Диалогизация писательского публицистического даскурса. Диалогизация пис. публ. дискурса. Диалогизация писательского публицистического дискурса Creating a dialogue in the writer of journalistic discourse
 Скачать 47.5 Kb.
|
|
Пётр Жолнерович Piotr Zhauniarovich Диалогизация писательского публицистического дискурса Creating a dialogue in the writer of journalistic discourse Дискурс, как и любое коммуникативное явление, предусматривает наличие двух фундаментальных ролей – автора-адресанта и реципиента-адресата, а также диалога между ними. Монологичность текстов публицистики представляется понятием условным. По существу, монолог в публицистике является просто частным случаем диалога, хотя традиционно диалог и монолог противопоставлялись. Коммуниканты в любом случае интерпретируют речь и действия, и «процесс этот всегда интерактивный, предусматривает взаимодействие людей» [1: 284]. В данном случае философские субъект-объектные отношения встраиваются в другие, коммуникативные, становятся субъект-субъектными. При этом субъект высказывания, согласно П. Серио, «представляет собой категорию дискурса, “реальность речи” в отличие от говорящего индивидуума из плоти и крови» [2: 16], с учетом чего возникает возможность использовать терминологическую конструкцию «субъект дискурса». Но в процессе коммуникации и адресат писательской публицистики так же активен, фактически выполняет роль субъекта2 (при наличии субъекта1 – автора как «представителя реальности речи»). Большинство писательских публицистических произведений по структуре и манере письма тяготеют к эссеистическому направлению в литературе, для которого стратегия активного диалога является определяющей жанрообразующей характеристикой, способствующей привлечению читателя к порождению аргументации и делающей из каждого сомневающегося адепта писательского взгляда на рассматриваемую проблему. Диалогичность писательского публицистического дискурса подтверждается анализом дейктических средств маркировки субъекта и адресата, которые вместе с другими показателями (например, персуазивностью, риторическими фигурами, тропами и др.) формируют прагматический компонент содержания. Среди них выделяются местоимения я, мой, мы, наш как показатели субъекта дискурса и ты, твой, вы, ваш как показатели адресата дискурса. Местоимения я и мой, идентичные личности автора, являются динамическими структурами для организации писательского публицистического дискурса. Они, безусловно, способствуют установлению меньшего расстояния между агенсом и реципиентом, оживляют условный диалог, способствуют убеждению адресата. Читатель становится собеседником, слышит голос автора, знакомится с его родными и близкими, прислушивается к их мыслям (ведь писатель верит им) и вынужден определенным образом реагировать: «Мой отец сражался на смоленской земле и лежит в этой земле, его уже нельзя спросить, как он относится к такому переселению» (В. Белов); «Я рассказывал, как, впервые попав в студенческие годы на Байкал, был обманут прозрачностью воды и пытался рукой достать с лодки камешек, до которого затем при замере оказалось больше четырех метров» (В. Распутин); «Но я зато видел этих людей. Партизанских матерей, набивающих диски и пулеметные ленты» (В. Короткевич); «Сам я – едва не на половину украинец, и в ранние годы рос при звуках украинской речи. А в скорбной Белоруссии я провел большую часть своих фронтовых лет, и до пронзительности полюбил ее печальную скудость и ее кроткий народ» (А. Солженицын). Использование местоимений я и мой усиливает интимизацию повествования, делает дискурс исповедальным. Условный собеседник волей-неволей начинает доверять автору, который делится с ним такими сокровенными мыслями. В писательском публицистическом дискурсе я и мой лексически осложняются вследствие использования расширительных местоимений мы и наш, которые отличаются ролью в создании диалога в зависимости от их семантического наполнения. Во-первых, они могут указывать на автора и других участников, совместно выполняющих какие-либо действия: «Вспоминаю, как мы с товарищем моим, приехавшим ко мне в гости, долго шли и далеко ушли по берегу нашего моря по старой Кругобайкальской дороге, одном из самых красивых и ярких мест южного Байкала» (В. Распутин); «И жили мы все (около двадцати человек) на правительственной даче под Тбилиси» (В. Солоухин). В некоторых случаях для уточнения субъекта мы авторы используют приложения либо уточняющие конструкции, конкретизируя тем самым семантическое наполнение местоимения: «И мы, живущие подле Байкала, не можем похвалиться, что знаем его хорошо, потому что узнать и понять его до конца невозможно – на то он и Байкал» (В. Распутин); «У нас, в Белоруссии, большая и сильная когорта графиков» (В. Короткевич); «Ведь во время таких вот “декад”, помимо официальных встреч и “мероприятий”, “разбирают” нас, участников, по своим домам грузинские писатели» (В. Солоухин). Указанные словоупотребления позволяют авторам сосредоточиваться на выражении своей сопричастности с конкретной группой, показывать читателю неотделимость от нее и таким образом эффективнее убеждать собеседника в правоте авторского видения рассматриваемой проблемы. Во-вторых, при условии личного знакомства автора и объекта исследования мы подтверждает единство их мыслей и действий или, наоборот, несогласие в чем-либо. В третьих, мы семантически показывает участников неопределенной группы. Именно в данном словоупотреблении автор стремится показать связь с адресатом, который в качестве инклюзивного субъекта семантически входит в мы. Читатель активно подключается к порождению аргументации, предложенной автором произведения, совместно рассуждает и приходит к соответствующему убеждению, которое, скорее всего, и было заложено локутивным заданием: «Завороженные успехами западной технологии, мы покупаем уже всё подряд, хотя чуть ли не всё вполне можем делать сами» (В. Белов); «Мы с рождения впитываем в себя воздух, соли и картины своей родины, они влияют на наш характер и в немалой степени организуют наш жизненный состав» (В. Распутин); «Человек неизбежно тоскует по своей молодости. Истинная же поэзия возвращает ему чудесную юношескую способность открывать мир заново. И за это мы тоже любим Янку Купалу» (В. Короткевич); «Я узнал, что в последней четверти XIX века в России были протянуты все основные нитки железных дорог, которыми, кстати, мы пользуемся до сих пор, крича, что мы великая железнодорожная держава» (В. Солоухин). Данный субъект дискурса мы без сомнений характеризует авторов как творцов, которые могут подняться до самых высоких вершин обобщения, изложить вечные, общечеловеческие ценности. Выражения с таким местоимением схожи с высказываниями умудренных жизнью аксакалов-философов и напоминают компрессию мыслей, афористичность которых несомненна. Выражение адресата дискурса сигнализирует об учете автором особенностей дискурсии, что влияет и на выбор местоимений вы (ваш) либо ты (твой): в первом случае писатель обращается ко всем читателям, во втором – к конкретному реципиенту. В писательском публицистическом дискурсе местоимения 2-го лица «формируют коннекторный ряд адресата», где сам «антецедент-адресат назван в обращении» [3: 104]. Именно в нем сосредоточено семантическое наполнение местоимения или уточняется субъект2 дискурса: «Понимаете ли вы, мой читатель, о каком заболевании и о каком лечении тут идет речь?» (В. Солоухин); «Не верьте, уважаемые депутаты, любителям технического экспериментирования над миллионами людей и целыми странами! Наше государство может легко обойтись без чернобыльских душегубок» (В. Белов). В первом предложении местоимение вы, уточнённое обращением в единственном числе, свидетельствует об уважительном отношении автора к читателю – конкретному человеку, который изъявил желание обратиться к произведению. Во втором предложении обращение расшифровывает опущенное местоимение, восстанавливаемое благодаря наличию глагола повелительного наклонения. Отдельные синтаксические конструкции позволяют писателям «присутствовать» даже в семантическом наполнении местоимений 2-го лица – показателях адресата дискурса: «Нигде больше не будет у тебя ощущения столь полной и столь желанной слитности с природой и проникновения в нее: тебя одурманит этим воздухом, закружит и унесет над этой водой так скоро, что ты не успеешь и опомниться; ты побываешь в таких заповедных угодьях, которые и не снились нам; и вернешься ты с удесятеренной надеждой: там, впереди, обетованная жизнь...» (В. Распутин). Чередование односоставных безличных и двусоставных предложений создает впечатление слитности автора и адресата, усиливает диалогичность дискурса и тем самым создает предпосылки для убеждения в правоте писательского суждения. Таким образом, диалогизация писательского публицистического дискурса является органической интенциональной доминантой всех рассматриваемых текстов. Авторы – мастера художественного слова – благодаря таланту эмоционального отражения действительности, особенному переплетению публицистических пафосов, филигранному механизму прагматики, высокому философскому звучанию устраняют минимальный «зазор» между творцом и читателем, создают условный диалог, который позволяет достигать наивысшего перлокутивного эффекта. Литература Демьянков, В. З. Доминирующие лингвистические теории в конце ХХ века / В. З. Демьянков // Язык и наука конца 20 века: сб. статей / Ин-т языкознания РАН; под ред. Ю. С. Степанова. – М.: ИЯ РАН: РГГУ, 1995. – С. 239–320. Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса: сб. статей / пер. с фр. и португ.; предисл. Ю. С. Степанова. – М.: Прогресс, 1999. – 413 с. Папина, А. Ф. Текст: его единицы и глобальные категории / А. Ф. Папина. – М.: Едиториал УРСС, 2002. – 368 с. Аннотации В статье рассматриваются языковые средства, которые позволяют писателям-публицистам конструировать тексты, создающие условия для активного привлечения читателя к диалогу и порождению аргументации, и посредством этого достигать наивысшего перлокутивного эффекта. This article explores the linguistic tools that allow writers-publicists to construct texts, creating conditions for active involvement of the reader to the generation of dialogue and argument, and thereby achieve the highest perlocutionary effect. Сведения об авторе Жолнерович Пётр Петрович Белорусский государственный университет Доцент кафедры стилистики и литературного редактирования Института журналистики Кандидат филологических наук Республика Беларусь, г. Минск, 220024, ул. Асаналиева, д. 46, кв. 62 Тел. дом.: 201-92-12 (Минск) |