Реферат ИППУ Казаринов В.О. гр ИП 601 - копия. Борьба с коррупцией в Царской Росси
 Скачать 64.05 Kb.
|
|
Реферат на тему: «Борьба с коррупцией в Царской Росси» Введение Ядро темы данного реферата – «борьба с коррупцией» стала уже «классической» для нашего государства (хотя и не только для нашего). Актуальность темы будет всегда на высоком уровне и вряд ли когда – либо пропадет из речей президентов Российской Федерации, выступлений Генерального прокурора, посланий председателей обеих палат Федерального собрания российским законодателям. Кроме того, для меня актуальность тему обусловлена выбором темы магистерской диссертации на тему «функции и задачи органов прокуратуры по борьбе с коррупцией» в связи с чем, я решил взглянуть, а как в исторической ретроспективе во временном срезе происходила эта борьба. Кто был не только ярким, но действенным ее представителем и возможно какие положительные уроки мы можем извлечь из нашей безусловно уже очень длительной борьбы с коррупцией. Реформы Петра Великого Народная мудрость гласит: кто хочет сделать, тот ищет способ, а кто не хочет – ищет причину, чтобы не делать. Трудно утверждать, знал или нет эту мудрость великий реформатор, но его последовательные действия и целеустремленность показывают, что, видимо, знал. Пётр I искал и нашел способы, как улучшить систему государственного управления, повысить собираемость налогов, создать могучую армию и флот, в целом изменить облик России. При решении этих и других государственных проблем, накопившихся в стране к началу его правления, реформатор, как известно, столкнулся с казнокрадством, мздоимством, взятками, то есть с теми негативными явлениями в системе государственного управления, которые сегодня подразумеваются под термином коррупция. В древнерусском праве существовал запрет только на посулы — взятки судьям. Наместники же и воеводы не получали особого жалования, а кормились только за счет того, что им приносили челобитчики. Из отечественной истории мы знаем, что с коррупцией пытались бороться задолго до воцарения Петра Великого. Так, Иван III пытался законодательным путем ограничить алчность наместников и воевод, думских дьяков и бояр. А его внук Иван Грозный в качестве наказания «за чрезмерность во взятках» ввел смертную казнь. Борис Годунов, придя к власти, сменил во всей России «худых наместников, воевод и судей», назначил на государственные должности лучших людей, удвоил жалование чиновникам, чтобы они «могли пристойно жить без лихоимства». Одновременно с назначением на должность и повышением жалования царь предупреждал чиновников, что за коррупцию и лихоимство они будут казнены. Петр I также решительно боролся с коррупцией. Причем не делал снисхождения даже своему ближнему окружению. Для борьбы с коррупцией царем-реформатором был учреждён институт фискалов. В их обязанности входило «тайное надсматривание» за всеми чиновниками, чтобы они не расхищали казённые средства, не брали взяток. Если доносы фискалов подтверждались, то им полагалось солидное вознаграждение – половина от суммы взысканных штрафов или стоимости имущества, конфискованного у коррупционера. Если даже фискал не смог доказать справедливость своего доноса, то он всё равно освобождался от наказания. А те, на кого он доносил, не могли «высказывать против него досаду» под страхом жестокого наказания. Пётр I поощрял также доносы рядовых граждан на казнокрадов и взяточников. Если они вскрывали значительные факты коррупции, то правдоискателю полагалось 25 процентов от суммы. Борьба с коррупцией при Петре I входила и в обязанности созданной им прокуратуры. В отличие от института фискалов, прокуроры официально надзирали за соблюдением законов и пресекали их нарушения. Причем следует подчеркнуть, что борьба с коррупцией и другими злоупотреблениями чиновников государственного и местного управления носила не системный характер. Она не ослабевала даже в период северной войны (1700-1721 гг.). Великий реформатор жестоко наказывал коррупционеров. После того, как сибирский губернатор князь Гагарин был изобличен в коррупции (за занижение реальных доходов губернии, взятки по винному и пивному откупу, вымогательства, угрозы купцам, присвоение казённых средств), по приказу Петра I он был повешен при всем истеблишменте, через несколько лет был лишён имения и приговорён к казни его родственник — вице-канцлер П. П. Шафиров. При Петре Великом взяточников нещадно били батогами, клеймили, ссылали, но все было тщетно. По рассказам современников, однажды в Сенате Петр пригрозил издать указ, по которому всякий, кто украдет у казны сумму, на которую можно купить веревку, будет повешен. Генерал-прокурор Ягужинский на это заметил: «Неужели вы хотите остаться императором без служителей и подданных? Мы все воруем — с тем только различием, что один больше и приметнее, чем другой» Архангельский вице-губернатор Курбатов был приговорен судом к большому денежному штрафу. Вице-губернатор Корсаков был публично наказан кнутом, а двум сенаторам князьям Волконскому и Опухтину жгли языки раскаленным железом. Не избежал наказания и обер-фискал Нестеров, который изобличил в коррупции князя Гагарина. На площади, принародно его четвертовали за крупную взятку. В 1715 г. был принят Артикул Воинский, в котором впервые в истории российского права была реализована попытка систематизации уголовно-правовых норм. В нём, например, были описаны такие должностные преступления, как злоупотребление властью в корыстных целях (арт. 194), взяточничество (арт. 184), подделка печатей и документов (арт. 201), срывание указов (арт. 203), принесение лжеприсяги (арт. 196) и лжесвидетельство (арт. 198), за которые грозило наказание в виде смертной казни, телесных наказаний и тюремного заключения[4]. Более широкий перечень случаев превышения и злоупотребления властью содержался в главе 50 Генерального регламента коллегий (1720 г.), включающей в себя меры взыскания и поощрения за службу. Возможно, методы борьбы с коррупцией в царской России кому-то покажутся чрезмерно жестокими. Но надо иметь в виду, что этот вид преступления препятствовал реализации задуманных реформ, наносил вред авторитету государственной власти, тормозил социально-экономическое развитие империи. Но благодаря решительным мерам по искоренению этого зла, коррупция среди чиновников при Петре Великом была если не ликвидирована, то значительно сокращена. Эта сторона кипучей деятельности Петра не получила никакого развития при его преемниках. На следующий год после смерти первого российского императора его вдова Екатерина I постановила, что жалование отныне будет выплачиваться только президентам коллегий (министрам), «а приказным людям не давать, а довольствоваться им от дела по прежнему обыкновению от челобитчиков, кто что даст по своей воле, понеже и наперед того им жалованья не бывало, а пропитание и без жалованья имели». Руководители российской внешней политики, помимо жалования, принимали щедрые «подношения» от послов иностранных держав. Например, жена канцлера А. П. Бестужева получила в 1745 г. от французского посланника тысячу дукатов. Пост Петровский период До восшествия на престол Николая I в 1825 году в абсолютной монархии процветал «фаворитизм» — часто используемый историками эвфемизм, под которым подразумевается узурпация государственных должностей, почестей и наград фаворитами царя и его окружения. Примеры «фаворитизма» и связанного с ним расхищения (или «разбазаривания») государственной собственности в крупных размерах имеются в большом количестве в отношении почти всех царствований в период с начала XVII века и вплоть до Александра I. Фаворитизм приобрёл всеобъемлющий характер и был по сути интегрирован в систему государственного управления в царствование Екатерины II (1762—1796). Ко времени её вступления на престол в России уже глубоко укоренилась система мздоимства, произвола и прочих злоупотреблений со стороны чиновников, о чём она сама громко заявила вскоре после вступления на трон. 18 июля 1762 г., всего лишь через 3 недели после начала царствования, она выпустила Манифест о лихоимстве, в котором констатировала множество злоупотреблений в области государственного управления и правосудия и объявила им борьбу. Однако, как писал историк В. А. Бильбасов, «Екатерина скоро убедилась сама, что „мздоимство в государственных делах“ не искореняется указами и манифестами, что для этого нужна коренная реформа всего государственного строя — задача… оказавшаяся не по плечу ни тому времени, ни даже более позднейшему». Имеется множество примеров коррупции и злоупотреблений чиновников применительно к её царствованию. Ярким примером является генерал-прокурор Сената Глебов. Он, например, не останавливался перед тем, чтобы в провинциях отбирать выданные местными властями винные откупа и перепродавать их «своим» покупателям, предложившим за них большие деньги. Посланный им в Иркутск, ещё в царствование Елизаветы Петровны, следователь Крылов с отрядом казаков захватывал местных купцов и вымогал у них деньги, силой склонял к сожительству их жен и дочерей, арестовал вице-губернатора Иркутска Вульфа и по существу установил там свою собственную власть. Имеется ряд упоминаний о злоупотреблениях со стороны фаворита Екатерины Григория Потемкина. Например, как писал в своих донесениях посол Англии Гуннинг, Потемкин «собственной властью и вопреки Сенату распорядился винными откупами невыгодным для казны образом». В 1785—1786 гг. очередной фаворит Екатерины Александр Ермолов, ранее — адъютант Потемкина, обвинил последнего в присвоении средств, отпущенных на освоение Белоруссии. Сам Потемкин, оправдываясь, заявил, что всего лишь «одолжил» эти деньги из казны. Ещё один факт приводит немецкий историк Т. Гризингер, который указывает, что щедрые подарки, полученные Потемкиным от иезуитов, сыграли важную роль в том, что их ордену позволили открыть свою штаб-квартиру в России (после запрещения иезуитов повсюду в Европе). Как указывает Н. И. Павленко, Екатерина II проявляла чрезмерную мягкость по отношению не только к своим фаворитам, но и к прочим чиновникам, запятнавшим себя лихоимством или иными проступками. Так, генерал-прокурор Сената Глебов (которого сама императрица называла «плутом и мошенником»), был в 1764 г. лишь отстранен от должности, хотя к тому времени накопился большой список жалоб и заведенных против него дел. Во время событий чумного бунта в Москве в сентябре 1771 г. главнокомандующий Москвы П. С. Салтыков проявил малодушие, испугавшись эпидемии и начавшихся беспорядков, написал императрице прошение об отставке и сразу же уехал в подмосковную вотчину, оставив Москву во власти безумной толпы, устроившей погромы и убийства по всему городу. Екатерина лишь удовлетворила его просьбу об отставке и никак не наказала. Поэтому, несмотря на резкий рост расходов на содержание чиновничьего аппарата в течение её царствования, злоупотреблений не становилось меньше. Незадолго до её смерти, в феврале 1796 года Ф. В. Ростопчин писал: «Никогда преступления не бывали так часты, как теперь. Их безнаказанность и дерзость достигли крайних пределов. Три дня назад некто Ковалинский, бывший секретарем военной комиссии и прогнанный императрицей за хищения и подкуп, назначен теперь губернатором в Рязани, потому что у него есть брат, такой же негодяй, как и он, который дружен с Грибовским, начальником канцелярии Платона Зубова. Один Рибас крадет в год до 500 000 рублей». Ряд примеров злоупотреблений и хищений связан с фаворитами Екатерины, что, по-видимому, не является случайным. Как пишет Н. И. Павленко, они являлись «в большинстве своем хапугами, радевшими о личных интересах, а не о благе государства». Сам фаворитизм той эпохи, который, по словам К. Валишевского, «при Екатерине стал почти государственным учреждением», может служить примером если не коррупции, то чрезмерного расходования государственных средств. Так, было подсчитано современниками, что подарки лишь 11 главным фаворитам Екатерины и расходы на их содержание составили 92 млн. 820 тыс. рублей, что в несколько раз превышало размер годовых расходов государственного бюджета той эпохи и было сопоставимо с суммой внешнего и внутреннего долга Российской империи, образовавшегося к концу её царствования. «Она как бы покупала любовь фаворитов», — пишет Н. И. Павленко, — «играла в любовь», отмечая, что эта игра обходилась государству очень дорого. Кроме необычайно щедрых подарков, фавориты получали также ордена, военные и чиновничьи звания, как правило, не имея никаких заслуг, что оказывало деморализующее влияние на чиновников и военных и не способствовало повышению эффективности их службы. Например, будучи совсем юным и не блиставший никакими заслугами Александр Ланской успел за 3-4 года «дружбы» с императрицей получить ордена Александра Невского и Святой Анны, звания генерал-поручика и генерал-адъютанта, польские ордена Белого Орла и Святого Станислава и шведский орден Полярной звезды; а также нажить состояние в размере 7 млн руб. Как писал придворный Массон, у её фаворита Платона Зубова было столько наград, что он был похож «на продавца лент и скобяного товара». Помимо самих фаворитов, щедрость императрицы поистине не знала границ и в отношении различных лиц, приближенных ко двору; их родственников; иностранных аристократов и т. д. Так, в течение своего царствования она раздарила в общей сложности более 800 тыс. крестьян. На содержание племянницы Григория Потемкина выдавала ежегодно около 100 тыс. рублей, а на свадьбу подарила ей и её жениху 1 миллион руб. Приютила у себя «толпу французских придворных, имевших более или менее официальное назначение при дворе Екатерины» (барон Бретейль, принц Нассау, маркиз Бомбелль, Калонн, граф Эстергази, граф Сен-При и др.), которые также получили неслыханные по щедрости подарки (например, Эстергази — 2 млн фунтов). Большие суммы были выплачены представителям польской аристократии, включая короля Станислава Понятовского (в прошлом — её фаворита), «посаженного» ею на польский трон. Как пишет В. О. Ключевский, само выдвижение Екатериной кандидатуры Понятовского в качестве короля Польши «повлекло за собой вереницу соблазнов»: «Прежде всего нужно было заготовить сотни тысяч червонных на подкуп торговавших отечеством польских магнатов…». С того времени суммы из казны Российского государства с легкой руки Екатерины II потекли в карманы польской аристократии — в частности, именно так приобреталось согласие последней на разделы Речи Посполитой. Таким образом в этот период Российской истории можно говорить чуть ли не о сращивании коррупции и государственного аппарата которому безусловно способствовало поведение монархов царствовавших на престоле. В тот период времени в умах многих чиновников прочно укоренилось ощущение вседозволенности. Чем выше пост занимаемый ими (и даже простая дружба с «нужными людьми») тем больше позволяли себе чиновники на своих постах. Правление Александра I –Николая I (Первая половина XIX века) Александру I докладывали, кто из сенаторов берёт взятки, однако он предпочитал закрывать на это глаза из опасения уронить престиж Сената. В губерниях, однако, на рубеже 1810-х и 1820-х гг. прошли серьёзные чистки. Со скандалом лишились своих должностей губернаторы М. Комбурлей, П. Яковлев, И. Толстой, Д. Илличевский и некоторые другие. Большой резонанс получило дело калужского губернатора Д. Лопухина, который, помимо взяточничества, в пьяном виде гулял по Калуге вместе со своими заместителями и бросал камни в окна лучших домов. Лишившись места на службе по результатам сенатских ревизий, разоблачённые взяточники уезжали в свои деревни или за границу, где безбедно доживали свой век на скопленные богатства. Можно говорить о том, что Александр первый осознавал необходимость борьбы с коррупцией в государстве, но не имел решительности к жесткой борьбе с ней. Отчасти можно говорить и о том тяжелом положении в котором находилось государство по данному вопросу. Большой разгул «фаворизма» до его правления, не объятные аппетиты казнокрадов, «семейственность» в государственных делах, когда ставили «своих» на высокие государственные должности. Даже имея желание и волю, трудно было сломить этоту порочную систему. Суды над чиновниками стали обычным явлением в России только в правление Николая I (1825—1856). На исходе его царствования, в 1853 году, под судом находилось 2540 чиновников. Вступив на престол, Николай I ввёл умеренную систему поощрений для чиновников (в виде аренды поместий/имущества и денежных премий), которую в значительной мере сам и контролировал («аренда» представляла собой по сути своеобразную земельную ренту, которую данное лицо получало за якобы пожалованную ему землю; фактически это была та же премия, только регулярная). Размеры «аренды» были довольно умеренными и составляли от нескольких сот до нескольких тысяч рублей в год, не превышая как правило 5 тыс. руб. В отличие от предыдущих царствований, историками не зафиксированы крупные подарки в виде дворцов или тысяч крепостных, пожалованных какому-либо вельможе или царскому родственнику. Даже фрейлине Нелидовой, с которой Николай I имел длительную связь и которая, по слухам, имела от него детей, он не сделал ни одного по-настоящему крупного подарка, сравнимого с тем, какие делали своим фаворитам правители предшествующей эпохи. Для борьбы с коррупцией впервые при Николае I были введены регулярные ревизии на всех уровнях, обыгранные в комедии Гоголя «Ревизор». Подобной практики ранее практически не существовало, её введение диктовалось необходимостью не только борьбы с коррупцией, но и наведения элементарного порядка в государственных делах. Вот что пишет по этому поводу В. О. Ключевский: «В губернии он разослал доверенных сановников для производства строгой ревизии. Вскрывались ужасающие подробности; обнаруживалось, например, что в Петербурге, в центре, ни одна касса никогда не проверялась; все денежные отчеты составлялись заведомо фальшиво; несколько чиновников с сотнями тысяч пропали без вести. В судебных местах император [нашел] два миллиона дел, по которым в тюрьмах сидело 127 тыс. человек. Сенатские указы оставлялись без последствий подчиненными учреждениями. Губернаторам назначен был годовой срок для очистки неисполненных дел; император сократил его до трех месяцев, дав неисправным губернаторам положительное и прямое обещание отдать их под суд». Примером борьбы с коррупцией может служить деятельность Е. Ф. Канкрина, возглавлявшего Министерство финансов (1823-1844 самое продолжительное нахождение на данном посту из всех министров финансов) — ключевое ведомство в области борьбы с финансовыми хищениями и злоупотреблениями. Как писал о нём современник О. А. Пржеславский, «Новый министр начал с очищения своего ведомства от накопившихся осадков прежнего времени: лихоимства и злоупотреблений. Удаление недостойных чиновников и несколько примеров строгого наказания показали служащим по министерству, что благое гурьевское время миновало безвозвратно. Казенное управление питейным сбором заменено отдаваемым с публичных торгов откупом, и весьма значительное увеличение вследствие этой меры казенного дохода наглядно обнаружило, какие по этой части практиковались злоупотребления. Таможенное ведомство было радикально преобразовано… Словом, благодаря Канкрину финансовое дело в России, обеспеченное по возможности от прежнего систематического грабежа… по крайней мере в своем внутреннем механизме по пути к постепенному преуспеянию». О деятельности данного человека стоит сказать больше и не только как министра финансов. Свои биографию на гос. службе он начал как военный чиновник. В 1812 годы он был назначен генерал-интендантом 1-й русской армии, которой командовал Барклай де Толли перед началом войны, а уже непосредственно во время боевых действий Командование на себя принял М.И. Голенищев-Кутузов-Смоленский. На своем посту деятельность свою Канкрин организовал прилежно, во много благодаря ему армия не нуждалась в продовольствии (что безусловно положительно сказывалось на ее боеспособности). В 1813 году был назначен генерал-интендантом действующей русской армии и ещё успешнее организовал Канкрин продовольственное обеспечение русских войск во время заграничного похода 1813—1814 годов. Союзники требовали от России за полученные русской армией продукты огромную сумму в 360 миллионов рублей. Благодаря искусным переговорам Канкрину удалось сократить эту цифру до 60 миллионов. Кроме того он организовал не только достаточное обеспечение армии, но и благодара его деятельности из 425 миллионов рублей, планировавшихся на ведение войны, в 1812—1814 годах было израсходовано менее 400 миллионов. Это было редчайшее событие для страны, обычно заканчивавшей военные кампании с большим финансовым дефицитом. Но, кроме экономии средств, Канкрин строго следил за тем, чтобы всё имущество и продовольствие полностью и вовремя доходило до армии, боролся со взяточничеством и хищениями. Эта деятельность, нетипичная для интендантского ведомства того времени, сыграла значительную роль в обеспечении вооружённых сил России всем необходимым и в конечном счёте способствовала победе над сильным врагом. Уже в то время, будучи военным он стремился к борьбе со всякой коррупцией и в первую очередь с расхитительством средств в войсках. Его деятельность как министра финансов вызывает определенные вопросы, однако его деятельность как государственного чиновника боровшегося со всякой коррупцией (в широком смысле этого слова) в своем ведомстве стоит высоко оценить, особенно с учетом того, что в те временя такое явление было не сильно распространено. Такую же высокую оценку давали современники и деятельности Министерства юстиции (прокурорского надзора) в эпоху Николая I. Как писал известный юрист и государственный деятель А. Ф. Кони, «история Министерства юстиции с тридцатых до шестидесятых годов представляла немало примеров энергической борьбы губернских прокуроров с местными злоупотреблениями. Борьба эта не всегда была успешна, но уже самое возникновение её, основанное на предписаниях закона, определявшего обязанности губернского прокурора, действовало благотворно, не говоря уже о тех случаях, когда последствием её являлись сенаторские ревизии». Что касается мелкого взяточничества и воровства, то их размеры вряд ли уменьшились в ту эпоху, о чём свидетельствуют имеющиеся примеры. Так, переход от государственной монополии в торговле водкой к частным откупам, хотя и привёл к увеличению доходов в казну от этой торговли, но способствовал распространению мелких взяток, которые платили чиновникам торговцы водкой. Процветало воровство в армии со стороны средних офицерских чинов. Как писал генерал Вдовиченко в «Записках о Крымской войне», «… полковые и батарейные командиры в прошлую кампанию [в 1853 году] в княжествах придунайских так набили себе карманы и порядочные куши отправили в Московский Опекунский совет, о чём когда узнал кн. Горчаков, то хотел назначить следствие. Насилу его отговорили приближенные, что так водилось всегда». Имеются свидетельства того, что Николай I снисходительно относился к мелкому взяточничеству чиновников, которое было слишком широко распространенной и издавна заведенной практикой (к тому же было непросто доказать факт взятки). Так, по свидетельству генерал-адъютанта И. С. Фролова, однажды Николай I собрал сведения через III отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии , кто из губернаторов не берет взятки. Оказалось, что таких только двое — ковенский (Радищев, сын известного писателя) и киевский (Фундуклей) губернаторы. Царь оставил эту информацию без последствий и прокомментировал её следующим образом: «Что не берет взяток Фундуклей — это понятно, потому что он очень богат, ну а если не берет их Радищев, значит он чересчур уж честен». При вскрытии фактов мелкого взяточничества со стороны крупных чиновников последних, как правило, снимали с поста, не возбуждая уголовного преследования. Так, псковский губернатор Бартоломей вымогал взятки по нескольку тысяч рублей от подчинённых ему чинов. За эти и другие злоупотребления был уволен с поста и вообще исключен со службы в 1846 году — без суда и указания причин. Аналогично за злоупотребления был уволен губернатор Восточной Сибири В. Я. Руперт — в частности, он ввёл новые местные налоги, и часть этих налогов, как установила ревизия в 1845 году, пошла на фиктивные расходы. Но судебному или уголовному преследованию он не подвергся. Иным был подход к крупным хищениям. Так, в начале 1850-х годов все члены Комитета о раненых, включая председателя его канцелярии А. Г. Политковского, были преданы суду — когда выяснилось, что они украли 1 миллион рублей. Однако они и ранее в течение ряда лет присваивали мелкие суммы, но это оставалось незамеченным. В целом применительно к царствованию Николая I можно констатировать резкое сокращение «фаворитизма» и крупной коррупции (хотя мелкая коррупция продолжала оставаться повсеместным явлением) и активизацию борьбы с хищениями государственной собственности и иными злоупотреблениями. Впервые проблема коррупции была поднята на государственный уровень и широко обсуждалась. «Ревизор» Гоголя, выставлявший напоказ примеры взяточничества и воровства, шёл в театрах (в то время как ранее обсуждение подобных тем было под строгим запретом). Однако критики царя расценили инициированную им борьбу с коррупцией как усиление самой коррупции. Кроме того, чиновники придумывали новые способы воровства, в обход мер, предпринимаемых Николаем I, о чём свидетельствует высказывание сенатора К. И. Фишера: «Канцелярская наглость составляла исстари хроническую язву России… При Николае эта наглость стала принимать правильные формы, несмотря на строгость императора… Прежде наглость действовала посредством нарушения законов, теперь она стала чертить законы, способствующие воровству … Деморализация осталась ещё в подполье; канцелярские крысы, во тьме ночной, грызли государственную машину… Наконец вступает наглость высшего рода, где высокие сановники принимают инициативу и берут канцелярскую сволочь себе в сообщники… Николай Павлович служил России добросовестно, но ошибался в системе и был обманываем с отвратительным цинизмом». Сам Николай I критически относился к успехам в этой области, говоря что в его окружении не воруют только он сам и наследник. Во время правления Его развивалось так же и антикоррупционное законодательство. Решение сложной и многогранной задачи разработки антикоррупционного законодательства, имеющего своей конечной целью «истребление сей язвы», было возложено Николаем I на особый Комитет, учрежденный императором в мае 1826 года при Общем собрании Санкт-Петербургских департаментов Сената. В том же 1826 году было создано Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии — для борьбы со злоупотреблениями должностных лиц и контроля за их деятельностью. В середине XIX века в правительственных кругах наблюдалась непоследовательность в борьбе с должностной преступностью. Несмотря на общее негативное отношение к взяточничеству, к отдельным лихоимцам правительство было снисходительно[. Важным этапом на пути совершенствования законодательства об ответственности за взяточничество и лихоимство было издание Свода Законов (1832, 1842, 1857гг), в котором этим деяниям была посвящена глава 6 раздела 5 тома 15. Статья 336 содержала перечень видов лихоимства. Таковых было три: 1. Незаконные поборы под видом государственных податей; 2. Вымогательство вещами, деньгами или припасами; 3. Взятки с просителей по делам исполнительным и судебным. Таким образом, Свод Законов трактовал взяточничество как составную часть лихоимства. Под взятками здесь понимались всякого рода подарки, которые делались чиновникам для ослабления силы закона. При назначении наказания лицам, уличенным в лихоимстве, применялись три основных правила[: 1. Не смотреть ни на чины и достоинства, ни на прежние заслуги; 2. Если обвиняемый докажет, что взятки были приняты на его имя без его ведома, то наказывать того, кто принял взятку; 3. Учитывать степень преступления и происшедшие от того последствия. С 1845 г. основным законодательным актом, регулировавшим ответственность чиновников за мздоимство и лихоимство, стало «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных». Однако при этом законодательное определение этих понятий отсутствовало. Если действие, за которое получен дар, не составляло нарушения обязанностей службы, то получение вознаграждения являлось мздоимством, если же обязанности службы были нарушены — лихоимством. По Уложению, чиновник, уличенный в мздоимстве, подвергался либо только денежному взысканию, либо денежному взысканию, сопряженному с отрешением от должности. За лихоимство законодатель установил более суровые санкции, чем за мздоимство, вплоть до отдачи в исправительные арестантские отделения. Высшей степенью лихоимства законодателем было названо вымогательство (Статья 377 Уложения). Виновный в вымогательстве подвергался либо отдаче в исправительные арестантские отделения, с лишением всех особенных прав и преимуществ, либо к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и отдаче в исправительные арестантские отделения на срок от 5 до 6 лет. При наличии отягчающих вину обстоятельств, виновный приговаривался к лишению всех прав состояния и ссылке на каторжные работы на срок от 6 до 8 лет Правление Николая II и Николая III (Вторая половина XIX века) В общей сложности к 1857 году чиновников было около 86 000 челове. Из чиновников низших классов (от XIV до VIII) в те годы привлекалось палатами уголовного суда ежегодно около 4000; чины VIII—V классов судились в Сенате, примерно по 700 человек в год; чиновники высших чинов Табели о рангах попадали под следствие в единичных случаях. Таким образом, в общей сложности около 5-6 % чиновников ежегодно попадали под различные расследования уголовных палат и Сената. Однако, по обвинениям в мздоимстве и лихоимстве проходило гораздо меньшее число. Если в 1847 г. число чиновников государственной службы, судимых в палатах Уголовного суда за мздоимство и лихоимство, составляло 220 чел., то в 1883 г. эта цифра составляла 303 чел. (а к 1913 г. достигла 1 071 чел.). Тем не менее, власти всегда понимали, что попадают под суд за взяточничество далеко не все, и искали пути для профилактики и уменьшения этой язвы. Император Александр II, осознававший необходимость порвать с феодально-крепостническим наследием царской России, развернул обширную программу либеральных реформ. В условиях бурно развивающегося капитализма злоупотребления стали принимать новые формы: на смену старинному кумовству и мздоимству пришло сращение высшего чиновничества с бизнесом, взаимопроникновение государственного управления и предпринимательства. Общество отнюдь не сразу осознало проблематичность такой связки. Имеется ряд мнений историков и современников и приводимых ими фактов, свидетельствующих о росте коррупции в царствование Александра II (1856—1881). Так, советский историк П. А. Зайончковский писал о «массовых злоупотреблениях и хищениях», способствовавших «падению авторитета императора и всего царствующего дома». Соответствующие обвинения в адрес правительства Александра II раздавались и до, и, в особенности, после его убийства. Так, в первые дни марта 1881 г. в официозной газете «С-Петербургские ведомости» вышла передовая статья, в которой (по словам правительства) содержалось «огульное и непозволительно резкое обвинение всей нашей администрации в том, что она „не занималась“ будто бы ничем иным как колоссальным казнокрадством»[45]. Генерал Н. П. Игнатьев в записке Александру III от 12 марта 1881 г. писал о «развившемся расхищении казны», а после своего назначения министром внутренних дел подготовил программу борьбы с «хищением казенного имущества», которое «нет сомнения… существует во многих ведомствах»[46]. В Манифесте Александра III от 29 апреля 1881 г., сопровождавшемся отставкой прежнего состава правительства (Абазы, Лориса-Меликова и Милютина) говорилось о необходимости «истребления неправды и хищения, — водворения порядка и правды в действия учреждений». Одной из сфер злоупотреблений являлось размещение государственных займов, значительную часть которых присваивали различные финансовые посредники. Но особенно много примеров хищений и злоупотреблений относится к железнодорожной отрасли. Так, создаваемые здесь частные железнодорожные компании получали на льготных условиях государственные субсидии, размер которых был довольно значительным и способствовал росту государственного долга, а также составлял значительную часть доходов самих компаний. Например, ежегодная выручка Уральской железной дороги в начале 1880-х годов составляла всего лишь 300 тыс. руб., а её расходы и гарантированная акционерам прибыль — 4 млн руб., таким образом, государству приходилось только на содержание одной этой частной железнодорожной компании ежегодно доплачивать из своего кармана 3,7 млн руб., что в 12 раз превышало доходы самой компании[24]. Как было позднее установлено, ввиду отсутствия эффективного контроля за расходами этих компаний, последние намеренно завышали свои расходы и получали под них субсидии государства. С деятельностью частных железнодорожных компаний было связано большинство известных примеров коррупции. Как указывает П. А. Зайончковский, ряд крупных чиновников Александра II участвовал в учреждении этих компаний, причем, как правило, они не вносили денег, а в качестве «вклада» в компанию использовали свой административный ресурс. Так, председатель Государственного банка Е. И. Ламанский вошёл в качестве учредителя в железнодорожную компанию, которой он сам же выдал кредит от имени Государственного банка. И это был не единичный случай его подобного участия. Как писал по этому поводу чиновник Комитета министров А. Н. Куломзин, «Очевидно, у Ламанского денег нет, потребных на железную дорогу, зачем же его приглашают во все компании, очевидно по его положению как управляющего Государственным банком». Сенатор М. Б. Веселовский, служивший в Государственной канцелярии, также писал, что участие в учреждении акционерных обществ при Александре II получило большое распространение среди высших слоев чиновничества. «Именно это обстоятельство, — пишет П. А. Зайончковский, — явилось причиной, заставившей Александра III поставить в Комитете министров вопрос о запрещении высшим сановникам участвовать в правлениях различного рода акционерных предприятий». Согласно выводу историка, «участие тех или иных представителей бюрократии в деятельности капиталистических предприятий в большинстве случаев носило форму прямого подкупа… [или] проявлялось в различных формах коррупции (использования служебного положения)». Интересно, что «аппетиты» крупных чиновников к данному виду «деятельности» выросли несмотря на то, что очень существенно, в 2-3 раза, выросли в эпоху Александра II и их жалования, чего в другие периоды не происходило. Историк А. Д. Рибер пишет о личных интересах некоторых групп чиновников в высшем звене в эпоху Александра II. В частности, одна из этих групп, сформировавшаяся вокруг министра финансов М. Х. Рейтерна (включавшая В. А. Бобринского, А. А. Абазу и др.), сначала провела успешные сделки по продаже Аляски и Николаевской железной дороги, а потом разработала грандиозный план строительства сети из 18 новых железных дорог. Эти чиновники, — пишет историк, — «умело манипулировали гибкими правилами о концессиях, чтобы отдавать контракты своим фаворитам из числа предпринимателей… убедили царя продать все остальные государственные железные дороги частным компаниям». С. Ю. Витте писал об одном из таких фаворитов, Дервизе, который, будучи школьным товарищем Рейтерна, получил от него на чрезвычайно выгодных условиях три концессии — на постройку Московско-Рязанской, Рязанско-Козловской и Курско-Киевской ж.д., на чём нажил огромное состояние, после чего бросил службу в России, уехал в Италию, построил там дворец, вел разгульную жизнь и «совсем от этой роскоши рехнулся». Военный министр Д. А. Милютин, пишет А. Д. Рибер, считал предпринимателей, строивших железные дороги, «мошенниками и негодяями, которые набивают карманы сотнями тысяч рублей, украденных из государственной казны. Он обвинял их в том, что они взвалили на плечи России неподъемный груз — плохо построенные, не приносящие дохода и не имеющие достаточной пропускной способности железные дороги, которые с самого начала нуждаются в ремонте, а помимо этого требуют ещё выплаты процентов на вложенный капитал». Есть примеры коррупции в армии. Так, по воспоминаниям С. Ю. Витте, во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. громадный подряд по интендантству был получен компанией «Грегер, Варшавский, Горвиц и Коген», благодаря протекции Непокойчицкого, начальника штаба действующей армии, который до своего назначения имел тесные отношения с этой компанией, причем Непокойчицкий за этот подряд якобы получил соответствующее вознаграждение. История эта получила большой общественный резонанс и стала «притчей во языцех». Когда же после войны правительство отказалось оплачивать этой компании очередную сумму в несколько миллионов, то она обратилась к княгине Юрьевской и «благодаря ей, компания эта получила значительную часть тех сумм, на которые она претендовала и в которой ей было отказано как правительственной комиссией, так и судом… конечно, при этом, если не сама княгиня Юрьевская, то очень близкие ей лица получили соответствующий куш». Вместе с тем, в течение его царствования предпринимались усилия по созданию более эффективной системы контроля за бюджетными расходами. В этих целях была проведена реформа Государственного контроля: учреждены его местные органы — контрольные палаты, введено право внезапного освидетельствования касс, для повышения эффективности ревизорских проверок. Важным фактором борьбы с «воровством» на государственной службе стала начавшаяся в правление Александра II система публикации имущественного положения чиновников империи. Периодически, как правило — раз в год, выходили книги, которые так и назывались: «Список гражданским чинам такого-то ведомства». В этих книгах, доступных для широкой публики, были приведены сведения о службе чиновника, его наградах, поощрениях и что, не менее важно — взысканиях, а также о размере получаемого им жалования и наличии имущества. Причем, имущество указывалось не только личное, но и «состоящее за женой», как наследственное, так и приобретенное. Имея на руках такой «Список», каждый мог сравнить декларируемое положение чиновника и реальное. Все три редакции (1845, 1866 и затем 1885 гг) Уложения о наказаниях уголовных и исправительных оговаривали возможность получения взятки должностным лицом и через других, в том числе жену, детей, родственников, знакомых; признавали преступление оконченным, «когда деньги или вещи были ещё не отданы, а только обещаны ему, по изъявленному им на то желанию или согласию»; предусматривали некоторые завуалированные способы получения взятки — «под предлогом проигрыша, продажи, мены или другой какой-либо мнимо законной и благовидной сделки». Чиновникам запрещались всякие сделки с лицами, вступающими в подряды и поставки по тому ведомству, где они служат, потому что предполагалось, что эта сделка или договор только прикрывает собою взятку, данную для того, чтобы чиновник незаконно благоприятствовал подрядчику при сдаче вещей или работе в ущерб казне. За совершение таких сделок обе стороны подвергались взысканию, равному цене заключенной сделки, а чиновник к тому же исключался из службы (ст. 485 и другие статьи отделения VI главы XI Уложения о наказаниях). Александр III (правил с 1881 по 1894 гг.) предпринял ряд мер по искоренению коррупции и злоупотреблений, усилившихся в предыдущее царствование. Введены запреты для чиновников, которых ранее не существовало: запрет на участие в правлениях частных акционерных обществ, запрет на получение комиссии (лично чиновником) при размещении государственного займа и другие. Имеются соответствующие примеры. Так, сотрудник министерства финансов И. Ф. Цион был уволен Вышнеградским за то, что получил комиссию в 200 тысяч руб. от иностранных банкиров при размещении очередного государственного займа. А. А. Абаза был уволен императором за то, что располагая инсайдерской информацией о намерении государства понизить курс рубля, пустился в массированные спекуляции, на которых нажил 900 тысяч руб. Министр путей сообщения А. К. Кривошеин вскоре после своего назначения был уличен в попытке брать взятки при заключении государственных контрактов, в продаже леса из своих имений государству по завышенным ценам и в других злоупотреблениях, после чего был уволен со своего поста. Одним из направлений борьбы с данным явлением стала реорганизация системы железных дорог, превратившейся до этого в одну из главных сфер финансовых злоупотреблений. Результатом стало не только прекращение огромных убытков от железных дорог для казны, но и исчезновение такого явления как «железнодорожные короли» (тесно переплетавшиеся в своих интересах с крупными чиновниками), чьи частные компании были в основном выкуплены государством. Так, император воспрепятствовал передаче концессии на строительство Сибирской железной дороги (ныне Транссибирская магистраль) французской компании, интересы которой лоббировала влиятельная группировка при дворе, и она строилась непосредственно государством за счёт казны — потому, вероятно, и была построена, что было для того времени невероятным достижением, с учетом её длины и прохождения по безлюдной местности (ранее, при Александре II, группа французских банкиров взялась строить намного более короткую дорогу Петербург — Варшава, соединявшую два города-миллионника, и не смогла самостоятельно найти даже половины требуемых средств, несмотря на гарантию государства по покрытию расходов и 5%-й прибыли). Ужесточалось и законодательство. 22 апреля 1881 года был учрежден Комитет для выработки проекта уголовного Уложения. Одним из дискуссионных в 1893 стал вопрос об ответственности за взяточничество (лихоимство). В проекте Редакционной комиссии ответственность за принятие взятки, данной с целью побуждения к совершению преступного деяния посредством злоупотребления служебными полномочиями или к учинению служебной провинности (ст. 35), устанавливалась равной ответственности за принятие взятки, если она была дана уже за учиненные, в интересах лиходателя, посредством злоупотребления служебными полномочиями преступные деяния или служебную провинность (ст.36), а именно: заключение в тюрьму на срок не ниже шести месяцев. Полностью Уголовное уложение вступило в силу при Николае II. Заключение В своей работе я решил ограничиться началом правления Петра Великого, как большого реформатора и основоположника структурной борьбы с коррупцией, создателя Прокуратуры Российской федерации и концом IX века который можно характеризовать как переход в новую эру и предвоенный период. Кроме того другие периоды нашей истории невозможно охватить в достаточной мере в объемах предусмотренных данной работой. Исходя из предоставленного материала можно сделать вывод о том, что степень и интенсивность борьбы с коррупцией во всех ее проявлениях зависит в первую очередь от личности. Личности стоящей не только у «руля» власти, но чиновников на службе государству. Не раз в истории государству сильная личность, монарх управляющий страной объявлял настоящий «бой» кумовству и коррупции прилагая не просто свой пыл и энтузиазм, но и грамотную и системную работы по изменению законодательства и органов власти, другой же правитель могу пустить эту работу на самотек или вовсе быть замешанным прямо или опосредованно в столь нелицеприятной деятельности. Были конечно в нашей истории и меньшие чины, которые преисполненные долга перед государством по мере своих возможностей старались решить данную проблему, как на пример Е.Ф. Канкрин. В целом же можно так же обратить внимание на тот факт, что в течении всей истории борьба с коррупцией была не однородной и даже волнообразной. Периоды рассвета кумовста и казнокрадства сменяли собой периоды интенсивной борьбы с ней. Список литературы
|