Борис Башилов Масоны и заговор декабристов
 Скачать 356 Kb.
|
II. Как отнесся император Александр I к заговору декабристов, когда узнал о существовании его?I«…Когда Император Александр получил первые доклады о заговоре декабристов, он отнесся к ним так, что смутил докладчиков. «Вы знаете, — сказал он одному докладчику, — что я сам разделял и поддерживал эти иллюзии; не мне их карать!» Другому докладчику он ответил невниманием. Однако последующие известия уже не о предосудительных иллюзиях, а об определенном заговоре, заставили Александра в последний год его жизни начать дознание. Во время этого дознания он и скончался. Подобное изображение историком С. Платоновым отношения Александра I к заговору декабристов — неверно. Александр I все время готовился к разгрому тайных политических обществ. Именно с этой целью он стремился создать верные себе войска в военных поселениях. В письме к кн. С. С. Мещерской Император упоминает о «средствах против власти зла, растущего с быстротой, и о скрытых средствах, которыми пользуется сатанинский гений». О том, что под «сатанинским гением» Александр I понимал международное масонство, ясно видно из письма его из Лайбаха князю Голицыну в феврале 1821 года. «Из писем ваших и кошелевских поручений я усматриваю критику той политической системы, коей я ныне придерживаюсь. Не могу я допустить, что это порицание могло у вас появиться после того, как в 6 месяцев принцип разрушения привел к революции в трех странах и грозит распространиться по всей Европе. Ведь нельзя, право, спокойно сего допускать. Едва ли ваше суждение может разойтись с моей точкой зрения, потому что эти принципы разрушения, как враги престолов, направлены еще более против христианской веры, и что главная цель, ими преследуемая, идет к достижению сего, на что у меня имеются тысячи и тысячи неопровержимых доказательств, которые я могу вам представить. Словом, это результат, на практике примененный, доктрин, проповеданных Вольтером, Мирабо, Кондорсе и всеми так называемыми энциклопедистами». «Прошу не сомневаться, — продолжает Император Александр, — что все эти люди соединились в один общий заговор, разбившись на отдельные группы и общества, о действиях которых у меня все документы налицо, и мне известно, что все они действуют солидарно. С тех пор, как они убедились, что новый курс политики кабинетов более не тот, чем прежде, что нет надежды нас разъединить и ловить в мутной воде, или что нет возможности рассорить правительства между собою, а главное, что принципом для руководства стали основы христианского учения, с этого момента все общества и секты, основанные на антихристианстве и на философии Вольтера и ему подобных, поклялись отмстить правительствам. Такого рода попытки были сделаны во Франции, Англии и Пруссии, но неудачно, а удались только в Испании, Неаполе и Португалии, где правительства были низвергнуты. Но все революционеры еще более ожесточены против учения Христа, которое они особенно преследуют. Их девизом служит: убить… Я даже не решаюсь воспроизвести богохульство, слишком известное из сочинений Вольтера, Мирабо, Кондорсе и им подобным». Съезд членов Священного Союза в Лайбахе был вызван новой вспышкой революционных действий в Европе. В Германии был убит агент русского правительства Коцебу, во Франции Герцог Беррийский, в Италии и Испании началось революционное движение. В России произошел бунт в Семеновском полку, самом любимом полку Александра I. Из приведенного выше письма Александра I видно: он ясно понимает, что источником революционного движения повсюду являются масоны. Но Александр I, несмотря на богатый политический опыт, по-прежнему еще хочет видеть в своих друзьях — честных, желающих добра людей. И по-прежнему часто ошибается. Князь Голицын, к которому Александр писал это письмо, однако, сам был одним из тех людей, которыми пользовался «сатанинский гений». Пользуясь личной привязанностью к нему Императора, князь Голицын, бывший одно время обер-прокурором Святейшего Синода, а затем министром народного просвещения и духовных дел, нанес сильный вред православию. Только после упорных попыток митрополиту Серафиму и архимандриту Фотию удалось доказать Императору Александру, какой вред нанес православной церкви Голицын, и добиться его увольнения. IIМы видим, что Александр I знал о существовании масонско-дворянского заговора и готовился к борьбе, а не сидел сложа руки, считая себя основным виновником расцвета революционно-либеральных идей, как это обычно изображают историки. Император первое время не говорил о главной цели организации военных поселений даже Аракчееву. Желая создать верную ему воинскую силу, Александр I после подавления с помощью ее масонско-дворянского заговора, возможно, предполагал использовать ее и для осуществления своей заветной мечты — уничтожения крепостного права. Мысль о необходимости освободить крестьян Александр I не оставлял в течение всего царствования, ожидая улучшения политической ситуации. «Совершив капитальную ошибку своего царствования — разрыв с Наполеоном, — указывает А. Керсновский в «Истории русской армии», — Император Александр в дальнейшем действовал безупречно. Он отстоял честь и достоинство России — и в тот великий Двенадцатый год оказался воистину Благословенным. Это свое имя Благословенного Александр I мог бы сохранить и в сердцах грядущих поколений, если бы возвысился душой до награждения своего верного народа за совершенный им необыкновенный подвиг. Он этого не сделал и имя Благословенного за ним не удержалось… Реформа 1861 года опоздала на пол-столетия — промежуток между нею и нашествием 1914 года, нашествием, породившим катастрофу 1917-го, оказался слишком невеликим для воспитания сыновей рабов. И если бы тот рождественский манифест, провозгласив освобождение России от двунадесяти язык, возвестил освобождение от рабства двадцати пяти миллионов верных сынов России, то Вифлеемская звезда воссияла бы над ликующей страной».1 А. Керсновский ставит вопрос так, как будто бы освобождение крестьян зависело исключительно от воли и желания одного Императора. Это совершенно не исторический подход. Освобождение крестьян было заветной мечтой Александра I, но осуществление этой мечты наталкивалось на ожесточенное сопротивление помещиков. У Наполеона было намерение поднять крепостных крестьян против помещиков. Но этот замысел осуществить не удалось. Крепостное крестьянство принесло свою ненависть к помещикам в жертву своей любви к родине. Император Александр I оценил патриотическое поведение крепостного крестьянства во время Отечественной войны и по окончании войны снова предпринял меры к освобождению крестьян. Еще в 1804 году по утвержденному им «Положению для поселян Лифляндской губернии», а в 1805 году для крестьян Эстляндской губернии, крестьяне объявлялись собственниками своих участков, крестьянам предоставлялись гражданские права, вводилось самоуправление и крестьянский суд. Но Прибалтийское дворянство согласилось только предоставить крестьянам личную свободу, отдать же им землю отказалось. Заставить же Эстляндское и Лифляндское «рыцарство» подчиниться его воле силой, Александр I не мог. Русское дворянство разделяло взгляды Прибалтийского дворянства. Освобождение крестьян без земли Александру Первому удалось провести в Прибалтике только в 1817–1819 году. В 1818 году Александр Первый поручил Аракчееву составить проект освобождения крестьян в остальной части России. Гр. Аракчеев разработал проект постепенного выкупа крепостных крестьян у помещиков казной. Другого пути освобождения крепостных трезво мыслящий Аракчеев не видел. Рассчитывать на то, что офицеры поддержат намерение Царя освободить крестьян с землей, не приходилось. Денег же у казны на выкуп крестьян не было, и проект Аракчеева пришлось отложить. Но Александр I все же продолжал надеяться, что ему удастся убедить дворянство дать свободу крестьянам. В 1814 году в Париже он сказал французской писательнице Сталь: «За главою страны, в которой существует крепостничество, не признают права являться посредником в деле освобождения невольников: но каждый день получаю хорошие вести о внутреннем состоянии моей Империи, и с Божьей помощью крепостное право будет уничтожено еще в мое царствование». Во время своих постоянных путешествий по России Александр I не раз говорил дворянам о своем желании ликвидировать крепостное право. 6 марта 1818 года французский дипломат граф Ноаль доносил своему правительству: «Если военная колонизация беспокоит крестьян некоторых губерний, то не меньше волнует дворянство возможность отмены крепостного права: в каждом путешествии Императора по его громадной стране дворяне видят опасность освобождения крестьян в той или другой местности…». Во время своих разговоров с представителями дворянства Александр I увидел, что добровольно дворянство не пойдет на освобождение крестьян. Политическая же обстановка в стране благодаря деятельности масонства и тайных политических обществ была не такова, чтобы рассчитывать на то, чтобы Александр мог принудить помещиков освободить крестьян против желания помещиков. На армию, в виду политического разложения офицерства, как мы знаем, он не мог полагаться. Мы можем предполагать, как уже указывали раньше, что для подавления сопротивления крепостников Александр I предполагал использовать военно-поселенные войска. Хотя с другой стороны, со слов Императора Николая I, известно, что он в конце своего царствования отказался от намерения освободить крестьян. |