Краеведение (неполный учебник). 4142. Наш край в 1920е 1930е годы Причины и смысл поворота к нэпу
 Скачать 218.42 Kb.
|
|
§ 41-42. Наш край в 1920-е – 1930-е годы 1. Причины и смысл поворота к НЭПу. Истерзанной и обескровленной вступала огромная страна в третье десятилетие ХХ в. Советское государство уступило на хозяйственном «фронте» не потому, что оно вдруг осознало неправильность всей прежней политики. Причина поворота власти на об ходной путь была иной. Экономическая и обществен ная основа страны разваливалась быстрей, чем коммунисты сумели «железной рукой загнать» человечество к счастью. Теперь государст ву нужно было набрать сил, чтобы затем новым прыжком достичь желанной цели. На это и были потрачены 1920-е годы. Победа в Гражданской войне не смогла предотвратить нарастания общего кризиса советского общества. Он затронул все стороны жизни. Война с крестьянством, уравниловка, реквизиции привели к резкому сокращению посевных площадей, падению поголовья скота, к общему обнищанию. В городах закрывались фабрики и заводы, рабочие влачили жалкое существование, росло число безработных. Промышленное производство упало до уровня 1861 г. Цены удваивались каждые три месяца. Также потерпела крах идея мировой революции, на которую делали ставку большевики и ради которой призывали трудящихся перетерпеть временные лишения. На Тамбовщине, как и во всей стране, коммунисты «по чистили» свои ряды, исключая из партии бесполезных или неподходящих по происхождению. Старались набрать в РКП(б) по больше «сознательных» рабочих, но получалось плохо – партийных и советских чиновников все равно оказывалось больше. Крестьян, а также образованных людей, интеллигентов, специалистов в пар тию принимали с неохотой, а те и не очень стремились стать коммунистами. Власть не доверяла крестьянам, боялась кре стьянских вопросов и требований. Поэтому миллионы сель ских жителей оставались неполноправными, государство ста ралось не допускать крестьян к участию в политической жизни, пристально и с тревогой следило за хозяйственной жизнью деревни. 2. Крестьянство в годы НЭПа. Вольности, которые предоставил крестьянам НЭП, были весьма относительными. Свободную торговлю умелым хозяевам не позволяли развивать: придавливали налогами, низкими закупочными ценами на продукты сельского хозяйства и вы сокими ценами на промышленные изделия. Это называлось «ножницы» цен. Если в 1913 г. крестьянин, продав пуд ржи, мог купить 4 метра ситца, 2,5 килограмма сахара, то в 1923 г. денег, выру ченных за пуд хлеба, хватило бы только на 1 метр ситца или на 1 килограмм сахара. В 1924 – 1925 годы цены на ситец, керосин, соль, махорку, и т. п. были в полтора-два раза снижены, а на хлеб повыше ны, но «ножницы» остались широко раскрытыми. На равный обмен с деревней город, государство пойти не могло. Когда настала тяжелая пора индустриализации и коллекти визации, уступки были, по выражению И. Сталина, «отбро шены к черту», цены на промтовары, соль, сахар, чай, табак, водку были намеренно подняты в 4-7 раз, крестьян согна ли в колхозы и стали забирать хлеб и сырье даром. Деревенский быт в роковые для российского крестьянства 1920-е годы мало отличался от дореволюционной поры. Среднее хозяйство имело 4-5 десятин пахотной земли. Земля распре делялась крестьянской общиной. Иногда крестьянской семье приходилось арендовать землю у соседей, отказавшихся ее обрабатывать. Тех, кто бросал землю, продавал дом и уходил из села, становилось все больше, и сельское население уже не росло, стабилизировавшись на уровне 1,7 – 1,8 млн человек, в современных границах области. В среднем хозяйстве имелись лошадь (редко еще одна, мо лодая), корова, 10-15 овец, куры, утки, гуси, поросенок. Урожайность хлебов, картофеля, свеклы, удойность коров была не выше дореволюционной. По реальной возможности прода вать излишки и покупать нужные для дома орудия труда, скот, крестьянские хозяйства Тамбовщины и вовсе откатились на предпоследнее место в России, хотя до революции были в числе первых. Жили в пятистенных деревянных рубленых (редко кир пичных) домах с сенями, крыльцом. Покрывали дом соло мой, щепой, богатые – жестью. В центре дома стояла рус ская печь, в которой и готовили, и мылись. На печке спали и сушили овощи. Деревянные столы, лавки, кровати, стоявшие на земляном полу, сундуки, подвешенные к кольцу в потолке детские люльки, иконы в «красном углу» составляли убранство комнат. Летом в страду вставали и ложились спать рано, зимой можно было поспать подольше. В многодетных семьях спали вповалку на нарах, на полу. Накрывались лоскутными одея лами, шубами. Проснувшись, умывались водой из кружки над лоханью. Зимой с утра начинали топить печь – соломой, навозом, дровами. Затем кормили, поили скотину. После уборки вся семья садилась завтракать. Перед каждым приемом пи щи и после него молились. Ели из деревянных, керамических, металлических чашек деревянными ложками. В каждой семье отмечали праздники: Новый год, Рождество, Крещение, Мас леницу, Пасху, Троицу, Петров день, Михайлов день, спасы. Пожилые сельчане, особенно женщины строго соблюдали посты: не ели ни мяса, ни яиц, не пили молока. Молодежь все менее следовала семейной и церковной традиции. На праздники готовили мясо, пекли блинчики, блины, пироги. Пили самогон и бражку, поскольку водка была дорогой – 2 рубля бутылка. В зимнее время года крестьяне часто ходили друг к другу «погреться», посидеть, побеседовать о делах, о политике. Мо лодежь собиралась на «посиделки», где пели, играли, вязали. Летними вечерами на сельской окраине устраивались тан цы под гармошку. Парни развлекались в кулачных боях «стенка на стенку». 3. Городская жизнь в 20-е годы. Городская жизнь изменилась заметно больше. Другим стало население тамбовских городов, по совершенно новым правилам развивалась общественная и культурная жизнь. Революция и гражданская война убрали высшие слои общества – не стало дворян, купцов, фабрикантов. Доживала свой век старая интеллигенция: врачи, инженеры, учителя. Их дома превратились в коммунальные квартиры, конторы. Не стало гимназий, реальных училищ, семинарии, института благородных девиц – вместо них власть предлагала советские школы с их странными экспериментами, где нередко преподавали недоучившиеся учителя. «Размножались» учреждения, и советских служащих уже было в десять раз больше, чем до революции. Города наполнялись выходцами из деревни, которым было трудно найти жилье и работу. Вот как описывала типичную смену в 1920-е гг. тамбовской городской «человеческой начинки» старая тамбовская учительница В.Я. Клюкина. «В Тамбове на ул. Дворянской (Интернациональной) в самом центре города стоял двухэтажный дом генерала Грушевского, а рядом – одноэтажный длинный дом, где жила его прислуга. После революции прислуга генерала разбежалась, а он в 1922 г. переехал в Москву, к своим детям, служил даже в каком-то советском учреждении, и в конце 20-х годов скончался. Его двухэтажный каменный дом был сразу же заселен по ордерам горисполкома, а дом прислуги еще несколько лет после революции и гражданской войны пустовал. Где-то в середине 1927 г. в доме появился первый жилец – И.С. Майоров – кондуктор на железной дороге. Он с семьей жил неподалеку от города в с. Красненькое. Добираться оттуда до работы было далеко, и он решил подыскать квартиру в Тамбове. Сначала он поселился в доме один, а вскоре к нему переехала семья: жене Настасья и дети – Ася, Зоя и Василий. уже здесь родилась еще одна дочь – Ева. В 1931 г. жена умерла и Иван Степанович остался один с четырьмя детьми. Приблизительно в то же время в доме появился второй жилец – П.Ф. Щеголев – машинист локомотивного депо. Ему было 16 лет, когда умер его отец. Петр был старшим, а кроме него в семье было еще 5 дочерей и 2 сына. Их мать занималась в основном сводничеством, организацией похорон, свадеб и различных торжеств. Жили они бедно, но мать делала все, чтобы ее дети выглядели прилично. Единственным регулярным заработком в семье была пенсия за мужа и зарплата старшего сына. Другой сын, тоже уже взрослый, уехал куда-то на заработки… Когда Петр решил жениться, екго мать была решительно против. Но Петр настоял на своем и женился на дочери мелкого торговца, и переехал от матери. Его жена была не закончившей гимназию рыжей девицей, единственной дочерью в семье, избалованной и легкомысленной. Петр Федорович до своей женитьбы, а женился он уже в 30 лет, был непьющим… После свадьбы он подружился со своим тестем, и тот потихонечку пристрастил его к выпивке. Через несколько лет Петр Федорович впился уже до такой степени, что совершил аварию на железной дороге, и его перевели из машинистов в слесари. В конце 1929 г. по совету П.Ф. Щеголева в доме поселился муж его сестры Громотков И. Е. Раньше Громотков жил в с. Красненькое в доме своей первой жены, а после ее смерти вместе с дочерью и сыном перебрался в Тамбов. Здесь он женился на Клавдии Федоровне и жил у нее в районе «Белого Бака» в квартире, где кроме них ютились ее сестры, братья и мать… Иван Ефремович работал плотником в ТВРЗ, Клавдия Федоровна занималась спекуляцией на рынке. Сыну Геннадию, когда он еще был подростком, в драке сломали нос и зани закрепилась кличка Ломоносый. К концу 1930 г. дом был полностью заселен. В квартире № 3 стал жить А. Сущев с женой, дочерью и сыном. Сущев раньше жил на улице Базарной и работал слесарем на заводе «Ревтруд» Его будущая жена Мария приехала из деревни в Тамбов искать работу, познакомилась с Сущевым и вышла за него замуж. После свадьбы они подыскали дом получше и перебрались с Базарной. У них родился сын Володя и дочь амара. В 12 лет Володя зимой в гололед играл с ребятами, цепляясь крюками за проходящие машины, попал под колеса и умер. Тамара унаследовала от отца слабоумие… Она училась в школе для дефективных детей, потом устроилась швеей… В квартире № 4 поселилась семья Козловых – два брата и сестра. Старшему было чуть больше 20-ти, младшему -12. Они прожили в доме до 1940 г., воровали на базаре, жили вечно впроголодь. Перед войной сестра вышла замуж, переехала в Москву и взяла братьев с собой»… Все же города с их промышленностью, транспортной сетью, узлами связи, энергетикой были основой государствен ного хозяйства. Города были центрами управления, культу ры, в них размещались войска и карательные органы, горожа не обслуживали различные государственные нужды. Поэтому, заботясь о себе, власть заботилась и о движении городской жизни в нужном направлении: развивала промышленность, транспорт, связь, строила жилье, служебные здания, учебные заведения. Городское население росло в среднем на 3-4% в год. (фото гор. типов) 4. Индустриализация. В 1920-е годы на Тамбовщине были обновлены и перестрое ны Липецкий металлургический завод «Свободный сокол», вагоноремонтные мастерские в Тамбове, табачная фабрика в Моршанске. В 1922 г. на базе эвакуированных в Тамбов еще в 1918 г. ремонтных артиллерийских мастерских возник завод «Революционный труд». Поначалу завод изготовлял тиски, горны для кузниц, чугунное литье, а с 1926 г. его рабо чие стали делать электромоторы и турбогенераторы. В том же году был, наконец, восстановлен довоенный (1913 г.) уровень промышленного производства в губернии в целом. В 1930-е годы, годы первых пятилеток, промышленное развитие края ускорилось. Вместо полукустарных мастерских Петтера и Махова в Тамбове появился завод «Автотрактородеталь», снабжавший машинно-тракторные станции запасными частями к автомобилям и тракторам. На развалинах пивного завода был построен «Комсомолец» – завод химического машиностроения. На месте железнодорожных мастерских в Тамбове вырос крупный вагоноремонтный, а в Козлове – паровозоремонтный заводы. В 1930-е годы возникли Жердевский сахарный завод, Новопокровский маслозавод и другие предприятия. Перед Великой Оте чественной войной в Тамбовской области действовало 555 крупных и средних промышленных предприятий – в 3 раза больше, чем их было в 1913 г. Число рабочих выросло с 15 тыс. до 42 тыс. Однако железнодорожная сеть осталась на дореволюционном уровне. Да и вся экономика края в целом сохраняла свой прежний аграрный облик, затронутой индустриализацией в меньшей степени, чем многие другие регионы. Строительство жилья не успевало за ростом заводов и числом рабочих. За 1920 – 1930 годы в Тамбове сумели постро ить около 50 двух-трехэтажных жилых домов, в Мичуринске – 32. Большинство горожан жило в частных домах, рабочих бараках, коммунальных квартирах. Электрическое освещение было в 14 тысячах тамбовских квартир, остальное жилье ос вещалось керосиновыми лампами. Керосин также требовался для примусов, керосинок и керогазов, на которых готовили пищу. На заводах «Ревтруд», ТВРЗ, на Моршанской суконной и махорочной фабриках были построены бани, где мылись все горожане. Рабочие и служащие получали 200-400 рублей в месяц. Это было немного, если учесть, что цена 1 кг хлеба, мяса, соли, сахара, молока, 1 метра ситца, 1 пачки махорки, чая и т. п. была примерно от 1 до 5 рублей. Недорогой костюм стоил 30-40 рублей, недорогие туфли – 5-10 рублей, поэтому одева лись просто и даже бедно. (фото) 5. Образование и культурная жизнь в 20-30-е годы. Государству требовались грамотные, квалифи цированные и, главное, по-коммунистически вос питанные работники. За это отвечала советская школа и советская культура. При Советах создавались школьные отделы, изымались старые учебники, пересматривались программы и учебные планы. Новая школа строилась на принципах трудового обучения, отделения от церкви, совместного обучения детей обоего пола. По всему краю были созданы комитеты по ликвидации безграмотности – ликбезы. Среди мер ликвидации неграмотности было и принуждение. Уклонявшиеся рассматривались как дезертиры и лишались продовольственных карточек, вне очереди привлекались к трудовой повинности. До революции в Тамбовской губернии было 938 началь ных, 17 средних школ, епархиальные училища, духовная семинария, учительский институт. Высших учебных заведений не было вовсе. Учащихся насчитыва лось 117 тыс. человек. Накануне Великой Отечественной вой ны в Тамбовской области, население и размеры которой были почти в два раза меньше, чем в дореволюционной губернии, ра ботало уже более полутора тысяч начальных и неполных средних, 118 средних школ с 262 тыс. учащихся. Почти вся молодежь стала грамотной, а общий уровень грамотности достиг 85%. Важным достижением стало введение обязательного для всех детей начального обучения, а для городских – семилетнего. Еще в годы Гражданской войны в Тамбове пытались создать университет, но он существовал недолго и был закрыт из-за материальных трудностей. В 1930 г. был открыт педагогический институт в Тамбове, а затем учительские институты появились в Мичуринске и Моршанске. К подго товке агрономов, селекционеров, садоводов приступил Мичуринский плодоовощной институт, у истоков которого стоял выдающийся естествоиспытатель И.В. Мичурин, труды которого оказали большое влияние на развитие современного плодоводства. Накануне войны в области была развернута сеть техникумов и ремесленных училищ. (фото Мичурина) Особенным явлением первых советских десятилетий было создание многих сотен клубов, домов культуры и биб лиотек в городах и районных центрах, изб-читален в селах. В 1920-е – 1930-е годы в Тамбове открылись драматиче ский и кукольный театры. Перед культурными и образовательными учреждениями ставилась идеологическая задача: сформировать нового человека, свободного от «пережитков прошлого», беззаветно преданного новому строю и коммунистическим идеалам. Порой это приводило к полному отрицанию прошлого культурного наследия как классово чуждого. Своеобразная иллюстрация жизни и духовной атмосферы Тамбова в 1920-е гг. дана писателем А. Платоновым в его сатирической повести «Город Градов». (фото) Однако культура универсальна, и ее нельзя втиснуть в узкие рамки какой-либо идеологии. В нашем крае никогда не было недостатка в талантливых людях, проявлявших себя в литературе, искусстве, науке. В довоенный период это были художники А. Герасимов (первый президент Академии художеств СССР), В. Белоцветов, Н. Отнякин, А. Фонвизин, музыканты Д. Васильев-Буглай, С. Стариков, И. Дзержинский, И. Шатров, литераторы Б. Дальний, И. Катаев, Н. Вирта и др. (фото) В 1920-е-1930-е годы Тамбовщина дала стране немало выдающихся ученых и техников. Среди них изобретатель аэровагона В. Абаковский, крупнейший ученый-теплотехник Л. Рамзин, ракетчик И. Клейменов, биолог И.Орлов, астроном-гравиметрист Л. Сорокин, инженер С. Чернавский, селекционер П. Яковлев и др. (фото) Заметно улучшилось городское ме дицинское обслуживание. Перед войной в Тамбове было 5 больниц, 5 поликлиник, 4 диспансера и т. п. В 8 раз выросло число врачей, в области работало около 100 больниц, 20 ро дильных домов, сотни фельдшерских пунктов. В Тамбове открылся центр переливания крови. Накануне войны тамбовскому здравоохранению было чем гордиться: отступали такие бо лезни, как тиф, холера, туберкулез, малярия, оспа, резко сни зилась детская смертность, выросла продолжительность жиз ни людей. 6. Ужесточение партийно-государственного контроля над обществом. Репрессии. Новое строительство, успехи промышленности, рабочий энтузиазм, веру в светлое будущее и гордость за окрепшую страну нельзя было оторвать от жестокости государственной внутренней политики, от челове ческих трагедий 1920-х – 19З0-х годов. В 1920-е годы, вынужденно сдав часть позиций в экономике, государство очень боялось, что общественное развитие выйдет из-под контроля партийной власти. Власть старалась уничтожить, «переварить» все те уклады жизни людей, ко торые казались ему опасными. Государство сдерживало не только развитие крестьянского мира. Не менее крепко оно держало в своих «объятиях» и городское об щество. Хотя новая экономическая политика планировалась, по словам Ленина, «всерьез и надолго», от нее скоро и легко отказались, окончательно уничтожив свободу торговли и рыночное регулирование промышленного и сельскохозяйственного производства. В самом начале НЭПа были перестроены карательные органы, увеличено число их постоянных работников и тайных осведомителей. Были аре стованы и осуждены уцелевшие бывшие эсеры, меньшевики, кадеты. Постепенно из армии и учреждений были удалены бывшие офицеры, а в начале 1930-х годов их репрессировали, т.е. сажали в тюрьмы и лагеря. В начале 1930-х годов репрессии обрушились на тамбовских краеведов, чья научно-просветительная активность казалась подозрительной властям. 14 человек были обвинены в подготовке свержения советской власти, осуждены на разные сроки заключения и высланы. И это была лишь капля в море человеческого горя. Общее число одних только расстрелянных в годы сталинского террора в нашем крае исчислялось несколькими десятками тысяч человек. Кроме того, лиц «непролетарского» про исхождения лишали избирательных прав (их называли «лишенцами»); заодно они теряли право на продуктовые карточки). Их не допускали к от ветственным должностям, не позволяли учиться в высших учебных заведениях и служить в Красной Армии. Такие «ли шенцы» в середине 1920-х годов составляли десятую часть взрос лого населения городов Тамбовской губернии. Помня о «хлопотах», которые доставила большая и густо населенная губерния в 1917-1921 годах, государство в 1928 г. ликвидировало самостоятельность края, включило его в Цент рально-Черноземную область с центром в Воронеже. Тамбов и Козлов некоторое время были центрами одноименных округов, а после ликвидации округов - обычными районными городами. Только в 1937 г. – после «великого перелома» – была образована Тамбов ская область. Она была в два раза меньше прежней гу бернии, но разбита на 40 с лишним районов. Это обеспечива ло «плотный» политический контроль за населением. Через два года ее границы подверглись некоторым изменениям, и с тех пор территория области остается почти неизменной. «Развивались» и места лишения свободы. В нескольких районах для заключенных были построены новые тюрьмы и колонии. В конце 1920-х годов в них можно было содержать в два раза больше заключенных. В старой Тамбов ской тюрьме содержались «политические»: служащие, рабо чие, кооператоры, священники. К церкви власти проявляли повышенное внима ние. Христианское учение, вера большинства тамбовских жителей в Бога и веками отлаженная церковная организация никак не сочета лись с верой в марксизм-ленинизм. Церковь подрывали разными способами. Уже в 1918 г. было закрыто большинство монастырей на тамбовской земле. В 1922 г. под предлогом помощи голодающим из тамбовских храмов изъяли 650 пудов серебра, 10 фунтов золота, 2416 драгоценных камней. Еще в годы Гражданской войны были закрыты многие храмы, молитвенные дома. Аресты и расстре лы священников не прекращались до Великой Отечествен ной войны. На места репрессированных священников прихо дили так называемые «обновленцы», сторонники «живой церкви», которые были тесно связаны с органами государ ственной безопасности. В конце 1920-х – начале 1930-х годов по Тамбовщине прокатилось безумие разрушения храмов и других церковных зданий. Только в Тамбове были взорваны и снесены Никольская, Уткинская, Варваринская и другие церкви, разрушены монастыри. (фото дневника Лаврова и обрушенной колокольни) 7. Воспитание «нового человека». Много сил было брошено на создание новой «породы» людей – советского человека – не очень грамотных, не очень думающих, не очень инициативных, но, главное, дисциплинированных и верующих в правоту партии и ее вождей. Взрослых новая власть уже не могла переделать. Но детей и молодежь – сначала городских, чуть позже сельских – государство оторва ло от корней и воспитало так, как было нужно для индустриа лизации, «великого перелома» и «великих чисток» 30-х – 40-х годов. Школа, комсомол, избы-читальни, клубы, кино, театр, газеты, радио «обрабатывали» молодежь беспрерывно. Нужны были мобилизующие лозунги. С конца 20-х годов основным стал лозунг строительства социализма в одной стране. Любого сомневающегося в его реальности объявляли «врагом народа». Пришло время тотального контроля государства над всей общественной и экономической жизнью, ее принудительного регулирования. Например, требование «классового подхода» в школьном обучении доводили до разделения арифметики на советскую и буржуазную. От 8-9-летних ребят требовали бойкота това рищей, если они жили в «нетрудовой» семье. А в 1923 г. Там бовский губернский комитет комсомола пропагандировал игру под названием «Ленин». Все играющие становились в круг, бе ря друг друга за руки, один из них ходил по кругу. Все вместе пели, что ходит он с одной целью: ищет по стране врагов власти. Поочередно ведущий выхватывал из круга исполняю щих роли «буржуя», попа, кулака, хулигана и т. п. Самостоя тельность, глубина мысли в то время не поощрялись. Полит учеба сводилась к запоминанию цитат, однозначных ответов на вопросы типа «Что такое коммунизм?» – « Это светлое будущее человечества», «Кто такой товарищ Сталин?» – «Товарищ Сталин – это вождь, товарищ и брат» и т. п. Для многих юношей и девушек был соблазнителен пример некоторых партий ных наставников, ставших начальниками, не имея ни ума, ни образования. 8. Коллективизация. К концу 1920-х годов государство накопило материальные и человеческие силы для «прыжка в социализм». Важнейшей частью «великого перелома» стала сплошная принудительная коллективизация крестьянских хозяйств. На Тамбовщине она началась в 1930 г. Хлебозаготовки по-прежнему шли с большими трудностями. Из-за низких заготовительных цен крестьяне сдавали хлеб неохотно. В результате планы хлебозаготовок в Тамбовской губернии, как и по стране в целом, регулярно не выполнялись. В 1927 – 1928 годах на начало января из 37,5 млн пудов заготовок было выполнено всего 15 млн. Но государство не было озабочено состоянием деревни, добиваясь индустриализацию страны. Положение нашей губернии отличалось от других хлебопроизводящих районов тем, что близость центральной власти заставляла местные власти неукоснительно выполнять распоряжения, как бы затруднительны они ни были. Главными методами стали обыски, опись всего имущества, выставлялись заградительные отряды. Хлеб конфисковывали, в хозяйстве оставляли по 2-3 пуда на едока. Одновременно были широко развернуты мероприятия по изъятию денег у крестьянства путем самообложения, принудительных займов. В губернию были направлены дефицитные промышленные товары, но в незначительном количестве. Все это получило название «чрезвычайщины». Она резко обострила положение в деревне. На этой почве среди крестьян пошли разговоры о предстоящей войне, о голоде и т.п. У них пропадала заинтересованность в труде, многие тогда забросили землепашество. Чувствуя надвигающуюся опасность, крепкие хозяева распродавали хозяйство и уезжали из родных мест – в Кузбасс, Донбасс, на Урал, в большие города. Репрессии стали главным методом проведения коллективизации. У крестьян отобрали весь сельхозинвентарь, лошади. Десятки тысяч семей были записаны в разряд богатых кресть ян и «раскулачены». «Раскулаченных» выселяли из домов, высылали на Север и в Сибирь. Там создавалась огромная армия принудительного труда, дешевой и мобильной рабочей силы для промышленных строек, лесозаготовительных работ, освоения необжитых районов. Для руководства этой операцией создавались «тройки» из местных руководителей, которые составляли и утверждали списки «спецпереселенцев». Высылаемым дозволялось брать продовольствие на два месяца, рабочий инвентарь, поскольку в новых местах они должны были содержать себя за собственный счет. На апрель 1930 г. из ЦЧО было выслано около 43 тыс. человек, арестовано около 130 тыс. по принципу «сначала арестовать, а потом разобраться». Крестьян сгоняли в колхозы. Тамбовские власти в декабре 1929 г. ходатайствовали о включении края в число округов сплошной коллективизации в течение года. В Кирсановском районе была дана установка на коллективизацию хозяйств за одну неделю, в Ржаксинском районе ее завершили за двадцать дней. Добровольно в колхозы шли неимущие крестьяне, которые ничего не теряли и надеялись улучшить свое положение с помощью государства. Самый много численный и «неудобный» для государства класс был ликви дирован. Тамбовское село стало умирать как в социально-экономическом, так и в демографическом смысле. Жизнь колхозников в 1930-е годы резко ухудшилась. Урожайность упала, поголовье лошадей, коров, овец сократилось в 2-3 раза. Работали в колхозах поч ти бесплатно, государство отнимало все продукты труда кол хозников. Сельские жители облагались и денежными и нату ральными налогами. До конца 1950-х годов каждая деревенская семья обязана была сдавать картофель, мясо, шерсть, масло, яйца. Значительную часть денег государство изымало за счет принудительных займов. Крестьяне волновались. В начале 1930 г. крупные волнения произошли в Козловском округе, где в 54 селах в антиколхозных выступлениях участвовало 20 тыс. человек. В январе того же года в с. Карели Моршанского района до 600 женщин выступили против закрытия церкви, избивали коммунистов. Была сломлена веками сложившаяся психология самостоятельного труженика, собственника, хозяина. Колхозный строй ослабил у крестьян чувство хозяйского отношения к земле, уважение к труду, инициативность. В 1933 г. в нашем крае начался страшный голод – следствие циклического неурожая и жестоких действий власти. Государ ство не только не помогло людям, но, по сути, множило жертвы, изымая продовольствие, введя паспортную систему, то есть запрет выезжать из деревни, и жестокие репрессии. Лишенные земли и возмож ности вырастить для себя хлеб, заработать деньги и продук ты в других местах, крестьяне ели крапиву, лебеду, пекли лепешки из отходов. От голода и дистрофии на Тамбовщине умерли десятки тысяч людей, были отмечены случаи людоедства. В конце 1930-х годов, сломив и «переварив» крестьянство, государство немного смягчило отношение к сельским жителям. Как и в других местах, в тамбовской колхозной деревне появились машинно-трактор ные станции с тракторами, комбайнами, грузовыми автома шинами, сеялками, молотилками и т. п. Улучшилась обработ ка земли, выросла урожайность, особенно в крупных совхозах. Колхозникам разрешили иметь небольшое личное хозяйство и продавать продукты на рынке. Лучше оплачивали трудодни. Но до колхозного изо билия, чем хвастались партийные руководители, было очень далеко. 9. Новые настроения в обществе. В декабре 1936 г. была торжественно принята Конституция СССР. В ней говорилось о ликвидации эксплуатации и эксплуататоров, провозглашалась полная победа социализма в стране. Правда, оговаривалось, что пока существует капиталистическое окружение, сохраняется угроза социализму. На самом деле этот акт, пожалуй, зафиксировал торжество тоталитарной системы, которая выражалась в безраздельном контроле государства над всеми сферами экономической и общественной жизни, в чрезвычайном усилении роли партийно-бюрократического аппарата, в режиме личной власти И. Сталина, культ личности которого вырастал до степени обожествления. Формула «осажденной крепости» позволяла поддерживать состояние предельной мобилизации материальных и духовных сил, напряженности и взаимной подозрительности, низкого уровня потребления населения. И все же было бы ошибкой воспринимать тогдашние взаимоотношения государства и общества только как противостояние. Жизнь была намного сложней и разнообразней, сочетая мощные пласты уходившего, ломавшегося старого и бурного развития нового. У советской власти на Тамбовщине, как и во всей России, изначально была массовая опора, которая в 1920-30-е годы быстро и неуклонно росла. Истоки этой поддержки следует искать и внутри самого общества, и в тогдашней социальной и идеологической политике государства. Ряды сторонников новой жизни и коммунистических идей объединяли тамбовцев разных поколений и разного социального происхождения. Юных, с советской школой за плечами, с основами большевистского миропонимания и с «пламенным мотором» в душе, неудержимо стремящихся к городской жизни, образованию, желанной профессии было в том потоке больше всего. При всех издержках и преступлениях тогдашней партийно-советской власти, революция действительно открыла небывалые возможности «стать всем» для тех, «кто был ничем». Жизненный успех обеспечивался активным принятием нового строя и «правильным», рабоче-крестьянским происхождением. Люди тех лет прекрасно понимали – не будь революции, у парней (а о девушках и говорить нечего) из тамбовских деревень, из городских низов почти не было шансов выучиться, выбиться «в люди» и стать учителем, врачом, инженером, летчиком, «красным командиром» или «красным директором». Идеи социальной справедливости, заложенные в коммунистической теории, во многом воплощались в жизнь. К тому же оставаться в разрушавшейся традиционной деревне было не просто бесперспективно, но и порой опасно. Городская жизнь в 1920-30-е годах была несопоставима с жизнью в колхозе с нередкими голодовками, постоянным тяжким и грязным трудом, «палочками» за трудодни, окриками и хамством полуграмотного начальства. Все это резко отличалось от жизни тамбовского заводского рабочего или служащего с 7-часовым рабочим днем, с зарплатой «живыми деньгами», ежегодным отпуском и выходным через каждые пять дней, с первыми автобусами, с кино, театром, танцами, кружками, школами, техникумами, вузом, военными училищами и прочими прелестями жизни. Даже срочная служба в Красной Армии была аргументом в пользу советской власти, ибо там многие сельские парни впервые в жизни наедались досыта, знакомились с «нормальной» одеждой, обувью, постелью и здоровым бытом. (фото) Важной приметой слома прежнего уклада жизни стал самостоятельный выбор юношей и девушкой своего жизненного пути – от отъезда на учебу или работу из родного дома до выхода замуж по любви, а не по родительскому «сговору». Активная приверженность молодого поколения советской власти подкреплялась и тем, что на их глазах и при их участии страна быстро и действительно становилась сильнее и краше. Советская же пропаганда в газетах и кино, по радио и в театре подавала эти подлинные успехи в еще лучшем, приукрашенном виде. Советский патриотизм молодых к концу 1930-х годов был мощным и широким явлением тогдашней общественной жизни. Впоследствии, в годы войны, именно он стал основой массового героизма на фронте и в тылу. Довоенная общественная, жизненная активность молодых и юных тамбовцев проявляла себя в разных формах. Не прижились весьма популярные в середине 1920-х годов общества дружбы с германскими или итальянскими рабочими, отделы МОПРа (Международной организации помощи рабочим), КИМа (Коммунистический Интернационал молодежи), Красного Спортинтерна. Заглохли кружки изучения международного языка эсперанто и послереволюционные причуды вроде общества «Долой стыд!», члены которого пугали и веселили жителей своим появлением в голом виде на городских улицах. Зато набирали силу бурно растущие ряды пионерских, комсомольских организаций. Предметом чести и гордости ваших прадедов были сдачи норм военно-спортивных комплексов ГТО (Готов к труду и обороне), «Ворошиловский стрелок». На заводах, в учреждениях и особенно в учебных заведениях процветала художественная самодеятельность. Юные атеисты реализовывали себя в обществе «воинствующих безбожников». Дружно проходили сборы средств в рамках разных государственных кампаний. На всю оставшуюся жизнь оставались приятные и веселые воспоминания о летних танцах в Горсаду, в новом Доме культуры «Знамя труда» или в училище ГВФ, о зимнем катании на коньках на городских катках, о летних и зимних турпоходах, о советских праздниках 18 марта (День Парижской Коммуны), 1 мая (День Международной солидарности трудящихся), 7 ноября (годовщина Октябрьской революции), 5 декабря (День Конституции). ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:
|