Ответы на вопросы по УП. 5 вопросов УП. 1. Проблемы установления признаков субъективной стороны преступлений. Ответ
 Скачать 43.69 Kb.
|
|
1. Проблемы установления признаков субъективной стороны преступлений. ОТВЕТ: В качестве примера в доказывании умысла на совершение налогового преступления можно привести практику расследования уголовного дела по ст. 199.1, ст. 199.2 УК РФ. Различным аспектам умысла были посвящены труды таких отечественных ученых дореволюционного периода, как Н. С. Таганцев и Г. С. Фельдштейн. При этом наука уголовного права получила развитие в советский период в части исследования различных аспектов субъективной стороны. Ее положения стали предметом изучения многих видных ученых-криминологов. В современной уголовно-правовой доктрине продолжаются исследования в области субъективной стороны и непосредственно вины такими учеными, как В. А. Нерсесянц, А. И. Рарог и др. Уголовно-процессуальные аспекты доказывания вины при расследовании данного рода преступлений изложены в трудах В. В. Дубровина, С. В. Лукашевича. Как справедливо отмечает профессор Е. С. Дубоносов, «умысел лица на совершение налогового преступления в следственной практике подлежит установлению на основании всей совокупности обстоятельств его совершения». Соглашаясь с этим утверждением, необходимо отметить, что действия следователя, направленные на установление умысла на совершение налогового преступления, не могут ограничиваться лишь простым перечислением сделок, в результате заключения которых налогоплательщиком была получена необоснованная налоговая выгода или установление возможного влияния фактов подконтрольности на условия и результат экономической деятельности юридического лица. Чаще всего следователи в качестве доказательств наличия умысла устанавливают следующие обстоятельства: перевод денежных средств, не перечисленных в качестве НДФЛ; их перечисление в качестве оплаты по контрактам; погашение кредитов предприятия; необоснованные займы третьим лицам; фиктивный вывод денежных средств под различными предлогами; необоснованное приобретение движимого и недвижимого имущества, в том числе без его поставки, либо его перепродажа среди аффилированных лиц. Например, по уголовному делу по факту неисполнения обязанностей налогового агента директор ООО1 М., действуя из личного интереса, выразившегося в стремлении погасить имеющуюся кредиторскую задолженность ООО1 перед кредитными организациями, где М. как физическое лицо была поручителем, а также в предоставлении беспроцентных займов ООО2, где М. также была директором, в целях поддержания благополучного финансового состояния и извлечения прибыли данной организацией, а также иными организациями, в целях создания перед руководителями организаций мнения о себе как способном и эффективном управленце и надежном деловом партнере, направила на погашение имеющейся задолженности по кредитам в кредитных организациях, а также на предоставление беспроцентных займов удержанные из дохода работников ООО1 в качестве НДФЛ денежные средства в размере 3 786 194 рублей. Приговором районного суда М. признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 1991 УК РФ, ей назначено наказание. (Приговор Индустриального районного суда г. Барнаула Алтайского края от 23 августа 2017 г. по уголовному делу № 1-268/2017. URL: http://sud-praktika.ru/precedent/439977.html) Вместе с тем нередко об отсутствии преступного умысла на совершение налогового преступления свидетельствуют установленные в ходе расследования уголовного дела по налоговым преступлениям такие обстоятельства, которые подтверждают, что деятельность руководителей организаций по распределению финансовых средств была направлена не на уклонение от уплаты налогов, а например, на исправление сложного финансового положения их организации, от результатов деятельности которой зависит соблюдение прав и законных интересов неопределенного круга лиц. Так, по ст. 199.1 УК РФ (неисполнение обязанностей налогового агента) судом оправдана руководитель И., которая, по мнению следствия, в личных интересах дальнейшего функционирования предприятия, увеличения доходности деятельности ООО, сохранения положения руководителя, получения высокой заработной платы, не исполнила обязанности налогового агента по перечислению НДФЛ. Судом указано, что И. использовала денежные средства в качестве оборотных средств, направляла их на оплату производственных нужд, в том числе для расчетов с поставщиками и подрядчиками, на погашение кредитов и займов. О сложном финансовом положении были осведомлены учредители предприятия. Каких-либо доказательств стремления извлечь выгоду неимущественного характера, вызванную карьеризмом и желанием сохранить за собой руководящую должность, по которой возможно было получать высокий доход, в материалах дела не представлено. (Приговор судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 3 октября 2017 г. по делу 22-7104/2017. URL: https:// sudact.ru/regular/doc/wOTF2Nh2pU1Q/) Однако судебная практика показывает, что институт крайней необходимости в ходе установления вины в совершении налогового преступления не всегда соответствует всем необходимым условиям, регламентированным ст. 39 УК РФ. Так, суд при вынесении обвинительного приговора в отношении директора МУП не признал крайней необходимостью поддержание производственного процесса и сохранение рабочих мест на предприятии, выполняющем гособоронзаказ. В приговоре суд указал, что сумма сокрытых денежных средств значительно превышала стоимость работ, проведенных предприятием по подготовке к отопительному сезону. При этом кредиторская и дебиторская задолженность складывалась на протяжении длительного времени, а мер по отсрочке или рассрочке уплаты недоимки директор не предпринимал. Суд, исследовав имеющиеся в деле доказательства, пришел к выводу, что опасность, устраняемая в рамках крайней необходимости, должна быть непосредственной, т. е. создающей такие условия, при которых немедленное неустранение этой опасности приведет к причинению вреда охраняемым законом интересам личности, общества или государства. (Апелляционное постановление Хабаровского краевого суда № 22-2781/2016 от 22 сентября 2016 г. по делу № 22-2781/2016. URL: https://sudact.ru/regular/doc/mFpvF0LFgpQs/) Вопросы погашения задолженности по заработной плате также могут представлять сложности при доказывании умысла по ст. 199.2 УК РФ (сокрытие денежных средств либо имущества от взыскания за счет задолженности по налогам). При рассмотрении уголовного дела о преступлении, предусмотренном ч. 2 ст. 199.2 УК РФ, суд установил, что у подсудимого отсутствовал умысел на сокрытие денежных средств, так как движение в обход расчетных счетов общества осуществлялось соответственно с многолетней устоявшейся практикой в рамках агентского договора, заключенного при предыдущем руководстве задолго до образования недоимки. Также подсудимым принимались меры по исправлению сложившейся ситуации, образовавшейся до его вступления в должность, в том числе путем частичной уплаты недоимки, которая на момент вынесения судом решения полностью погашена, что свидетельствовало об отсутствии общественно опасных последствий. При этом следствием не установлены сумма и обстоятельства образования недоимки по налогам, а имеется лишь справка о наличии задолженности, значение которой не соответствует понятию «недоимка». Не подтверждена осведомленность подсудимого о распорядительных письмах, направляемых в его отсутствие (по болезни или в отпуске) с использованием его факсимиле. Кроме того, следователем не принято во внимание, что на момент направления некоторых распорядительных писем в связи с обжалованием решения налогового органа сумма недоимки была снижена, а первичные инкассовые поручения отозваны. Суд апелляционной инстанции признал, что фактически обвиняемый действовал в условиях крайней необходимости, предотвращая более существенный вред, чем несвоевременное поступление налоговых платежей, и иной возможности устранить данную опасность у него не имелось. (Постановление Клинцовского городского суда Брянской области № 1-74/2019 от 16 мая 2019 г. по делу № 1-107/2018. URL: https://sudact.ru/regular/doc/ HCmt7jRdON6Y/) Приведенные примеры судебной практики показывают, что суды устанавливали вину при отсутствии фактов случайности в цепи событий и действий, имеющих отношение к обстоятельствам совершенного преступления, на основании чего был сделан вывод о виновности лиц в совершении инкриминируемых деяний. Такой вывод судов был возможен на основе проведенной деятельности следователей по установлению формы вины субъекта, совершившего налоговое преступление, которая состоит в выявлении и документальном закреплении обстоятельств, указывающих на то, что лицо осознавало противоправный характер своих действий (бездействия), желало либо сознательно допускало наступление вредных последствий таких действий (бездействия). 2. Проблемы квалификации преступлений совершенных в соучастии. Институт соучастия всегда являлся одним из важнейших и сложнейших институтов уголовного права. Сегодня количество преступлений, совершенных таким образом, стремительно растет. До сих пор остаются спорные вопросы в квалификации преступлений, совершенных в соучастии. Проблемы в данной области создает также противоречивая судебная практика. Рассмотрим состав преступления, предусмотренный ст. 106 УК РФ, убийство матерью новорождённого ребёнка. Состав данного преступления привилегированный, ведь он содержит обстоятельства, которые смягчают ответственность. Участие матери в убийстве своего новорожденного ребенка может проявляться по-разному. В зависимости от того, каким из видов соучастника она будет являться, существует несколько вариантов. Первый вариант, когда мать будет являться соисполнителем преступления, то есть выполнять диспозицию нормы уголовного права. Так же существует другой вариант, когда мать будет организатором, пособником или подстрекателем, а непосредственно совершать само преступление будет другое лицо. Последний вариант, когда мать совершает преступление под угрозой, уговором, обманом других лиц, склоняющих её к убийству новорожденного ребенка. В первом случае, когда мать является соисполнителем, необходимо помнить, что наказание за преступление в соучастии назначается каждому конкретному, по принципу личной ответственности. Обстоятельства, которые смягчают наказание, служат основанием для отнесения убийства матерью новорожденного ребенка к составу с привилегированными признаками, будут касаться только женщину, которая обладает определенными качествами субъекта этого преступления, следовательно, смягчение наказания не должно распространять свое действие на остальных участников преступления. Что же касается ответственности за совершение убийства в соисполнительстве новорожденного ребенка, где одним из соучастников выступает мать, то она должна наступать следующим образом. Действия матери, которые подпадают под состав убийства матерью новорожденного ребенка, необходимо квалифицировать по ст. 106 УК РФ, чтобы учесть специальные свойства данного субъекта преступления. Так же для вынесения правильного наказания с учетом того обстоятельства, что мать новорожденного ребенка участвовала в убийстве совместно с другим лицом или другими лицами, суд должен опираться на п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ, в соответствии с которой совершение преступления в соучастии является отягчающим обстоятельством. Действия же другого соисполнителя будут квалифицироваться по двум пунктам ст. 105 — это п. «ж» ч. 2, где отягощающим признаком будет являться соучастие, а также по п. «в» ч. 2 — убийство лица, которое заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии. Так же в науке возникает вопрос, будет ли влиять на квалификацию время образования у матери умысла убить своего ребенка. Существует мнение, что если умысел образовался ещё во время беременности, то необходимо квалифицировать преступление по 105 ст. УК РФ, а вот если во время или сразу после родов, то по ст. 106 УК РФ. Данное мнение можно опровергнуть, ссылаясь на ст. 106 УК РФ, где не оговорены какие либо ограничения в связи с моментом возникновения умысла. Если перейти ко второй ситуации, то в данном случае, мать так же нужно квалифицировать по ст. 106 УК РФ, но так как мать в данном случае не будет являться исполнителем или соисполнителем преступления, то следует сделать ссылку на ст. 33 УК РФ. Так как у каждого соучастника есть функциональная роль, в зависимости от его вида соучастника. Необходимо будет оценить особенности деятельности каждого из виновных в ходе совершения преступления, в том числе и матери. Ссылка на ст. 33 УК позволит дать точную оценку участия матери в преступлении в ходе разрешения конкретного уголовного дела. Третья ситуация, когда мать совершает убийство новорожденного ребенка под влиянием подстрекателя, так же взывает споры. Обычно действия пособников, подстрекателей и организаторов квалифицируются по той статье, по которой были определены действия исполнителя, но со ссылкой на ст. 33 УК РФ. В связи с этим, существует мнение, что при убийстве матери новорожденного необходимо квалифицировать действия других соучастников по ст. 106 УК РФ. Это мнение представляется ошибочным, так как уже было выяснено, что специфическое состояние женщин в период род и после них, делает из неё специального субъекта, но никак не оказывает влияние на других лиц. Следовательно, при совершении такого рода преступлений действие матери нужно квалифицировать по ст. 106 УК РФ, а действия других лиц по ст. 105 УК РФ со ссылкой на ст. 33 УК РФ. Анализируя выше изложенное, можно сделать ввод, что было бы целесообразным добавить Общую часть УК РФ ч. 5 в ст. 34 УК РФ. Данная норма регулировала бы ответственность соучастников преступления со специальным составом, она бы имела универсальный характер: распространяла свое действие на соответствующие составы преступлений, определяла единые основания, пределы и объем ответственности соучастников таких преступлений. Судебная практика в решении данного вопроса противоречива. Так, Мурманский областной суд осудил Ш. и К. за соучастие в убийстве новорожденного ребенка. В конце марта 2017 года Ш. родила жизнеспособного ребенка. Роды прошли нормально, К. помогала Ш. и принимала ребенка, который родился живым, кричал и дышал нормально. По указанию Ш. она перерезала ножницами пуповину и передала ребенка Ж., которая во что-то завернула его, Ш. сказала, что ребенка нужно выбросить на помойку, так как он ей не нужен. Ж. по просьбе Ш. завернула ребенка в кофту, он был жив и кричал. Ш. попросила ее, К., отнести пакет с ребенком на помойку и выбросить, так как самой ей после родов было трудно сделать это. К. согласилась выполнить просьбу Ш., понимая, что на улице ребенок обязательно умрет, в пакете вынесла его и выбросила в мусорный контейнер возле дома. Действия Ш. были квалифицированы судом по ч. 4 ст. 33, ст. 106 УК РФ, а действия К. по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам оставила квалификацию без изменений. (Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2018 г. по делу № 34-О08-3. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».) В этом случае действие матери новорожденного, которая не являлась исполнителем убийства, были квалифицированы по ст. 106 УК РФ со ссылкой на ст. 33 УК РФ. Аналогичная проблема возникла по делу супругов Н., совершивших убийство новорожденного ребенка при следующих обстоятельствах. Супруги Н. проживали в одном из поселков Ленинградской области вместе с двумя дочерьми. Когда Галина Н. забеременела, она сообщила об этом супругу — Виктору Н. Его предложение прервать беременность она отвергла, однако на учет по беременности не встала и тщательно скрывала свою беременность от окружающих. Поскольку между супругами сложились неприязненные отношения, Галина Н. решила родить ребенка «назло» мужу. 6 января 2000 года Галина Н., находясь дома, родила жизнеспособного мальчика. Через некоторое время пришел муж. Галина Н. с целью избавления от нежеланного ребенка уговорила мужа убить его. Виктор Н. поддался уговорам жены. Он взял молоток, пришел в комнату, где находились жена и плачущий ребенок, подошел к ребенку и нанес ему по голове несколько ударов, причинив смерть. После этого супруги Н. спрятали труп новорожденного ребенка в кладовке дома. Поскольку Галине Н. стало плохо, она была доставлена в больницу, где и рассказала о случившемся врачу. Труп ребенка был обнаружен сотрудниками милиции в указанном ею месте. Следствие квалифицировало содеянное супругами Н. следующим образом. Виктору Н. инкриминировалось умышленное причинение смерти другому человеку, заведомо для него находящемуся в беспомощном состоянии, т. е. преступление, предусмотренное п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Галине Н. вменялось соучастие в этом преступлении в форме подстрекательства, т. е. преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 33 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судебная коллегия Ленинградского областного суда не согласилась с квалификацией действий Галины Н., данной на предварительном следствии, считая ее неправильной, и квалифицировала ее действия по ч. 4 ст. 33 и ст. 106 УК РФ, т. е. как соучастие в убийстве матерью новорожденного ребенка. (Архив Ленинградского областного суда. Уголовное дело № 2-135.) Матери вменялось соучастие в преступлении, предусмотренном п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Однако Ленинградский областной суд переквалифицировал действия матери на соучастие в преступлении, предусмотренном ст. 106 УК РФ. 3. ВОПРОС В следственной и судебной практике нередко имеют место ошибки при разграничении покушения на насильственные действия сексуального характера и оконченного преступления. Поэтому определение понятий «оконченные насильственные действия сексуального характера» и «покушение на насильственные действия сексуального характера» имеет не только теоретическое, но и большое практическое значение. Покушением на насильственные действия сексуального характера следует признавать действия, непосредственно направленные на насильственное совер — шение полового акта или сексуального контакта, но не приведшие к результату по причинам, не зависящим от воли виновного. Добровольным отказом от совершения насильственных действий сексуального характера признается прекращение лицом действий, непосредственно направленных на совершение насильственных сексуальных действий, если лицо при этом осознавало возможность доведения преступления до конца. Покушение — это неоконченное преступление, которое отличают два вида обстоятельств, влияющих на недоведение преступления до конца: объективные и субъективные. К первому виду обстоятельств можно отнести появление непреодолимых препятствий, сопротивление или бегство потерпевшего, пре — сечение преступления, а к субъективным — физическое бессилие посягающего, алкогольное опьянение и другие. В судебной практике встречаются случаи, когда оконченное покушение на насильственные действия сексуального характера квалифицируется как оконченное преступление. Так, Б. и К. с целью совершения насильственных действий сексуального характера, стремясь подавить сопротивление потерпевшей Д., приставили к ее горлу нож, усадили Д. на табурет и потребовали от потерпевшей совершить с ними сексуальные действия в оральной форме. После чего Б. и К. совместными усилиями сорвали с Д. футболку, схватили ее за волосы и грудь, затем Б. попытался ввести Д. в рот свой половой член, однако Д. оказала активное сопротивление. Тогда Б. ударил ее кулаком по голове, отчего последняя потеряла сознание. Придя в себя, Д. вырвалась и убежала из квартиры. Материалами уголовного дела не установлено, что Б. и К. удалось совершить coitus per os. Однако органами следствия действия Б. и К. были квалифицированы как оконченные насильственные действия сексуального характера.8 — Центральный суд г. Красноярска под — твердил данную квалификацию. (Уголовное дело №1 — 873/ 2002. Архив Центрального районного суда г. Красноярска за 2002 г.) В приведенном примере налицо оконченное покушение на насильственные действия сексуального характера, так как была лишь попытка совершить сексуальный контакт в форме coitus per os, совершенная с применением насилия к потерпевшей. Однако довести преступление до конца (совершить coitus per os) виновные не смогли по не зависящим от них обстоятельствам (активное сопротивление потерпевшей). К сожалению, в судебной практике такие случаи встречаются не так уж и редко. Так, несовершеннолетний К. (17 лет), находясь в подъезде дома, схватил несовершеннолетнюю З. (9 лет) за плечо, пытался повалить ее на пол, зажал ей рот рукой, приспустил ей шорты и плавки и похлопал правой рукой по ягодицам. Потерпевшая З. закричала, К. ее отпустил и убежал. После чего К. зашел в подъезд другого дома, на лестничной площадке схватил за плечо несовершеннолетнюю Т. (9 лет), пытался повалить на пол, зажал рот рукой, залез другой рукой со стороны спины в бриджи потерпевшей Т., а затем в плавки и потрогал ее за ягодицы. Потерпевшая упала и закричала, а К. убежал. Органами следствия действия К. были квалифицированы как оконченные действия сексуального характера. Судом К. был признан виновным по п. «в» ч. 3 ст. 132 УК РФ. (Уголовное дело № 1 —658/ 2017. Архив Мариинского городского суда Кемеровской области за 2017 г.) В отличие от оконченного покушения, при котором для завершения преступления отсутствует лишь фактический половой акт или сексуальный контакт, при неоконченном покушении виновный выполняет только некоторые из действий, входящих в объективную сторону, а завершить преступное деяние мешают внезапно возникшие и не зависящие от его воли обстоятельства. Например, по делу по обвинению Ф. было установлено, что Ф. и неустановленные следствием лица предложили Ж. подняться на балкон, распложенный между 8 и 9 этажами, чтобы оградить Ж. от пьяных парней, приставших к Ж. на улице. После чего Ф. стал требовать от Ж. совершения с ним сексуальных действий, начал срывать с нее одежду и спустил с себя брюки. Потерпевшая, осознавая неотвратимость группового сексуального насилия, вылезла на окно декоративной решетки балкона, но упала а асфальт и разбилась. (Уголовное дело № 15 —678/ 2017. Архив Мариинского городского суда Кемеровской области за 2017 г.) В данном случае покушение законченным не было, так как виновные по независящим от их воли обстоятельствам не выполнили всех необходимых действий для того, чтобы возможно было совершить с потерпевшей насильственные действия сексуального характера. Большое значение для разрешения вопроса об ответственности за покуше -ние на насильственные действия сексуального характера имеет правильное определение добровольного отказа от этого преступления. При добровольном отказе от насильственных действий сексуального характера виновный не подлежит уголовной ответственности и не отвечает за приготовление или покушение. Если в фактически совершенных преступником действиях содержится состав иного преступления (причинение побоев или причинение вреда здоровью), он должен понести ответственность за эти действия. Так, Судебная коллегия Верховного РФ изменила приговор М., обвиняемому в покушении на изнасилование несовершеннолетнего, уточнив следующее. В материалах дела установлено, что М., добровольно отказавшись от преступного намерения изнасиловать потерпевшую Г., находясь с Г. в сарае ночью 15 — 20 минут, допускал в отношении 14-летней девочки непристойные действия (прикосновение руками к половым органам, прикосновение к груди и т.п.), за которые он должен нести уголовную ответственность. Действие добровольного отказа не должно осуществляться в полном объеме. В противном случае добровольный отказ невозможен. Таким образом, для признания добровольного отказа необходимо установить наличие добровольного решения лица о прекращении преступной деятельности (активное предотвращение преступных последствий или воздержание от продолжения действий, образующих, по смыслу закона, уголовно наказуемое деяние) и констатировать его наличие. 4. Проблемы квалификации преступлений с двумя формами вины. Все тоже самое что написано выше, только нужны примеры составов где 2 формы вины Сложность вызывает дуализм вины, ее неоднозначность, выраженная в наличии двух возможных форм вины - умысла и неосторожности. Здесь может возникнуть ситуация, при которой необходиом решить, какая же из форм вины является определяющей при установлении степени ответственности, а значит - вида и меры наказания. В ч. 4 ст. 111 УК РФ впервые чётко указано на неосторожную форму вины по отношению к смерти потерпевшего, по сравнению с ч. 2 ст. 108 УК РСФСР. Отсутствие этого указания ранее вызывало споры и приводило к ошибкам в квалификации. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью относится к категории особо тяжких преступлений. В России ежегодно регистрируется до 50-60 тыс. умышленных причинений тяжкого вреда здоровью, более трети которых заканчиваются последующей смертью потерпевшего. Рассматриваемое преступление является двухобъектным. Здоровье человека — основной объект, безопасность жизни — дополнительный. Установление основного и дополнительного объектов влияет на квалификацию деяния. Определение причинной связи между деянием и последствием имеет важное юридическое значение. Так, в одном из дел, суд признал необоснованным осуждение А. и И. за причинение смерти З., который скончался от острого малокровия, вызванного длительным носовым кровотечением, возникшем в результате избиения потерпевшего А. и И. и причинённого ими З. перелома костей носа. Однако смерть З. в конечном счёте наступила не в результате причинённой травмы, а вследствие заболевания крови (гемофилия), которым страдал пострадавший. Вина по отношению к смерти у абсолютного большинства осуждённых по ч. 4 ст. 111 УК РФ, по свидетельству Р.А, Адельханяна, выражалась в виде преступной небрежности, что объясняется содержанием умысла, направленного на причинение тяжкого вреда здоровью. Случаи легкомыслия встречаются крайне редко. Ошибки в правоприменительной практике допускаются при квалификации преступлений по ч. 4 ст. 111 УК РФ, когда проходит определённый промежуток времени с момента умышленного причинения ранения или других повреждений до наступления смерти, что само по себе не исключает умысла на причинение смерти другому человеку. Среди практических работников встречается точка зрения, согласно которой большой промежуток времени между нанесением ранения и наступлением смерти исключает ответственность за убийство. ВС РФ неоднократно указывал на ошибочность такого подхода. Мгновенно наступившая после нанесения тяжкого телесного повреждения смерть также не всегда говорит о наличии умысла на убийство. В некоторых случаях налицо будет убийство, а в других речь может идти о преступлении, предусмотренном ч. 4 ст. 111 УК РФ. Так, районный суд осудил В. по «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ за то, что он в ходе драки нанёс ножом два удара в бедро Б., от которых он скончался. Президиум Верховного суда Республики Татарстан переквалифицировал деяние на ч. 4 ст. 111 УК и указал, что не были учтены конкретные обстоятельства дела. Судом установлено, что В. в ходе драки с Б. упал вместе с ним на землю и, желая освободиться о навалившегося на него Б., нанёс ему два удара ножом в ногу (причинив две колото-резаные раны левого бедра, в результате чего была перерезан нисходящая ветвь левой подвздошной артерии, что вызвало смерть от острого малокровия), затем оттолкнул его и убежал. У подсудимого отсутствовал умысел на убийство. Сложность в правоприменительной практике представляет отграничение умышленного причинения вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК), от причинения смерти по неосторожности (ст. 109 УК). Так, Ж. был осуждён по ч. 4 ст. 111 УК. Во время ссоры он нанёс М. кулаком удар в лицо. Тот упал и ударился головой о лежащую на полу гантель, и от полученного тяжкого телесного повреждения скончался. Районный суд изменил предъявленное ст. 109 УК обвинение, указав: «Ж. мог нести ответственность по ч. 4 ст. 111 УК лишь при условии, что он предвидел возможность падения М. на единственную находящуюся в комнате гантель, получения им тяжкого вреда здоровью, и желал этого или сознательно допускал. Таких обстоятельств по делу не установлено. Ударяя потерпевшего, Ж. мог и должен был предвидеть эти последствия, то есть относился к ним неосторожно». Одним из наиболее сложных для квалификации составов преступлений, совершённых с двумя формами вины, является изнасилование. В п. «б» ч.3 ст. 131 УК и п. «а» ч. 4 ст. 131 установлена ответственность за изнасилование: а) повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшей, заражение ВИЧ-инфекцией или иные тяжкие последствия; б) повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей. При изнасиловании, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшей, смерть может наступить в результате насилия с целью сломить сопротивление потерпевшей, а также может быть следствием самоубийства, вызванного стрессом в связи с изнасилованием. Могут быть и другие обстоятельства. Для квалификации изнасилования по п. «а» ч. 4 ст. 131 УК необходимо установить причинную связь между наступившей смертью потерпевшей и изнасилованием. Рассмотрим одно из дел. Так, М. пригласил на свидание У., заранее договорившись с друзьями, что они будут ждать его с девушкой в бане. М. пригласил У. зайти в баню, где потребовал, чтобы девушка публично призналась в любви. После этого М. уединился с У. и совершил половой акт, затем потребовал, чтобы она совершила половые акты со всеми его друзьями. У. пыталась убежать, но её поймали, а затем избивали и насиловали. Потерпевшая, не перенеся совершённого над ней надругательства, покончила жизнь самоубийством, повесившись на месте преступления. Причинённый вред должен являться необходимой и безусловной причиной наступивших последствий. Рассмотрим одно из дел: Так, Ф. изнасиловал пьяную Т., оставив её полуобнажённой на улице. От переохлаждения Т. скончалась. Суд признал, сто смерть Т. наступила не от изнасилования, а вследствие оставления её в опасности. Действия Ф. были квалифицированы по не по п. «а» ч. 4 ст. 131 УК РФ, а по ч. 1 ст. 131 и по ст. 125 УК РФ. Таким образом, с субъективной стороны вина преступника по отношению к смерти потерпевшей должна быть неосторожной. Таким образом, для правильной квалификации составов преступлений, в которых законодатель допускает возможность неосторожной вины в отношении наступивших или могущих наступить последствий во главу угла необходимо поставить первичное преступление и точно установить форму вины в отношении «первичного» или «основного» формального состава преступления. Как представляется, определенность с формой вины, кроме соблюдения принципа справедливости, также необходима при определенной категоризации преступлений (ст. 15 УК РФ) и определении ответственности за неоконченное преступление (ст. 30 УК РФ) и соучастие в преступлении (ст. 32 УК РФ). 5. Правила изменения квалификации преступлений. Как менять квалификацию, особенности, практика. Теорией уголовного права разработаны следующие правила изменения квалификации преступлений. 1. При изменении уголовного закона «переквалификация на новый закон допустима, если совершенное деяние предусмотрено как прежним, так и новым законом, причем новый закон дает возможность суду назначить более мягкое наказание и не ухудшает иных правовых последствий осуждения по сравнению с прежним законом». Данное правило базируется на нормах, содержащихся в ст. 9 и 10 УК РФ, которые регламентируют действие уголовного закона во времени. 2. При изменении фактических обстоятельств, отраженных в материалах дела, или представления об этих обстоятельствах в более поздней стадии уголовного процесса, начиная с передачи дела в суд, действует правило, относящееся к уголовно-процессуальному праву, в соответствии с которым «основным ограничением при переквалификации преступления в суде является требование о том, чтобы объем нового обвинения составлял лишь часть прежнего обвинения, т. е. статья Особенной части, на которую переквалифицируются действия лица, должна предусматривать такое преступление, состав которого может рассматриваться как часть ранее вмененного лицу преступления. Что касается меры наказания, то она, разумеется, не может быть повышена по сравнению с ранее назначенной». Примером может служить Постановление Президиума Верховного Суда РФ N 819-П06 по делу Б. Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за 2 квартал 2017 г., в котором говорится об изменении квалификации в связи с действиями виновного, которые были начаты как хулиганство, а впоследствии переросли в более тяжкое преступление убийство двух лиц из хулиганских побуждений, поэтому квалификация его действий по п. "а" ч. 2 ст. 213 УК РФ является излишней и подлежит исключению. Суд первой инстанции квалифицировал действия Б. по п.п. "а", "и" ч. 2 ст. 105 и п. "а" ч. 2 ст. 213 УК РФ. Суд надзорной инстанции изменил состоявшиеся судебные решения и исключил осуждение Б. по п. "а" ч. 2 ст. 213 УК РФ. Подытоживая рассмотрение вопросов о частных правилах квалификации преступлений, важно обратить внимание характеризующие их особенности. Первая состоит в том, что частные правила, в отличие от общих, базируются в основном на положениях, содержащихся в руководящих постановлениях Пленумов Верховных Судов РФ, а также на теоретических концепциях уголовного права. Это не гарантирует обязательности их применения в судебной и следственной практике. Существующее положение обусловливает необходимость в условиях формирования правового государства предусмотреть частные правила квалификации преступлений в законе. Вторая особенность заключается в том, что частные, как и общие, правила квалификации преступлений взаимосвязаны, взаимообусловлены; одни из них влияют на другие, ограничивая порой действие других. Так, что было подробно освещено ранее, при конкуренции общей и специальной норм, более и менее полной норм действуют частные правила квалификации преступлений, предусматривающие применение соответственно специальной и более полной норм. Рассмотрим также вопросы квалификации преступлений, предусмотренных ст. 168 и 264 УК РФ. Как известно, ч. 1 ст. 264 УК РФ (в редакции 1996 г.) предусматривала ответственность за нарушение лицом, управляющим автомобилем, трамваем либо механическим транспортным средством, правил дорожного движения или эксплуатации транспортного средства, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью человека либо причинение крупного ущерба. Федеральным законом от 25 мая 1998 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РФ» № 92-ФЗ из определения преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 264 УК РФ, был исключен признак «причинение крупного ущерба». Казалось бы, такое законодательное решение исключило возможность квалификации причинения имущественного ущерба при нарушении правил дорожного движения или эксплуатации транспортного средства как уголовно наказуемого деяния. Однако в судебно-следственной практике сложились различные подходы к оценке содеянного. В одних случаях суды стали усматривать в нарушении правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средства, повлекшем по неосторожности причинение ущерба в размере свыше 250 тыс. руб., признаки состава преступления, предусмотренного ст. 168 УК РФ (уничтожение или повреждение имущества по неосторожности). Так, приговором Благовещенского районного суда Амурской области от 6 октября 2017 г. Воронин С. Н. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 168 УК РФ. Было установлено, что Воронин С. Н., управляя автомобилем, нарушив требования Правил дорожного движения Российской Федерации, не справился с управлением, допустил занос, в результате чего произошло столкновение на встречной для него полосе движения с автомобилем, собственнику которого был причинен материальный ущерб в крупном размере. Действия Воронина С. Н. судом были квалифицированы по ст. 168 УК РФ. Такая квалификация нашла поддержку в юридической литературе; авторы отмечают, что, поскольку автомобиль является источником повышенной опасности, то и причинение ущерба имуществу в результате нарушения правил дорожного движения и эксплуатации транспортного средства на сумму, превышающую 250 тыс. руб., образовывает состав преступления, предусмотренный ст. 168 УК РФ. Другие суды полагают, что ущерб, причиненный лицом в результате нарушения правил дорожного движения или правил эксплуатации транспортного средства, уголовно- правовой оценке не подлежит. Так, приговором Синарского районного суда г. Каменска-Уральского Виточкин Г. Г. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 264 УК РФ, ч. 1 ст. 168 УК РФ. Виточкин Г. Г., управляя автомобилем, допустил нарушение правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, а также повреждение чужого имущества в крупном размере, совершенное путем неосторожного обращения с источником повышенной опасности. В кассационном представлении прокурор просил в отношении осужденного Виточкина Г. Г. в части осуждения по ст. 168 УК РФ отменить. По мнению прокурора, Виточкин Г. Г. был необоснованно осужден по ст. 168 УК РФ, поскольку в его деянии отсутствует состав преступления. Объективная сторона данного преступления предусматривает неосторожное обращение с источником повышенной опасности. Однако материалами уголовного дела установлено, что осужденный нарушил правила дорожного движения, а автомобиль был технически исправен и использовался по назначению. Проверив материалы дела и обсудив изложенные в кассационном представлении доводы прокурора о незаконном осуждении Виточкина Г. Г. по ст. 168 УК РФ, судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда нашла их обоснованными. В кассационном определении говорится, что «диспозиция ст. 168 УК РФ предусматривает уничтожение или повреждение чужого имущества в крупном размере, совершенные путем неосторожного обращения с источником повышенной опасности. Из материалов уголовного дела видно, что автомашина была повреждена в результате нарушения осужденным Правил дорожного движения, а не в результате неосторожного обращения с источником повышенной опасности (выделено авторами). Поэтому судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда посчитала, что Синарский районный суд излишне квалифицировал действия Виточкина Г. Г. по ст. 168 УК РФ» и изменила квалификацию. В заключении отметим, что квалификация преступлений является важнейшей стадией применения уголовного закона. Правильная квалификация преступлений -обязательное требование, которому должны следовать лицо, производящее дознание, следователь, прокурор и суд. Правильная квалификация преступлений является важной предпосылкой индивидуализации уголовной ответственности и соответственно назначения справедливого уголовного наказания. Только с учетом правильной уголовно-правовой оценки совершаемых общественных преступлений может сложиться точное представление о состоянии и структуре преступности в РФ или отдельном регионе в определенный период времени. Это определяет правильность в разработке уголовно-политических мер борьбы с преступностью, как на общефедеральном уровне, так и в рамках субъектов Федерации |