Федор Михайлович Достоевский Жизнь и творчество

• Название: Федор Михайлович Достоевский Жизнь и творчество
• Дата: 25.12.2019
• Размер: 102.5 Kb.
• Имя файла: referatbank-8536.doc
• Тип: Документы; #102228

Федор Михайлович Достоевский

Жизнь и творчество

Знаменитый русский писатель Федор Михайлович Достоевский родился 30 октября 1821 г. в Москве, в здании Марьинской больницы, где его отец служил штаб-лекарем. Мать, урожденная Нечаева, происходила из московского купечества. Федор Михайлович был вторым из 7-ми детей. Жизнь в семье шла очень однообразно: удовольствия и гости составляли большую редкость. В маленькой казенной квартире дети проводили большую часть времени на глазах родителей; азбуке научила их мать. Позднее к старшим мальчикам ходили два учителя: диакон для Закона Божия и M-lle Сушард (впоследствии Драшусова) для французского языка. Отец был очень суров и требователен. Он часто повторял детям, что он человек бедный, что они сами себе должны пробивать дорогу. Достоевский был очень живым ребенком, первым выдумщиком в играх и шалостях. Он учился хорошо и рано начал читать. Ему шел 11-й год, когда родители его приобрели в Тульской губернии небольшое имение, где стали проводить летние месяцы. До этого он знал только больничный сад да Марьину рощу; но о “народе” он уже имел некоторое понятие через няню, а особенно через деревенских кормилиц, которые рассказывали ему страшные сказки. Дом в деревне был маленький, и мальчики все время проводили на воздухе и в поле, часто среди крестьян. Это было лучшее время в жизни Достоевского. В 1834 г. он поступил с братом Михаилом в известный пансион Чермака. В пансионе братья особенно увлекались уроками словесности, а дома все время отдавали чтению. Федор Михайлович перечитал не один раз историю Карамзина, повести его же, Жуковского, ряд романов В. Скотта, Загоскина, Лажечникова, Нарежного, Вельтмана, а Пушкина оба брата знали почти наизусть.

Когда Достоевскому еще не исполнилось 16 лет умерла мать писателя; через несколько месяцев отец отвез его в Петербург и определил в начале 1838 г. в инженерное училище, одно из лучших учебных заведений того времени. Нервный, впечатлительный, болезненный, Достоевский не мог примириться с военной дисциплиной и шагистикой; для чертежей у него не хватало терпения; к математике сердце его совсем не лежало. Он был не приучен к товариществу, а с братом он должен был расстаться. Самолюбивый Достоевский страдал от отсутствия карманных денег, глядя на состоятельность большинства товарищей. Он держался от класса особняком и приобрел репутацию нелюдимого чудака. Его природная впечатлительность, скрываемая от окружающих, доходила до крайней степени.

В 1841 г. Достоевский был произведен в офицеры; в 1843 г. по окончании полного курса он зачислен на службу при с.-петербургской инженерной команде и командирован в чертежную инженерного департамента. И в офицерских классах училища, и потом на действительной службе он продолжает свою отшельническую жизнь, много читая и пытаясь писать. Из его писем к брату видно, что уже в 17 лет литература поглотила его. Им были прочитаны: “Весь Гофман, русский и немецкий, почти весь Бальзак, Фауст Гете и его мелкие стихотворения, история Полевого, Уголино, Ундина, В. Гюго, кроме Кромвеля и Эрнани”. К этим двум именам следует прибавить Жорж Санд, романами которой Достоевский зачитывался тогда. Через много лет (в “Дневнике Писателя”) вспоминает он, что после чтения Ускока всю ночь провел в лихорадке. Он восхищается Жорж Санд за то, что она “проповедует красоту в милосердии, терпении и справедливости”, за то, что она предчувствует более счастливое будущее человечества. Он бредит Шиллером, знает сонеты Шекспира, цитирует наизусть не только Гоголя и Грибоедова, но и Расина с Корнелем, которых сравнивает с Гомером; интересуется критикой и историей литературы. И выйдя в офицеры, Достоевский бредит одной литературой, страстно увлечен литературной деятельностью. Голова его переполнена планами изданий своих и чужих переводов; ими мечтает он уплатить свои долги и даже нажиться.

Осенью 1844 г. Достоевский подает в отставку, он намерен жить литературным трудом и “адски работать”. Переписав свою первую повесть, он уже сравнивает себя с Пушкиным и Гоголем и так же, как они, желает “крепиться и не писать на заказ”.

В мае 1845 г. Достоевский по указанию Д. В. Григоровича отдал свою повесть Некрасову, собиравшемуся печатать “Сборник”. Впечатление, произведенное ею на Некрасова, Григоровича, Белинского, было потрясающее. Белинский приветствовал его словами: “Вам правда открыта и возвещена, как художнику, досталась, как дар; цените же ваш дар, оставайтесь верны ей, и будете великим художником”. Это была самая восхитительная минута во всей молодости писателя.

Позднее члены того же литературного кружка далеко не с таким восторгом говорили о “Бедных людях”. Последующие произведения писателя Белинский называл “нервическою чепухой” и со свойственной ему стремительностью готов был совсем разжаловать его из крупных писателей. Повесть написана истинным, хотя еще и малоопытным художником. На первом плане для него не красота и сила, а верность впечатления, из-за чего повесть местами и кажется растянутой, скучной, как часто бывает скучна и однообразна сама жизнь. Но автора нельзя считать реалистом чистого типа, простым наблюдателем жизни; он берет не средних людей, а людей особенных, именно несчастных и забитых, и в то же время с самой тонкой душевной организацией; он исследует их душу до крайней ее глубины, в моменты особенно сильного ее возбуждения. Он действует анализом, а не синтезом, как он сам говорит со слов Белинского. Успех, выпавший на долю “Бедных людей”, мог бы вскружить голову и самому флегматичному, вполне зрелому человеку. Болезненно самолюбивый Достоевский был возбужден им до крайней степени. Самые грандиозные планы кипели в его голове. Не кончив одной работы, он хватается за несколько новых. В каждом последующем произведении он мечтает сделать огромный шаг вперед, “заткнуть за пояс” и самого себя, и всех других. До своего ареста в 1849 г. Достоевский, по-прежнему страшно много читавший, написал десять повестей, не считая множества набросков и вещей неоконченных. Самая обширная из повестей, непосредственно следующая за “Бедными Людьми”, — “Двойник” (1846 г.). Это одна из наиболее тяжелых, мучительных вещей писателя для чтения и одна из самых характерных по содержанию. Как “Бедные люди” — “Шинелью”, так “Двойник” вдохновлен “Записками сумасшедшего” Гоголя, но отличается от них крайнею растянутостью и несравненно более глубоким анализом. В следующих повестях: “Прохарчин” (1846 г.), “Слабое сердце” (1848 г.), “Чужая жена” (1848 г.), “Роман в 9 письмах” (1847 г.), “Ревнивый муж” (1848 г.), “Честный вор” (1848, под заглавием: “Рассказы бывалого человека”), “Елка и свадьба” (1848 г. — наиболее стройное и изящное его произведение этого периода), Достоевский изучает тот же чиновничий мир, на который натолкнул его Гоголь; но он идет дальше учителя в двух отношениях. Типы у него гораздо разнообразнее: рядом с жалкими, придавленными до отупения или опустившимися до беспробудного пьянства “чиновниками для письма” и надутыми до потери человеческих чувств “их превосходительствами” он выводит и чиновников средней величины, обеспеченных материально и претендующих на бонтонность, и болезненно-чувствительных мечтателей в роде Васи (“Слабое сердце”), и грубоватых на вид, но счастливых чужим счастьем людей в роде Аркадия (там же). Во-вторых, Достоевский глубже исследует эти типы и их душевные движения и создает интереснейшие психические этюды, то ужасные по своей нагой беззастенчивости, то глубоко, до болезненности трогательные, но никогда не достигающие художественной ясности, прелести и законченности повестей Гоголя.

Особую группу представляет “Хозяйка” (1817), “Белые ночи” (1848) и “Неточка Незванова” (1849). Это — не физиологические картины служащего Петербурга, а первые наброски пробуждающегося творчества крупного художника. В руке его пока нет верности и твердости; он еще не может найти надлежащего тона; образы его еще неясны ему самому, но в них уже чувствуется созидающая сила; она слышится даже и в самом тоне речи, в оригинальном и сильном языке. Во всех этих трех повестях резко выступают особенности будущего писателя: его герои — люди “с судорожно напряженной волей и внутренним бессилием”, люди, которым обида и унижение доставляют болезненное наслаждение — люди, которые в себе самих не могут отделить любви от ненависти и сами себя не понимают, себя самих “вместить не могут”. В продолжение всего этого первого периода своей литературной деятельности Достоевский, несмотря на хороший заработок, был кругом в долгах и “в тисках у нужды” — до того плохо умел он устраивать свои денежные и вообще практические дела. Здоровье его тоже не было удовлетворительным; он несколько раз думал серьезно заняться им, но не было ни средств, ни времени. С кружком “Современника” он скоро совсем разошелся, однако, довольно долго поддерживал хорошие отношения с Белинским, хотя и очень оскорблялся его неблагоприятными отзывами о последних повестях.

“Неточка Незванова” осталась неоконченной вследствие катастрофы, постигшей Достоевского: в ночь на 23 апреля 1849 г. он был арестован и провел восемь месяцев в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Он написал там повесть “Маленький герой”, напечатанную только в 1857 г. Причиной ареста было так называемое дело Петрашевского. Достоевский был судим за то, что посещал собрания у Петрашевского три года, слушал суждения и сам принимал участие в разговорах о строгости цензуры, и на одном собрании, в марте 1849 г., прочел полученное из Москвы от Плещеева письмо Белинского к Гоголю, потом читал его на собраниях у Дурова и отдал для списания копии Монбелли; на собраниях у Дурова слушал чтение статей, знал о предложении завести литографию, у Спешнева слушал чтение “Солдатской беседы”. Приговор генерал-аудиториата о нем гласит: “За участие в преступных замыслах, распространение письма литератора Белинского, полного дерзких выражений против православной церкви и верховной власти, и за покушение, вместе с прочими, к распространению сочинений против правительства посредством домашней литографии” он ссылается на каторгу на 8 лет. Государь изменил это наказание, утвердив каторгу “на 4 года, а потом рядовым”.

21 декабря 1849 г. Достоевский вместе с другими осужденными был вывезен на Семеновский плац, где всем им был прочитан приговор к смертной казни через расстрел, потом объявлено помилование и приговор в окончательной форме. 24 декабря писатель был отправлен в Сибирь. В это время он не чувствовал себя подавленным и утешал при прощании брата Михаила, говоря, что “и в каторге не звери, а люди” и что по выходе из каторги ему “будет о чем писать”. Дорога до Омска в суровое время года не легко отозвалась на здоровье Достоевского: у него открылись золотушные раны на лице и во рту.

Жизнь писателя в остроге хорошо известна по “Запискам из мертвого дома”, где, как он сам говорит, он “под вымышленными именами рассказал свою жизнь в каторге и описал своих прежних товарищей каторжных”: краски только немного гуще в секретно пересланном, откровенном письме к брату, писанном 22 февраля 1854 г., т. е. почти сейчас же по выходе из острога.

Одиночное заключение, приговор на Семеновском плацу и каторга были страшным испытанием для Достоевского, но они излечили его от многих недостатков, как считали одни, выработали его убеждения, а наблюдение окружающего раскрыло перед ним такие горизонты и такие глубины человеческой души, каких не видал ни один писатель до него. Другие весь болезненный надрыв его произведений, его мистицизм и его переход из одного лагеря в другой объясняют тем, что каторга сломила его нравственно, не говоря уже о том, что окончательно погубила его здоровье. Первые забывают, что писатель и в ранних своих произведениях выказывал необыкновенную глубину анализа, а с другой стороны, он и после каторги остается тем же болезненно самолюбивым и нетерпеливым человеком и тем же поэтом безысходного страдания, душевных ненормальностей и болезней. Вторые упускают из виду слабые стороны произведений его первого периода. Каторга не сломила Достоевского, не убавила энергии и жажды умственной жизни, но она не могла не надломить его, как это видно из приниженного тона сибирских писем и из патриотических стихотворений, которыми надеялся он снискать себе полное прощение. Эти 4 года невольного умственного застоя не могли пройти бесследно, не говоря уже об эпилепсии, которая к тому времени определилась совершенно ясно. Впрочем, этот “надлом” нисколько не отражается на “Записках из мертвого дома”, над которыми он принимается работать по освобождении.

“Записки из мертвого дома” — наиболее художественное, единственное безусловно-художественное произведение Достоевского, так как в них великая идея и прекрасная форма вполне уравновешены между собою. Во всех его последующих произведениях идея как будто подавляет самого автора и берет над формою верх; он стремится выразить эту идею с такою же силою и убедительностью, с какою сам сознает и чувствует ее, а это ему удается не сразу. Добившись, наконец, выражения точного и достаточно сильного, он не решается исключить все прежние попытки, так как в них известная сторона идеи выражена с большею ясностью, нежели в окончательной форме. Он, конечно, сознает, что от этого страдает стройность композиции; но он всегда склонен жертвовать красотою для истины. По той же причине Достоевский, столь ревнивый к оригинальности своих произведений со стороны идеи, не задумываясь, повторяет свои типы и положения, если находит, что их можно выразить еще сильней и рельефней, нежели он сделал это прежде. Но очень часто писатель не имел физической возможности выправить свое произведение и сделать его более сильным и стройным. Первая часть была уже в руках читателей в то время, когда он писал вторую. Причины, почему так исключительно посчастливилось “Запискам из мертвого дома”, две: первая, конечно, — содержание, не выдуманное, а данное собственной жизнью, что для поэта правды всегда представляет огромную выгоду; вторая — та, что, работая над ними, Достоевский, не надеясь на их пропуск цензурой в печать, писал их почти для себя и таким образом имел полную возможность выносить их в своей душе.

Солдатская служба в сравнении каторгой не казалась Достоевскому особенно тяжкой. 1 октября 1855 г. он был произведен в прапорщики.

6 марта 1856 г. в г. Кузнецке Достоевский женился на вдове Марье Дмитриевне Исаевой. Брак увеличил денежные нужды писателя (у него был пасынок, о котором он заботился всю последующую жизнь), и ему еще чаще пришлось обращаться за помощью к друзьям и брату Михаилу, который в это время стоял во главе папиросной фабрики. и дела которого шли удовлетворительно.

В 1859 г. Достоевский был прощен, ему позволили выйти в отставку и вернуться в Россию. В этом же году он печатает две большие повести “Дядюшкин сон” (“Русское Слово”) и “Село Степанчиково и его обитатели” (“Отечественные Записки).

“Дядюшкин сон” — одно из наименее субъективных произведений писателя. Тема его до крайности невинная, не имевшая ни малейшего отношения к жгучим вопросам действительности: это — история неудачной попытки женить полуразвалившегося старика на красивой и умной барышне. Достоевский был, очевидно, недоволен тем, как он справился с этой темой, и через 15 лет переработал ее вновь в “Подростке”, реальнее и глубже.

“Село Степанчиково” — произведение вполне оригинальное, и тема эта у писателя уже никогда не повторялась. В письме к А. Майкову от 18 января 1856 г. Достоевский писал: “я шутя начал комедию и шутя вызвал столько комической обстановки, столько комических лиц и так понравился мне мой герой, что я бросил форму комедии, несмотря на то, что она удавалась, собственно, для удовольствия как можно дольше следить за приключениями моего нового героя и самому хохотать над ним. Этот герой мне несколько сродни. Короче, я пишу комический роман, но до сих пор все писал отдельные приключения; написал довольно, теперь все сшиваю в целое”.

По возвращении в Россию Достоевский, не имея права жить в столицах, поселился в Твери, но усиленно хлопотал о дозволении переехать в Петербург, и через несколько месяцев хлопоты его увенчались успехом. В 1860 г. Д. уже окончательно основался в Петербурге и с 1861 г. вместе с братом издает ежемесячный журнал “Время”, в котором печатает свой первый большой роман: “Униженные и оскорбленные” и “Записки из мертвого дома”.

Роман “Униженные и оскорбленные” не очень высоко ставили даже самые близкие друзья писателя. Это — фельетонный роман, говорили они; в нем куклы, ходячие книжки, а не люди, — и сам автор соглашался с ними, называл свой роман произведением диким, хотя и находил в нем полсотни страниц, которыми он мог гордиться, и два серьезных характера. Добролюбов поставил его ниже эстетической критики и поставил не голословно, а с очень вескими доводами и при полной симпатии к автору. Мнение публики, очевидно, совсем другое: в несколько лет роман выдержал 5 изданий и читался почти так же усердно, как “Преступление и наказание” или “Карамазовы”, и значительно больше, чем “Подросток”, “Идиот”, “Бесы”. Роман, действительно, имеет вопиющие недостатки вследствие той страшной поспешности, с которой писал его Достоевский (он в то же время вел и несколько других отделов в журнале, и нес на себе половину забот по редакции). Здесь впервые развернулось нравственное миросозерцание вполне созревшего Достоевского, не затемненное политикой и публицистикой. Основа этого миросозерцания — вера в человека, в чистоту его сердца, и глубокое убеждение, что спасение от всех зол жизни в нашей власти; надо только исполнить евангельскую заповедь: возлюби ближнего как самого себя. Люди добры по природе; они делают зло только по недоразумению: поймем это, и зло исчезнет. Алеша — один из тех характеров, оригинальностью которых справедливо гордился Достоевский. Это взрослый ребенок, чистый сердцем, несмотря на свое воспитание в аристократическом доме негодяя-отца, несмотря на свою жизнь в кругу петербургской золотой молодежи; что бы он ни делал, все хорошие люди, все дети и все животные всегда будут любить его. Он ограничен, легкомыслен, вечно под чужим влиянием, а все-таки всегда и во всем прав, потому что не знает зла и не может понять его. В журнале “Время” (1862) Достоевский напечатал еще небольшую повесть “Скверный анекдот”, носящую на себе довольно явные следы подражания “Губернским очеркам” Щедрина. Успех журнала обеспечивал братьев Достоевских, и летом 1862 г. писатель смог съездить за границу полечиться. Запрещение “Времени” расстроило дела Достоевских; однако писатель опять был вынужден на лето уехать за границу лечиться.

С 1864 г. М. Достоевскому было разрешено издание журнала “Эпоха”; но она не имела такого успеха, как “Время”. В это время Федор Михайлович был в Москве и почти не мог помогать брату, он был болен сам и ухаживал за умирающей женой, которая скончалась 16 апреля 1864 г.

Повесть “Записки из подполья” — один из самых глубоких и самых мучительно тяжелых психологических этюдов Достоевского — не была окончена к первым книжкам “Эпохи”.

10 июня 1864 г. неожиданно скончался Михаил Достоевский, и Федор Михайлович, уже переехавший в Петербург, взял на себя негласно редакторство и издательство. Несмотря на всю его энергию, отягченная долгами “Эпоха” не пошла, и в начале 1865 г. в кассе не оказалось ни копейки, а у Достоевского — 15000 р. долга и нравственная обязанность содержать семью покойного брата. В последней книжке “Эпохи” Достоевский начал печатать фантастическую повесть: “Крокодил. Необыкновенное событие, или пассаж в Пассаже”, которая так и осталась неоконченной. Некоторая часть печати приняла это довольно неудачное произведение за памфлет на Чернышевского и вознегодовала на писателя за такое глумление над несчастием талантливого публициста, но Достоевский в 1873 г. печатно опроверг эту “пошлейшую сплетню”.

В конце июля 1865 г. писатель, кое-как устроив на время свои денежные дела, уехал за границу в Висбаден и там, к довершению своих материальных несчастий, проигрался в рулетку до копейки (он играл и в прежние поездки за границу и один раз выиграл 11000 франков; немного позднее он воспользовался своими наблюдениями и ощущениями, чтобы создать повесть “Игрок”, слабую в художественном отношении, но интересную по глубине психологического анализа).

Выпутавшись из критического положения с помощью старинного приятеля А. Е. Врангеля, Достоевский в ноябре приехал в Петербург и принялся усердно писать “Преступление и наказание”, которое стало печататься в январской книжке “Русского Вестника” за 1866 г. Роман произвел громадное впечатление, которому до некоторой степени способствовало поразительное его совпадение с действительностью: в то же время в Москве совершено было подобное преступление студентом Даниловым. Достоевский обдумывал этот роман еще в Сибири, но не решался писать его: крайне небрежно относясь к форме, он очень дорожил идеями своих произведений, и пока идея не выносилась в душе его, он не пытался ее обрабатывать. Наконец он решился, и успех превзошел его ожидания. “Преступление и наказание” — несомненно, лучший из его романов и одно из самых крупных и характерных произведений всего нашего столетия; нельзя идти дальше в глубине психологического анализа и в проповеди величайшей идеи нашего века — гуманности. Но герой не есть тип, и его слияние с “правдой народной” на каторге есть явление исключительное. Несмотря на болезнь и отчаянное положение своих денежных дел, Достоевский в это время чувствовал большой прилив жизненных сил и душевной бодрости.

Осенью 1866 г., чтобы исполнить скорее свое обязательство перед Стелловским, которому он продал собрание своих сочинений с условием прибавить к ним новую повесть, он пригласил к себе стенографистку Анну Григорьевну Сниткину и диктовал ей “Игрока”. 15 февраля 1867 г. Анна Григорьевна стала его женою, а через два месяца Достоевские уезжают за границу, где остаются 4 с лишком года (до июля 1871 г.). Там Федор Михайлович написал два больших романа: “Идиот” (Русский Вестник” 1868 – 1869 г.) и “Бесы” (1871 г.) и большую повесть: “Вечный муж” (“Заря” 1870 г.). Условия, при которых создавались эти произведения, в значительной степени объясняют их тон и их недостатки.

Заграничное путешествие Достоевских — бегство от кредиторов, которые уже подали ко взысканию. Достоевский, по его собственным словам, ничего не имел бы и против долгового отделения; но здоровье его до того расстроено, припадки эпилепсии участились, мозг был так потрясен, что в доме Тарасова он не вынес бы и месяца, а стало быть и долги остались бы невыплаченными. Чтобы обвенчаться и уехать, он сделал новые долги — взял у Каткова под задуманный им роман (“Идиот”) 3000 р. Но из этих 3000 р. едва ли и третья часть переехала с ним за границу: ведь в Петербурге на его попечении остаются сын его первой жены и вдова его брата с детьми. Направляясь на юг, в Швейцарию, он заехал в Баден, сперва выиграл на рулетке 4000 франков, но не мог остановиться и проиграл все, что с ним было, не исключая своего платья и вещей жены. Возникла необходимость новых займов.

Почти год живет Достоевский в Женеве отчаянно, работая (он пишет по 31/2 листа в месяц) и иногда нуждаясь в самом необходимом. В это же время в семье Достоевских рождается первый ребенок; но он умирает, к неописуемому отчаянию родителей. В Веве, потом в Милане настроение духа писателя не лучше; он крайне недоволен формой своего нового романа; по его мнению, она до того плоха, что даже “идея романа почти лопнула”, но что ж делать, “надо спешить, гнать на почтовых”.

Когда Н. Н. Страхов приглашает его участвовать в новом журнале “Заря” (21 ноября 1868 г.), первая его мысль — получить вперед часть денег за повесть, за которую он еще и не принимался. Все его письма А. Н. Майкову переполнены денежными расчетами, запросами и судьбищем из-за недоплаты нескольких сот рублей с Стелловским.

“Идиот” —одно из самых задушевных произведений Достоевского. Главная мысль романа, как говорил сам писатель, “изобразить положительно прекрасного человека”, не смешного, как Дон-Кихот и Пиквик, и не возбуждающего сожаления своими несчастьями, как Жан Вальжан. Эта мысль воплощена в больном князе Мышкине. В основе его характера — та же душевная чистота и правдивость, та же потребность безграничной любви и непонимание злых чувств, что и у Алеши “Униженных и оскорбленных” и у Алеши Карамазова. Но оба Алеши — почти мальчики, а князь Мышкин — человек с глубоким и тонким, всесторонне развитым умом, человек много видавший и много страдавший. Мысль “открыть Россию” для человека с такими данными, как князь Мышкин — мысль в высшей степени удачная, но Достоевский не провел ее последовательно: мы видим героя в Петербурге, а как он прожил 6 месяцев в Москве и внутри России, мы не знаем. Мы знаем только, что он вернулся убежденным народником и исповедником православия. Глубоко задуман и прекрасно исполнен характер Рогожина; слабее всего тенденциозная часть романа — изображение полупомешанных социалистов Бурдовского и К°.

“Бесам”, в основу которых положен нечаевский процесс, сильно вредит избыток политики и тенденции. Мысль вывести в смешном виде Грановского и Тургенева положительно неудачна, и злобные выходки против Кармазинова — Тургенева могут быть объяснены только крайне тяжелым и раздраженным настроением автора.

Повесть “Вечный муж”, написанная в то же время — одна из лучших повестей Достоевского по оригинальности идеи и характера, ее выражающего; даже построение ее отличается ясностью, ход действия — энергией, видно, что он, измучившись над социальным романом с “прекрасным” героем, поработал над повестью с удовольствием.

По возвращении в Петербург начинается самый светлый период в жизни романиста, в горячо любимой семье (дочь Любовь, родилась в 1869 г. в Дрездене, сын Федор — в 1871 г. в Петербурге), с доброй и умной женой, которая взяла в свои руки денежные (издательские) дела и скоро освободила мужа от долгов. В первый раз пятидесятилетний писатель оказался в сносном денежном положении и в состоянии работать не “из-под палки”, не “на почтовых”; но многолетняя привычка не могла исчезнуть и при изменившихся обстоятельствах. Достоевский и теперь подгоняет работу к последнему сроку и тем искусственно возбуждает свой мозг и нервы; у него и теперь встречаются небрежности, но в общем отделка его произведений лучше, и “надрыв” чувствуется значительно слабее.

С начала 1873 года Достоевский становится редактором еженедельного журнала “Гражданин” с платою по 250 рублей в месяц, кроме гонорара за статьи, и пишет в нем фельетон под названием “Дневник писателя” и обзор иностранной политики. В его фельетонах есть интересные личные воспоминания (о Белинском, о Чернышевском), комментарии к собственным произведениям и повествовательные очерки: слабее всего критические и чисто публицистические статьи.

В начале 1874 г. писатель разошелся с “Гражданином” и занялся новым большим романом: “Подросток”. В этот период Достоевский проводили летние месяцы в Старой Руссе (откуда Достоевский на июль и август уезжал в Эмс для лечения; так было в 1874, 1875, 1876, 1878 и 1879 гг.); в 1874 г. они остались там и на зиму.

Роман “Подросток” был напечатан в “Отечественных Записках” в 1875 году. Задача определяется самим заглавием. Из подростков выходят деятели; значит и вопрос о них — вопрос о будущем России. Подростков, как и взрослых, Достоевский делит на безразличную массу и на людей с идеалом. Такие держатся всегда особняком, в уединении. Их способности и характер “угрожают развиться к худшему, часто в стремление к беспорядку”. Но это желание “беспорядка” происходит из затаенной жажды порядка и благообразия. “Юность чиста уже потому, что она юность”. Герой романа — это сам Достоевский в юности, в не очень лестном изображении. Он “сброд всех самолюбий”. Он всего больше мучит тех, кого больше всего любит. Сердце его переполнено любви к людям, а он старается “держать себя как можно мрачнее”, он ненавидит себя за желание “прыгать людям на шею”. Он не мстителен, но страшно злопамятен: он желает отомстить великодушием, чтобы обидчик почувствовал свою вину перед ним. Уединение и большая развитость сравнительно с товарищами мешают ему стать в ряды политических деятелей, и он изобретает себе собственную идею, в сущности нелепую, но зато оригинальную. Но живая жизнь, любовь к отцу и матери и полудетская страсть к Катерине Николаевне в конце концов излечивают его от исключительностей. В романе есть и другой герой — это Версилов, в лице которого писатель, расплачивается с собою за свое прежнее отрицательное отношение к русскому образованному дворянству. Версилов при всех своих недостатках и при своем огромном эгоизме — самый умный и самый порядочный человек, представитель мировой идеи, “высший культурный тип боления за всех”. Таких, как он, по его словам, может быть, тысяча в России, которая только и существовала для того, чтобы произвести эту тысячу, и существовала не даром: благодаря им она живет не для себя, а для идеи, а только это и есть настоящая жизнь. Ни в каком другом своем произведении Достоевский не восстает с таким ожесточением на жизнь рассудочную, без идеала, на занятие “полезным”.

С начала 1876 г. Достоевский берется за оригинальное предприятие, идея которого мелькала у него еще во время 4-хлетнего пребывания за границей; это — “Дневник Писателя”, ежемесячный журнал без сотрудников, без программы и отделов. В материальном отношении успех предприятия был несомненный: в 1-й же год “Дневник Писателя” имел 2000 подписчиков и в таком же количестве расходился в розничной продаже; в 1877 г. расходилось до 6000 экз. Журнал нажил Достоевскому и массу горячих приверженцев, и много порицателей, которые не без основания доказывали, что поэт взялся не за свое дело. “Дневник Писателя” интересен, во-первых, как комментарий к произведениям писателя, во-вторых, как превосходный материал для выяснения процесса творчества поэта, так как мы здесь находим факт, который дал толчок фантазии, и художественное произведение, которое возникло из этого факта; в-третьих, наконец, как собрание превосходных повестей и очерков, из которых некоторые (например “Мальчик у Христа на елке”) уже успели сделаться народными книжками.

В политических вопросах Достоевскому мешает сила воображения и односторонняя страстность его “патриотизма”. Глубоко убежденный в нашем внутреннем превосходстве перед Европой, он твердо верит, что она не сегодня, так завтра постучится к нам и будет требовать, чтобы мы шли спасать ее от нее самой. Чтобы это случилось скорее, мы должны перестать быть международной обшмыгой, как выражается Достоевский, стать русскими прежде всего — а стать русскими значит перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же он начнет уважать нас самих. Достоевский вовсе не закрывает глаз на недостатки русского народа: он видит в нем и грязь, и даже грубый материализм, но считает это явлением наносным и преходящим. Что касается до средства очиститься, оно у писателя то же самое, что и у всех лучших людей 40-х, 60-х и 80-х годов. “Я не хочу, говорит Достоевский, мыслить и жить иначе как с верой, что все наши 90 мил. русских будут образованы, очеловечены и счастливы. Я знаю и твердо верую, что всеобщее просвещение у нас никому повредить не может”. Писатель настойчиво требует для всех права на высшее образование, и прежде всего для будущих матерей, для русских женщин. Он видит в современной русской женщине, которую вообще ставит много выше мужчины, великий недостаток: зависимость от мужских идей и склонность принимать их на веру. Писатель считал, что лекарством от этой болезни является высшее образование. Основа всякой педагогики, по убеждению Достоевского, это деятельная и неустанная любовь, а насильственные меры, телесные наказания — это продукт лени родителей. Дети — великий и страшный долг, честный отец с матерью должны прежде всего перевоспитать самих себя. Дети понимают гораздо больше, чем мы думаем, и расположены к любви самой природой. Если родители добры к ним, они простят всякие отклонения, всякие безобразия, и если не будут уважать родителей, то будут любить их и вынесут из детства эти светлые воспоминания, ведь нет ничего на свете выше, сильнее и полезнее в жизни, чем эти воспоминания. С этими гуманными, прогрессивными воззрениями резко расходится мрачный мистицизм Достоевского и его проповедь о потребности человека (преимущественно русского) в страданиях, о необходимости суровых судебных приговоров и т. п.

Почти обеспеченный материально, Достоевский с 1878 г. прекратил “Дневник Писателя”, чтобы заняться большим роману, который он задумал еще в Дрездене в 1870 г. Тогда он думал написать 5 отдельных повестей под общим заглавием: “Житие великого грешника”. Это житие должно было включать жизнь нескольких поколений, начиная со времен Чаадаева и до наших дней, и представить параллель к “Войне и Миру” Толстого, под влиянием чтения которого оно, по-видимому, было задумано. Впоследствии план изменился: эпоха Чаадаева оставлена, и 5 повестей превратились в два связанных единством лиц романа, между действиями которых проходят 13 лет.

Достоевский успел написать только первый роман, совершенно самостоятельный и внутренне законченный: “Братья Карамазовы” (“Русский Вестник”, 1879 – 1880 г.). Этот роман обработан значительно лучше всех других крупных произведений писателя и представляет поразительные сцены и характеры, но в нем же особенно резко выразились и все недостатки Достоевского как поэта, и основа его миросозерцания — болезненный мистицизм. Идея романа выражена в 4-х представителях семейства Карамазовых. Карамазов-отец — отталкивающий продукт воздействия Европы на полудикую провинциальную Россию XVIII и начала XIX в. Есть свое “благообразие” в западном бароне и бюргере, есть свое и в русском мужике и мещанине. Федор Карамазов не имеет ни того, ни другого и соединяет в себе безобразие разнузданного эгоизма и скептицизма худшего из учеников Вольтера с безобразием пьяного и распутного мужика. Двое старших его сыновей поделены между Европой и Россией — поделены, конечно, неравномерно, так как по крови и по обстановке они оба русские люди. Иван по образованию и по образу мыслей европеец. Но на Руси — это оторванный от почвы несчастный искатель идеала, тот же Раскольников, геройски смелый в мыслях и вечно колеблющийся в действиях, человек с ясным сознанием зла без сознания добра, вечный “мученик” без надежды на царство небесное. Дмитрий — такой же холодный эгоист, как его отец, и так же лишен всякой нравственной поддержки; он человек чисто русский, но изломанный вследствие вечной борьбы между “благообразием” своего идеала и безобразием своей жизни; но и он эгоист, потому что не знал другой цели в жизни, кроме удовлетворения своих страстей и капризов. Иван ненавидит Дмитрия, как Европа ненавидит Россию; Дмитрий благоговеет перед Иваном, как Россия благоговеет перед Европой. Третий сын, Алеша, — настоящий герой романа во второй, не написанной его половине; это Россия будущего, прилепившаяся “к народным началам”, но не исключающая через них, а, напротив, усиливающая ими начало общечеловеческое: веру в человека и христианскую всепрощающую любовь. Эту Россию все возлюбят, потому что она всех возлюбит и всех примирит.

Во время печатания “Братьев Карамазовых” Достоевскому удалось испытать момент полного. Речь его во время московских пушкинских празднеств 8 июня 1880 г., напечатанная с пояснениями в единственном “Дневнике Писателя” за 1880 г., привела многочисленную публику в неописуемый восторг и, по словам И. Аксакова, соединила в одном чувстве славянофилов и западников. Речь эта — одно из лучших произведений Достоевского по горячности и искренности чувства к поэту и по гуманности идей, в ней проводимых; она очень важна и для понимания самого писателя, так как, бессознательно для оратора, оказалась подведением итогов всей лучшей стороны его литературной деятельности. Достоевский превозносит Пушкина за его горячее стремление к идеалу и за уменье находить идеал в родной земле. Достоевский был всю жизнь “неисправимым идеалистом”, вечно искавшим святыни и умевший находить их у себя дома. Он превозносит Пушкина за создание в лице Онегина типа русского скитальца и страдальца, тоскующего по потерянной правде. Сам Достоевский всю жизнь болел за русских страдальцев и всю жизнь указывал им потерянную правду, говоря: “смири свою гордость, гордый человек, поработай на ниве, праздный человек”! Он видит в Татьяне апофеоз русской женщины, которая не может основать своего счастья на несчастии другого. Достоевский, начиная с “Бедных людей”, доказывал, что счастье только в том, чтобы доставлять другим минуты счастья, поднимать падших, утешать униженных и оскорбленных. Пушкин не был ни славянофилом, ни западником, а был одновременно и русским, и мировым человеком. Достоевский в лучшие свои минуты проповедовал объединение национальных и гуманных стремлений, всеобщее братство народов и сословий и отдельных людей.

С начала 1881 г. Достоевский решился возобновить “Дневник Писателя” и его первый номер сдал в цензуру 25 января. 29 января он обещал участвовать в Пушкинском вечере, но 28 января к вечеру его уже не было в живых. Последние годы своей жизни он страдал эмфиземой вследствие катара дыхательных путей; в ночь с 25 на 26-ое января у него произошел разрыв легочной артерии, которому, впрочем, доктора не придали особого значения; но сильный эпилептический припадок сразу сокрушил давно надломленный организм. Весть о смерти Достоевского вызвала у всей читающей России чрезвычайно пылкое чувство к покойному. Похороны писателя состоялись 2 февраля 1881 г. и стали настоящим событием для Санкт-Петербурга: 67 венков было внесено в церковь св. Духа в Александро-Невской лавре, в процессии участвовали 72 депутации.

Все произведения Достоевского, начиная с “Преступления и наказания”, вызывали критические статьи во множестве журналов и в России, и за границей. Смерть его вызвала длинный ряд некрологов и попыток оценить его значение и влияние его творчества на мировую культуру.