Александр Николаевич Афанасьев Народные русские сказки
 Скачать 3.06 Mb.
|
ЧУДЕСНАЯ КУРИЦАЗа тридевять земель, в тридесятом царстве, не в нашем государстве, жил старик со старухою в нужде и в бедности; у них было два сына – летами малы, на работу идти не сдюжают.149 Поднялся сам старик, пошел на заработки, ходил‑ходил по людям, только и зашиб, что двугривенный. Идет домой, а навстречу ему горький пьяница – в руках курицу держит. «Купи, старичок, курочку!» – «А что стоит?» – «Давай полтину». – «Нет, брат, возьми двугривенный; с тебя и этого будет: выпьешь крючок,150 да и спать ложись!» Пьянчужка взял двугривенный и отдал старику курицу. Вернулся старик домой, а дома давно голодают: нет ни куска хлеба! «Вот тебе, старая, курочку купил!» Накинулась на него баба и давай ругать: «Ах ты, старый черт! Совсем из ума выжил! Дети без хлеба сидят, а он курицу купил; ведь ее кормить надо!» – «Молчи, дура баба! Много ли курица съест? А вот она нанесет нам яичек да цыплят высидит, мы цыплят‑то продадим да хлеба и купим…» Сделал старик гнездышко и посадил курочку под печкою. Наутро смотрит, а курочка самоцветный камушек снесла. Говорит старик жене: «Ну, старуха, у людей куры яйца несут, а у нас – камушки; что теперь делать?» – «Неси в город; может, кто и купит!» Пошел старик в город; ходит по гостиному ряду и показывает самоцветный камень. Со всех сторон сошлись к нему купцы, начали ценить этот камушек, ценили‑ценили и купили за пятьсот рублев. С того дня зачал старик торговать самоцветными камнями, что несла ему курочка; живо разбогател, выписался в купечество, настроил лавок, нанял приказчиков и стал за море с кораблями ездить да и в иных землях торг вести. Уезжает он как‑то в чужие страны и наказывает жене: «Смотри, старая, соблюдай курочку, пуще глаза храни; а коли она утратится, твоя голова с плеч свалится!» Только уехал, а старуха сейчас же худое задумала – с молодым приказчиком связалась. «Где вы эти самоцветные камни берете?» – спрашивает ее приказчик. «Да нам курочка несет». Приказчик взял курочку, посмотрел, а у ней под правым крылышком золотом написано: кто ее голову съест – тот королем будет, а кто потроха – тот будет золотом харкать. «Зажарь, – говорит, – эту курочку мне на обед!» – «Ах, любезный друг, как можно? Ведь муж воротится – казнит меня». Приказчик и слышать ничего не хочет: зажарь – да и только. На другой день призвала старуха повара, приказала ему зарезать курочку и зажарить к обеду с головкой и с потрохами. Повар зарезал курочку и поставил в печь, а сам вышел куда‑то. Тем временем прибежали из училища старухины дети, заглянули в печь, и захотелось им попробовать жареного: старший брат съел куриную голову, а меньший скушал потроха. Пришло время обедать, подают за стол курицу, приказчик как увидел, что нет ни головы, ни потрохов, рассердился, разругался со старухою и уехал домой. Старуха за ним – и так и сяк умасливает, а он знай на одном стоит: «Изведи своих детей, – говорит, – вынь из них потроха и мозги и сготовь мне к ужину; не то знать тебя не хочу!» Старуха уложила своих деток спать, а сама призвала повара и велела везти их сонных в лес; там загубить их до смерти, а потроха, мозги вынуть и сготовить к ужину. Повар привез мальчиков в дремучий лес, остановился и принялся точить нож. Мальчики проснулись и спрашивают: «Зачем ты нож точишь?» – «А затем, что мать ваша приказала мне из вас потроха и мозги добыть да к ужину изготовить». – «Ах, дедушка‑голубчик! Не убивай нас; сколько хочешь дадим тебе золота, только пожалей нас – отпусти на волю». Младший брат нахаркал ему целую полу золота: повар и согласился отпустить их на вольный свет. Бросил мальчиков в лесу, вернулся назад, а на его счастье дома сука ощенилася: вот он взял – зарезал двух щенков, вынул из них потроха и мозги, зажарил и подал к ужину на стол. Приказчик так и кинулся на это кушанье, все сожрал – и сделался ни королем, ни королевичем, а напросто хамом! Мальчики вышли из лесу на большую дорогу и пошли куда глаза глядят; долго ли, коротко ли шли они – только распадается дорога надвое, и стоит тут столб, а на столбе написано: кто пойдет направо, тот царство получит, а кто пойдет налево, тот много зла и горя примет, да зато женится на прекрасной царевне. Братья прочитали эту надпись и решились идти в разные стороны: старший пошел направо, младший – налево. Вот старший‑то шел‑шел, шел‑шел и забрался в незнамый столичный город; в городе народа видимо‑невидимо! Только все в трауре, все печалятся. Попросился он к бедной старушке на квартиру. «Укрой, – говорит, – чужестранного человека от темной ночи». – «Рада бы пустить, да, право, некуды; и то тесно!» – «Пусти, бабушка! Я такой же человек мирской,151 как и ты; мне немного места надобно – где‑нибудь в уголку ночую». Старуха пустила его. Стали разговаривать. «Отчего, бабушка, – спрашивает странник, – у вас в городе теснота страшная, квартиры дороги, а народ весь в трауре да в печали?» – «Да вишь, король у нас помер; так бояре стали клич кликать, чтоб собирались все и старые и малые, и всякому дают по свече, и с теми свечами ходят в собор; у кого свеча сама собой загорится, тот и королем будет!» Наутро мальчик встал, умылся, богу помолился, поблагодарил хозяйку за хлеб, за соль, за мягкую постель и пошел в соборную церковь; приходит – народу в три года не сосчитать! Только взял свечу в руки – она тотчас и загорелася. Тут все на него бросились, стали свечу задувать, тушить, а огонь еще ярче горит. Нечего делать, признали его за короля, одели в золотую одежу и отвели во дворец. А меньшой брат, что повернул налево, услыхал, что в некоем царстве есть прекрасная царевна – собой прелесть неописанная, только на казну больно завистная, и пустила‑де она вести по всем землям: за того пойду замуж, кто сможет прокормить мое войско целые три года. Как не попытать счастья? Пошел туда мальчик; идет он дорогою, идет широкою, а сам в мешочек плюет да плюет чистым золотом. Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, приходит к прекрасной царевне и вызвался ее задачу исполнить. Золота ему не занимать стать: плюнет – и готово! Три года содержал он царевнино войско, кормил‑поил, одевал. Пора бы веселым пирком да за свадебку, а царевна – на хитрости: расспросила‑разведала, откуда ему такое богатство бог послал? Зазвала его в гости, угостила, употчевала и поднесла рвотного. Стошнило доброго молодца, и выблевал он куриный потрох; а царевна подхватила – да в рот. С того же дня стала она золотом харкать, а жених ее ни при чем остался. «Что мне с этим невежею делать? – спрашивает царевна у своих бояр, у генералов. – Ведь зайдет же этакая блажь в голову – вздумал на мне жениться!» Бояре говорят, надо его повесить; генералы говорят: надо его расстрелять; а царевна иное придумала – приказала бросить его в н….. Добрый молодец еле оттуда вылез и снова отправился в путь‑дорогу, а сам одно на уме держит: как бы умудриться да отсмеять царевне эту шутку недобрую. Шел‑шел и зашел в дремучий лес; смотрит – три человека дерутся, друг дружку так кулаками и садят! «Что вы деретесь?» – «Да вот попались нам в лесу три находки, а разделить не умеем: всякий себе тащит!» – «А что за находки? Есть ли из‑за чего ссориться?» – «Еще бы! Вот бочонок – только стукни, из него рота солдат выскочит; вот ковер‑самолет – куда вздумал, туда и полетел; а вот кнут‑самобой – хлысни девку да скажи: была девица, а будь кобылица! – сейчас кобылой и сделается». – «Находки важные – разделить трудно! А я так думаю: давайте‑ка сделаю стрелу да пущу в энту сторону, а вы вслед за ней припустите; кто первый добежит – тому бочонок, кто второй добежит – тому ковер‑самолет, кто назади останется – тому кнут‑самобой». – «Ладно! Пущай стрелу». Молодец сделал стрелу и пустил далеко‑далеко; трое бросились бежать наперегонки… бегут и назад не оглянутся! А добрый молодец взял бочонок да кнут‑самобой, сел на ковер‑самолет, тряхнул за один конец – и поднялся выше леса стоячего, ниже облака ходячего и полетел, куда сам желал. Опустился он на заповедных лугах прекрасной царевны и начал в бочонок поколачивать – и полезло оттуда войско несметное: и пехота, и конница, и артиллерия с пушками, с пороховыми ящиками. Сила так и валит, так и валит. Добрый молодец спросил коня, сел верхом, объехал свою армию, поздоровался и скомандовал поход. Барабаны бьют, трубы трубят, войско с пальбою идет. Увидала царевна из своих теремов, страшно перепугалась и посылает своих бояр и генералов просить мира. Добрый молодец велел схватить этих посланных; наказал их грозно и больно и отослал назад: «Пускай‑де сама царевна приедет да попросит замирения». Нечего делать, приехала к нему царевна; вышла из кареты, подходит к доброму молодцу, узнала его и обомлела, а он взял кнут‑самобой, ударил ее по спине. «Была, – говорит, – девица, будь теперь кобылица!» В ту ж минуту обратилась царевна кобылицею; он накинул ей узду, оседлал, сел верхом и поскакал в королевство своего старшего брата. Скачет во всю прыть, шпорами в бока садит да тремя железными прутьями погоняет, а за ним идет войско – сила несметная. Долго ли, коротко ли – вот и граница; остановился добрый молодец, собрал свое войско в бочонок и поехал в столичный город. Едет мимо королевского дворца, увидал его сам король, засмотрелся на кобылицу: «Что за витязь едет! Этакой славной кобылицы в жизнь свою не видывал!» Посылает своих генералов торговать того коня. «Ишь, – говорит молодец, – какой король у вас зоркий! Этак по вашему городу нельзя и с женой молодой погулять; коли на кобылу позарился, так жену и подавно отымет!» Входит во дворец: «Здорово, братец!» – «Ах, а я тебя не узнал!» Пошло обниманье‑целованье. «Это что у тебя за бочонок?» – «Для питья, братец, держу; без воды в дороге нельзя». – «А ковер?» – «Садись, так узнаешь!» Сели они на ковер‑самолет, младший брат тряхнул за один конец, и полетели выше леса стоячего, ниже облака ходячего – прямо в свое отечество. Прилетели и наняли квартиру у родного отца; живут, а кто таковы – отцу с матерью не сказываются. Вот вздумали они задать пир на весь крещеный мир, собрали народу тьму‑тьмущую, трое суток кормили‑поили всех безданно, беспошлинно, а после стали спрашивать: не знает ли кто какой дивной истории? Коли знает, пусть сказывает. Никто не вызвался: «Мы‑де люди не бывалые!» – «Ну так я расскажу, – говорит младший брат, – только чур не перебивать! Кто три раза перебьет меня, того без пощады казнить». Все согласились; вот он и начал рассказывать, как жил старик со старухою, как была у них курочка да несла самоцветные камушки, как связалась старуха с приказчиком… «Что ты врешь!» – перебила хозяйка; а сын продолжает дальше. Стал рассказывать, как курочку зарезали; мать опять его перебила. Дошло дело до того, как старуха хотела детей извести; тут она снова не вытерпела. «Неправда! – говорит. – Может ли это случиться, чтобы мать да на своих родных детей восстала?» – «Видно, может! Узнай‑ка нас, матушка; ведь мы твои дети…» Тут все открылось. Отец приказал изрубить старуху на мелкие части; приказчика привязал к лошадиным хвостам: лошади бросились в разные стороны и разнесли его косточки по чисту полю. «Собаке собачья и смерть!» – сказал старик, роздал все свое имение нищим и поехал жить к старшему сыну в его королевство. А младший сын ударил свою кобылицу наотмашь кнутом‑самобоем: «Была кобылица, будь теперь девица!» Кобылица обратилась прекрасною царевною; тут они помирились, поладили и повенчались. Свадьба была знатная, и я там был, мед пил, по бороде текло, да в рот не попало. |