Дискуссия об абсолютизме вызвала большой интерес в широких кругах историков и, несомненно, будет содействовать дальнейшему оживлению теоретической мысли на историческом фронте
 Скачать 111.71 Kb.
|
|
Размещено на http://www.allbest.ru/ История России. Дискуссионный вопрос абсолютизма в России абсолютизм дворянство буржуазия крестьянство Дискуссия об абсолютизме является первой серьезной попыткой советских историков, исходя из основ марксизма-ленинизма, обобщить имеющийся в наших руках богатейший исторический материал о возникновении и развитии крупнейших европейских государств в период с XV до XVIII-XIX веков. Вместе с тем сделана попытка найти путь к разрешению ряда частных проблем, связанных с существованием абсолютной монархии на Западе и в России. Дискуссия об абсолютизме вызвала большой интерес в широких кругах историков и, несомненно, будет содействовать дальнейшему оживлению теоретической мысли на историческом фронте. А это должно повлечь за собой новые исторические исследования, новые поиски в области конкретно-исторических фактов, которые, в свою очередь, будут обогащать, подкреплять и двигать вперед теоретическую мысль. Центральное место в дискуссии об абсолютизме занимал вопрос о предпосылках возникновения абсолютной монархии, теснейшим образом связанный с вопросом о социальных корнях, о классовой основе абсолютизма. В этом последнем вопросе советским историкам в свое время пришлось преодолеть не только традиции буржуазной историографии, но и влияние школы Покровского, которая извращала марксистско-ленинское учение об абсолютной монархии. В концепции М.Н. Покровского проблема абсолютной монархии была увязана с его теорией "торгового капитала". В специальной статье об абсолютизме, написанной для БСЭ, Покровский утверждал, что "абсолютная монархия, как форма государственного устройства, возникает на основе торгового капитализма". Еще более определенно эта мысль сформулирована в следующем тезисе Покровского: "абсолютизм личности на самом деле прикрывая собою абсолютизм торгового капитала". Эта антимарксистская концепция Покровского была отброшена одновременно с тем, как была разбита его теория торгового капитализма. В настоящее время взгляд на абсолютную монархию как на феодально-помещичье, дворянское государство как будто усвоен всеми советскими историками. Это основное положение зафиксировано и в недавно выпущенном учебнике по истории средних веков (том II). Однако тот же учебник обнаруживает, что советские историки делают не всегда правильные выводы из этого - основного положения при разработке частных проблем, связанных с историей абсолютной монархии. Такова проблема - возникновения абсолютной монархии на Западе и самодержавия в России. Как объяснить, что феодально-землевладельческий класс на определенном этапе развития феодального общества в большинстве европейских стран совершает переход от феодально-сословной монархии к монархии абсолютной? Какими конкретными причинами вызывается эта смена формы феодального государства? В этих вопросах у советских историков нет полной ясности. Между тем у классиков марксизма можно найти целый ряд замечательных высказываний по этому вопросу. Маркс, конкретно говорит об этих предпосылках в статье "Морализирующая критика и критизирующая мораль": "Современная историография доказала, что абсолютная монархия возникает в переходные эпохи, когда старые феодальные сословия разлагаются, а средневековое сословие горожан складывается в современный класс буржуазии, и ни одна из спорящих сторон не взяла еще перевеса над другой". Из этого положения Маркса С.Д. Сказкин делает тот вывод, что абсолютная монархия и создается для защиты дворян от усиливающегося "напора" буржуазии. Так это и записано в учебнике, вышедшем под редакцией С.Д. Сказкина, где сказано буквально следующее: "Абсолютная монархия выполняет функцию защиты дворянства от усиливающегося напора буржуазии...". Сформулированное С.Д. Сказкиным положение опасно тем, что оно уводит нас в сторону от основного и решающего антагонизма феодального общества, антагонизма между феодалами-крепостниками и эксплуатируемым ими крестьянством. Для абсолютной монархии сохраняет силу прежде всего основная марксистская истина о назначении государства, с классической четкостью выраженная товарищем Сталиным в следующих словах: "Две основные функции характеризуют деятельность государства: внутренняя (главная) - держать эксплотируемое большинство в узде и внешняя (не главная) - расширять территорию своего, господствующего класса за счет территории других государств, или защищать территорию своего государства от нападений со стороны других государств. Так было дело при рабовладельческом строе и феодализме. Так обстоит дело при капитализме". Таким образом, если и можно согласиться с тем, что абсолютная монархия возникает как диктатура дворянства, то нужно подчеркнуть, что острие дворянской диктатуры было направлено против крестьянства и городских низов. Однако если мы отвергаем толкование абсолютизма как дворянского заслона от "напора" буржуазии, то по-прежнему невыясненным остается вопрос, в каких условиях пришлось дворянству прибегнуть к созданию абсолютной монархии. Серьезного внимания заслуживает попытка тов. Поршнева дать ответ на этот вопрос, исходя из анализа крестьянских и плебейских движений, которые, по его мысли, вынуждают дворянство сплотиться, чтобы отстоять свое господство. Из числа историков СССР на позиции тов. Поршнева стоит В.В. Мавродин, который в недавно выпущенной популярной работе "Образование русского национального государства" пишет: "Феодалы, бояре и дворянство тяготели к великому князю и в силу того обстоятельства, что они были заинтересованы в закрепощении крестьянства. Обеспечить закрепощение крестьян в масштабах "всея Руси" могла только сильная великокняжеская власть" . На основании самостоятельных исследований тов. Поршневу удалось доказать тот факт, что буржуазная историография недооценивала, а может быть, и намеренно преуменьшала значение и размах народных движений во Франции в XVI - XVII - XVIII веках. Однако эти новые материалы, собранные тов. Поршневым, пока не дали ему возможности доказать, что крестьянское движение во Франции в XVI в. было более мощным или более широким чем движение, положим, Жакерии. Между тем хорошо известно, что французские феодалы сумели задушить Жакерию, не дожидаясь победы абсолютизма или хотя бы упрочения королевской власти. В Германии XVI века несмотря на ее политическую раздробленность феодалы также справились с величайшим крестьянским восстанием XVI века, с крестьянской войной. С другой стороны, в Польше, где крепостнический гнет в XVI-XVII вв. был особенно тяжел - и крестьянское движение действительно представляло угрозу для самого существования панской Польши, абсолютная монархия все же не была создана. Приведенные исторические факты опровергают тот взгляд, что предпосылки возникновения абсолютизма надо искать непосредственно в усилении народных антифеодальных движений, для подавления которых необходимой-де казалась новая форма дворянского государства. Очевидно, опасность крестьянских восстаний становится особенно грозной только с того времени, когда на политическую арену выступает буржуазия. Чтобы дать развернутый ответ на поставленный нами вопрос, необходимо вернуться к исходным теоретическим позициям и более внимательно проанализировать некоторый положения Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина. Начнем с приведенного высказывания Маркса о том, что "абсолютная монархия возникает в переходные эпохи, когда старые феодальные сословия разлагаются, а средневековое сословие горожан складывается в современный класс буржуазии и ни одна из спорящих сторон не взяла еще перевеса над другой". В этом тезисе необходимо подчеркнуть мысль Маркса о разложении феодальных классов как предпосылке создания абсолютизма. В другом контексте Маркс формулирует эту мысль еще резче: "XVI век был эпохой образования великих монархий, которые повсюду воздвигались на развалинах враждовавших между собой феодальных классов: аристократии и городов" . Энгельс в своей работе "Крестьянская война в Германии" конкретно показывает, в каком упадке и разложении находилось дворянство в Германии XVI в., накануне крестьянской войны. Одновременно с упадком, обеднением и разорением дворянства происходило его расслоение. Образовалась прослойка крупных феодалов-князей и широкий слой разорившихся рыцарей. Прослойка среднего дворянства редела. Такой же кризис переживало и французское дворянство в XVI веке. Те же факты разорения, роста дворянской задолженности, распродажи наследственных поместий и наследственных замков можно проследить и во Франции. И здесь, как и в Германии, причиной кризиса является зарождение и развитие капиталистических отношений в недрах феодальной Франции. Именно это разлагающее влияние зарождающегося капитализма на дворянство мастерски изобразил Маркс в полемике с Гейнценом, напомнив ему о там, "как горожане при помощи торговли и промышленности, с одной стороны, вытягивали Деньги из кармана феодала и посредством долговых обязательств придавали подвижность поземельной собственности, а с другой стороны - помогали победе абсолютной монархии над ослабленными крупными феодалами и покупали себе их привилегии". В качестве исходной точки абсолютизма Маркс отмечает здесь сдвиги внутри самого господствующего класса, происходившие под влиянием роста торговли, промышленности и денежных отношений в Европе. Ослабление и обеднение феодалов создал" необходимое условие для усиления королевской власти. Но победа абсолютизма могла быть достигнута только в ожесточенной борьбе против феодально-аристократической верхушки, против феодальных лендлордов в Англии, против грандов во Франции, ясновельможного панства в Польше или боярства в России. В этой борьбе королевская власть могла опереться не только на рядовое дворянство, но и на города. Вынужденные выбирать между укреплением королевской власти или укреплением власти отдельных феодалов, города становились на сторону короля, поддерживали его против вельмож. Борьба против сепаратистских стремлений крупных - феодалов продолжалась и в XVI-XVII вв.; она была исторически прогрессивным делом. Поскольку абсолютизм возглавлял эту борьбу, он смело мог опереться на все передовые элементы общества, в том числе и на поднимающийся новый класс - буржуазию. В тех странах, где абсолютизм оставлял значительные привилегии феодальной знати, он скоро терял свой прогрессивный характер, как это было, например, в Испании в XVI веке. В тех странах Европы, где развитие городов в силу каких-либо причин затормозилось и где городская буржуазия не могла составить противовес феодалам, там абсолютизм совсем не мог утвердиться, как это видно на Примере Польши. В России самодержавие ни по своему характеру, ни по функциям ничем не отличалось от западноевропейского абсолютизма. В работах Ленина можно найти и совершенно определенные указания на то, в какой исторический момент совершается в России переход от прямого господства дворян к их косвенному господству при самодержавии. Ленин отмечал, что "монархия XVII века с боярской думой не похожа на чиновничью-дворянскую монархию XVIII века". Сталин в беседе с писателем Э. Людвигом подчеркнул факт значительного укрепления государства в России в петровскую эпоху: "Петр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса. Петр сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев" . Ленин, критикуя тезис отзовистов о предстоящем резком столкновении "с правящим блоком крупной буржуазии и помещиков-крепостников", писал: "Отзовисты не умеют отличать абсолютизма, лавирующего между указанными двумя классами, от прямого господства этих классов, и у них выходит абсурд, исчезает куда-то борьба с самодержавием". Из приведенных высказываний Ленина и Сталина можно сделать, прежде всего, тот вывод, что самодержавие в России утверждается на рубеже XVII и XVIII веков, и, во-вторых, что возникновение самодержавия и в России связано с появлением в недрах феодальной Россия нового класса - буржуазии. В специальных исследованиях по истории России Грушевского, Платонова, Готье вторая половина XVI века характеризуется как период бурного развития буржуазных отношений. В XVII в. впервые становится заметной политическая роль русской буржуазии. В борьбе с польской интервенцией города - купцы и люди посадские - выступают в блоке с дворянством. С этого времени только и можно начинать историю русского самодержавия, достигающего полного своего развития в эпоху Петра I. Между тем в недавно вышедшем учебнике по истории СССР образование самодержавной монархии в России без всяких оснований отнесено ко времени Ивана III и Василия III, т. е. к такому периоду, когда ни об образовании всероссийского рынка, ни о складывании буржуазии как класса не могло быть и речи. Второй вопрос, который также подвергся обсуждению на дискуссии и в котором также не достигнуто пока полного единомыслия между советскими историками, - это вопрос о предпосылках гибели абсолютизма, вопрос о том, какими классами ни опровергается абсолютизм. Конкретно вопрос ставится о том, как долго мирится буржуазия с положением противовеса феодальному дворянству в абсолютной монархии, когда и под влиянием каких причин она переходит от поддержки абсолютизма к борьбе против него, наконец, какую роль играет буржуазия в подготовке и осуществлении буржуазной революции, ниспровергающей абсолютизм. В ответах, которые даются советскими историками на все эти вопросы, можно отметить две тенденций. Одни склонны чересчур упрощенно и прямолинейно понимать революционную роль буржуазии в период господства абсолютной монархии, забывая о движения угнетенных масс крестьянства; другие вообще не признают революционной роли за буржуазией. Тов. Поршней, например, считает, что французская буржуазия ни в XVI, ни в VII в. не играла революционной роли. На основании своих исследований о народных восстаниях в этот период тов. Поршнев приходит к заключению, что именно эти восстания, все разрастаясь, и привели к свержению абсолютизма, в то время как буржуазия колебалась, раздумывала, не решаясь примкнуть к крестьянско-плебейскому лагерю, или примыкала к нему, чтобы позже предать его. Только в последний момент, уже в XVIII в., она будто бы отваживается, наконец, присоединиться к революционной борьбе, но только затем, чтобы воспользоваться готовыми плодами победы. Развивая этот взгляд, Б. Ф. Поршнев, может быть, сам того не замечая, продолжает и заостряет старую имеющую тридцатипятилетнюю давность концепцию акад. Е. В. Тарле. В самый разгар событий революции 1905 г. Е. В. Тарле выпустил книжку "Падение абсолютизма", в которой стремился доказать, что русская буржуазия не в пример западноевропейской не пойдет ни на какой компромисс с самодержавием. О предпосылках падения абсолютизма на Западе в этой книжке было сказано следующее: "Буржуазия всюду в Западной Европе толкалась к политической революции, как бы против воли, потому только, что абсолютизм явственно становился в положение защитника всех основ старого социально-юридического порядка". Поясняя эту мысль, Е. Тарле приводил дальше следующие соображения: "Миновать "чашу сию", приспособить мирным путем правительственный организм к своим потребностям в коренной общественной реформе, - вот что было всегда и всюду мечтою имущих классов в предреволюционный период; эта же психология обусловливала в серьезнейшей степени наступление политических реакций и реставраций в период послереволюционный". Хотя и не со всеми положениями в приведенных рассуждениях Е.В. Тарле можно согласиться, но должно признать, что в них, безусловно, есть зерно истины. Ясно чувствуется, что автор "Падения абсолютизма" стоит в своих рассуждениях на почве исторических фактов. К сожалению, автор не ограничился ролью историка. Рассуждения о недостаточной революционности западноевропейской буржуазии понадобились ему только для того, чтобы ярче оттенить революционность (!) русской буржуазии в 1905 году. "В противоположность Франции перед 1789 годом, - пишет Е.В. Тарле, - буржуазия в России борется против абсолютизма не только потому, чтобы он поддерживал "привилегированных" и старые социально-юридические пережитки, а потому, что он сам по себе есть в ее глазах главное коренное экономическое бедствие, от которого нищает внутренний рынок, утрачивается надежда да внешние, от которого стране грозит опасность попасть в экономическое рабство к иностранцам; вот почему буржуазия с абсолютизмом никак сторговаться не могла бы". Эта оценка роли русской буржуазии в революции 1905 г., сделанная Е.В. Тарле в момент революции, была диаметрально противоположна ленинской оценке. Будучи видным историком, Е.В. Тарле оказался тогда плохим политиком. Ходом революции прогноз Е.В. Тарле был решительным образом опровергнут, а прогноз Ленина целиком подтвержден. Русская буржуазия оказалась в 1905 г. силой контрреволюционной потому, что буржуазно-демократическая революция в России происходила в таких условиях, когда решающую роль в революции играл уже пролетариат. Во Франции в XVIII в. этого условия еще не было, тем не менее приведенные соображения Е. В. Тарле об органической боязни французской буржуазии вступить та путь революции заслуживают полного внимания. Они могут быть подтверждены всей историей французской революции 1789 года. И вообще доказано, что те буржуазные революции, в которых не принимают участие угнетенные массы, в первую очередь крестьянство, выходят куцыми или верхушечными, по определению товарища Сталина. Совершенно очевидно, что и тов. Поршнев в своих исследованиях народных революционных движений в XVI-XVIII вв. во Франции должен был учитывать соображение о том, что буржуазия не может быть до конца, последовательно революционна, ибо буржуазия есть класс-собственник, класс-эксплоататор. Однако он перегибает палку в своих рассуждениях, доходя до отрицания вообще революционной роли буржуазии хотя бы в XVI - XVII веках. Революционная роль буржуазии в этот период проявлялась прежде всего в экономической области. Рост производства, базирующийся на новых капиталистических основах, должен был все сильней подмывать феодальный строй. Объективным ходом вещей буржуазия выдвигается на роль гегемона всех революционных антифеодальных сил общества. Революционная роль буржуазии в разлагающемся феодальном обществе четко определена Энгельсом в следующих словах: "Когда Европа вышла из средневековья, городская буржуазия, находившаяся в процессе подъема, была в ней революционным элементом. Признанное положение, которое она завоевала себе внутри средневекового феодального строя, стало уже слишком тесным для ее стремления к расширению. Свободное развитие буржуазии стало уже несовместимо с феодальным строем, феодальная система должна была пасть". Товарищ Сталин также отмечает объективно-революционное значение предпринимательской деятельности буржуазии в период позднего средневековья, особо подчеркивая революционизирующую роль мануфактур. "Когда в период феодального строя молодая буржуазия Европы рядом с мелкими цеховыми мастерскими стала строить крупные мануфактурные предприятия и двигала, таким образом, вперед производительные силы общества, она, конечно, не знала и не задумывалась над тем, к каким общественным последствиям приведет это новшество, она не сознавала и не понимала, что это "маленькое" новшество приведет к такой перегруппировке общественных сил, которая должна кончиться революцией и против королевской власти, милости которой она так высоко ценила, и против дворян, в ряды которых нередко мечтали попасть ее лучшие представители, - она просто хотела удешевить производство товаров, выбросить побольше товаров на рынки Азии и только что открытой Америки и получить побольше прибыли, - ее сознательная деятельность ограничивалась узкими рамками этой будничной практики". Маркс говорит, что "для английской, как и для французской, революции вопрос собственности состоял в свободе конкуренции и уничтожении всех феодальных отношений собственности: помещичьей власти, цехов, монополий и т. д., которые превратились в цепи для развившейся в течение XVI-XVIII столетий индустрии". В своей борьбе за уничтожение феодальных стеснений буржуазия отстаивала не только свои классовые интересы, но объективно представляла и интересы угнетенных народных масс, интересы основных производителей феодального общества - крестьян. Задачи буржуазии в буржуазной революции ничуть не противоречат устремлениям крестьянства, поднимающегося против феодального строя. Ленин говорил о крестьянском движении в России накануне революции 1905 г., что "оно является и в России, как бывало и в других странах, необходимым спутником демократической революции, буржуазной по ее общественно-экономическому содержанию. Оно нисколько не направляется против основ буржуазного порядка, против товарного хозяйства, против капитала". Сталин, говоря о буржуазных революциях на Западе (Англия, Франция, Германия, Австрия), отмечает, что "там гегемония в революции принадлежала не пролетариату, который не представлял и не мог представлять по своей слабости самостоятельную политическую саду, а либеральной буржуазии. Там освобождение от крепостнических порядков получило крестьянство не из рук пролетариата, который был малочислен и неорганизован, а из рук буржуазии. Там крестьянство шло против старых порядков вместе с либеральной буржуазией. Там крестьянство представляло резерв буржуазии". Из этих высказываний Ленина и Сталина следует, что мы никак не можем противопоставлять одно другому революционное движение крестьян и борьбу буржуазии против феодального строя в XVI-XVIII веках. Буржуазия как представительница нового способа производства, как носительница идей нового общественного строя возглавляла всю борьбу. Крестьянство было той могучей силой, той армией, которая только и могла опрокинуть изживший себя феодальный строй и абсолютизм. Разрыв буржуазии с абсолютизмом происходит задолго до буржуазной революции. Причина этого разрыва лежит прежде всего в возрастающей экономической мощи и политической зрелости буржуазии. "Пусть святой Макс назовет нам страну, - читаем мы в "Немецкой идеологии", - где при развитой торговле и промышленности, при сильной конкуренция, буржуа поручают защиту самих себя "абсолютному королю". Но причина разрыва между буржуазией и абсолютизмом лежит также и в тех изменениях, которые претерпевает самый абсолютизм. Из силы прогрессивной, каким он был при возникновении абсолютной монархии, он превращается в силу реакционную, тормозящую развитие производительных сил в стране. "В то время как (раньше она покровительствовала торговле и промышленности и, следовательно, возникновению класса буржуазии, видя в них необходимые предпосылки как национального могущества, так и собственного блеска, - теперь эта абсолютная монархия повсеместно становится поперек дороги дальнейшему развитию торговли и промышленности, ставшему слишком опасным орудием в руках могущественной буржуазии" . В этот период, когда могущество феодальной знати уже сломлено, а "равновесие сил" все больше изменяется в пользу буржуазии, абсолютная монархия не может больше лавировать между феодалами и буржуазией. Классовая дворянская природа в ней обнаруживается с полной очевидностью. Чтобы утвердить новые производственные отношения и буржуазную собственность, буржуазия должна свергнуть абсолютизм и овладеть политической властью. "Буржуазия, уничтожив таким образом общественную власть дворянства и цеховых ремесленников, уничтожила также и их политическую власть". Необходимо отметить, что переход политической власти из рук землевладельцев в руки буржуазии в процессе буржуазно-демократической революции совершается так, что государственная машина сохраняется в целости. Говоря о буржуазной Франции, Маркс отмечал, что ее государственный аппарат создан еще в эпоху абсолютизма: "Эта исполнительная власть с ее огромной бюрократической и военной организацией, с ее многосложным и искусственным государственным механизмом, с ее полумиллионной армией чиновников и полумиллионной же армией солдат, - этот чудовищный паразитический организм, словно ткань обвивающийся вокруг тела французского общества и закрывающий все его норы, возник во время абсолютной монархии, при упадке феодализма, падение которого он ускорил. Все сеньериальные привилегии поземельных собственников и городов превратились в атрибуты государственной власти; феодальные сановники - в получающих жалованье чиновников, а пестрая, как собрание образчиков, карта перекрещивающийся средневековых суверенных прав превратилась в правильный план централизованной государственной власти, где господствует такое же разделение труда, как на фабрике". Таким образом, под покровом абсолютной монархии складывается та государственная машина принуждения, которая затем, все время разрастаясь и усложняясь, передается от средних веков новому времени, от феодального общества - капиталистическому. Буржуазные революции не смогли сломить ее, а лишь подвергли частичной переделке. И только пролетарская революция ставит своей задачей не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, а сломать ее. Историческую задачу свержения феодального строя и абсолютизма буржуазия разрешила полностью и до конца в 1789 г. во Франции. Германская буржуазная революция, так же как и буржуазно-демократическая революция в России, совершалась в другую историческую эпоху, когда буржуазия из силы революционной, революционизирующей общественные отношения успела превратиться в передовых странах в контрреволюционную силу, тормозящую общественное развитие. В своей гениальной работе "Две тактики социал-демократии в демократической революции" Ленин привел следующие слова Маркса о революции 1848 года: "Французская буржуазия 1789 года ни на минуту не покидала своих союзников, крестьян. Она знала, что основой ее господства было уничтожение феодализма в деревне, создание свободного землевладельческого крестьянского класса. Немецкая буржуазия 1848 года без всякого зазрения совести предает крестьян, своих самых естественных союзников, которые представляют из себя плоть от ее плоти, и без которых она бессильна против дворянства". Ленин делал дальше тот вывод, что "с соответствующими изменениями конкретных национальных особенностей, с подстановкой крепостничества на место феодализма, все, эти положения целиком применимы, и к России 1905 года"6 . Империалистическая буржуазия в России ни в 1905, ни тем более в 1917 году неспособна была ни на какую революционную роль. Другое дело - буржуазия - колониальных или национально-зависимых стран. Эта буржуазия и в эпоху империализма способна играть известную революционную роль в борьбе против пережитков феодализма и против засилья иностранных империалистов. Дискуссия об абсолютизме выдвинула, кроме указанных выше, еще целый ряд весьма существенных проблем. Очень серьезную и интересную проблему представляет английский абсолютизм. Некоторые советские историки склонны допустить, что в Англии вообще никакого абсолютизма не было. Другие, наоборот, относят английский абсолютизм к тому же классическому типу, что и французский. Специфической чертой Англии в XVI в. был процесс бурного развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве, обуржуазивание значительной части дворянства. Классовая диференциация происходила в самом социальном базисе английского абсолютизма. Это, конечно, не могло не отразиться на судьбе английского абсолютизма. Очень интересную проблему представляет также испанский абсолютизм. В вопросе о причинах его быстрого упадка до сих пор остается целый ряд неясностей у советских историков. Неразработанной остается проблема формирования и развития бюрократической машины абсолютной монархии: чиновничества, войска, полиции. Большое значение должно иметь изучение идей абсолютизма, учений о государстве. У нас известны только такие крупные теоретики абсолютизма, как Маккиавели, Ришелье, епископ Боссюэ. Этот список теоретиков государства должен быть значительно пополнен и не только именами историков Запада, но и историков Востока. Дискуссия об абсолютизме не могла, конечно, разрешить все эти проблемы. Но она указала путь к их разрешению. Этот путь - в борьбе за все более полное и глубокое овладение учением Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина. |