Хорькова-учебник. Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты

• Название: Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты
• Анкор: Хорькова-учебник.doc
• Дата: 28.12.2017
• Размер: 2.47 Mb.
• Имя файла: Хорькова-учебник.doc
• Тип: Учебное пособие; #13379
• страница: 18 из 47

Общество в XVIII веке не являлось "обществом массового потребления", поэтому существовавшие формы торговли прак­тически его вполне удовлетворяли, рынок не отставал от по­требностей населения и развития экономики, а, наоборот, ста­рался их стимулировать, "заводить". В целом узость внутрен­него рынка была связана не только с ограничениями "сверху", со стороны государства и законов, но и "снизу", со стороны традиций и образа жизни русского народа, эти же причины ставили в определенные рамки предпринимательскую трудовую деятельность.

Самая благоприятная обстановка для предпринимательства в России складывалась, как прежде, во внешней торговле. Внешняя торговля в России и в XVIII веке развивалась по четырем основным направлениям. Южное - через Азов и Аст­рахань в Черное и Каспийское моря, оно связывало Россию с южными и восточными регионами - Балканами, Турцией, Ира­ном и Средней Азией. Западное направление - сухопутная торговля из Москвы, Смоленска, Торопца, Новгорода и Пско­ва, ведомая через западную границу с Польшей, Южной Гер­манией, Инсбруком и далее в Западную Европу. Северное -северный торговый путь через Холмогоры, Архангельск и Колу в Норвегию, Данию, Англию и Голландию. Северо-западное направление - балтийское, со странами Балтийского региона, Центральной и Западной Европы. Морские пути имели выгоду и дешевизне. Главная роль в XVIII веке в торговле принадлежа­ла Лондону, а потом Амстердаму и Гамбургу. "Первостатейные" купцы, преимущественно московские, снабжали столицу им­портными товарами, покупая их чаще всего в Архангельске, Астрахани, а в последние годы при Петре также в Петербурге. С Астраханью особенно интенсивно поддерживали связи када-шевцы. Например, Дм. Авксентьев возил в Астрахань скор­няжный товар - "шубы бельи да кошки черные", а оттуда в Москву "астраханский товар", которые он покупал и брал в долг "у индийцев Мураша Мурыча, да у Кромчана Мурыча до спуску". Очевидно, долговые "обязательства перед индийца­ми" основывались на доверии, которое в свою очередь свиде­тельствует о длительности и налаженности торговых отношений между московскими и восточными купцами. Некоторые торго­вые люди везли товар и дальше Астрахани. В 1701 году кадашевец Павел Иванов провез через Астрахань московские товары за море, где на вырученные деньги купил шелку разных цветов 1200 ансырей (фунтов). В 1721 году в Шемахе было разграблено "великое число" товаров десяти крупнейших московских купцов (Евреинова, Исаева, Докучаева, Стрежнева, Старцева, Комцев-никова и др.) на огромную сумму 240498 рублей. Сами купцы заявили, что в Персии они имеют "торги немалые" Эти факты говорят о том, что торговля на востоке по-прежнему опасна, а также выгодна, что заставляет купцов пренебрегать опасностями. Когда в середине XVIII века Оренбург стал центром значительной торговли с Востоком, то русские купцы здесь по­лучали прибыль 100 %.

Потом конкуренция снизила ее до 40 %. Хлеботорговцы из Тюмени в 1778 - 79 гг. получали при­быль в размере 75 %, снижая цены на хлеб осенью и повышая весной. В начале XVIII века с Китаем из-за трудностей пути велась караванная торговля. В Китай шли меха, холст, грубое сукно, обувь, рукавицы. Из Китая везли в слитках золото и се­ребро, шелк, чай, посуду... Такая торговля приносила огромный доход казне и купцам. Так как выход во внешнюю торговлю имели все, w большую роль в ней играли монополии промыш­ленного и торгового характера. В 50-е годы XVIII века монополия Персидской компании на поставку шелка-сырца привела к повышению цен на него, когда сама эта компания прекратила его поставку, а другим доставлять не разрешалось. Эти примеры свидетельствуют о том, что монополия во внешней торговле не упорядочивает отношения с заграницей, а повышает цены и затрудняет торговлю; тогда как свободная торговля и конкурен­ция цены снижают.

Но самой выгодной, конечно, была торговля морями - Бе­лым и Балтийским. В Архангельске москвичи встречались с представителями западной торговой буржуазии, которые при­езжали за крупными партиями сырья и полуфабрикатов, меха­ми, пенькой, смолой, юфтью, салом. Эти товары могли дос­тавлять только крупные купцы, скупая товар на местах. С Архангельском в начале XVIII века были связаны крупнейшие гости - Филатьевы, Панкратьевы, Грудцын, Семенников, и наиболее видные из гостинной сотни: Евреинов, Цынбалыциков, Мушников.

В течение первых двух десятилетий XVIII века Петербург­ский порт не являлся серьезным конкурентом Архангельска, хотя правительство Петра I делало все возможное для активиза­ции внешнеторговых связей через новую столицу. Однако ни обещания наград капитанам первых судов, которые придут в Петербург, ни обращения к правительствам морских держав начать торговлю с Россией через балтийские порты, ни обсуж­дение выгодных проектов договоров о торговле не принесли русскому правительству желанных результатов. Северная война явилась непреодолимым препятствием для торговли с Россией по Балтийскому морю. Известны лишь единичные случаи захо­да иностранных кораблей в столичный порт в 1703, 1704, 1710 годах, и то по предварительной договоренности со Шве­цией. Шведские военные корабли не пускали торговые к сто­лице. В 1713 г. Петр с удовольствием констатировал приход шести кораблей в Петербург. С этого момента предписывалось экспортные товары - юфть и пеньку - вывозить только через Петербург. Соотношения указной торговли Архангельска и Пе­тербурга постепенно менялись. Изменилась и позиция Англии в отношении России в конце Северной войны. Но тем не менее Петербургский порт при жизни Петра не стал основным "окном в Европу". И причина не только в блокаде Швеции. У России не было торговых кораблей (Петр строил в основном военные), а также опытных купцов, поэтому деятельность рос­сийских портов зависела от деятельности иностранцев, которые были не очень заинтересованы в усилении мощи России через торговлю. В 1716 - 20 гг. происходит затоваривание предметами экспорта в столичном порту. В 1718 году значительная часть привезенных с внутреннего рынка товаров осталась не распро­данной: до 44 % говяжьего сала и конопляного масла, до 60 -63 % пеньки и юфти, до 75 - 85 % пряжи, льна и железа, а свиная щетина осталась не распроданной полностью.

С 1716 года стала уже очевидной тенденция сокращения торговли в Северном порту в Архангельске. С 1722 года насту­пает перелом: в столичный порт пришло 119 кораблей, а в Архангельск - 60. И уже к 1766 г. торговля иностранными товарами в Петербурге давала купцам следующие доходы: ви­на - 70,5 %, макароны - 54,5 %, шоколад - 26,0 %, масло дере­вянное - 27 %, краски - 24,5 %. Торговля Петербургского пор­та абсолютно ясно показывает, что военными средствами Петр не решил те проблемы выхода на европейские рынки, которые не без успеха решали свободные предприниматели России еще в XVII веке. Попытки насилием решить этот вопрос привели к ухудшению ситуации - в результате Северной войны русским купцам были запрещены въезд и торговля в Стокгольме, кото­рый они уже считали освоенной территорией. Русских кораблей вообще в иностранных портах не было. Только в 1722 году в Стокгольм из Петербурга прибыл один корабль купца Барсуко­ва. Подтверждением того, что насилием не решить проблемы развития, если они не затрагивают реальные интересы людей, не стимулируют предприимчивость, если их решение не улучшает нравы, служит анекдотичное появление неких русских купцов, приплывших в Стокгольм на каких-то скорлупках из Ревеля через Або. Привезли эти купцы, по донесению русского резидента в Швеции Бестужева, "мелочь" - немного полотна, деревянные ложки и каленые орехи, купили сани и развозили свой товар по Стокгольму, криками восхваляя их достоинства, как продавали в русских городах. Из экономии купцы остано­вились не в гостинице, а под открытым небом, у пристани, где пристают корабли, и здесь же варили себе кашу из привезенных круп. Бестужев запретил им выказывать свою предпри­имчивость по ввозу в Швецию деревянных ложек и каленых орехов, но они его не слушали. Бестужев жаловался, что они постоянно пьяные, бранятся и дерутся между собой, от чего происходит бесчестье русскому народу. В одежде они не содер­жат чистоты, ходят в старом русском платье без галстука, неко­торые с бородами. Этот эпизодический случай выглядит как бы итогом деятельности Петра и его наследников во внешней торговле, которую они рассматривали как способ обогащения государства, а не общества и граждан.

Влияние абсолютистского государства на внешнюю торгов­лю особенно ярко проявилось в торговле Ревельского (Тал­линского) порта при переходе его к России в 1710 году. Ревель стал аванпостом торговли Петербурга. Из Ревеля сухим путем товары везли в Нарву, Петербург и Выборг. Во внешней тор­говле через Ревель преобладало местное (немецкое) купечество. Определенную роль играли и местные купцы, жившие в Ревеле или прибывавшие туда с товарами из Питера, Нарвы, Вологды, Ярославля и Ладоги. Основную группу ревельских купцов со­ставляли богатые гильдейские купцы, а также верхушка город­ского патриархата. Крупные торговые дома Ревеля, Пернова (Пярну) и других городов Прибалтики посредничали в эконо­мических контактах России с заграницей. Они имели агентов в зарубежных странах, их приказчики скупали продукцию на ме­стных рынках. В Прибалтике шел в это время процесс развития и укрепления капитала купцов, которые крупно наживались на несоответствии цен на внутреннем и внешнем рынках, на раз­личии уровня цен на отдельных местных рынках и на сезонном колебании цен. Русские купцы выгодами от этой торговли не пользовались. Ревельская гавань специализировалась на вывозе сельскохозяйственной продукции - льна, пеньки, льняного се­мени, кожи, шкур, зерна, солода, воска, сала, масла. Стали по­являться и товары русских мануфактур - парусина. В неболь­шом количестве экспортировали из Ревеля готовые изделия -ботинки, сапоги, фитили. В Россию везли ткани, вина, сахар, кофе, предметы роскоши.

Неблагоприятное влияние на торговлю оказывали колебания политической конъюнктуры и войны, например, демонстрации в Балтийском море флотов - России (1723), Англии (1726 - 27 гг.),

Франции (1733 - 34 гг.), а также европейская Война за польское наследство (1733 - 35 гг.), Русско-шведская война (1741 - 43 гг.), Война за австрийское наследство (1740 - 48 гг.). В Ревельском порту после присоединения к России наблюдался рост товаро­оборота, но уменьшался экспорт и возрастал импорт. Скорее всего, на этот процесс оказывала влияние неуклюжая протек­ционистская политика России, которая следила, в интересах государства и господствующего класса, за экспортом и импор­том, то есть нарушала естественное течение экономических процессов.

К XVIII веку относится и начало политики и деятельности русских на постепенно осваиваемых восточных рубежах Рос­сии. В результате двух камчатских экспедиций В. Беринга (1725 - 1730, 1733 - 1743 гг.) русские открыли для себя Север­ную Америку и стали ее осваивать. Туда хлынули добытчики пушнины, промысловики и просто искатели приключений. Та­кой свободный промысел продолжался почти 40 лет, пока ир­кутский купец Гр. Шелехов не выхлопотал высочайшее дозво­ление на монопольный промысел "на всех материковых и островных землях" в Тихом океане. Ему удалось это после того, как он привез в Охотск 3 корабля с трюмами, полными мехов с Аляски и Алеутских островов.

С 1790 г. первым правителем России на Аляске стал А. А. Баранов. Он основал поселение Новоархангельск (Ситка). До этого он занимался предпринимательством в Москве, Пе­тербурге и Сибири. Была создана Российско-американская компания с главной конторой в Иркутске.

Благодаря Баранову компания расширила связи с Россией и Калифорнией, Гавайскими островами и Китаем. Быстро были возведены судовые верфи. Организовывалось медеплавильное производство и добыча угля. Первый корабль с паровым двига­телем в Америке построили русские. Руководитель Российско-американской компании Николай Петрович Рязанцев собирал­ся основать форт в Калифорнии. Но в 1867 г., при Алек­сандре II, все российские территории, называвшиеся Русской Америкой, вместе с поселениями были проданы США в Ва­шингтоне за 7 млн. 200 тыс. долларов.

Несмотря на ограничения и трудности предприниматель­ской деятельности в России, приспосабливаясь к обстоятельст­вам, приобретая извращенные экономические понятия и опыт, живя в своеобразном экономическом мире, развивалось и множилось племя русских купцов и предпринимателей. В этом движении отдельные представители терпели поражение, разо­рялись; исчезали целые группы торговцев (например, гости), но в целом в XVIII веке это был неостановимый процесс.

В XVIII веке понятие "купечество" не представляло опреде­ленной категории населения. Оно характеризовало вид торгово-промышленной деятельности. С 40-х годов XVIII века понятие купечества охватывает все посадское население определенной состоятельности. Доступ в это состояние был широко открыт и для крестьян. С 1750-х годов "купечество" - торговая часть по­сада, требует монополии на торговлю и получает ее в 1755 г. В 1760-х гг. эта монополия была подтверждена. Вплоть до 1755 г. предприниматель мог заниматься торговлей лишь в том случае, если был купцом. 1775 - 85 гг. - время окончательного оформления купечества. В XVIII веке купечество, как от­мечалось, в целом развивалось, но группы (составы) купечества заменились в России три раза. В XVIII веке главную роль игра­ли гости и гостинная сотня. В начале XVIII века происходит резкое сокращение количества гостей, так как их заменяли ку­печеские гильдии. Гости стали постепенно оскудевать еще по­сле московского разорения 1649 г. В начале XVIII века их предпринимательская деятельность из активной сферы торгово-промышленных интересов переместилась в использование ра­нее нажитого имущества путем сдачи его внаем. Причинами разорения гостей были причины, характерные для военно-этатического государства: 1) государственная монополия при Петре I на выгоднейшие товары - пушнину и соль; 2) возросшие в Северную войну налоги; 3) благосостояние гостей строилось на льготах, которые умел получить разными способами глава семьи; с его смертью все приходило в упадок, льготы отменялись, пред­приимчивости наследники, как правило, не проявляли.

Гостинная сотня уцелела дальше, так как Северная война на ее торговлю (внутреннюю, в основном) повлияла меньше. Но их разоряли налоги. В 1713 г. брали десятую деньгу, "полтинные деньги", а также десятую деньгу "за умерших". Петр разорял купцов уже не отнятием насильно состояния в казну, как в прежние века, а душил налогами, причем страдали преж­де всего самые богатые. Многие переходили в мещане и более низкие сословия.

В экономической жизни страны в начале XVIII века веду­щую роль стали играть гильдейские купцы, которые делились на первостатейных, среднестатейных и третьестатейных - в за­висимости от капитала. До реформы Петра (1705 г.) купцы бы­ли подчинены общине (посаду), царь переподчинил их короне, но самоуправления не дал, поэтому зависимость от видимого "мира" заменилась на более бездушную и невидимую, но вез­десущую - от чиновников. Правда, за счет государства эти куп­цы и богатели. Наиболее прочные роды в XVIII веке были представлены владельцами фабрик и заводов. Но выделялись те из них, которые использовали возможности казны (например, Евреиновы). Им давали подряды, привилегии, беспроцентные ссуды, которые и спасли их от разорения при плохом россий­ском развитии конъюнктуры. Это опять был искусственный капитал предприятий феодального типа. Ухудшило положение купцов принятие Главным магистратом в 1721 г. нежизнеспо­собного принципа деления купцов по профессиональному при­знаку, который не соответствует зажиточности. Купцы все рав­но делились фактически по капиталу, но это усилило трудности приспособления и увеличило обман. Купец сам объявлял капи­тал и платил с него 1 % в казну. Читать доход нужно было при всех, и этот порядок стимулировал доносительство среди куп­цов. 16 % купцов первой гильдии вышли из посада, 21,1 % - из крестьян, 16,0 % - из разночинцев, 38,7 % переехали из других городов; основательные купцы стремились в Москву, поближе к привилегиям. В течение всего XVIII века государство огра­ничивало выход из крестьян в купцы - имущественным цензом, бюрократическими препонами, двойным окладом за переход. Судя по всему, душили самый активный слой народа, так как вопреки препятствиям Богомоловы, Сунгуровы, Грачевы и др. вышли в первую гильдию из крепостных крестьян, а всего они составляли пятую часть купечества.

Ослабление в 60-х годах правительственного контроля за торговлей и промышленностью, а также городские реформы в том же направлении в 1775 - 85 гг. привели к постепенной за­мене торговых первогильдейцев "петровского образца" более предприимчивыми купцами I, II, III гильдий времен Екатери­ны. Купцы, по-прежнему должны были сами объявлять о своем достатке: третья гильдия - капитал до 500 рублей и торговля по городу; вторая гильдия - до 1 тыс. рублей, внутренняя оптовая торговля и розница; первая гильдия - до 10 тысяч рублей, внешняя торговля; она освобождалась от телесных наказаний.

Эта реформа наконец-то привела в соответствие состояние купцов и род их занятий. Переход из одной гильдии в другую стимулировался привилегиями, а также увеличивал обязанно­сти. Например, купцы первой гильдии могли ездить на тройке лошадей или цугом, а прочие - парою, в карете или коляске. Но и выбирали на обременительные должности только купцов I и II гильдий. Деление на гильдии сохранилось до 1863 года. Реформа Екатерины разделила также купечество и мещан (городские граждане), при этом верхушка купцов слилась с гос­подствующим классом, а низшая часть - с народом, что не по­зволяло третьему сословию формировать общие требования. Независимость от власти, которую предполагали реформы Ека­терины II (выбор старосты, бургомистра), ограничивала, как и раньше, сама государственная власть; даже "купеческие обще­ства" не имели реальных полномочий.

В конце XVIII века происходит третья смена состава купцов, которая продемонстрировала слабость их как предпринимате­лей без поддержки абсолютистского государства. Вытеснялись те купцы, которые достигли вершины после реформ 1775 -85 гг. Появляются новые группы купцов буржуазного типа, вы­росшие путем конкуренции из недр мелкотоварного производ­ства. Подавляющее большинство прежних первогильдейцев к XIX веку было вынуждено покинуть первую гильдию, опустив­шись одной - двумя ступенями ниже в купеческой иерархии. Падение было не только массовым, но и бесповоротным, не менее глубоким по своему характеру и значению, чем исчезновение гостей и "петровских" купцов. Они разорились из-за конкуренции в производстве и продаже товаров широкого потребления, где победили мелкие предприниматели, лучше связанные с потребителем. Кроме того, отмена привилегий купцам во второй половине XVIII века разорила именно тех, кто был связан с капиталистическим производством, уцелели те, кто сумел сохранить привилегии. Разорялись из-за дробле­ния капиталов среди наследников и неумения их поддержать состояние, а также из-за перехода купцов при любом удобном случае во дворянство.