиру­ет переход от подросткового возраста к младшему юношескому возрасту.

Для психологического консультирования подростковый воз­раст детей наших клиентов — один из самых сложных. Статистика психологического консультирования подтверждает, что количе­ство случаев обращения за психологической помощью в этот пе­риод резко увеличивается. При этом соответственно резко рас­ширяется диапазон запросов клиентов (т.е. родителей): от про­блем первой, чаще неразделенной любви, их дочерей и сыновей — до опасности наркоманий и алкоголизма, от признаков дизмор-фоманий — до нежелания ходить в школу. Еще более выделяет этот период жизни ребенка с точки зрения особенностей психо­логического консультирования то, что теперь сам подросток впер­вые становится клиентом — субъектом обращения в психологи­ческую консультацию, ставя, а иногда и не ставя об этом в извест­ность своих родителей.

Все это делает задачу описания особенностей консультирова­ния родителей детей подросткового возраста и самих подростков очень сложной. И все же мы должны выделить здесь наиболее от­четливые ориентиры.

Во-первых, возрастной психолог-консультант в своей дея­тельности всегда исходит из психологических нормативных задач воз­раста.

Психологические задачи подростков этого возраста известны — это, прежде всего, задачи самоопределения в трех сферах: сексуаль­ной, психологической (интеллектуальной, личностной, эмоцио­нальной) и социальной . Проблемы этого возраста могут быть связаны с поиском путей удовлетворения шести основных потреб­ностей: физиологической потребности, дающей импульс физи­ческой и сексуальной активности подростков; потребности в безо­пасности, которую подростки находят в принадлежности к груп­пе; потребности в независимости и эмансипации от семьи; по­требности в привязанности; потребности вуспехе, в проверке своих возможностей; наконец, потребности в самореализации и разви­тии собственного [135]..

Во-вторых, возрастной психолог-консультант в случае кон­сультирования родителей детей любого возраста, а тем более — подростков, обязательно должен суметь посмотреть на предъяв­ляемую ему ситуацию глазами ребенка, в данном случае — подростка. Эта особенность, являясь одной из ценностей именно возрастно-психологического консультирования родителей и их детей, основывается на известном положении теоретической возраст­ной психологии: объективная социальная ситуация развития ре­бенка (подростка) детерминирует его психическое развитие и оп­ределяет его психическое здоровье не сама по себе, не автоматически, а только будучи преломленной в его субъективных пере­живаниях, опосредованной его позицией в этой социальной си­туации.

Этот важный предметный принцип работы психолога-консуль­танта заметно усложняет его деятельность. Первый же опыт кон­сультирования родителей подростков в возрастно-психологической консультации при кафедре возрастной психологии факультета пси­хологии МГУ (1984) или в консультативном центре Института детства Российского детского фонда (1989) показал, что сами под­ростки относятся к процедуре консультирования совсем не так, как более младшие дети. Если детей до шестого класса включи­тельно родители совершенно спокойно приводили в консульта­цию, и дети полно и содержательно отвечали на вопросы психо­лога, чувствуя себя скорее испытуемыми, нежели равноправными субъектами, то подростки в условиях консультирования, инициа­тива которого исходила от их родителей, чувствовали себя «не у дел». «Разговорить» такого подростка было, как правило, весьма трудно, достоверность выполнения ими психодиагностических процедур оставляла желать лучшего. В итоге кратковременное пси­хологическое консультирование (два-четыре сеанса) родителей детей подросткового возраста не давало психологам-консультан­там возможности надежно взглянуть на заявленные проблемы гла­зами самих подростков, а это было и остается одной из ценностей именно возрастно-психологического консультирования родителей и их детей.

Один из возможных выходов из такого рода ситуации — на­целенное создание доверительного контакта с подростками за пределами консультативной комнаты, а именно — в процессе групповой психологической).

В-третьих, при консультировании диады родитель — под­росток вступают в действие многие рекомендации и особенно­сти, характерные и для консультирования супружеской пары. Вот как их описывает Ю.Алешина [5]

Преимущества работы с парой :большая диагностичность беседы с супружеской парой, нагляд­ность проблем в паре; работа с обоими супругами позволяет уже в ходе консульти­рования непосредственно апеллировать к паттернам их отноше­ний «здесь и теперь», прямо в условиях консультации, что все­гда более убедительно, чем анализ того, что происходит за ее пределами;

присутствие пары позволяет использовать некоторые техни­ки консультирования и психологической интервенции — пси­ходрамы, семейной скульптуры, организации совместной деятельности и пр., что просто невозможно при работе с одним клиентом;

приход пары в консультацию означает более серьезную мотива­цию на работу; предполагается, что такая работа будет более глу­бокой и длительной; консультирование пары облегчает клиентам, обсуждение про­исходившего во время консультации: они оба были участниками консультативной работы и изменения в одном из супругов более понятны и принимаемы другим.

Трудности при работе с парой:вести консультативный прием сразу двух клиентов труднее, чем одного: их еще надо научить сотрудничать в консультировании, а не перебивать друг друга или не становиться в позу обиженного и пр.;работая с парой, необходимо всеми силами не давать супругам повод упрекать психолога в коалиции с одним из них; работа с парой более уязвима: нежелание работать одного суп­руга мешает работе с парой в целом; работая с парой, необходимо особым образом решать проблему конфиденциальности.

Указанные особенности работы с парой супругов практически полностью переносятся на работу с парой родитель—подросток.

В-четвертых, при консультировании родителей детей под­росткового возраста особым образом срабатывает такой принцип возрастно-психологического консультирования как анализ случая через призму целостного жизненного пути личности.

Как известно, существует несколько представлений о той це­лостности (системном целом), с которой имеет дело психолог-консультант в своей работе. Для семейного психолога такой сис­темной целостностью является семья [173]. Методы диагностики и интервенции, которые использует семейный психолог-консультант, приспособлены именно к такому целому. Для индивидуально-пси­хологического консультирования целостностью часто становится индивидуальное сознание клиента. Некоторые психологи-консуль­танты так и заявляют: «Я имею дело в консультировании с созна­нием индивидуального субъекта» [148].

Возможны и другие представления об этой целостности, на­пример включение в нее тела клиента, если психолог пользуется приемами телесно-ориентированной терапии, или даже планет и звезд и их взаимного расположения, что несомненно имеет место в работе психолога-консультанта — астролога.

Каковы же представления о целостности, с которой имеет дело в своей консультативной деятельности возрастной психолог-кон­сультант?

Наша гипотеза (она основывается на опыте работы многих воз­растных психологов-консультантов) такова — этой целостностью является индивидуальный жизненный путь ребенка, который сни­мает в себе (в гегелевском смысле этого слова) семейную ситуа­цию сегодня и вчера, факторы риска, болезни, прошлое и буду­щее, генетически заданное и культурно приобретенное, особен­ности прохождения нормативных возрастных кризисов и особен­ности формирования психологических новообразований всех пре­дыдущих возрастов и многое другое.

Не диада «родитель —ребенок», не семья, не сознание мамы или папы и даже не сам ребенок как таковой, а индивидуальный жизненный путь ребенка — вот системный целостный объект, с которым в своей консультативной практической деятельности имеет дело возрастной психолог-консультант. Его диагностиче­ские методы, коррекционно-развивающие и реабилитационные техники наиболее адекватны именно этому видению целостно­сти его работы.

При работе с родителями детей подросткового возраста часто приходится признаваться в том, что трудности подростка, как и трудности отношений подростка и родителя (родителей), есть за­кономерное отдаленное следствие проблем давно минувших возра­стов его жизни.

Прекрасное, хотя и гипотетическое (основанное на генетиче­ской реконструкции) описание формирования внутри жизненно­го пути таких «рельефных» индивидуально-личностных особенно­стей подростков как жестокость, склонность к воровству и ис­пользование вранья для извлечения личной выгоды дал в свое время в своих работах Л. Б. Филонов [161].

Эта закономерность — влияние особенностей прохождения пре­дыдущих возрастов на прохождение последующих — имеет место во всех предыдущих возрастах, но именно в подростковом возрас­те это становится именно отдаленным следствием, более трудным для восстановления в условиях консультирования. К тому же под­росток в несравненно большей степени является субъектом своего целостного жизненного пути, чем дошкольник и даже младший школьник (это отмечает А. Г. Асмолова, подчеркивая, что подрос­ток впервые сам выбирает себе ведущую — в психологическом смысле этого слова — деятельность [9]..

В этом же смысле можно сказать, что для анализа проблем под­росткового возраста относительно менее пригоден так называе­мый синдромный анализ типовых случаев, разработанный и ус­пешно применяемый А.Л.Венгером в психологическом консуль­тировании родителей детей дошкольного и младшего школьного возраста [31; 32].

Необходимость учитывать влияние отдаленного прошлого на проблемы подростка или проблемы родителей с подростком уди­вительно корреспондирует с необходимостью учитывать" также и влияние отдаленного будущего на эти проблемы. Для подростка вообще характерно расширение рамок «здесь и теперь» в прошлое и в будущее. Многие конкретные техники психологического кон­сультирования подростков используют именно приемы работы с ориентировкой подростка во времени — в будущем и в прошлом, в индивидуальном и родовом для подростка. Даже такие значимые для подросткового возраста психологические процессы, как лич­ностное и профессиональное самоопределение, важнее для буду­щего больше, чем для настоящего.

Наконец, в-пятых, отличительной особенностью психоло­гической консультативной работы с родителями подростков и с самими подростками является значительно большее, чем в предыдущие возрасты, внимание со стороны психолога к зарождаю­щейся сексуальности подростка. Дети младшего школьного и до­школьного возраста — не бесполые существа, но только при ра­боте с подростками психологу-консультанту впервые приходится вести себя с ними в каждый момент времени как с нарождаю­щимся мужчиной или с нарождающейся женщиной. Задача поло­вой идентификации — центральная для подросткового возраста. Существует даже гипотеза о ведущей деятельности подростково­го возраста как деятельности по возрастно-половой идентификации [167].
Контрольные вопросы и задания

1. Охарактеризуйте специфику социальной ситуации развития ребен­ка в дошкольном возрасте,

2. Какие виды деятельности характерны для дошкольного возраста и какие психологические проблемы может порождать их обеднение либо выпадение из жизни дошкольника?

3. Какова система нормативных новообразований, формирующихся на протяжении дошкольного возраста?

4. По каким основным показателям ведется контроль умственного развития дошкольника?

5. Чем диктуется необходимость как можно более ранней диагностики и коррекции психологических проблем_вдошкольника.

6. Назовите наиболее распространенные психологические проблемы детей дошкольного возраста.

7. Почему психологические проблемы дошкольника требуют возраст-но-психологического подхода и комплексного обследования?

8. Постройте условно-вариантный прогноз развития дошкольника с трудностями в общении со сверстниками при поступлении в школу.

9. Какова стратегия психологической помощи соматически больному ребенку?

10. Какие типы психологических проблем могут возникать у ребенка дошкольного возраста на почве дефицита общения с родителями?

11. На какие стороны формирования личности дошкольника влияют конфликтные отношения между сиблингами?

12. Почему, на ваш взгляд, проблема речевого развития ребенка ран­него возраста наиболее часто заявляется при обращении к консультанту?

13. Чем обусловлена успешность речевого развития ребенка раннего

возраста?

14. С чем связано нежелание ребенка раннего возраста отпускать от

себя близкого взрослого?

15. Насколько необходимо предоставлять ребенку раннего возраста

свободу действий ?

16. Какие проблемы развития ребенка раннего возраста связаны с особенностями его развития в младенчестве?

17. Что составляет содержание понятия психологическая готовность к

обучению в школе?

18. Какие три формы работы психолога-консультанта с проблемой Щкольной зрелости вы знаете?

19. Какие существуют точки зрения на проблему психогенной школь-Ной дезадаптации?

20. Назовите особенности психологического обследования младшего школьника в нуждах возрастно-психологического консультирования.

21. В чем особенности психологического консультирования подрост­ков и их родителей?

Литература

1. 
   Алешина Ю. Индивидуальное и семейное психологическое консульти­рование. — М., 1992.
   
2. 
   Антропов Ю.Ф., Шевченко Ю.С. Психосоматические расстройства у детей. — М., 2000.
   
3. 
   Безруких М. М. Леворукий ребенок в школе и дома. — Екатеринбург, 1998.
   
4. 
   Венгер А.Л., Цукерман Г.А. Схема индивидуального обследования де­тей младшего школьного возраста. — М., 1993.
   
5. 
   Выготский Л. С. Проблемы детской (возрастной) психологии. — М., 1984.
   
6. 
   Гапигузова Л. Н. Проблема социальной изоляции детей // Вопр. психол. — 1996. — №3.
   
7. 
   Гальперин П.Я., Запорожец А. В., Карпова С. Н. Актуальные проблемы возрастной психологии. — М., 1978. — С. 4 — 51.
   
8. 
   Гуткина И. И. Психологическая готовность к щколе. — М,, 1993.
   
9. 
   Захаров А. И. Психотерапия неврозов у детей и подростков. — М., 1982. — Гл.2.
   
10. 
    Кле М. Психология подростка. — М., 1992.
    
11. 
    Корсакова Н.К., Микадзе Ю.В., Балашова Е.Ю. Неуспевающие дети: Нейропсихологическая диагностика трудностей в обучении младших школьников. — М., 1997. — С. 54—60.
    
12. 
    Кравцова Е. Е. Психологические проблемы готовности детей к обуче­нию в школе. — М., 1991.
    
13. 
    Лангмейер Й., Матейчек 3. Психическая депривация в детском возра­сте. — Прага, 1984.
    
14. 
    Лидере А. Г. Психологический тренинг с подростками. — М., 2002. Лисина М. И. Проблемы онтогенеза общения. — М, 1986. Личко А. Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. — М., 1983.
    
15. 
    Общение детей в детском саду и семье / Под ред. Т.А.Репиной, Р. Б. Стеркиной. - М., 1990.
    
16. 
    Овчарова Р. В. Справочная книга школьного психолога. — М., 1993.
    
17. 
    Пиаже Ж. Избранные психологические труды. — М., 1968.
    
18. 
    Психология одаренности детей и подростков / Под ред. Н. С. Лейтеса. — М., 1996. - С. 10-86; 215-23.3.
    
19. 
    Развитие общения дошкольников со сверстниками / Под ред. А. Г. Руз­ской. - М., 1989. - С. 144-166.
    
20. 
    Рабочая книга школьного психолога / Под ред. И.В.Дубровиной. — М, 1991.
    
21. 
    Ремшмит X. Психология подросткового и юношеского возраста. — М., 1994.
    
22. 
    Семья в психологической консультации / Под ред. А.А. Бодалева, В.В.Столина. - М., 1989. - Гл. 2.
    
23. 
    Смирнова Е. О. Становление межличностных отношений в раннем он­тогенезе // Вопр. психол. — 1994. — № 6.
    
24. 
    Спиваковская А. С. Профилактика детских неврозов. — М., 1988,— Гл. 1.
    
25. 
    Тржесоглава 3. Легкая дисфункция мозга в детском возрасте. — М.,
    
26. 
    1986.
    
27. 
    ЭлъконшД. Б. Избранные труды. — М., 1998.
    
28. 
    Эриксон Э. Идентичность: Юность и кризис. — М, 1996.