Немой язык - Эдвард Холл. Гипноз Эдвард Т. Холл Молчаливый язык Марку, Алексу и Кире
 Скачать 1.5 Mb.
|
|
4 Все это сильно отличается от западного восприятия времени, последовательного, направленного, охватывающего вполне определенные прошлое, настоящее и будущее. Многие различия в понятиях разных культур относительно времени не являются ни фривольными, ни произвольными. Различия — это расширение восприятийного и познавательного опыта, то есть они отражают индивидуальный и культурный опыт (модель мира) и направляют этот опыт (как в примере Холла о сопоставлении договоренностей о встрече американца и жителя Среднего Востока). Культурное восприятие времени также влияет на ценности, навыки и атрибуты, уважаемые в каждой культуре. В культуре американского бизнеса, например, горячая тема бесед в залах заседаний, которую так лелеют инвесторы и будоражит весь Уолл Стрит, — прибыль этого квартала. Если взглянуть на текущие (и очень краткосрочные) результаты, вполне естественно, что навыки и атрибуты, столь высоко ценимые здесь, имеют отношение к непосредственным, немедленным результатам. Все это остро контрастирует с деловым миром Японии, где существующая или краткосрочная прибыль не столь важна, как будущий рост и стабильность. В Америке продается бестселлер, предполагающий, что эффективный менеджер вполне может за одну минуту раскритиковать или оценить деятельность своих подчиненных. Огромное уважение и восторг снискал недавно Ли Яккока в нашей стране и не только потому, что оказался способен бороться с невообразимой сумятицей, чтобы спасти корпорацию Крайслер от неминуемого банкротства и сделать ее вновь жизнеспособной, но и потому, что сделал это в очень короткий промежуток времени. В своих исканиях культурного различия эффекта временного восприятия вам нужно лишь обратиться к своим собственным воспоминаниям и опыту, чтобы увидеть действенные примеры субъективного и поведенческого воздействия времени. Перед солдатами на войне и гражданским населением в осаде, например, часто возникает проблема вообще возможности какого-либо будущего. В результате — внезапная озабоченность в удовлетворении насущных потребностей и желаний с отбрасыванием мыслей о будущем себя и общества. Люди, еще недавно законопослушные, внимательны, сострадающи, придерживающиеся определенных поведенческих норм (из страха перед последствиями или в силу собственного мнения о надлежащем порядке вещей), внезапно оказываются втянуты в насилие, грабежи, кражи, бесцельное разрушение. Стремление к личному вознаграждению часто принимает столь сильные и разрушительные формы во время войн в значительной степени из-за контекста, в котором это происходит, поскольку люди, которым сказано, что им осталось жить совсем недолго из-за болезни, обычно не насилуют, не крадут и не разрушают. Неизлечимо больные часто становятся гедонистами в смысле ухода от обычной своей рутины, чтобы предаться в оставшиеся дни прелестям жизни, удовлетворению прихотей и желаний и так далее. Вы можете найти и свои примеры воздействия временных рамок. Подобно большинству людей, у вас есть надежды и планы на будущее. Есть что-то такое, чего вы желаете когда-нибудь сделать, почувствовать, испытать. Представьте, что бы вы сделали со своим временем, если бы жить вам осталось всего месяц. Какие соображения неожиданно превратились бы в тривиальные, а какие стали бы вдруг важными? А теперь представьте, что жить вам еще лет сто. Изменит ли такая перспектива ваши надежды и планы? Некоторые обладают весьма широким взглядом на собственную жизнь, простирающимся далеко за границу смерти. Художники, писатели и ученые, к примеру, имеют тенденцию рассматривать свою работу как продолжение себя, продолжение, которое переживет смерть создателя. Люди с такой перспективой обычно так и живут своей нормальной жизнью до самой смерти. Пример, что же происходит, когда у человека нет прошлого, иллюстрируется практикой многих религиозных и социальных культов, широко процветающих в нашей стране. Эти культы подрывают веру человека в свою мораль и мотивы, так же, как и в мораль и двигающие силы их семей и общества в целом, изменяя восприятие им своего прошлого. Для некоторых из этих групп такое развенчание прошлого как ложь и галлюцинации символизировано и подстрекается посредством изменения имени обращаемого. Прошлое в значительной степени необходимо для поддержания идентичности. Без прошлого, на которое можно опереться, задача обращения нового члена в соответствии с целями и восприятиями культа становится немного легче. В описании идеологической обработки культа известный развенчатель выводит следующее: "Вы начинаете сомневаться в себе. Вы начинаете подвергать сомнению все, во что вы верите. И тогда вы говорите и делаете то же, что и они." Малыши — двухлетки — знакомый образец индивидов, у которых еще нет доступа к прошлому или будущему. Для ребенка случившееся вчера или даже сегодня где-то с утра — это "давным — давно", если вообще как-то отражается в его сознании. Это не к тому, что у него нет воспоминаний или уже заложенной информации, просто он не обращается к прошлому сознательно, чтобы оценить создавшуюся ситуацию. Правила для ребенка должны быть повторены неоднократно, прежде чем он их усвоит. Будущее для него еще более неузнаваемо — ожидание чего-то превращается в бесконечную пытку, немедленное же вознаграждение потребностей и желаний имеют высший приоритет. Если вы подзабыли, каково это быть двухлетним, обратитесь к себе — подростку. Для большинства из нас снедаемое гормонами время между детством и взрослостью характеризуется полным отсутствием интереса к прошлому и игнорированием будущего. Возможно, внезапные изменения в нашем теле и в наших общественных взаимоотношениях отключили прошлое от того, чем мы стали. Возможно, ощущение, что перед нами целая вечность времени, делает будущее несущественным. Как бы там ни было, большинство подростков живет сегодняшним днем. Мы делаем то, что нам хотелось в данный момент, сейчас, мы делаем то, что делали во имя текущих ощущений, и то, что диктовало наши вкусы в одежде, еде, развлечениях, системе ценностей и морали, являлось принадлежностью к нашей компании, существующей в этот момент времени. Мы предложили эти примеры стирания временных рамок и их расширения с тем, чтобы проиллюстрировать имеющиеся различия в ощущении времени и чтобы показать, что определенные культурой ощущения времени могут быть контекстуально изменены. Позвольте теперь придвинуть эти наблюдения ближе к теме, рассмотрев ваши собственные ощущения времени. Представьте, что кто-то знакомый подходит к вам и сильно, очень сильно щиплет вас, вам больно. Ваша реакция? Вместо немедленной реакции боли или враждебности можно было бы обратиться мысленно к прошлому, быстренько сделать обзор истории ваших взаимоотношений с этим человеком, предыдущих ощущений, когда вас раньше щипали и того, как вы на это реагировали. Можно обратиться и к будущему, представив себе различные способы реакции на щипок, как на это отреагирует сам щипающий, во что выльются ваши с ним отношения после разрешения нынешней ситуации и так далее. Вы могли бы все это проделать, но сделаете ли? Вы в самом деле обратитесь к будущему, прошлому, настоящему или ко всему этому вместе взятому? А как быть с временными рамками, на которых сосредоточено ваше внимание? Была бы ваша реакция другой, если бы вы изменили временные рамки, используемые вами для оценки ситуации? А если воспользоваться не одной, а несколькими временными рамками, отреагировали бы вы по-иному, если бы изменили порядок соотнесения с любой из временных рамок? Несколько минут экспериментирования, представляя себя в разных возможностях стирания или расширения временных рамок, обеспечат вас личными примерами существенного воздействия временных рамок на ваш субъективный опыт. Тот факт, что мы запросто обращаемся с временными рамками, проходя по жизненным коллизиям, ни в коем случае не умаляет того, что они играют существенную роль в определении наших ощущений и поведений. Верно это или неверно, но мы воспринимаем время как отчетливое прошлое, настоящее и будущее, и каждое из этих трех понятий наделено определенными характеристиками опыта, которые мы должны четко определить, если рассчитываем научиться когерентно пользоваться ими в качестве организующего принципа для Эмпринт — метода. Теперь обратимся к определению этих характеристик. Попутно мы обсудим также верные и неверные способы использования нами прошлого, настоящего и будущего. Прошлое. Я говорил не только о будущем и о дымке, скрывающей его (своему товарищу по концентрационному лагерю). Я вспоминал и о прошлом, со всеми его радостями и светом, сияющем даже во мраке настоящего. Вспомнились строки стихов — это чтобы стряхнуть оттенок поповщины: "was du erlebt, kann keine macht der welt dir rauben" (Чрез что прошел — твое, ничто не отберет его). И не только ощущения, но и все поступки, мысли, все, что выстрадано, все это не потеряно, хоть и принадлежит прошлому; мы одухотворяем это. А то что было, оно ведь в своем роде и есть, — прав у него на это куда больше. Виктор Э. Франкль. В поисках истины. Прошлое — склад воспоминаний. Каждый из нас уверен, что прошлое есть и его не может не быть, тому свидетельством являются артефакты в виде фотографий, магнитофонных лент или букв, вырезанных на дереве, но истинным свидетельством прошлого являются наши воспоминания. Известная ненадежность памяти в смысле точности вполне очевидна, чтобы еще раз на этом останавливаться. И пусть продолжаются бесконечные споры о том, что же "на самом деле" было, каждый из нас привык полагаться на собственные воспоминания о прошлом. Важность знания, что же "на самом деле" было, — в обеспечении основы для моделирования — процесса осознания явления. ("Явлением" может быть что угодно, от стула до интереса к взаимоотношениям и поведению нейтрино). Ребенок, впервые увидевший разбившееся яйцо, с интересом будет разглядывать вытекающий желток, но он не знает, что если разобьется еще одно яйцо, оттуда тоже потечет желток. Он закладывает это явление в память — это лишь порция информации. Увидев несколько раз, как из битых яиц вытекает желток, ребенок обретает уже набор воспоминаний. На основе такого набора строится ожидание ребенком, что все яйца содержат желток. Другими словами, ребенок моделирует явление. Может показаться невероятным, что ребенок не в состоянии сразу же понять, что из следующего разбитого яйца потечет желток, но это лишь потому, что вы забыли, как в вашем собственном детстве на каком-то этапе развития вы выделили для себя модель более высокого уровня, гласящую, что "объекты очевидно тождественные скорее всего обладают тождественными признаками". Не обладая возможностью обобщать, а именно это делает для нас взрослых возможным многое считать предсказуемым, малыши способны бесконечно играть в волнующие страшилки и прятки. Наша способность к моделированию на основе прошлого опыта позволяет ставить ноги на пол, не беспокоясь, выдержит ли нас пол, водить машину, знать, когда лучше всего поговорить с возлюбленным и т.д. В самом деле, величайшая польза от прошлого — в сохранении информации, которую можно выделить и смоделировать. Каждому дано моделировать, но каждый моделирует в тех пределах, в которых пользуется прошлым. Вам известно, что стул, на котором вы сидите, выдержит вас — раньше он всегда выдерживал. Вам известно, что книги на полках не сдвинутся по своему произволу — никогда они не двигались. Но представьте на мгновение, что вы не можете положиться в своем моделировании на прошлое. Что же станет с вашим миром? Насколько безопасно вам покажется сидеть на этом стуле? А останутся ли на своем месте книги? Был у нас клиент, Том, который жил почти в таком вот мире. Мы садились побеседовать с Томом о его проблемах, а он то и дело нервно изучал пол кабинета. На вопрос, что он там ищет, Том ответил, что проверяет, не изменилось ли что-нибудь в ковре, пока он на него не смотрел. Несомненно, кампучийский крестьянин, спустившийся со своих родных гор и перебравшийся в Штаты, был в том же положении по крайней мере некоторое время, пока открывал для себя, что очень немногое в его прошлом релевантно с настенными розетками, уличными пробками и общественными отношениями, в которых мы настоящие доки. В отличие от Тома, с его ненадежным прошлым, у другого клиента прошлого вообще не было, было лишь настоящее — восприятие, которое противостояло любому изобретаемому нами тесту. Как-то мы распахнули дверь и попросили его посмотреть, что там, в другой комнате. Затем мы дверь закрыли и спросили, что там будет, когда мы вновь ее раскроем. Он заявил, что понятия не имеет, что там увидит. Насколько он полагает, там может быть все что угодно. Может, там и комнаты никакой нет. Откуда ему знать, что там, за дверью? Для нас кое-что в его текущих переживаниях было чудно и даже восхитительно — так, когда он встал и пол выдержал его вес, он приятно удивился. Он был самим воплощением счастья избежавшего ужаса ребенка — вероятно, совершенное состояние, когда ступаешь по паркету, но явно неподходящее для мирских задач проживания и общения с другими людьми, основанных на распознании и соблюдении моделей. Как и многое другое, прошлое может быть и добром, и злом, оно может созидать, а может и карать, словно отточенный меч. Прошлое становится мечем, когда им пользуются, чтобы оправдать или доказать, а не просто информировать. Наиболее частый пример неправильного употребления прошлого — это когда индивид вслух или про себя говорит: "Я не могу сделать этого, потому что никогда не делал этого прежде". Такой человек устраняет возможность попытки, так как не имеет сведений о положительном опыте. Именно такова Фрида. Попроси ее испечь пирог, сменить наряд, помочь по алгебре или просто развеселиться — реакция одна и та же: она начинает копаться в воспоминаниях, нет ли там чего, чтобы решить, по силам ли ей задача. Справится ли. В принципе для того и необходимо прошлое. У Фриды возникают проблемы (в смысле неоправданного ограничения себя), когда ее поиски показывают отсутствие примера выполненной задачи, и это ею используется для оправдания нежелания пытаться теперь (хотя, если бы она попыталась, у нее появилась новая порция воспоминаний). Фрида действует в отношении себя точно так же, как предприниматель, объявляющий о найме только опытных работников. Так где же набраться опыта, если вам не дают работы? Фрида не понимает, что многое может, пусть даже было время (если она достаточно глубоко уйдет в свои воспоминания), когда она вообще ничего не умела. Другая коварная ошибка в использовании прошлого: "Я не могу этого сделать, потому что раньше это не получилось". Коварство этой ошибки больше в том плане, что она вполне разумна и на первый взгляд верно интерпретирует модели прошлого опыта. Такое неправильное использование прошлого характерно было для одного нашего клиента по имени Джон. Джон прошел через развод, поэтому уверен, что женатая жизнь для него потеряна. Он был продавцом, его уволили — продавцом оказался он никудышным. Когда-то он пытался заняться пейзажной живописью и добился лишь презрения учителя — поэтому понял, что художника из него не выйдет. В детстве ему никак не удавалось забросить мяч в обруч, ну и Бог с ним, с баскетболом, в баскетболе он тоже не горазд. Примеров в памяти Джона полно — за что бы он не брался, ничего у него никогда путного не выходило. Вполне подходящее использование прошлого превращается в западню, если подходить к этому с предпосылкой, что нынешняя или будущая задача непременно по результату тождественна прошлой. К примеру, Джон влюблен и хотел бы просить свою девушку выйти за него, но, рассматривая возможность брака, он вспоминает лишь примеры своей несостоятельности как мужа. Он вполне мог бы забросить свою мечту о женитьбе на девушке на основе смоделированного убеждения, что брак — это не для него. Мы считаем, однако, что из его обобщений можно выделить следующее: дело не в том, что он плохой муж, а в том, что ему не удалось быть хорошим мужем в данном контексте, в котором он оказался (именно та женщина оказалась его женой, именно такой оказалась их жизненная ситуация, плюс возраст, искушенность в жизни и т.д.), и в том, как он старался быть мужем (то есть его поведение, понимание его значимости, мера ответственности). Разница заключается в том, что в первом примере Джон использует прошлое как причину для бездействия, тогда как во втором предложенном примере он пользуется прошлым как информацией о возможных факторах, которые сделали предыдущий опыт неудовлетворительным. Использование прошлого в качестве отправной точки для решения, что же возможно, может привести к бездействию и чувству неполноценности и несостоятельности. Использование прошлого в качестве источника информации, между тем, скорее приведет к продуктивной оценке в отношении того, что необходимо изменить — и как это сделать, — чтобы осуществить свои чаяния и надежды. В целом люди повторяют хорошо послужившее им в прошлом. Когда, играя в теннис, вы случайно отбиваете мяч чуть дальше, чем обычно, и это заканчивается выигранным очком, скорее всего вы, вероятно, попытаетесь повторить то же самое. Если чуть согнутые ноги и выпрямленная спина хоть небольшой, но приносят успех, вы обязательно возьмете себе это на заметку. Точно так же юноша, чье печальное поведение вознаграждено неожиданной улыбкой девушки, скорее всего будет и дальше по жизни использовать свои выходки, чтобы привлечь женщин, если опять окажется совершенно одинок, — и не потому что эта дикость ему в радость или лучший способ ухаживания, а просто потому, что это лучше срабатывало раньше. Одно из реагирований на прошлое как на настоящее возникает в том случае, когда мы относимся к другим, как если бы они оставались теми же самыми людьми, какими были в прошлом месяце или году, или десять лет тому назад. Те из нас, кому довелось встретить вернувшихся с войны мужа или сына, сестер, братьев или друзей, должны были признать, уважать и реагировать на то, как эти люди изменились. Впрочем, нет необходимости в войне, чтобы люди изменились. Любое глубокое переживание — будь то колледж, жизнь вдали от родителей, первая любовь или новая работа — оказывает влияние на нас, меняя нас так, что это не распознается людьми, близкими нам. Это особенно заметно в отношении родителей к своим взрослым детям. Мать, суетящаяся, чтобы получше накормить своего двухметрового тридцатишестилетнего сына, по-видимому, воспринимает его таким, каким он был тридцать лет тому назад. Большинство психотерапий было построено как ответ именно на ту модель, о которой мы только что говорили. Психоанализ, транзакционный анализ, гештальт-терапия, примальная и терапия перерождения, так же, как модные теперь психотерапии типа лайфспринга или сиентологии — все они имеют дело с прошлым как с источником проблем. Согласно их постулатам, вы являетесь продуктом своего прошлого. В определенной степени мы с этим согласны. Не согласны же мы с предпосылкой, что прошлое — это ловушка, а именно это так или иначе проповедуется перечисленными выше теориями. Каждая из приведенных терапий в основе своей содержит технологию изменения личной истории пациента. Все они возвращают клиента назад, к травматическим или неудовлетворительным событиям, в попытке изменить как-то личную историю. В качестве примера проделаем упражнение. 1. Найдите какой-либо пример из своей личной истории, который, как вы считаете, имеет длительное и нежелательное воздействие на ваши переживания и поведение. Возможно, это какой-то момент, когда вас высмеяли или не взяли в команду на спортплощадке или в математическом классе — и до сих пор вы с настороженностью относитесь к спорту или ко всему, связанному с математикой. А может, какой-то близкий родственник покинул вас, оставив вас в недоверии к постоянству отношений или в необходимости постоянного подтверждения привязанности вашего близкого человека. Случай должен быть таким, что если бы его не было, вы были бы несколько иным теперь. 2. Определившись со случаем, задумайтесь о ресурсе, который есть у вас теперь и который, будь он у вас тогда, определенно сыграл бы свою роль. Таким ресурсом может быть какое-нибудь знание, мировосприятие, убеждение, поведение, навык и т.д. 3. Помня об этом ресурсе (и не забывая), вернитесь теперь в этот свой случай, но на этот раз имея в своем распоряжении ресурс из будущего. Обратите внимание, как изменятся ваши переживания. Пользуясь ресурсом, пройдитесь по случаю еще несколько раз, с каждым разом все более изменяя свое представление о происшедшем. А потом "повзрослейте" с уже новыми воспоминаниями, т.е. проведите себя через свою личную историю с измененным, заполненным, "здоровым" опытом. 4. А теперь подумайте о какой-то будущей ситуацией, связанной с тем случаем, в которой вы скорее всего окажетесь. Представьте, что вы в ситуации и отметьте, насколько ваши реакции теперь отличаются от обычно присущих вам. Изменения можно достичь, изменяя личную историю (как в данном упражнении и как это делается в гештальте или терапии перерождения), или через катарсис (как в психоанализе или примальной терапии), или же посредством диссоциации (как в транзакционном анализе и в большинстве модных терапий). Все дело в том, что все эти терапии существуют в ответ на явление, когда индивиды используют свои прошлые переживания как причины или оправдания своих неудач, а не как информацию. Не забудьте только, что прошлое, о котором мы тут говорим, взращено на американской почве. Частично наше культурное представление о времени основано на предположении, что прошлое уже прошло и закончено. Такое предположение трансформирует наши текущие переживания в события, которые могут заканчиваться, в отличие от процессов или действий, являющихся продолжающимися, текущими переживаниями. В самом деле, наше общество действует в синтаксисе, определяющем разорванность между прошлым, настоящим и будущем, и это отражается на нашем восприятии, росте и возмужании дискретностью фаз, нашей настойчивостью в отношении совершенно четких и ясных окончаний фильмов и телевизионных представлений и т.д. (мыльные оперы и сериалы просто издеваются над этой нашей потребностью, оставляя нас с незаконченными ситуациями)<^>5 Бывает, что какая-то данная культура в ритме своего развития выходит за пределы поколения, где человеку так и не суждено "услышать всю симфонию в целом". В частности, это касается народа Маори в Новой Зеландии — по сведениям моего друга, Караа Пукатапу, маори, бывшего в то время заместителем министра по этническим делам в Новой Зеландии. Он высказался, что культивация талантов — это процесс, требующий для завершения где-то от поколения до столетия. Вот его слова: "На то, что знаем мы, ушли века, вы же пытаетесь всего достичь в момент!" Последствия попыток сжать долгие ритмы в короткие периоды отзываются в народах (американцах и европейцах) чувством неудачи, как это бывает в детстве, когда у ребенка не все выходит так, как ему хочется. Маори понимают, что для по-настоящему сбалансированной личности могут потребоваться поколения (Холл, 1983, стр. 173). Превращая наши переживания в события, которые заканчиваются и уходят в прошлое, мы создаем возможность оценки этих событий как успех или неудачу. Если же оставить текущие переживания как они есть, попросту не окажется возможности сказать:"Так — так, вот это-то и стало ошибкой (успехом)!" Выделяя эти различия, мы не имеем в виду, что прерывистое представление нашей культуры прошлого и настоящего менее ценно или достойно внимания, чем непрерывное. К примеру, восприятие прошлого и настоящего в качестве совершенно определенных реалий совершенно необходимо в возбуждении внутренних состояний "разочарования" и "крушения". Мы реагируем разочарованием, когда полагаем, что больше не возможно достичь того, чего мы хотели (то есть возможность прошла). Мы сокрушаемся, когда не получаем желаемого, но все же верим, что этого все еще возможно достичь (то есть цель все еще в настоящем) <^>6 Настоящее. "Вот," — прошептал Лео Ауфманн, — "переднее окошко. Тихо, и вы увидите". ... и там, в этих маленьких теплых лужицах электрического света, можно было увидеть то, чего добивался от него Лео Ауфманн. Вот Саул сидит с Маршаллом, играют в шахматы за журнальным столиком. В столовой Рибекка раскладывает столовое серебро. Наоми вырезает платья для бумажной куклы. Рут рисует акварелью. Джозеф гоняет свой электропоезд. В кухонную дверь видно, как Лена Ауфманн вынимает что-то из духовки. И каждая рука, каждая голова, каждый рот двигается. Из-под стекла доносятся их приглушенные голоса. Слышно, как кто-то поет высоким приятным голосом. И запах поджаривающегося хлеба, и это взаправду хлеб, который вот-вот намажут самым настоящим маслом. И все там было, и все это жило. Дедушка, Дуглас и Том повернулись и посмотрели на Лео Ауфманна, задумчиво глядящего в окно, розовый свет падал ему на щеки. "Ну да", — шептал он. — "Ну вот". В тихой грусти и с немым восхищением он смотрел и смотрел, даже и не вздрогнув, когда все части этого дома вдруг смешались, закружились вихрем и вновь улеглись ровно и правильно. "Машина Счастья", — пробормотал он. — "Машина Счастья". Рэй Бредбери. Вино из одуванчиков. Настоящее есть источник непосредственного сенсорного переживания и временная рамка действия. Вам, конечно же, знакомо, что, когда вы заглядываете в прошлое или воображаете будущее, сенсорные впечатления где-то на втором плане, т.е. это результат переживания, а не непосредственные ощущения. Обращаясь к наиболее живым воспоминаниям или фантазиям, вы можете слышать, видеть, ощущать запах, чувствовать, что было (или что будет) в данном происшествии. И все же эти ощущения являются функцией внутренне генерируемых представлений, а не сенсорных впечатлений нынешнего окружения. Непосредственное сенсорное ощущение появляется лишь в настоящем. (Это не к тому, что подобные воспоминания и фантазии не являются будоражащими, возбуждающими. Под возбуждением мы понимаем достаточно реальную субъективность, вызывающую возбуждение. Как будет сказано в главе 7, для некоторых людей подобные воспоминания или фантазии могут быть сплошь пронизаны возбуждением — в смысле субъективного реагирования и поведений, инициируемых им, — наподобие среды настоящего). Настоящее — это для непосредственного ощущения окружающей среды. Такие контексты, как занятия любовью, замечательная еда, запах цветов, игра в теннис, музыка, являются примерами, когда лучше всего находиться в настоящем (т.е. в сенсорном режиме). Это не означает, что не следует обращаться к прошлому или будущему во время любого из данных контекстов. Так, пробуя какое-то блюдо, можно почувствовать какой-то вкус и пуститься в воспоминания с тем, чтобы определить, на что это похоже. Однако если пробуя это блюдо, вы глубоко погружаетесь в воспоминания или фантазии, то вкус скорее теряется (отметьте, что глагол стоит в настоящем времени). Ничего удивительного тут нет. Каждому знакомо ощущение, когда ешь и даже не знаешь что, ведешь машину, а сам "витаешь" где-то далеко — далеко. Существуют особые случаи необходимости пребывания в настоящем, в частности, в контекстах, неразрывно связанных с настоящим — это любовь, спорт, танцы, прелесть летнего заката, возня с малышами. Если "витаешь" где-то, занимаясь любовью (ну, может, вспоминая, как это было в прошлый раз или фильм, только что показанный по телевизору, или представляя, что будет после, или куда отправиться в отпуск), значит, в некоторой степени утрачиваются ощущения запахов, звуков, сенсорики текущего контекста. Точно так же, если во время игры в теннис задуматься о мяче, только что отбитом, можно пропустить следующую подачу. Чтобы наиболее четко принять следующий мяч, необходимо сосредоточиться на оценке текущего поведения противника и летящего мяча. Явление "витания" очень хорошо иллюстрируется на примере одной женщины, настолько уходящий в свои воспоминания, что текущие ощущения полностью ускользают от ее внимания. Так, на балете ее может ни в малой степени не интересовать действие на сцене. Вместо этого она занята размышлениями о прошлом. Более того, любая попытка заговорить с ней о балете, на который она и пришла, вызывает лишь растерянно — отсутствующий взгляд, становящийся осмысленным, если повернуть разговор в сторону ее прошлого. Между тем спустя пару недель она вполне помнит, что это было за представление, с воодушевлением будет рассказывать, какой замечательный балет был и как чудесно она провела время, полностью отдаваясь новым воспоминаниям и вновь пропуская настоящее. Насколько все же лучше было бы, если иметь не только воспоминание об ощущениях, но и ощущения сами по себе? Будущее. "Ну, давай же, Джордж!" "Да ты и сам все это знаешь. Сам давай." "Нет, ты. У меня все повыветривалось. Расскажи, как оно все будет." "Ну ладно. Придет день — и мы совьем свое гнездышко, у нас будет домик и пара акров землицы, корова, свинки и ...". "И заживем же мы," — не выдержал Ленни. — "И кролики будут. Ну, давай же, Джордж! Расскажи, что у нас будет в саду, и о кроликах в клетках, о зимнем ненастье и о печке, и какая будет у нас сметана, густая, хоть ножом режь. Расскажи, Джордж!" Джон Стейнбек. "Мыши и Люди". Даже если наши воспоминания о прошлом неверны, мы, несмотря на это, реагируем на прошлое, как на нечто верное и неизменное. Точно так же и с настоящим, где все воспринимается как оно есть (в пределах, безусловно, навыков и фильтров восприятия). Рассматриваемое будущее не имеет никаких таких свойственных или необходимых ограничений. Вам известно, что было на прошлом дне рождения (в пределах вашей способности вспомнить), вам известно, как все это сейчас (в пределах вашей способности к восприятию). И воспоминания о прошлом, и восприятие настоящего можно проверить воспоминаниями и восприятием других людей, обратившись к фотографиям и магнитофонным записям, прибегнув к измерительным приборам — термометрам, фотометрам и т.д. Но чем можно проверить будущее? Вполне ясно можно представить, что будет на следующем дне рождения, однако аккуратность предсказания нельзя проверить, пока не пройдет день рождения. А как только он станет прошлым, вы, вероятно, обнаружите, что самые лучшие ваши планы не совсем удались, пусть даже и в незначительных деталях. Будущее имеет дело с вещами, которые еще не случились и поэтому точно неопределены. Это делает будущее источником размышлений, вызывает необходимость гибкого подхода к нему. Прошлое и настоящее определяемы. Будущее нет. Это не к тому, что мы не стараемся сделать свое будущее более определенным. Одно из самых величайших предприятий в мире — страхование — зиждется именно на верности оценок будущего. И то, что страховые компании так процветают, является лучшим свидетельством их способности предсказать, какие происшествия, несчастья и помехи будущее готовит для их клиентов. Но это статистические предсказания по большим группам людей. Расчеты показывают, что у держателя страхового полиса шанс попасть в автокатастрофу 1 к 10, но если это именно вы попали в аварию, тогда уравнение другое — 1 к 1. Безусловно, из необходимости и утилитарного подхода (а может, и страха) мы часто стараемся вычислить будущее с той же четкостью, как прошлое и настоящее. Основываясь на прошлом, мы полагаем, что стул нас выдержит, что солнце взойдет, а мы снова проголодаемся. Однако мы не знаем наверняка, что все это именно так и будет, нам известно лишь, что все это было в прошлом. Представьте, что вы воспаряете со своего стула. Смеетесь? Прежде без поддержки вы никогда не парили в воздухе. Верно — совершенно справедливо. Но это не то же самое, что сказать, что это невозможно. История полна примеров, когда, вопреки мнениям своих современников, люди мечтали и создавали вещи, ранее казавшиеся невозможными. Этим ухмыляющимся современникам было известно, что мир плоский, что человеку не дано летать, что нельзя двигаться быстрее звука, что нельзя полететь на Луну. Пока будущее открыто (или воспринимается таковым), есть "вероятность", а там где вероятность, там и "надежда". Почему, когда муж и жена ссорятся в первый или даже в двадцатый раз, они тут же не бегут разводиться? Отчего только что получивший от ворот поворот не прыгает со скалы? Почему бегун, проигравший забег, опять выходит на старт, а не забрасывает куда подальше свои кроссовки навсегда? Причина, конечно же, в том, что у всех этих людей есть надежда, что событие, только что ставшее прошлым, необязательно повторится в будущем. Все они надеются, что в будущем их ждет что-то неизведанное. Сейчас муж с женой бранятся, но, может, из этого выйдет что-то путное, например, они лучше поймут друг друга. Ушла безответная любовь, но, возможно, появится рядом другой хороший человек. Проигран забег, а победа, может быть, ждет на следующем. Безусловно, ссорящиеся разводятся, отчаявшиеся прыгают, а проигравшие уходят. Но это происходит, когда теряется надежда: когда семейные пары убеждены, что никогда не помирятся; когда знаешь, что другой такой любви никогда не будет; когда понимаешь, что тебе не дано разорвать ленточку. Надежда превращается в безнадежность, когда будущее воспринимается столь же неизменным, как прошлое. В отсутствие уверенности в прошлом и настоящем будущее становится ареной для измышлений. О будущем задумываются, его просчитывают. К примеру, муж может вообразить, что жена от него уходит. Он также может представить, что она никогда его не бросит. Ни одно из измышлений не реально, пока один из вариантов будущего не осуществится. А до тех пор все это лишь возможности. Безусловно, некоторые воспринимают воображаемое как нечто в самом деле происходящее или уже имеющее место. Муж, воображающий, что жена в конце концов оставляет его, может ощутить боль или негодование сейчас. Точно так же, представление, что они вместе проживут долго и счастливо, может наполнить его теплом чувств и спокойствием сейчас. В любом случае муж реагирует на возможное будущее как на текущую реальность.(Помните старую историю, как у одного человека сломалось колесо от повозки; направившись к близлежащему хутору, чтобы взять осла, он представил, что хуторянин будет долго отнекиваться, затем выйдет из себя и набросится на него. И дойдя, наконец, до хутора, он подскочил к мужику и заорал на него:"Да пропади ты со своим чертовым ослом!" — и сердито повернул обратно). Как показано в предыдущем примере с мужем, будущее может быть пугающим или привлекательным в зависимости от воображаемого. Боящиеся будущего или считающие его пугающе туманным часто обращаются к гадальным картам, астрологам, спиритизму в попытке сделать будущее столь же определенным, как и прошлое. В районе залива Сан-Франциско есть "провидец", вещающий по радио о будущем. Каждый из слушателей так или иначе неуверен в будущем, либо его не устраивает нынешняя ситуация, которая отзовется в будущем. Все эти люди могут обратиться к "провидцу". Текст их обращения представить не сложно:"... и я так надеюсь, что вы сможете хоть как-то подбодрить." В сущности ответ на каждое обращение один и тот же: " Все наладится, и вам, в конце концов, обязательно повезет." Практически все без исключения при этих словах вздыхают с облегчением — уходит неуверенность. Большинство из нас уверено в наличии причинно-следственных отношений между прошлым, настоящим и будущем и что будущее зависит от того, что мы делаем в настоящем. То есть, если уже что-то произошло, то можно воспользоваться этим в качестве модели для построения того, что еще произойдет. Выводами затем можно воспользоваться для проектировки будущего как результата наших нынешних действий. Что в основе отношений настоящего с будущим? — наши нынешние переживания и поведения очень сильно завязаны на будущее, контролируются им. Если принять, что сделанное сейчас обязательно повлияет на будущее (т.е. из этого и вытекает будущее), то вполне можно попытаться предсказать последствия ситуаций или поведения. Основой такого предсказания явится информация в отношении моделей прошлого или настоящего, однако то, что определяет чье-то поведение в настоящем, не перестает оставаться все же воображаемым будущим. В этом случае будущее — это синоним планирования, являющегося одним из наиболее значимых использований будущего. Планирование позволяет организовать встречу с кем-то где-то и когда-то, строить производственные линии, возводить дома в минимальные сроки и с минимумом издержек, решать, чему учиться и когда, прекрасно провести выходные всей семьей. Можно также избежать неприятных последствий, решив, к примеру, взять с собой теплый плащ, когда ясно, что вечером скорее всего будет прохладно. Планирование же является основой для задержки вознаграждения — мы не едим уже зажаренную утку, пока не готова подливка. Имея перед собой будущее, построенное из опыта и событий, являющихся следствием настоящего, мы стараемся избегать расплаты за грехи, следуя Десяти Заповедям, пользуемся ограничением рождаемости, себя и своих детей ввергаем в годы учения, экономим деньги, гайки, болты, задвижки, делаем вклады в пенсионные фонды, занимаемся по утрам зарядкой и правильно питаемся, чтобы быть здоровыми и т.д. Способность к планированию может быть и разрушающей. Как сказал Шекспир словами нерешительного принца Датского: Быть или не быть — вот в чем вопрос. (Перевод: П.П. Гнедич, по "У. Шекспир. Гамлет. Избранные переводы". Сост. Горбунов. Радуга. 1985г.) Индивиды, размышляющие о будущих возможностях и находящие лишь неприятные следствия, могут потеряться для настоящего, боясь предпринять что-либо, могущее ввести их в одно из пугающих будущих, придуманных ими. С другой стороны, будущее, сотканное из прекрасных следствий настоящего, может стать основой текущей неудовлетворенности настоящим, которая никогда не осуществится в воображаемое чудо. В каждом из этих случаев рассматриваемые будущие искажены опытом прошлого и настоящего. Так, наш один знакомый использует модель явно необыкновенных, прекрасных возможностей для себя, но ему не удается до конца оценить этот сияющий дар в смысле выполнимости достижения (принимая во внимание его обстоятельства) и его уместности ( учитывая то, как он живет). Он воображает себя великим художником, обзаводится лучшими кистями и холстами, совершенно пренебрегая тем, что не имеет художественной "жилки" и никогда этому не учился. Его ошибка не в мечтаниях, а в неспособности связать мечту с настоящим и прошлым верно и с пользой для дела. Будущее — это источник возможностей, но лишь от настоящего зависит, станет ли мечта реальностью. |