Последнее письмо от твоего любимого. последнее письмо твоего. Чарльзу ты написал мне ту самую записку, с которой все началось
 Скачать 2.65 Mb.
|
|
[27] — ответила Дженнифер, — думаю, ей кажется, что обучение в интернате — сплошные полуночные посиделки. — Что ж, и такое у нас тоже случается: именно ради этого по пятницам буфет открыт допоздна. Мы притворяемся, будто не замечаем их вечеринок, если они, конечно, не сильно шумят. Мы хотим, чтобы девочки прочувствовали все прелести жизни в интернате. Дженнифер немного расслабилась. Школу выбирал Лоренс, но оказалось, что ее страхи были безосновательны. Ближайшие недели ей придется нелегко, но она привыкла, что Эсме время от времени живет у Лоренса, к тому же у нее есть работа — скучать времени не будет. — Спасибо, что нашли время поговорить. — Директриса встала из-за стола и пожала им руки. — Если возникнут какие-то сложности, мы вам, разумеется, позвоним. Как только они вышли из кабинета, у Лоренса начался приступ резкого, хрипящего кашля. Дженнифер встревоженно посмотрела на него и открыла было рот, но он жестом попросил ее помолчать. Они медленно спустились по лестнице, как будто не были чужими людьми. Она могла бы идти в два раза быстрее, но это было бы жестоко по отношению к нему. Он с трудом дышал и явно нехорошо себя чувствовал. Наконец, не в силах больше выносить этот кошмар, Дженнифер подозвала пробегавшую мимо ученицу и попросила ее принести стакан воды. Девочка быстро сбегала на кухню, а Лоренс тяжело опустился на стоявший в коридоре стул из красного дерева и принялся пить воду маленькими глотками. — Что с тобой? — набравшись храбрости, спросила Дженнифер и посмотрела ему в глаза. — Не то, что ты подумала, — тяжело дыша, ответил он. — Судя по всему, это все от сигар. Я прекрасно осознаю иронию судьбы. — Лоренс взглянул на Дженнифер, и она присела на соседний стул. — Не волнуйся, я все устроил. О вас обеих позаботятся. — Дженнифер отвела глаза, а Лоренс задумчиво добавил: — Мы вырастили хорошую девочку. Они посмотрели в окно: там на лужайке Эсме болтала с двумя другими ученицами, а потом, словно по сигналу, все трое подхватили юбки и бросились бежать. — Прости меня, — обернулась к мужу Дженнифер, — прости меня за все. Лоренс поставил стакан на подоконник и с трудом встал, повернувшись к ней спиной. Какое-то время он смотрел на девочек, а потом обернулся и едва заметно кивнул, не глядя ей в глаза. Дженнифер смотрела, как он медленно идет через лужайку к главным воротам, где его ждал автомобиль с водителем и его подругой. Дочка вприпрыжку бежала рядом, а потом радостно махала, пока «даймлер» не скрылся из виду. Через два месяца Лоренса не стало. 21 Я тебя ненавижу, знаю, что все еще нравлюсь тебе, а ты мне — нет, и мне вообще наплевать, что говорят твои дружки-идиоты, зачем ты хватаешь меня за руки под всякими дурацкими предлогами, ты недавно сказал, что обнимался со мной, ты мне больше никогда не будешь нравиться. Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ БОЛЬШЕ ВСЕХ В ЭТОМ ПРОКЛЯТОМ МИРЕ, да я лучше буду с пауком встречаться или с крысой, чем с тобой, отвратительный толстяк… Женщина — мужчине, по электронной почте Дождь льет весь вечер, мрачные серые тучи бегут по горизонту, а потом на город опускается тьма. Безжалостный ливень приговаривает людей к домашнему аресту, на улицах становится так тихо, что слышно, как по мокрому асфальту шуршат покрышки, в водосточных трубах клокочет вода и редкий прохожий спешит домой, шлепая по лужам. Ни на автоответчике, ни на мобильном — ни одного нового сообщения. Элли открывает электронную почту: работа, реклама «виагры» и письмо от мамы, которая в подробностях расписывает реабилитацию песика после операции на бедре. Скрестив ноги, Элли сидит на диване и, потягивая уже третий бокал красного вина, перечитывает письма, которые откопировала, прежде чем вернуть хозяйке. Прошло уже четыре часа, как она вышла из квартиры Дженнифер Стерлинг, но фантазия разыгралась не на шутку, и Элли никак не успокоится: она в красках представляет, как неизвестный Бут, безутешный и готовый на все, оказывается в Конго во время гонений на белых. Дженнифер сказала ей: «Я читала отчеты об убийствах, о том, что вырезали всех постояльцев одного из отелей в Стэнливиле, и рыдала от ужаса». Элли представляет себе, как Дженнифер, неделя за неделей, ходит на почту в бесплодном ожидании письма, которому никогда не суждено прийти. Слезинка капает ей на рукав, она всхлипывает и вытирает глаза. Вот это была настоящая любовь, думает Элли. Мужчина, который не побоялся открыться любимой женщине, который попытался понять и защитить ее, даже от самой себя. А когда понял, что им не суждено быть вместе, то уехал на другой конец света и, скорее всего, пал от руки повстанцев. И она оплакивает его уже сорок лет. С ума сойти! А что есть у Элли? Отличный секс, примерно раз в десять дней, и папка с ни к чему не обязывающими электронными письмами. Ей тридцать два года, карьера пошла по наклонной, друзья понимают, что она закрывает глаза на правду, и каждый день ей все сложнее убедить себя в том, что это именно та жизнь, которую она хотела бы прожить. На часах — четверть десятого. Элли знает, что четвертый бокал будет лишним, но она так зла, так несчастна и так сильно ненавидит весь мир, поэтому снова перечитывает последнее письмо с очередным бокалом в руках. Она, как и Дженнифер, уже давно выучила его наизусть, но слова все так же задевают за живое. Вдали от тебя — в тысячах миль от тебя — мне не становится легче. Я думал, что исцелюсь, если меня больше не будет мучить твоя близость, если я перестану каждый день сталкиваться с тем, что не могу иметь то единственное, что по-настоящему хочу. Но я ошибался — стало еще хуже. Будущее кажется мне серой, пустынной дорогой. Элли сама уже практически влюбилась в этого мужчину. Но перед глазами стоит образ Джона, в ушах звучит его голос, и под воздействием выпитого вина двое мужчин сливаются в один расплывчатый образ. Как же сделать так, чтобы серая, будничная жизнь превратилась в эпическую поэму? А ведь для такой любви требуется смелость. Она достает из сумочки мобильный, чувствуя, как ее охватывает яростная решимость, и набирает сообщение, плохо попадая по кнопкам. Пожалуйста, позвони мне. Всего один раз. Нужно услышать твой голос. Цел. Она нажимает «Отправить», понимая, что совершает огромную ошибку: он разозлится или вообще не ответит. Еще неизвестно, что хуже. Элли закрывает лицо руками и рыдает по неизвестному ей Буту, по Дженнифер, по всем упущенным шансам и напрасно прожитой жизни. Она плачет о себе, потому что никто никогда не полюбит ее так, как Бут любил Дженнифер, а еще потому, что подозревает: она испортила то, что могло бы быть отличной, пусть и вполне заурядной жизнью. Она плачет, напившись у себя дома, но ведь одно из немногих преимуществ одинокой жизни как раз и состоит в том, что в любой момент можно от души порыдать и никто тебе и слова не скажет. Внезапно звонит домофон. Элли поднимает голову, прислушивается, боясь пошевелиться, и тут раздается второй звонок. На долю секунды она думает, что это Джон примчался к ней, прочитав сообщение. Ее словно ударяет током, она подскакивает с дивана, бежит в прихожую, вытирая раскрасневшееся от слез лицо, и снимает трубку: — Кто там? — Привет, юмористка! А ну-ка, отвечай, как пишется незваный гость — с одним «н» или с двумя? — Рори? — удивленно моргает Элли, прикусывает губу и прислоняется к стене. — А вот и неправильно. С одной. Слушай, ты занята? Я тут проходил мимо, — весело заявляет он. — Ну ладно, не проходил, а проезжал на метро. — Заходи, — говорит она, вешает трубку и бежит в ванную умываться холодной водой, стараясь не думать о том, что это никак не мог быть Джон. Элли слышит, как Рори взбегает по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, а потом толкает дверь, которую она специально оставила приоткрытой. — Я решил вытащить тебя в бар… Ой! — осекается он, замечая на столе пустую бутылку, а потом переводит взгляд на ее лицо. — Ага, значит, я опоздал… — Вечерок выдался так себе, — неубедительно улыбается она. — Ясно. — Но ты, если хочешь, иди в бар. Я сегодня не самая хорошая компания. На Рори серый шарф — кажется, кашемировый, а вот у Элли никогда не было кашемирового свитера. Да как я вообще дожила до тридцати двух лет без кашемирового свитера, думает она. — Ну что ж, Хоуорт, — говорит Рори, украдкой взглянув на пустую бутылку, — этим меня не испугаешь. Пойду-ка я чайник поставлю. Рори возится на ее крошечной кухне в поисках чая, молока и ложек. А Элли вспоминает, как на прошлой неделе то же самое делал Джон, и на глаза снова наворачиваются слезы. Рори садится рядом, ставит перед ней кружку и, пока она пьет чай, принимается нетипично громким голосом рассказывать о том, как провел день, как встретился в баре с другом и тот предложил ему очень необычный маршрут по Патагонии. Этот его друг детства — настоящий путешественник. — Ну, знаешь, ребята вроде него — они такие. Ты им говоришь, что собираешься в Перу, а они отвечают: «Забудь про Мачу-Пикчу, я вот провел три ночи в племени пигмеев в джунглях Атаканты. Они скормили мне одного из своих родственников, когда доели всех бабуинов». — Прикольно! — улыбается Элли, забираясь на диван с ногами. — Да, он отличный чувак, но я не думаю, что смогу выдержать его компанию целых шесть месяцев. — Ты так надолго уезжаешь? — Надеюсь, что да. Элли снова погружается в пучину отчаяния: Рори, конечно, не Джон, но все-таки приятно, когда есть мужчина, с которым можно от нечего делать куда-нибудь сходить. — Так что случилось-то? — наконец спрашивает он. — Ну… у меня был странный день. — Сегодня же суббота. Я думал, что по субботам девушки вроде тебя встречаются посплетничать с подружками за бранчем, а потом идут по обувным магазинам. — Что за стереотипное мышление. Нет, я встречалась с Дженнифер Стерлинг. — С кем? — С той дамой, которой адресованы письма. — Ого! — удивленно восклицает он. — То есть она тебе все-таки позвонила? Ну и как прошло? — Прости, — едва слышно сквозь слезы бормочет Элли. — Прости, не знаю, что со мной. Это так глупо. — Эй, ну ты чего, — тихо говорит Рори, обнимая ее за плечи, от него пахнет пабом, дезодорантом, чистыми волосами и уличной прохладой. — На тебя непохоже. «Да откуда ты знаешь, — думает она. — Никто не знает, какая я на самом деле, даже я сама». — Она все мне рассказала про их роман. О, Рори, это такая трагическая история! Они так сильно любили друг друга, так хотели быть вместе, а потом он умер где-то в Африке, и они так и не увиделись! — сквозь рыдания сдавленным голосом бормочет Элли. — То есть ты так расстроилась из-за этой пожилой дамы? — спрашивает он, обнимая Элли покрепче и наклоняясь к ней, чтобы лучше слышать, что она бормочет. — Из-за истории несчастной любви сорокалетней давности? — Ты просто ее не видел. И не слышал, — протестует Элли, пересказывает ему часть истории и вытирает слезы. — Она такая красивая, такая элегантная и такая грустная… — Ты тоже красивая, элегантная и грустная. Ну ладно, может, с элегантной я переборщил, — пытается рассмешить ее Рори, и Элли кладет голову ему на плечо. — Слушай, а я и не думал, что ты… Не пойми меня неправильно, Элли, но ты меня поражаешь. Я и не подозревал, что эти письма настолько тебя задели. — Дело не только в письмах, — всхлипывает она. Рори выжидающе смотрит на нее, откинувшись на спинку дивана, но не убирая руку с ее плеч, и Элли вдруг понимает, что ей и не хочется, чтобы он убирал ее. — А в чем еще? — мягко, но настойчиво спрашивает он. — Я боюсь… — Чего? — Боюсь, что меня никто никогда не полюбит так же, как ее, — шепчет Элли. Из-за вина она не очень думает, что говорит. Рори смотрит на нее с нежностью и чем-то вроде сочувствия. Элли ожесточенно трет глаза. На долю секунды ей кажется, что он ее поцелует, но вместо этого он берет письмо и читает вслух. Сегодня вечером я шел домой и столкнулся с компанией, выходившей из публичного дома. Мужчины ссорились, подвыпившие дружки подзадоривали их, и вдруг начался настоящий хаос: они начали орать друг на друга и кидаться бутылками. Издалека раздался вой полицейской сирены, мужчины бросились кто куда, водители дали по тормозам, чтобы не сбить дерущихся. А я думал лишь о том, как уголок твоего рта едва заметно уходит вовнутрь, когда ты улыбаешься, и меня вдруг охватило странное чувство, что в тот самый момент ты тоже подумала обо мне. Возможно, это звучит странно; возможно, ты в этот момент думала о театре, экономическом кризисе или о покупке новых занавесок, но, находясь в эпицентре безумия, я вдруг понял, какой это бесценный дар — знать, что есть кто-то, кто понимает тебя, хочет тебя, видит в тебе только самое лучшее. Хоть мы и не вместе, сама мысль о том, что я являюсь для тебя таким человеком, придает мне сил. Закрыв глаза, Элли слушает, как Рори тихо читает знакомые строчки, и представляет себе, насколько любимой, обожаемой и желанной, должно быть, ощущала себя Дженнифер. Я не уверен, что заслуживаю такое счастье, и до сих пор сомневаюсь, имею ли на это право. Но я могу думать о твоем прекрасном лице, твоей улыбке и знать: часть этой красоты принадлежит мне, и это лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь. Рори умолкает. Элли открывает глаза и обнаруживает, что он подвинулся к ней ближе. — Ты слишком пессимистична для такой умной женщины, — говорит он и вытирает слезинку с ее щеки. — Ты не понимаешь… Ты же не знаешь… — Я знаю достаточно, — произносит он и целует ее, прежде чем она успевает что-то ответить. На мгновение Элли замирает, и перед глазами снова возникает эта сводящая ее с ума веснушчатая рука. «Почему я должна хранить верность мужчине, который сейчас в отпуске со своей женой и, вполне возможно, в эту самую секунду занимается с ней сексом?» Рори прижимается губами к губам Элли, нежно гладя ее по голове, и она отвечает на поцелуй, стараясь ни о чем не думать, пока тело благодарно отзывается на прикосновения его ласковых рук и губ. Сотри все это, мысленно умоляет его она, давай перепишем эту страницу. Она ерзает на диване, с удивлением ощущая, как в ней поднимается желание, — да, она действительно хочет этого мужчину. Вскоре Элли вообще теряет способность о чем-либо думать. Она просыпается и смотрит на чьи-то темные ресницы. Какие черные, удивляется она, еще не до конца проснувшись, а вот у Джона ресницы светло-коричневые, как карамель. У внешнего уголка левого глаза у него есть одна белая ресничка. Наверняка о ней не знает никто, кроме меня, думает Элли. За окном поют птицы, где-то на улице настойчиво ревет двигатель машины. Чья-то рука лежит на ее обнаженном бедре — рука на удивление тяжелая, и когда Элли пытается отодвинуться, рука тут же прижимает ее к себе, словно не желая отпускать. Она смотрит на его черные ресницы и начинает вспоминать, что произошло вчера вечером. Они с Рори на полу рядом с диваном. Она говорит, что замерзла, и он приносит одеяло. Она гладит его мягкие, густые волосы, неожиданно широкие плечи, он относит ее в постель, его голова исчезает под одеялом. Элли ощущает легкий шок от того, что произошло, но пока не может решить, как к этому отнестись. Джон. Сообщение. Надо выпить кофе, думает она, в панике цепляясь за безопасные темы для размышлений. Надо сходить за кофе и круассанами. Она осторожно высвобождается из объятий Рори, не сводя глаз с его спящего лица. Стараясь не разбудить его, она перекладывает его руку на одеяло, но Рори просыпается, и Элли замирает, растерянно глядя ему в глаза. — Привет, — хриплым со сна голосом говорит он. — Который час? А во сколько они заснули? В четыре? Или в пять? Она помнит, как они смеялись, потому что за окном уже начало светать. Он потирает лицо и приподнимается на локте. Волосы с одной стороны взъерошены, на подбородке пробивается щетина. — Почти девять. Пойду сбегаю за нормальным кофе, — отвечает она, пятясь к двери и в ярких лучах утреннего солнца смущаясь собственной наготы. — Точно? — кричит он ей вслед. — Хочешь, я схожу? — Нет-нет, — отзывается она, поднимая с пола джинсы, — я сама. — Мне без молока, — кричит он и снова падает на подушки, бормоча что-то о своей несчастной голове. Трусики обнаруживаются под DVD-плеером. Элли быстро поднимает их и запихивает в карман, натягивает через голову футболку, надевает сверху пиджак и, даже не взглянув на себя в зеркало, бежит вниз по лестнице, быстро идет в ближайшую кофейню, на ходу набирая номер Ники. «Просыпайся! Подойди к телефону». Она успевает войти в кафетерий и встать в очередь, и тут Ники наконец-то отвечает: — Элли? — Господи, Ники. Я тут такое натворила, — шепчет она в трубку, оглядываясь на зашедшее вслед за ней семейство. Отец молчит, мать пытается усадить двоих малышей за столик. Бледные лица родителей говорят о бессонной ночи. — Погоди, я в спортзале, сейчас выйду на улицу. В спортзале? В девять утра в воскресенье? — Что ты там натворила? — спрашивает Ники, пытаясь перекричать гул машин. — Убила кого-нибудь? Изнасиловала малолетнего? Или позвонила его жене и сообщила, что у ее мужа есть любовница? — Я переспала с тем парнем с работы! — забыв, где находится, кричит Элли и вдруг замечает, что бариста смотрит на нее, удивленно приподняв бровь. — Ой, простите! Два больших американо, пожалуйста, один с молоком, и два… нет, три круассана, — быстро тараторит она, прикрыв рукой трубку. — С этим твоим библиотекарем? — Ну да. Он заявился ко мне вчера вечером, а я уже поднабралась, и мне было так грустно, а он еще стал читать мне вслух эти письма… Не знаю, как так вышло. — И что? — Как что?! Я переспала с другим мужчиной! — Не понравилось? — Ну… вообще-то, понравилось… даже очень, — признается Элли, вспоминая восхищенный взгляд Рори, голову, склонившуюся к ее груди, и поцелуи, бесконечные поцелуи… — Так в чем проблема? — Я же должна спать только с Джоном! — С вас шесть фунтов шестьдесят три цента, — сообщает девушка, улыбаясь и подмигивая Уставшему Отцу Семейства, и Элли замечает, что они оба смотрят на нее с нескрываемым любопытством. Элли лезет в карман за мелочью, но вытаскивает оттуда скомканные трусики. Отец семейства кашляет, чтобы скрыть приступ смеха. Она извиняется, краснеет, кладет деньги на стойку и, опустив глаза, отходит в сторону, чтобы подождать свой заказ. — Ники… — Элли, ради бога! Ты спишь с женатым мужчиной, который при этом продолжает спать со своей женой. Он ничего тебе не обещает, никуда тебя не водит и не собирается уходить к тебе… — Ну, это еще неизвестно. — Известно. Прости, милая, но готова поспорить на свой дорогущий, купленный в кредит домик, что не собирается. А теперь ты заявляешь, что у тебя был отличный секс с каким-то милым парнем с работы, у которого, кажется, нет девушки. Ты ему нравишься, и он хочет чаще с тобой встречаться. А ты думала, я зарыдаю и побегу в аптеку за прозаком? — Я поняла, — тихо отвечает Элли. — А теперь иди домой, разбуди его, займись с ним безумно диким сексом, а завтра утром встретимся с Коринн в кафе, и ты нам все расскажешь. Лицо Элли расплывается в улыбке. Как все-таки приятно, когда можно с гордостью рассказывать о своем парне, а не пытаться постоянно находить для него оправдание. Она вспоминает о Рори, лежащем в ее постели. Рори, с длинными ресницами и нежными губами. И правда, провести утро вместе с ним — совсем неплохая идея. Она забирает кофе и со всех ног бежит домой. — Ни с места! — кричит Элли, взлетая вверх по лестнице и сбрасывая в прихожей туфли. — Сейчас будет завтрак в постель. Она ставит кофе на пол у входа в ванную, бросается к зеркалу, убирает остатки туши из-под глаз, умывается холодной водой и наносит за ухо капельку духов. Немного подумав, открывает тюбик с зубной пастой и полощет рот. — Вот! Теперь ты не сможешь называть меня бессердечной эгоисткой, которая использует мужчин в своих целях. С тебя кофе на работе! — весело кричит она. — Потому что завтра я снова стану эгоистичной стервой. Элли выходит из ванной, поднимает стаканчики с кофе и, улыбаясь, заходит в спальню, но постель пуста, одеяло на месте… В ванной его точно нет, я только что оттуда, думает она и растерянно спрашивает: — Рори? — Я здесь, — доносится голос из гостиной. — Ты не должен был вставать, — укоряет она его, выходя в коридор, — а как же завтрак в постель? И тут она вдруг замечает, что он стоит посреди комнаты, причесанный и одетый, и уже натягивает пиджак, не глядя в ее сторону. — Ты куда? — удивляется Элли, останавливаясь на пороге с кофе в руках. — Я думала, мы вместе позавтракаем… — Нет, думаю, мне лучше уйти. — Но почему? — спрашивает она, нутром чувствуя, что здесь что-то не так. — Меня же не было всего пятнадцать минут. У тебя какие-то дела в воскресенье в полдесятого утра? Рори смотрит в пол, нашаривая в кармане ключи, достает их и прокручивает на пальце, а потом наконец поднимает глаза и хмуро смотрит на нее: — Тебе звонили, пока ты ходила за кофе. Он оставил сообщение. Я не хотел подслушивать, но в маленькой квартире сложно не услышать. — Рори, я… — бормочет Элли, чувствуя, как внутри все холодеет. — Я же тебе говорил: не люблю все усложнять, — поднимая руку, перебивает Рори. — Это значит, что я не хочу спать с девушкой, которая спит с кем-то еще, — добавляет он и проходит мимо нее в прихожую. — Увидимся, Элли. Звук его шагов замирает на лестнице. Он не хлопнул дверью перед уходом — просто очень аккуратно и решительно прикрыл ее. Элли в шоке. Аккуратно поставив кофе на столик, она идет к автоответчику и нажимает «Прослушать полученные сообщения». Комнату наполняет низкий, мелодичный голос Джона: «Элли, я не могу долго говорить. Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Не понял, что ты вчера имела в виду. Я тоже по тебе скучаю. Скучаю по нам. Но послушай… пожалуйста, не пиши мне… (короткий вздох)… слушай, я напишу тебе, как только мы… как только вернусь домой… (щелчок, конец записи)». Его слова вибрируют в тишине квартиры. Элли опускается на диван и долго сидит без движения, глядя в одну точку. На столе остывают два стакана с кофе. 22 Уважаемый мистер Б… 48 Т… — авеню …повторюсь, я понимаю, что покупка дома оформляется исключительно на Ваше имя, и не буду пересылать документы на подпись на Ваш нынешний адрес до Вашего возвращения четырнадцатого числа. Письмо, случайно прочитанное женщиной Кому: Филлипу О'Хара, phillipohare@thetimes.co.uk От кого: Элли Хоуорт, elliehaworth@thenation.co.uk Прошу прощения, что пишу вам напрямую, но надеюсь, что вы, как коллега-журналист, проявите понимание. Я пытаюсь найти некоего Энтони О'Хара, который, судя по всему, ровесник вашего отца. В статье в «Таймс» от мая прошлого года вы вскользь упоминаете, что именно так зовут вашего отца. Интересующий меня Энтони О'Хара в начале шестидесятых провел некоторое время в Лондоне, довольно долго жил за границей, в основном в Центральной Африке, где, возможно, и погиб. Мне очень мало известно о его жизни, но я знаю, что у него есть сын по имени Филлип. Если вы и есть его сын или же вам по другим причинам известна его судьба, не могли бы вы ответить на мое письмо? Одна моя знакомая дружила с вашим отцом много лет назад и очень хотела бы узнать, как сложилась его судьба. Я понимаю, что шансов не много, поскольку имя довольно распространенное, но мне пригодится любая помощь. С наилучшими пожеланиями, Элли Хоуорт. |