Главная страница

Анг и дем. Angely_i_demony_Den_Braun читаю. Дэн Браун Ангелы и демоны


Скачать 2.27 Mb.
НазваниеДэн Браун Ангелы и демоны
АнкорАнг и дем
Дата17.05.2023
Размер2.27 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаAngely_i_demony_Den_Braun читаю.doc
ТипДокументы
#1137482
страница29 из 50
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   ...   50
Глава 82

      Секретарша Сильвия Боделок проголодалась, и ей очень хотелось домой. Однако, к ее огорчению, директор ЦЕРНа Колер, видимо, оправившись после визита в медицинский центр, позвонил ей и потребовал – не попросил, а именно потребовал, – чтобы она задержалась на работе. Никаких объяснений, естественно, не последовало.

      Сильвия уже давно научилась не обращать внимания на нелепые перепады в настроении шефа и его эксцентричные выходки. Она привыкла к его молчанию, и ее перестала трогать его раздражающая манера тайно смотреть фильмы на вмонтированном в инвалидное кресло видео. В душе Сильвия питала надежду, что во время одного из еженедельных посещений тира Колер случайно застрелится. Но босс, видимо, был неплохим стрелком.

      И вот, сидя в одиночестве на своем рабочем месте, Сильвия Боделок прислушивалась к тому, как бурчит у нее в желудке. Колер еще не вернулся и при этом не удосужился дать ей какое-либо задание на вечер. «Какого дьявола я торчу здесь, погибая голодной смертью?» – подумала она и, оставив шефу записку, отправилась в закусочную для персонала, чтобы быстро подзаправиться.

      Но добраться до вожделенной цели ей так и не удалось.

      Когда Сильвия проходила через зону отдыха ЦЕРНа – ряд комнат с мягкими креслами и телевизорами, – она обратила внимание на то, что все помещения забиты людьми. Сотрудники учреждения, видимо, пожертвовали ужином ради того, чтобы посмотреть новости. Решив, что произошло нечто весьма значительное, Сильвия зашла в ближайшую комнату, заполненную горластыми молодыми программистами, носившими коллективную кличку «байтоголовые». Увидев на экране телевизора заголовок, она в изумлении открыла рот.

      ТЕРРОР В ВАТИКАНЕ

      Сильвия слушала сообщение и не верила своим ушам. Неужели какое-то древнее сообщество действительно убивает кардиналов? Что это должно продемонстрировать? Ненависть? Стремление к господству? Невежественность?

      Но, как ни странно, настроение в комнате было отнюдь не похоронным.

      Двое молодых техников размахивали футболками с изображением Билла Гейтса и многообещающим слоганом «ДЕГЕНЕРАТ УНАСЛЕДУЕТ ЗЕМЛЮ!».

      – Иллюминаты!!! – орал один из них. – Я же говорил тебе что эти парни существуют!

      – Они прикончили папу, старики! Самого папу! – вопил кто-то из «байтоголовых».

      – Интересно, сколько очков можно получить за это в игре?

      Вопрос был встречен одобрительным хохотом.

      Сильвия в немом недоумении наблюдала за этой вакханалией. Добрая католичка, работавшая среди ученых, она время от времени слышала антирелигиозные высказывания, но тот восторг, который испытывали эти мальчишки от понесенной церковью невосполнимой потери, находился за пределами ее понимания. Как они могут так себя вести? Откуда эта ненависть?

      Сильвии церковь всегда казалась безобидным местом... местом единения и самопознания... Ей нравилось, что там можно громко петь, без того чтобы люди пялились на тебя с изумлением. В церкви отмечались все важные события ее жизни – похороны, крещения, бракосочетания, празднества, а церковь ничего не требовала от нее взамен. Даже денежные взносы оставались добровольными. Ее дети всегда возвращались из воскресной школы одухотворенными, с желанием стать добрее и помогать ближним. Что же в этом плохого?

      Ее всегда изумляло, что так много «блестящих умов» ЦЕРНа отказывались понимать значение церкви. Неужели они действительно верили в то, что их кварки и мезоны способны вселять высокие чувства в души простых людей? Или в то, что математические уравнения могут удовлетворить вечную потребность человека в вере?

      С кружащейся головой Сильвия, пошатываясь, брела по коридору мимо других комнат отдыха. Везде толпились люди. Она вспомнила о телефонном звонке Колеру из Ватикана. Простое совпадение? Скорее всего именно так. Время от времени Ватикан обращался в ЦЕРН с так называемыми звонками вежливости. Это обычно случалось перед тем, как церковь выступала с осуждением научных программ ЦЕРНа. Совсем недавно резкой критике со стороны церкви подвергся прорыв в одной из областей знания, имеющий важные последствия для развития генной инженерии. ЦЕРН никогда не обращал внимания на вопли церковников. В какой-то степени подобная реакция церкви радовала ученых, поскольку после массированных залпов Ватикана телефон директора надрывался от звонков президентов компаний, работающих в области высоких технологий.

      – Плохой прессы не существует, – любил говорить Колер.

      Интересно, думала Сильвия, не стоит ли кинуть сообщение на пейджер босса, где бы тот ни находился, и порекомендовать ему посмотреть новости? Но насколько это ему интересно? Может быть, он об этом уже слышал? Ну естественно, слышал и сейчас, видимо, записывает сообщение на портативный видеомагнитофон, улыбаясь первый раз за год.

      Двигаясь по коридору, Сильвия наконец добрела до комнаты, в которой царило сдержанное настроение... почти меланхоличное. Здесь смотрели новости наиболее пожилые и самые уважаемые ученые. Они даже не взглянули на Сильвию, когда та скользнула в помещение и опустилась в кресло.

* * *

      А в другом конце ЦЕРНа, в промерзшей насквозь квартире Леонардо Ветра, Максимилиан Колер, закончив чтение переплетенного в кожу рабочего журнала, взятого им в спальне погибшего ученого, смотрел по телевизору новости. Через несколько минут он вернул журнал на место, выключил телевизор и покинул квартиру.

* * *

      А еще дальше, в Ватикане, кардинал Мортати положил связку листков в очаг Сикстинской капеллы и поднес к ней свечу. Из хорошо видимой с площади трубы повалил черный дым.

      Второй тур выборов завершился. Избрание нового папы не состоялось.

      Глава 83

      Ручные фонари были бессильны против величественной темноты собора Святого Петра. Черная бесконечность над головой давила на людей, словно беззвездная ночь, и Виттории казалось, что она целиком погрузилась в пустоту, похожую на темный безжизненный океан. Девушка старалась держаться поближе к спешащему камерарию и не отстающим от него швейцарским гвардейцам.

      Словно ощутив ее беспокойство, камерарий на миг задержался и положил руку ей на плечо. В этом прикосновении чувствовалась внутренняя сила, и Виттории показалось, что клирик каким-то магическим способом поделился с ней спокойствием, необходимым для той миссии, которую им предстояло выполнить.

      «И что же мы собираемся сделать? – думала она. – Если я правильно понимаю, то это просто безумие!»

      И все же она знала, что, несмотря на то что их миссия ужасна и граничит с надругательством над мертвыми, избежать ее невозможно. Для того чтобы принять историческое решение, камерарий нуждался в достоверной информации... информации, спрятанной под крышкой саркофага в пещерах Ватикана. «Что мы там обнаружим? – думала она. – Неужели иллюминаты действительно умертвили папу? Неужели их могущество простирается столь далеко? Неужели мне придется участвовать в первом за всю историю папства вскрытии тела понтифика?»

      Виттория усмехнулась про себя, осознав, что боится этой темной базилики гораздо больше, чем купания в ночном океане в обществе барракуды. Природа всегда служила ей убежищем. Природу она понимала, и лишь проблемы человека и его души неизменно ставили ее в тупик. Кружащие в темноте рыбы-убийцы были похожи на собравшихся под окнами папского дворца репортеров. Изображения заклейменных раскаленным железом тел снова напомнили девушке о смерти отца. Она опять услышала хриплый смех убийцы. Этот негодяй был где-то рядом, и Виттория почувствовала, как закипающий в ней гнев вытесняет страх. Когда они обогнули колонну, которая, как показалась девушке, была толще, чем самая толстая секвойя, впереди возникло какое-то оранжевое свечение. Свет, казалось, исходил из пола в самом центре базилики. Когда они подошли ближе, Виттория поняла, что именно открылось ее взору. Это была знаменитая святыня под главным алтарем – пышная подземная камера, в которой хранилась самая главная реликвия Ватикана. Когда они приблизились к вратам, за которыми скрывалось углубление, девушка взглянула вниз и увидела золотой ларец, окруженный десятками горящих лампад.

      – Мощи святого Петра? – спросила она, прекрасно зная, что находилось в ларце. Каждый, кто когда-либо посещал базилику, знал о содержимом драгоценного хранилища.

      – По правде говоря, нет, – неожиданно ответил камерарий. – Вы разделяете всеобщее заблуждение. Это вовсе не реликварий. В ларце хранятся так называемые palliums – плетеные кушаки, которые папа вручает вновь избранным кардиналам.

      – Но я думала...

      – Так думает большинство. В путеводителях это место именуется могилой святого Петра, в то время как истинное захоронение находится двумя этажами ниже и прах Петра покоится в земле. В сороковых годах Ватикан производил там раскопки, и с тех пор туда никого не допускают.

      Виттория была потрясена. Откровение камерария шокировало девушку. Когда они, отойдя от островка света, вновь погрузились во тьму, она вспомнила рассказы паломников, проехавших тысячи миль, чтобы взглянуть на золотой ларец. Эти люди были уверены, что побывали в обществе самого святого Петра.

      – Но почему Ватикан не скажет об этом людям?

      – Мы все получаем пользу от приобщения к чему-то божественному... пусть даже и воображаемому.

      Виттория как ученый ничего не могла возразить против подобной логики. Она прочитала бесконечное число работ о так называемом эффекте плацебо, когда аспирин излечивал рак у людей, веривших в то, что они принимают чудодейственное лекарство. Разве не такую же роль играет вера в Бога?

      – Все изменения, – продолжал камерарий, – даются Ватикану очень нелегко. Мы всегда старались избегать признания наших прошлых ошибок и обходились без всякого рода модернизаций. Его святейшество пытался изменить исторически сложившийся порядок. – Он помолчал немного и продолжил: – Покойный понтифик тянулся к современности и искал новые пути к Богу.

      – Такие, как наука? – спросила, понимающе кивнув в темноте, Виттория.

      – Честно говоря, само понятие «наука» мне ничего не говорит. Оно представляется мне иррелевантным.

      – Иррелевантным? – недоуменно переспросила Виттория. Она знала множество слов, характеризующих такое явление, как «наука», но современное слово «иррелевантный» в их число не входило.

      – Наука способна исцелять, но наука может и убивать. Это целиком зависит от души прибегающего к помощи науки человека. Меня интересует душа, и в этом смысле наука иррелевантна – то есть не имеет отношения к душе.

      – Когда вы узнали о своем призвании?

      – Еще до рождения.

      Виттория бросила на него удивленный взгляд.

      – Простите, но подобный вопрос мне всегда представляется несколько странным. Я хочу сказать, что с самого начала знал о своем призвании, о том, что стану служить Богу. С того момента, когда впервые начал думать. Однако окончательно уверовал в свое предназначение я гораздо позже – когда служил в армии.

      – Вы служили в армии? – не смогла скрыть своего изумления Виттория.

      – Два года. Я отказался стрелять, и поэтому меня заставили летать. На вертолетах медицинской эвакуационной службы. Если честно, то я и сейчас иногда летаю.

      Виттория попыталась представить священника в кабине вертолета. Как ни странно, но ей это вполне удалось. Камерарий Вентреска обладал той силой, которая не только не умаляла его убеждений, а, напротив, подчеркивала их.

      – Вам приходилось поднимать в воздух папу?

      – Слава Богу, нет. Этот драгоценный груз мы доверяли только профессиональным пилотам. Его святейшество иногда позволял мне пользоваться машиной, в то время когда мы бывали в его летней резиденции в Гандольфо. – Камерарий помолчал немного, а затем сказал: – Мисс Ветра, я хочу поблагодарить вас за ту помощь, которую вы мне сегодня оказали. И позвольте мне выразить соболезнования в связи с кончиной вашего отца. Я вам искренне сочувствую.

      – Благодарю.

      – Я никогда не знал своего отца. Он умер еще до моего рождения. А маму я потерял, когда мне было десять лет.

      – Вы остались круглым сиротой? – сказала Виттория, поднимая глаза на клирика. В этот момент она ощутила к нему особую близость.

      – Я выжил в катастрофе, которая унесла жизнь мамы.

      – И кто же позаботился о вас?

      – Бог, – просто ответил камерарий. – Он в буквальном смысле подарил мне нового отца. У моей больничной койки появился епископ из Палермо и забрал меня к себе. В то время это меня нисколько не удивило. Еще мальчишкой я всегда чувствовал добрую руку Бога на своем плече. Появление епископа только подтвердило то, о чем я уже подозревал. То, что Господь избрал меня для служения Ему.

      – Вы верили в то, что избраны Богом?

      – Да, верил. И сейчас верю. – В голосе камерария не было ни намека на тщеславие, в нем звучала лишь благодарность. – Я много лет трудился под руководством епископа. В конечном итоге мой наставник стал кардиналом. Но меня он никогда не забывал. И это тот отец, которого я помню.

      Свет от фонаря упал на лицо камерария, и по выражению глаз клирика Виттория поняла, насколько тот одинок.

      Они подошли к высокой колонне, и лучи всех фонарей были направлены на люк в полу. Виттория взглянула на ведущую в темную пустоту лестницу, и ей вдруг захотелось вернуться назад. Гвардейцы уже помогали камерарию нащупать первую ступеньку. Затем они поддержали ее.

      – Что с ним стало потом? – спросила девушка. – С тем кардиналом, который заботился о вас?

      – Он оставил коллегию кардиналов, поскольку получил другой пост.

      Витторию ответ удивил.

      – А затем, – продолжил камерарий, – он, к несчастью скончался.

      – Примите мои соболезнования, – сказала Виттория. – Давно?

      Камерарий повернулся к Виттории. Резкие тени подчеркивали страдальческое выражение лица клирика.

      – Ровно пятнадцать дней назад. И сейчас мы его увидим.

      Глава 84

      Несколько тусклых ламп едва освещали стеклянный куб изнутри. Это хранилище было гораздо меньше того, в котором Лэнгдон побывал раньше. Меньше воздуха, а значит, меньше времени. Он пожалел, что не попросил Оливетти включить вентиляцию.

      Среди гроссбухов, в которых перечислялась собственность Ватикана, Лэнгдон быстро нашел те, на которых значилось «Belle arte» – «Изящное искусство». Пропустить эту секцию было просто невозможно, поскольку она занимала восемь стеллажей. Католическая церковь владела миллионами шедевров во всех концах земли.

      Лэнгдон быстро пробежал взглядом полки в поисках каталога работ Бернини. Он начал с середины первого стеллажа, примерно там, где, по его расчетам, должна была находиться буква "Б". Когда ученый увидел, что каталога Бернини нет, его охватило отчаяние. Однако, сообразив, что материалы размещены не в алфавитном порядке, он несколько успокоился.

      Лишь вернувшись к входу в хранилище и забравшись по передвижной лестнице к верхней полке, Лэнгдон понял, в каком порядке организовано хранение документов. Примостившись на верхней ступеньке лестницы, он нашел самые увесистые тома с перечнем работ великих мастеров Ренессанса – Микеланджело, Рафаэля, Боттичелли. Теперь он знал, что списки «собственности Ватикана» расположены в соответствии со стоимостью шедевров каждого художника. Между Рафаэлем и Микеланджело американец обнаружил гроссбух с каталогом работ Бернини. Толщина гроссбуха на вид превышала пять дюймов.

      Задыхаясь от нехватки кислорода и стараясь удержать увесистую книгу в руках, Лэнгдон сполз по лестнице. Затем он, как разглядывающий комиксы мальчишка, положил ее на пол и открыл первую страницу. Каталог был написан от руки на итальянском языке. Каждая страница посвящалась одной-единственной работе и содержала ее краткое описание, дату создания, местонахождение и оценочную стоимость. В некоторых случаях присутствовало ее схематическое изображение. Лэнгдон пролистал все страницы – в общей сложности более восьмисот. Да, Бернини был трудолюбивым парнем.

      Еще будучи студентом, Лэнгдон недоумевал, как один человек может сотворить такое количество шедевров. Позже он испытал огромное разочарование, узнав, что великие художники на самом деле крайне редко прикладывали руку к работам, подписанным их именами. Они возглавляли студии, в которых учили молодых художников воплощать в жизнь свои идеи. Такие скульпторы, как Бернини, лепили глиняные миниатюры и нанимали других ваять их в увеличенном виде из мрамора. Лэнгдон понимал, что если бы Бернини пришлось самому доводить до ума все свои замыслы, то он трудился бы и по сию пору.

      – Указатель, – произнес он, пытаясь прорваться через опутывающую мозг паутину.

      Он открыл последние страницы, чтобы просмотреть работы, значившиеся под буквой "F" – fuoco, или «огонь». Но буквы "F", впрочем, как и всех остальных букв, в каталоге вообще не оказалось. Что они, дьявол их побери, имеют против алфавитного порядка?!

      Все работы были размещены в хронологическом порядке. Только по датам их создания. От такого указателя не было никакого толку.

      Пока Лэнгдон тупо смотрел на бесполезную страницу, ему на ум пришло еще одно обескураживающее соображение. Название нужной ему работы вообще могло не содержать слова «огонь». В двух предыдущих работах – «Аввакум и ангел» и West Ponente – никак не упоминались «земля» или «воздух».

      Он провел пару минут, открывая случайные страницы, в надежде, что иллюстрации ему что-нибудь подскажут. Но этого не случилось. Лэнгдон увидел десятки малоизвестных работ, о которых никогда не слышал, но было и немало таких, которые он узнал сразу... «Даниил и лев», «Аполлон и Дафна», с полдюжины фонтанов. Когда он увидел фонтаны, его мозг заработал четче. Вода. Неужели четвертый алтарь науки был фонтаном? Фонтан представлялся ему самой лучшей данью четвертой стихии. Лэнгдон надеялся на то, что схватить убийцу удастся еще до того, когда тот примется за свою последнюю жертву. Найти нужный фонтан будет сложно. Бернини создал их десятки, и все они находились рядом с церквями.

      Лэнгдон вернулся к задаче, которую ему предстояло решить немедленно. Огонь. Листая страницы, он припомнил слова, сказанные Витторией: «Первые две скульптуры были достаточно известны. Во всяком случае, вы слышали об обеих». Это вселяло надежду. В его кармане все еще находилась бесценная страница, и Лэнгдон напомнил себе, что прежде, чем уйти из архива, ее следует вернуть. Он уже готовился поставить книгу на место, как вдруг увидел нечто такое, что заставило его задержаться. В индексе было множество сносок, и одна из них, случайно попавшаяся на глаза, показалась ему странной.

      В сноске говорилось, что знаменитая скульптурная группа Бернини «Экстаз святой Терезы» вскоре после презентации была перенесена из Ватикана в другое место. Лэнгдон уже был знаком с непростым прошлым этой работы. Несмотря на то что некоторые считали ее шедевром, папа Урбан VIII нашел скульптуру слишком откровенной для Ватикана и отправил ее в какую-то малоизвестную часовню на окраине города. Внимание ученого привлекло то, что местом ссылки «Святой Терезы» оказалась одна из пяти церквей, значившихся в его списке. Кроме того, в сноске говорилось, что скульптура была перемещена туда по предложению Бернини – per suggerimento del artista.

      По предложению художника? Лэнгдон ничего не мог понять. В этом не было никакого смысла. Любой творец желает, чтобы его шедевр могли увидеть как можно больше людей. А здесь вдруг какая-то забытая Богом и людьми церквушка.

      Если, конечно...

      Лэнгдон даже боялся об этом думать. Неужели подобное возможно? Неужели Бернини сознательно изваял столь откровенную скульптуру только для того, чтобы вынудить Ватикан спрятать ее в каком-то малоизвестном месте? В месте, которое он сам бы и мог предложить? Это вполне мог быть собор, находящийся на одной линии с направлением West Ponente.

      Чем сильнее волновался Лэнгдон, тем яснее перед его мысленным взором вырисовывалась знаменитая скульптура. В ней не было ничего, имевшего хотя бы отдаленное отношение к огню. В изваянии отсутствовала какая-либо связь с наукой. От порнографии там, возможно, что-то и было, но от науки – ничего. Какой-то английский критик однажды назвал «Экстаз святой Терезы» «произведением, совершенно непригодным для украшения христианского храма». Лэнгдон прекрасно понимал суть этого противоречия. Превосходно выполненная скульптура изображала святую на пике оргазма. В восторге сладострастия Тереза судорожно поджала пальцы ног. Да, сюжет явно не для Ватикана.

      Лэнгдон торопливо отыскал в каталоге описание скульптуры. Лишь увидев схематическое изображение статуи, он вдруг ощутил прилив надежды. На рисунке святая Тереза, вне всякого сомнения, испытывала наслаждение, но там имелась и другая фигура, о существовании которой Лэнгдон совсем забыл.

      Ангел. И в его памяти неожиданно всплыла легенда...

      Святая Тереза была монахиней, которую канонизировали после того, как она заявила, что во сне ее посетил ангел. Более поздние критики высказали предположение, что этот визит имел сексуальный, а не духовный характер. Внизу страницы с изображением скульптуры были начертаны принадлежавшие самой святой слова. Слова эти практически не оставляли места для сомнений.

      ...его огромное золотое копье... наполненное огнем... пронзило меня несколько раз... проникло в мои внутренности... и по моему телу разлилась такая сладость, что мне хотелось, чтобы она никогда не кончалась...

* * *

      Если это не метафорическое описание весьма серьезного секса, мысленно улыбнулся Лэнгдон, то ничего иного представить себе невозможно. Улыбнуться его заставило и само описание скульптуры. Оно было сделано на итальянском языке, и слово fuoco присутствовало там по меньшей мере раз пять.

* * *

      ...копье ангела имеет огненный наконечник... ...голова ангела источает огонь... ...женщина объята огнем страсти...

      Лэнгдон испытывал сомнения до тех пор, пока не взглянул на изображение ангела. Ангел поднял свое огненное копье, и его наконечник был похож на указующий луч. «И ангелы чрез Рим тебе укажут путь». Имело значение и то, какого именно ангела изобразил Бернини. Да ведь это же серафим, догадался Лэнгдон. Серафим в буквальном переводе означает «огненный».

      Лэнгдон, будучи ученым, не ждал небесных откровений или подтверждений, но, увидев название церкви, в которой стояла скульптура, он решил, что, пожалуй, наступила пора пересмотреть свои взгляды.

      Церковь Санта-Мария делла Виттория.

      Виттория, подумал он, усмехаясь, лучше не придумаешь.

      Едва устояв на ногах от внезапного приступа головокружения, Лэнгдон взглянул на лестницу, прикидывая, сможет ли вернуть увесистый том на место. А, к дьяволу, подумал он, пусть об этом позаботится отец Жаки. Американец закрыл книгу и аккуратно положил ее на пол у подножия полки.

      Направляясь к светящейся кнопке, контролирующей выход из хранилища, Лэнгдон уже хватал воздух широко открытым ртом. Он дышал часто и неглубоко и тем не менее чувствовал себя на седьмом небе. На такую удачу рассчитывать было трудно.

      Но везение закончилось еще до того, как он достиг выхода. В хранилище раздался болезненный вздох, свет померк, кнопка выхода погасла. Затем весь архивный комплекс погрузился во тьму. Это было похоже на смерть какого-то огромного зверя. Кто-то отключил подачу энергии.

      
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   ...   50


написать администратору сайта