|
|
День Героев Отечества. День Героев Отечества Юность размером с крест
День Героев Отечества: «Юность размером с крест…»
9 декабря в России отмечают День Героев Отечества. История одного из них, Евгения Родионова, уникальна. И тем, что в разных точках планеты его почитают как святого. И тем, что героической оказалась и судьба его матери Любови Васильевны Родионовой.
Впервые о подвиге новобранца-пограничника Евгения Родионова Россия узнала в конце 1990-х. Прослужившего всего месяц на границе между Чечней и Ингушетией 19-летнего мальчишку, не успевшего сделать ни единого выстрела, после 100 дней зверских пыток казнили боевики, отрезав голову за то, что он отказался снять нательный крестик и сменить православную веру на ислам. По этому кресту мать, искавшая сына девять месяцев, и опознала Женю. Продав квартиру, женщина выкупила тело сына и казненных вместе с ним троих ребят. В 1997 году, когда о подвиге Евгения узнала вся страна, посмертно он был награжден орденом Мужества.
- Любовь Васильевна, почему вы решили ехать в Чечню?
- 13 января 1995 года сын начал службу в Назрановском пограничном отряде на свежепрочерченной границе между Чечней и Ингушетией. А в феврале я получила телеграмму о том, что он самовольно оставил службу. Решение ехать я приняла сразу, не думая ни о чем. Просто знала: мой сын не может быть дезертиром. И, когда приехала на заставу, это тут же подтвердилось. Передо мной извинились и объяснили, что ребята не дезертиры, они были захвачены в плен. Но я до сих пор не могу понять людей, которые писали эту телеграмму...
Извиниться-то извинились, но уголовное дело о дезертирстве уже было возбуждено, тормознуть его тогда было невозможно. Его закрыли только в апреле 1998 года - через год после того, как Жене посмертно был присужден орден Мужества. Но до сих пор я с ужасом думаю о том, что было бы, если бы я тогда не поехала туда. Ребята лежали бы в чужой земле с клеймом «дезертиры».
Сама мать стала легендой среди бойцов, воевавших в Чечне, пройдя все круги ада. Ночевала в чеченских селах, встречалась с лидерами бандформирований - Масхадовым, Гелаевым, Хаттабом, Басаевым, Яндарбиевым, Умаровым, Хайхороевым - всего 18 раз! Три дня провела в плену, где ее чуть не забили до смерти, и к своим она добиралась ползком, с переломанным позвоночником. Где похоронены останки сына, боевики сказали матери только в конце октября 1996-го, запросив за них такой выкуп, что ей пришлось продать свою квартиру.
- Вы, наверное, единственная мать, которая доказала, что материнская любовь сильнее войны...
- Я не была единственная. Нас было около 80 матерей, которые искали своих сыновей в Чечне, из Краснодара, Ростова, Сибири. И в Чечне мы жили безвыездно. Но я до сих пор не понимаю, почему нас было так мало. Ведь пропавших без вести ребят было около 1200. Это была история не только моей маленькой семьи, а тысяч семей, история страны. Мальчишек. Живых, которых никто, кроме матерей, не искал. Мертвых, которых предали, подписав подлые Хасавюртовские соглашения, в которые мы, матери, умоляли включить пункт о выдаче всех военнопленных. А его не включили, и их не выдали.
Когда я искала Женю, я завидовала тем, у кого сыновья погибли в бою, то есть сразу, а мне - те, у кого нет даже могилы. Женю я забрала из Чечни последним. После меня из Чечни не забрали никого, они навсегда остались в той земле. Так почему нас было так мало? Я задавала этот вопрос матерям мальчиков, казненных вместе с Женей. У каждой нашелся ответ: не было денег, не могли оставить без присмотра детей и мужей. Но главный ответ был в том, что все мы верили государству. Мы, по своему воспитанию глубоко советские люди, верили, что нас не оставят в беде. Не понимали, как может государство взять здорового парня, использовать его, а потом просто списать. Надеялись на командиров, на комиссию по розыску. И я до сих пор не могу себе этого простить. Слишком поздно поняла, что все уже не так... Продай я квартиру раньше, может, еще успела бы. И таких, как я, наивных было много.
Сейчас многие считают Женю святым, молятся на его иконы, свидетельствуют о чудесах. Вопрос о его канонизации хоть и ставился, но так и остался нерешенным. Любовь Васильевна, разыскав сына, не остановилась. Поборов отчаяние, она нашла в себе силы не только выжить, но и возобновить путь. На этот раз подвижнический. С 1999 по 2001 год она совершила 60 поездок в Чечню. Доставила туда более 300 тонн грузов для наших военнослужащих и заслужила имя «солдатская мама».
- Любовь Васильевна, как вы сумели пережить горе, не сломаться?
- Когда я вернулась из Чечни, у меня не было ни квартиры (я продала ее, чтобы выкупить сына и замученных вместе с ним мальчишек - всех четверых), ни работы (на заводе, где работала, я сказала, что уеду на неделю, а отсутствовала 9 месяцев).
22 ноября 1996 года я похоронила сына, 28 ноября - Жениного отца, который не вынес трагедии. Я просто тихо умирала. Как вдруг за мной прислал людей отец Авель Македонов - священник из Иоанно-Богословского монастыря, что в Пощупове под Рязанью. Думаю, он узрел все внутренним зрением, ведь до России он 15 лет служил на Афоне. И я, не верившая в Бога, 25 лет пробывшая членом КПСС и не выбросившая партийный билет, стала подолгу жить в монастыре.
Там и происходило мое очеловечивание. Но если вы сейчас спросите меня, верю ли я в Бога, скажу: нет. Я просто знаю, что Он есть, настолько остро чувствовала его во многих ситуациях. И когда, чтобы достать Женю, прошла по минному полю (позже по моим следам откопали восемь мин). И когда в 1998 году, приехав на место гибели Жени в чеченское село Бамут, обнаружила на дереве тряпку, которую повязала в 1996-м, чтобы не потерять это место. За два года ее не сдуло ветром, она не сгнила. И когда 21 сентября 1996 года в час ночи шла пешком из Грозного в Ханкалу, а дорогу начали обстреливать. Я взмолилась: «Господи! Пусть сейчас кто-нибудь выстрелит, я упаду, и этот ад закончится. Я больше не могу!» И вдруг в этот момент физически почувствовала, что совсем перестала бояться: рядом - Бог.
Все эти 60 поездок в Чечню - это была моя молитва... Больше не было страшно. Даже когда в одну из поездок я вновь пошла к убийце сына - боевику Руслану Хайхороеву. Он сказал: «Опять ты здесь? Опять искушаешь судьбу?» А я опять его спросила: «За что?» И он ответил: «Такое было время. Сейчас этого могло и не быть». Представьте, этот зверь начал оправдываться. И тогда я молча встала и ушла. Моя цель была достигнута.
Евгения почитают как местночтимого святого в Сербии и на Афоне, на Дмитровскую субботу акафист святому Евгению Родионову читают даже в армии США. Отдельным местом паломничества верующих стала могила Жени, которая находится там же, где он провел свои детство и юность и где по сей день живет его мать, - в деревне Курилово Подольского района Новой Москвы.
- Вашего сына любит и считает святым огромное количество людей...
- Знаете, я не хочу обсуждать вопрос Жениной канонизации. Для меня он прежде всего сын, о котором очень точно написал мой друг поэт Влад Маленко: «А у твоей одноклассницы - сын и внуки, а у тебя - только юность размером с крест». Решение «святой или не святой» не может принимать некая комиссия - группа людей, севшая за стол.
В память о его подвиге строят храмы, часовни, устанавливают поклонные кресты, пишут стихи и песни. На его могилу приходят тысячи. Постоянно приезжают и разные боевые братства, и «Альфа». Я встречала там и французов, и голландцев, и английских капелланов. Видела однажды, как ветеран опустился перед Жениной могилой на колени и положил на нее свою медаль «За отвагу». Все это есть. Но я-то знаю, что цена всему этому - жизнь. А самое главное - что будет с Жениной могилой после моего ухода? Ведь теперь здесь у нас Новая Москва, земля «золотая». Необходимо признать и Женину могилу, и могилы других погибших в Чечне бойцов воинскими захоронениями, чтобы хотя бы после их смерти о них позаботилось государство - родина, которой они отдали свой воинский долг. У нас говорят много правильных слов, но поступков-то нет! Хвалятся патриотизмом, а матери героя чиновник может кинуть в лицо: «Это твой сын». Да, это мой сын! Но погиб он за Родину. И не отказался снять крест...
ист
|
|
|
[^]
|
|
|
|
Скачать 83.05 Kb.