Пять наследников, несущих в себе печать древней силы и огромной ответственности
 Скачать 486.68 Kb.
|
Глава 27. Время благодарностиОн пришел на прощание, не мог не прийти. Приземистая церквушка, старое кладбище, заросшее травой и цветами. Дорогие машины и бесконечный поток людей в черной одежде. Гвен стояла рядом с матерью, бледная, сосредоточенная, вуаль прикрывала красные, заплаканные глаза. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: горе еще больше разобщило их. Мать и дочь казались совершенно чужими друг другу. Он не хотел оставлять Гвен одну. Миранда Коллигвуд заметила его сразу же. Взгляд, полный презрения, словно окатил его Водой из грязной лужи. Он словно вернулся в прошлое. Вспомнил давно позабытое чувство скованности, чрезмерно облегающие брюки, туго сидящий жилет, шейный платок, намотанный до самого подбородка. Он успел напрочь забыть, как же это было неудобно. И этот взгляд. Ничуть не изменившийся за два столетия. Тогда тоже были похороны. Эдмон Гатри-Эванс погиб на дуэли. Был вызван Томасом Элиотом и погиб, защищая свое доброе имя. Тогда-то Ида и поклялась поддержать Барлоу, если он когда-нибудь перейдет дорогу Коллингвудам. После гибели Айрис разум его помутился. Он хотел одного, умереть вслед за ней, и даже не подумал, что Ида Гатри-Эванс исполнит свою клятву, сопроводив его даже по дороге на им же созданный эшафот. Вот только одного Юлиан Барлоу не учел: что восстанет изо льда Про́клятого озера, связанный Договором, и бессмысленная гибель Иды Гатри-Эванс ляжет на его совести тяжелым грузом. Миранда Коллингвуд решительно шагнула вперед. — Как ты посмел прийти сюда?! Одно твое присутствие оскорбляет это место! — ей необходимо было выплеснуть свою злобу, свою боль, и Юлиан сомневался, что она смогла бы найти более подходящую кандидатуру. Близкие и дальние родственники потомков пяти Старших семей оборачивались к ним. Тети и дяди, кузены и племянники Коллингвудов, Дэвисов, Гатри-Эвансов и Вейсмонтов глазели на него с неприкрытым любопытством, словно позабыв, зачем они вообще тут собрались. — Кто это? — Неужели… Барлоу? Шепотки доносились со всех сторон, заставляя Юлиана поежиться. — Кто это? — Неужели… Барлоу? Он взял бокал и обернулся. И сразу увидел ее. Взгляд его оказался прикован к изящной фигуре, словно излучающей свет. Белое с золотом муслиновое платье с высокой талией, белые перчатки. Ее прическа, вопреки моде, была слишком короткой, белые волосы были подхвачены лентой и едва доставали до плеч. Айрис Габриэлла Льюс Коллингвуд в тот вечер казалась совершенством. Он хотел увидеть ее, наследницу злейшего врага, хоть раз, прежде чем будет замкнут Круг... и оказался не готов к этой встрече. — Барлоу не танцуют с Коллингвудами. — Давайте изменим это правило... — Мама! — Гвен была на грани истерики. — Как ты можешь… — Умолкни! — оборвала ее Миранда Коллингвуд, которую язык не поворачивался назвать матерью в такой момент. Бокал выскользнул из пальцев Юлиана и разбился, забрызгав вином белое платье принцессы Коллингвуд, той, что жила лишь в его воспоминаниях. Как он ни старался, Юлиан не мог вспомнить лицо Айрис. Словно в шутку воображение упрямо дорисовывало Гвен Коллингвуд. Юлиан пожалел, что поддался порыву и пришел сюда. Вероятно, стоит уйти и не оскорблять покойника базарной склокой. Илай не вызывал у него особых симпатий, но он был частью Круга и принимал его, чего не скажешь о Коллингвудах, живших до него. — Барлоу — Старший в Круге. Юлиан и не заметил откуда вынырнул Райден Дэвис. — Круг замкнут, — подтвердил Амир Гатри-Эванс, приближаясь к ним. — Формально главенство в Совете должно перейти к нему, но мы оставим все как есть, чтобы не поднимать шума. Вам стоит поступить так же. Аттина, бледная и печальная, в черном платье и шляпке, похожей на тарелку с антенной, подошла и молча встала рядом с ними. Миранда переводила разъяренный взгляд с одного лица на другое и, не найдя что ответить, напустилась на Гвен: — А ты?! Забыла, чему тебя учили?! Спуталась с Барлоу, упустила главенство в Круге, да на что ты вообще годишься?! Гвен стояла молча, опустив взгляд. Она не спорила, не оправдывалась, и лишь без сил рухнула на ближайшую скамейку, когда Миранда Коллингвуд, наконец, оставила ее в покое. Юлиан подошел и присел рядом с ней. — Спасибо, что пришел… Он молча кивнул. — Я не хочу идти домой. — Ты говоришь так, словно тебе пятнадцать, — хмыкнул Юлиан. — Ну, поехали ко мне. Только не радуйся, это не романтическое предложение. На диване периодически ночует Дэвис, а Гатри-Эванс и вовсе живет со мной, как бедный родственник. Его семья три поколения владела угольными шахтами, наследники могут не одно десятилетие проматывать их состояние, еще и внукам останется, но Амир упрямо работает онлайн, консультирует по юридическим вопросам и платит мне месячную ренту. Только никому не говори, это секрет. Для Мага и наследника одной из пяти Старших семей это как-то не солидно, — Юлиан осторожно взглянул на нее. Он давно так много не болтал и не был уверен, уместно ли столько разговаривать, учитывая обстоятельства, но Гвен заметно ожила, а это единственное, что действительно имело значение. — Прошу меня простить, — поклонившись, Юлиан Барлоу поспешно покинул зал. Айрис осталась стоять у окна. Не обращая внимания на метания бросившихся к ней слуг, она продолжала задумчиво смотреть ему вслед. Крошечные капельки вина, по одной падали на паркет рубиновыми слезами, больше не сдерживаемые его магией. *** На несколько дней доступ к фонтану оказался закрыт. Ученые, полиция, спасатели, телевизионщики, газетчики сновали по развалинам Замка в поисках сенсации. Амир сунулся было в Замок, но мгновенно пожалел об этом. У края каменной площадки, где он прежде оставлял машину, собралась огромная толпа из города, и они все прибывали, напрямик или по трассе. Многие пришли с фотоаппаратами, кто-то увлеченно снимал на телефон. Ему даже близко не удалось подобраться к руинам. Визг полицейских сирен звучал где-то в отдалении: наверное, даже с сиреной не могли протиснуться через пробку на дороге. Старинный Замок готов был рухнуть, как карточный домик. Про́клятое озеро с лихвой оправдывало свое название. Два убийства, пожар и первое за двадцать пять лет землетрясение, разрушившее памятник архитектуры. Амир очень рассчитывал, что за несколько дней волна общественного интереса схлынет, и к ночи на берегу останутся лишь черно-желтые ленты и таблички «опасно», выглядывающие из самых неожиданных мест. Постояв еще минуту, словно оценивая масштаб бедствия, Амир сел в машину и уехал. На этот раз Круг собирался в маленькой квартире Юлиана Барлоу к большому неудовольствию хозяина. Уже не в первый раз. Они пришли прямо с похорон. Один за одним, скорбной процессией звонили в дверь, словно стремясь укрыться от всего остального мира. Юлиан неубедительно изображал возмущение, в глубине души довольный тем обстоятельством, что не останется наедине со своими мыслями. Или наедине с Гвен, что, с его точки зрения, было бы куда опаснее. *** Известие о том, что Круг замкнут, произвел фурор среди Старших семей. Рейнольд Дэвис, казался практически довольным, что прежде не случалось с ним никогда. В последние дни он был куда как менее суров с суров с сыном. Райден то и дело боролся с желанием позвонить семейному врачу или нотариусу, чтобы узнать, не обращался ли отец к кому-либо из них с трагическими новостями о своей скорой кончине. Райден не любил нытье и жалобы. У него был фонд, была любящая мать. Которая сбежала от отца в Швейцарию, но Райден никак не мог ее за это винить. Никто из семьи не позволил бы ей забрать с собой Первенца Старшей семьи, а жить под одной крышей с Рейнольдом Дэвисом порой было невыносимо. Райден боялся отца ребенком, пряча от друзей синяки, и сторонился, когда был подростком. Сейчас же он просто не испытывал к нему никаких эмоций. Рейнольд Дэвис дал ему жизнь — большое спасибо, но на этом, пожалуй, все. Райден окинул взглядом гостиную Юлиана. Для шести человек здесь было как-то тесновато. Амир заказал пиццу, чем вызвал закономерное веселье у всех, кто слышал эту историю. А слышали ее все. Аттина увлеченно рылась в обширной библиотеке Юлиана Барлоу, под обреченным взглядом хозяина. Гвен Коллингвуд сидела на диване, придерживая на коленях огромную коробку с остатками пиццы, и с интересом наблюдала за ней. — Тут половина книг — прижизненное издание! — Да за такую библиотеку можно… — Вам сложно будет поверить, но телевизор для меня — недавнее изобретение, — словно бы оправдываясь, пояснил Юлиан, — про интернет я и вовсе молчу. Гвен с улыбкой толкнула его в бок. Сегодня с ними была Джил. Она сидела на ковре, опираясь спиной на колени Райдена, с интересом прислушивалась к разговорам. Младшая Гатри-Эванс то и дело поглядывала на старшего брата. Ее исчезновение и трогательная встреча на берегу, заставила пойти трещинами ледяную стену, много лет отделяющую их друг от друга. Или, лучше сказать: огненную? С таким даром Амир не мог не быть опасен для окружающих. Многое в его поведении становилось понятным, после той ночи в Замке. Райден украдкой рассматривал Джил. Она была задиристой младшей сестренкой правильного до заумности Гатри-Эванса. Смешной и милой в своем упрямстве. Он и не заметил, как она выросла. Как стала по-настоящему красивой девушкой. Почему-то он никогда не думал о Джил с этой точки зрения. Райден нагнулся и дернул ее за кончик длинного хвоста. Джил обернулась и посмотрела на него с таким ужасом, словно он признался, что стал каннибалом. Ее взгляд метался по его лицу, но что-то ее все же успокоило. Райдену даже стало стыдно за свою детскую выходку. Покачав головой, Джил обернулась к остальным. — Я не просто так попросила вас, позвать меня сюда, — неожиданно громко сказала она и, дождавшись, пока все посмотрят на нее, продолжила. — Мне есть что сказать Кругу. Кое-то очень важное. Аттина отложила книгу. Амир подошел поближе. — Я хотела вернуть это, — Джил вытащила из объемной сумки, которая стояла рядом с ней на ковре, Книгу Коллингвудов. — Откуда она у тебя? — изумилась Аттина. — Илай сказал, что книга пропала вместе с Мариной. Джил взглянула на нее безо всякой симпатии. — Я солгала полиции, когда сказала, что не видела того, кто напал на меня. Гнев Богов — это Альв, бесплотный дух, который вынужден пользоваться телом одного из наследников пяти Старших семей, пока не восполнит свою силу в День Сопряжения. Того, кто был с Мариной на озере… —... и бросил ее там? — упавшим голосом уточнила Гвен. Джил помолчала. — Марина была моей подругой. Я знала ее секреты, ее мечты, ее самые сокровенные желания. У нее было все, и лишь одно она так и не смогла получить, — после паузы продолжила младшая Гатри-Эванс, бросая выразительный взгляд на Аттину. — Я изучила каждое слово в книге Коллингвудов, и случившееся на озере лишь подтвердило мои подозрения. Вероятно, обитающая в озере Тварь исказила Магию Призыва. — Ты хочешь сказать, что мозги Идриса гуляли отдельно от него, расположившись в Илае Коллингвуде? — уточнил Юлиан. — Он словно видит себя со стороны, называет в третьем лице. А у вас есть другое объяснение? — То, что ты называешь Тварью, никогда бы не причинило вреда Вейсмонтам. — А что если он, наоборот, пытался ее спасти? — В любом случае мозги Идриса воссоединились с ним в озере, значит, до дня Сопряжения нам ничего не угрожает, — подытожил Райден. — Час от часу не легче… — Но как Илай обманул следователя? — все же спросила Аттина Райден пожал плечами. — Той же ночью появилась куча фотографий. Сильно сомневаюсь, кто кто-то из гостей был достаточно трезв, чтобы сказать, во сколько Илай приехал на вечеринку. А у бармена и девочек нет резона подставлять выгодного клиента. Да и камер видеонаблюдения в таких заведениях не водится, иначе полиция узнала бы о многом таком, во что ее посвящать не намерены. Например, на чем именно держится бизнес... подобных заведений. *** Гвен Коллингвуд в его рубашке и на его же кухне, смотрелась на удивление уместно. Сходив в душ и заварив чаю, она сияла как фунт стерлингов каждый раз, когда смотрела на него. Юлиан собирался оттолкнуть принцессу Коллингвуд, чтобы она не вздумала к нему привязаться, но все, что он делал, только заставляло ее липнуть к нему все сильнее. Райден повез Джил и Аттину по домам, Амир дипломатично испарился. Несмотря на всю неуместность обстоятельств, Юлиан все никак не мог отделаться от мысли, как хорошо Гвен Коллингвуд в его рубашке смотрелась бы на этом самом столе, томно откинувшись на деревянную столешницу, или у окна, или, еще лучше, в его спальне и вовсе без рубашки, что уже изрядно напоминало помешательство. Юлиан запрещал себе даже думать об этом, но мысль раз за разом возвращалась, сколько бы он ее ни гнал: принцесса Коллингвуд чертовски хороша собой. И он тайком мечтает о ней, как мальчишка, с того самого момента, как она нахально швырнула в него его же курткой, выставляя напоказ бесконечные ноги в блестящих босоножках. Или когда она прижималась к нему в фонтане, размышляя отнюдь не о Магии. Прямолинейная Гвен Коллингвуд недвусмысленно заявляла о своих желаниях, даже если не произносила их вслух. Пора признаться себе: он хочет ее с того самого момента в про́клятом всеми Богами баре, где понял, что не может позволить ни одному придурку, кроме него самого, прикоснуться к ней. Он поторопился, думая, что катастрофа случилась в Замке, когда он поцеловал ее. Нет, она происходила сейчас. Он не смог уберечь Айрис, защитить свою сестру, подвел Иду, упустил момент, когда еще можно было спасти Ванессу, отвернулся от Марины, так что и в ее гибели он виноват не меньше Гнева Богов. Как он может позволить себе забыться теперь, словно за ним не тянется кровавый след длиной в два столетия? Не говоря ни слова, Юлиан поднялся на ноги и вышел, оставив Гвен стоять посреди кухни и растерянно смотреть ему вслед. *** — Спасибо, что пришли, — произнес Амир. Он стоял, опершись на машину, и с легкой настороженностью смотрел, как отчим выбирается из своей. — Ты позвал меня, — напомнил Валентин, подходя к обрыву. Луна тонула в Про́клятом озере, загораживая небо, темной громадой высились на горизонте руины Замка Коллингвудов. — Я воспользовался силой. Впервые, — признался Амир. — И она пугает меня. — Это было неизбежно. Они помолчали. — Вы ведь знаете. Расскажите мне, — осторожно попросил Амир. — Я не могу спросить ее. Валентин коротко взглянул на него и кивнул, собираясь с мыслями. — Ванесса приняла мое предложение ровно двадцать шесть лет назад, предупредив, что до свадьбы ей придется уладить одно дело, — издалека начал он. — Как ты знаешь, пока я не вошел в одну из Старших семей, она не имела права рассказать мне про Магию, наследие альвов, Круг Первенцев и прочее... — Валентин помолчал. — Уже позднее я узнал, что когда-то давно «Альвхеймом» в Мидгарде называли реальную географическую область между устьями рек Гёта-Эльв и Гломма. Твоя мать отправилась в Норвегию и там, на алтаре каким-то чудом сохранившего языческого капища, призвала его, — эмоции отчима с трудом поддавались расшифровке, но голос звучал ровно. — Ей удавалось скрывать свой поступок от остальных членов Совета больше пяти лет. Но любой секрет рано или поздно становится достоянием гласности. Старшие семьи узнали о том, что Ванесса использовала Книгу Коллингвудов, чтобы призвать Альва. К счастью, они поверили в сентиментальную историю о двух влюблённых, разделённых предрассудками, — Валентин невесело усмехнулся. — Твоя мать хотела выйти замуж за человека, и во имя семьи призвала Альва, чтобы компенсировать возможный урон родословной. Нам удалось скрыть, что за дух природы откликнулся на ее зов. — Она любит вас, — убежденно произнес Амир. — И не хотела втягивать в семейные дрязги Круга. Мне жаль, что все сложилось именно так... — Я в этом и не сомневаюсь, — легко согласился Валентин. — Ты полукровка, и обладаешь чудовищной силой. В детстве ты был опасен для Джил, для меня. Словно в насмешку, Ванесса оказалась совершенно беспомощна именно тогда, когда ее семье угрожала реальная опасность. Амир вновь почувствовал привычную неловкость, но отчим смотрел на него безо всякой неприязни, словно и вправду верил в то, что Амир ни в чем не виноват. В синих глазах Валентина светился намек на понимание. Вероятно, совместные поиски Джил что-то изменили в них обоих. Еще вчера Амиру бы и в голову не пришло поговорить с отчимом. Отчаяние и страх потери объединили их. — Известие о смерти Джона Коллингвуда стало последней каплей, — продолжил Валентин. — Ей начало казаться, что все безнадежно, она никогда и никого не сумеет защитить. Ванесса убедила себя в том, что ошиблась — и эта мысль лишила ее рассудка. Отчим помолчал, словно не в силах продолжить. Амир терпеливо ждал. — Юлиан Барлоу, ты же знаешь, кто он? Амир кивнул. — Он узнал обо всем, сказал, что почувствовал неладное, но Ванесса не захотела с ним встретиться. Он уехал... А когда вернулся, чтобы помочь: было уже поздно: она его не узнала. Признаться, я опешил, когда «учитель» оказался каким-то мальчишкой. Но теперь, видя, что он ни на йоту не изменился в то время как сам я изрядно постарел, могу предположить, что за силы в нем сокрыты... — Мне до сих пор сложно в это поверить. — Какое-то время я винил его в том, что случилось с Ванессой, — признался Валентин, и голос его все же дрогнул на последнем слове, — раз он так хорошо знал ее, почему не догадался? Почему не остановил? — Он винит себя за это до сих пор, — ответил Амир. *** Гвен не пришла ночевать домой. Миранда лично звонила Мартину Вейсмонту, не доверив дело даже своему секретарю. Ни Аттины, ни Гвен, дома не оказалось. Но что если…? Миранда Коллингвуд нервно мерила шагами свой кабинет. Юлиан Барлоу заявился на похороны Илая так, как будто бы имел на это полное право. Проклятие! Гвен не могла… Миранда глубоко вздохнула, пытаясь справится с охватившей ее тревогой. Ее сын погиб. Главенство в Круге снова оказалось у Барлоу. Прав проклятый Альв, история повторяется. Но Гвен не станет делать глупостей, верно? Она мечтала служить своей семье, вернуть поблекшее величие Коллингвудов. Она не может так просто забыть обо всем. Тем более ради Барлоу! — Не спится? Знакомый голос заставил ее вздрогнуть и обернуться. — Как ты попал сюда?! — Через окно, — любезно пояснил он, по-хозяйски устраиваясь в ее кресле. — И зачем? — с усталым раздражением поинтересовалась Миранда. Потеря сына, своеволие дочери... Барлоу! Все это ударило по ней куда сильнее, чем могло показаться со стороны. — Ты не торопишься исполнить мое пожелание, — насмешливо напомнил он. — Вот, решил прийти, поддержать. Рассказать о том, как погиб твой сын. Хочешь знать, из-за чего он погиб? Кто виновен в его смерти? — Что ты сделал?! Миранда метнулась вперед, вне себя от ярости, но что-то в его взгляде заставило ее беспомощно замереть в двух шагах от стола. — Знаешь, кто виновен в его смерти? — терпеливо повторил он. — И кто же? — эхом повторила она, страшась ответа. — Ты. Несколько минут короткое слово практически осязаемо висело в воздухе. — Я вот все думал, что может быть нелепее, чем смерть наследника Коллингвудов под руинами собственного фамильного замка? Только тот факт, что потомок духов природы погиб в десяти ярдах от наполненного водой рва! — Замолчи! Тонкая корка льда стремительно покрывала аквариумы, сбегала по стенам и крошечным озерцом разрасталась на консервативном ковре у стола. Он равнодушно забросил ноги на столешницу, не отрывая от взбешенной Миранды Коллингвуд флегматичного взгляда. — Я все понять не мог, как же такое возможно. Коллингвуды не одно столетие пеклись о своей родословной. Твоя дочь очень сильна, сын должен был обладать не меньшей мощью, и все же самые простые манипуляции ставили его в тупик. Складывалось впечатление, словно он сам запретил себе колдовать. Скажи мне, чему он мог стать свидетелем, чтобы подсознательно возненавидеть саму мысль о применении Магии? Миранда отшатнулась от него так, словно увидела весь пантеон Старших Богов разом. — Ты же не прикончила собственного мужа на глазах у ребенка? — сочувственно поинтересовался он, наблюдая, как рушится годами выбираемое самообладание Миранды Коллингвуд. Она пошатнулась, словно силы враз покинули ее. — Чушь! Это не может быть правдой! — Миранда вцепилась в стол, в попытке удержаться на ногах. На пол градом посыпались какие-то вещи. Альв со сдержанным любопытством наблюдал за ней. — Не оттягивай неизбежное, — произнес он. — Семье Коллингвуд давно пора стать частью истории. Твой муж так считал. Твой сын разделил его убеждение. Илай лишь один раз позволил себе применить Магию, чтобы спасти. Но не себя, а свою сестру, чтобы она поставила точку в семейной истории. Единственное, что тебе остается — это забвение. |