история. Реферат. Гражданское общество и государство проблемы соотношения
 Скачать 163.5 Kb.
|
|
ФГОУ ВПО Курганская государственная сельскохозяйственная академия им. Т.С. Мальцева Факультет промышленного и гражданского строительства Кафедра философии и истории РЕФЕРАТ на тему: Гражданское общество и государство: проблемы соотношения. Выполнил студент IV курса 2 группы Баранов Е.А. Проверил преподаватель Арсланова М.А. Курган 2007 План. Введение. Демократическое развитие России. Гражданское общество как понятие. Развитие идеи гражданского общества. Гражданское общество и государство. Заключение. Список используемой литературы. 2 Введение Тема «Гражданское общество» не сходит со страниц научной и общественно-политической печати вот уже более 10 лет. За эти годы прошло более десяти научно-практических конференций по проблеме формирования гражданского общества. В развитии любого правового государства огромную роль играет коллективный опыт, который накапливается в процессе осознанной деятельности всего человечества и который, с одной стороны, многообразен и, с другой — специфичен для каждого данного общества. Таким опытом, естественно, обладает и Россия. К сожалению, в современной общественной мысли достаточно широко распространено мнение, согласно которому в государственном развитии России отсутствует в должной мере исторический правовой опыт, нет демократических традиций, нет прочных основ становления государственности, а весь государственно-правовой опыт находится на Западе. Поэтому и предлагается взять в качестве ориентира западную модель демократического государства и пересадить эту модель' на российскую почву. Нередко утверждается, что собственные отечественные традиции становления российского правового (демократического) государства не представляют интереса и не содержат в себе ничего ценного. Отбрасывать накопленный человечеством опыт государственно-правового строительства, разумеется, неумно. Сравнительный анализ (сопоставление) различных политических теорий, политических систем и политических культур позволяет выявить как их общие черты, так и национальные особенности, отражающие своеобразие исторических путей формирования отдельных государств. 3 1. Демократическое развитие России. Проблема демократического развития России гораздо сложнее, исторический опыт ее чрезвычайно многообразен. В многовековой истории становления государства Российского наблюдаются две тенденции (две линии) развития — авторитарная (консервативно-охранительная) и демократическая (демократически-освободительная). Первая тенденция связана с монархическим правлением, авторитаризмом, культом личности, вторая — с развитием демократии, свободы и справедливости. Россия, уходящая истоками своей культуры в Византийскую империю, на многие столетия установила единовластие князя, сменившееся затем самодержавием царя и переросшее в культ вождя в обществе. Россияне терпели угнетение, потому что надеялись на осуществление справедливости в божьем царстве. В эпоху абсолютной монархии народ верил в «царя — батюшку» и во время голодных бунтов шел к его дворцу просить хлеба и защиты от притеснения. Для советской эпохи характерны приоритет революции над демократией, господство силы (власти) над правом. Здесь люди верили и надеялись на КПСС. Но вместе с тем Россия, порождая монархическое правление, авторитаризм, культ личности, вызывала к жизни и демократические процессы, которые своими корнями уходят в историческую память о вечевом правлении в Древней Руси XI — XII вв. Это было время, когда «неколебимой оставалась община, которая за несколько десятилетий с начала XII века настолько окрепла, что пересилила княжескую власть, подчинив ее полностью вечу». Первым правовым кодексом в истории Российского государства была «Русская правда», которая охраняла собой человеческое достоинство и права личности. Россия знала и республику. Известно, что уже в XII в. Новгород (несколько позже и Псков) стал республикой. В новгородской и псковской политической жизни того времени просматриваются все атрибуты демократического устройства. По существу здесь вече было носителем верховной власти. Оно выбирало всех высших должностных лиц. Князь был лишь наемным должностным лицом, которому вменялось в обязанность защищать республику. Вечевая демократия функционировала веками. Это была живая, действующая демократия. В середине XVI в. в России появились Земские соборы, основой деятельности которых являлось коллегиальное управление. При всем своем несовершенстве Земские соборы являлись одним из элементов проявления демократии, выступили политическим противником единовластия в России. Созданием «Судебника» 1497 г. при Иване III завершается конституирование основ администрации русского национального государства. В эпоху царствования Петра Первого появляются коллегии, сенат. Екатерина Вторая допускает созыв городских собраний. Российская демократия в своей истории знала не только вече, земство, 4 городские собрания, коллегии, сенаты, республику, коллегиальное управление и самоуправление, но и думский парламентаризм. Хотя Государственным думам в России до 1917 г. не везло (три из четырех были распущены самодержавием), они все же проделали немалую положительную работу. Первый двухпалатный «парламент», появившийся а России в начале XX в., несмотря на сословную ограниченность и узость своей компетенции, явился реальным представительным учреждением народа, в котором действовала оппозиция, выдвигая альтернативные пути демократического развития страны. Попытка стать «самой свободной страной мира» была предпринята в России в 1917 г. Основой нового общественного и государственного строя, стержнем новой политической системы стали Советы. Они выступали в качестве естественных наследников общинной, вечевой демократии и обозначались как демократия в «интересах большинства». Именно Советы были призваны осуществить живое творчество народных масс. До 1936 г. Советы избирались непосредственно на предприятиях. Депутаты Советов находились в зависимости от своих избирателей, получали от них наказ, обязаны были отчитываться. Имела место система отзыва депутатов. В обществе существовала единая система государственной власти и самоуправления. Но постепенно в силу разных причин объективного и субъективного порядка (ожесточенная борьба за власть, попытка решать все вопросы права через «верхи», подмена советских органов партийными, заорганизованность, формализм, принижение роли депутатов и др.) советская демократия сначала подвергалась ограничениям и усечениям, а затем была лишена своего главного предназначения — обеспечивать условия для решения самим народом своих собственных проблем. Следует помнить, что в истории российского государства длительное время политика связывалась исключительно с борьбой интересов общественных классов и, как правило, сводилась к проявлениям только экономического потенциала. В.И. Ленин прямо указывал, что «политика есть концентрированное выражение экономики»1. Тем самым политика понималась упрощенно, лишалась самостоятельного содержания. Современная Россия в конце XX в. начала путь модернизации общества, суть которой состоит в переходе страны от тоталитарного к правовому федеральному государству, гражданскому демократическому обществу. "^ Попытка демонтировать тоталитарную систему и создать правовое демократическое государство в рамках социализма, перевести социализм в новое качество — социализм с «человеческим лицом» — в ходе практической деятельности (так называемой «перестройки») не удалась. Проблемы государственного права, судебно-правовых реформ выдвинулись на передний край и оказались чрезвычайно актуальными. Осуществленные в обществе гласность, плюрализм мнений, свобода творчества, отмена цензуры, возрождение многих, ранее отвергнутых ценностей дали мощный; импульс демократизации политической жизни страны, развитию 5 государственности и права, становлению гражданского общества в России. 12 декабря 1993 г. в результате всенародного голосования была принята Конституция Российской Федерации. Принятие Конституции Российской Федерации 1993 г. привело к распаду прежних форм единства. Старые авторитеты пали, а новые — «закон» и «интересы» (воля) большинства» — осознаются как ненадежные и слабовоспринимаемые со стороны людей. Отсюда — отсутствие должных внутренних интегрирующих связей, нежизнеспособность, нестабильность государства. Человеческая личность, как правило, оказывалась бесправной. Это — вековой груз российского общества. Вот почему здесь люди пренебрегают правом больше, чем где-либо. Еще А. И. Герцен отмечал, что русский человек, какого бы звания он ни был, обходит (или нарушает) закон всюду, где это можно сделать безнаказанно. «Россия, — писал Н. А. Бердяев, — самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире ... Анархизм — явление русского духа ... Русский народ как будто бы не хочет не столько свободы государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства, свободы от забот о земном устройстве». И все-таки с принятием Конституции 1993 г. Россия в противоположность централизованному унитарному государству становится государством правовым, построенным на принципах федерализма. Известно, что состав большинства республик (и территорий) России многонационален. Поэтому национальный характер государственности, провозглашенный на данной территории, может вести (и ведет) к разным социальным последствиям, в том числе к национал-сепаратизму или национал-шовинизму. Но ныне в российском обществе наблюдается бурный всплеск национального самосознания и национализма, всеобщее увлечение идеями национально-государственного возрождения наций и народностей. В этих противоречивых условиях совершенно отказаться от национального принципа государственного строительства просто нереально. Прав Р.Г. Абдулатипов в своем утверждении, что «мы обречены в ближайшее время строить нашу Федерацию с учетом и территориального и национального кризиса. Хотим мы этого или нет». Встав на путь развития федерализма в его новом качестве, Россия в ходе реформирования все более и более приходит к пониманию, что современному обществу нужна сильная представительная, исполнительная и судебная власть. Власть во всех ее формах (видах) становится сильной, если она органична (т.е. устраняет какие-либо «перекосы»), если она действует слаженно (объединенными усилиями), если она создает для людей и общества основы нормальной и достойной жизни. В реальной действительности до создания подлинно правового государства, в котором права и свободы гражданина были бы гарантированы и полностью осуществлены, еще далеко. До настоящего времени многие права и свободы человека или вообще не соблюдаются, или соблюдаются не в полном объеме. В самом деле, о каком праве на жизнь может идти речь, если в России то здесь, то там вспыхивают войны, межэтнические 6 конфликты, всякого рода «разборки» криминальных групп, в которых гибнут люди. О каком праве на вознаграждение за труд без какой-либо дискриминации может идти речь, если большая часть населения страны не получает вовремя заработную плату, а если и получает, то не может прожить на нее. О каком праве на охрану здоровья и медицинскую бесплатную помощь может идти речь, если в стране стремительно сокращается число бесплатных медицинских услуг, если сфера здравоохранения все больше приватизируется. В этих условиях «вследствие острых социально-экономических проблем и массового обнищания значительной части общества у наших избирателей, - как утверждает Г. Н. Селезнев, - стремительно падает доверие к ведущим политическим институтам, всей политической системе страны и ее Конституции». Формирование правового государства и становление гражданского общества в современной России происходят на фоне исключительно сложных и противоречивых процессов в обществе. Здесь объективно возникает потребность демократического обновления всех сторон жизни индивидов, коллективов, общества. Мо она не может быть реализована, если отсутствует национальная идеология проводимых реформ. В обществе все еще живы в памяти основы недавней национальной политики, связанной с осуществлением интернационализма. Вместе с тем пробуждается самосознание народов России. В обществе сохранились, воспроизводятся и требуют претворения в жизнь общероссийские интересы, у большинства людей еще живы обостренные чувства социальной справедливости. Вместе с тем «пробивают» дорогу интересы политических элит, обслуживающих главным образом потребности капитала. Мафия, коррупция в государственном аппарате, отрицательное отношение к существующим политическим институтам, социальные и межнациональные конфликты, происходящие в России, усугубляют положение в обществе. Но главное, что произошло в российском обществе, — это разительное отчуждение официальной политики реформ от реального состояния и самосознания подавляющего большинства народа. Самое очевидное выражение данного контраста, замечает Л. И. Селезнев, — это «фактическое отстранение народа от власти, от сколько-нибудь ощутимого влияния на государственную политику». В результате содеянного часть общества, незаконно захватив государственную (общенародную) собственность, занялась личным обогащением, другая — лишившись всякой собственности, дошла до отчаяния. Народ и власть, государство и народная воля, свобода и общественное принуждение — это те фатальные проблемы, которые, очевидно, не имеют единого, общего для всех времен и стран оптимального решения. Любой политический режим и в периоды национального согласия, и в периоды общественных потрясений — это всегда зыбкий компромисс между ведущими социальными силами общества. 7 На каждом новом повороте истории соотношение и баланс этих сил меняются, политические партии и законодательные органы ищут адекватные для данной ситуации конституционные (а порой и неконституционные) формы разделения сфер влияния и закрепления позиций ведущих классов и социальных групп. В истории человечества известны две традиции построения государственности. В основе первой (либерально-демократической) традиции лежит положение, согласно которому высшей социальной ценностью является индивидуальная свобода личности. Данная традиция провозглашает в качестве главной цели демократии свободу отдельного человека. Вторая (социал-демократическая) традиция исходит из того, что высшей социальной ценностью является также человек, но с опорой на коллектив (общину, государство). Согласно этой точке зрения, государство участвует в, обеспечении функционирования всех институтов гражданского общества. Создавая правовое государство, организуя гражданское общество, Россия объективно находится в поиске новой гуманистической модели социального устройства, в центре которого должен стать человек. Право и гражданственность по своей сущности обращены к человеку. Они своим основанием и целью имеют свободу, добро, справедливость и равенство. Государство существует для человека, а не человек для государства. Право и государство выступают как институты культуры и поэтому проблемы их развития необходимо рассматривать в культурном контексте. Культура вообще и правовая, политическая культура в частности — необходимое условие создания и развития государства. Научное содержание права должно строиться на основе культуры, выражать суть культуры. Творцом права, государства и гражданского общества является человек и потому они связаны с гуманизмом и духовностью субъекта. От человечности творцов и субъектов общественного устройства, их духовности зависит направленность действия юридических и других законов, а также характер правовых установлений. «Будущее России, — провозглашает А. И. Лукьянов, — в качестве законов и совести их исполнителей». Мо человек не ограничивается государством, если оно и правовое. Человек шире и глубже государства и права. «Личность, душевная жизнь личности, — справедливо утверждает П. И. Новгородцев, — шире и глубже политики и общественности, и потому спасения и удовлетворения человек должен искать не только в обществе, но прежде всего в себе, в своих собственных силах и средствах». 8 2. Гражданское общество как понятие. С точки зрения происхождения понятие «гражданское общество» является производным от двух других понятий - «общество» и «гражданский». Поэтому интерпретацию понятия следует проводить по двум основным направлениям: определение гражданского общества через родовое понятие «общество» и через указание специфических признаков понятия «гражданский». Как известно, понятие «общество» в его современном понимании появилось сравнительно недавно. В античной и средневековой социальной мысли использовались в основном его аналоги - понятия «государство» и «община». Лишь в конце XVIII - начале XX в. это понятие приобретает свой современный смысл, отличный от смыслов государства и политической жизни. Его окончательное научное признание происходило по мере превращения социологии как науки об обществе в самостоятельную область знания. В современной научной литературе понятие «общество» употребляется в двух основных значениях Так, в словаре «Современная западная социология» оно определяется как в широком, так и узком смысле: «(1) в широком смысле: совокупность всех способов взаимодействия и форм объединения людей, в которых выражается их всесторонняя зависимость друг от друга; (2) в узком смысле: структурно или генетически определенный (а) тип (род, вид, подвид и т.п.) общения, предстающий как исторически определенная целостность или (б) относительно самостоятельный элемент (аспект, момент и т.п.) ^той устойчивой целостности». Соответственно понятие «гражданское общество», определяемое через понятие «общество», употребляется также в двух значениях. В широком смысле оно характеризует конкретно-историческое состояние общества. В концепциях «естественного права» и общественного договора оно рассматривается как политическое общество, общество-государство, основанное путем общественного договора и противопоставляемое естественному, догосударственному состоянию - состоянию «борьбы всех против всех». В дальнейшем этим понятием стали обозначать буржуазную форму общества. По Марксу, гражданское общество есть буржуазное общество, которое «как таковое, развивается вместе с буржуазией». Примечательно, что в немецком языке термины «гражданский» и «буржуазный» идентичны по смыслу. Понятие «гражданское общество», рассматриваемое в его узком смысле, выражает существенную сторону или сферу общественной жизни, понимание которой зависит во многом от характеристики термина «гражданский». Термин «гражданский» происходит, как известно, от латинского слова «civitis». В русском языке его синонимом является термин «цивильный». Этот термин получил свое распространение в системе римского права. Он стал входить во многие юридические выражения и понятия. Например, «гражданское право», «гражданский процесс», «гражданский иск» и др. Гражданское общество представляет собой общество свободных и ответственных граждан, сознательно управляющих делами государства и 9 добросовестно выполняющих свой долг. Данное значение понятия имеет в себе идеологический оттенок, служивший долгие годы в нашей стране поводом для политических спекуляций. Понятия «гражданское общество» и «государство» теоретически расчленяют общественную жизнь на две взаимосвязью и относительно самостоятельные стороны - гражданскую и государственную сферы. Вместе с тем следует помнить, линия разделения гражданской и государственной жизни общества имеет во многом условный характер. В действительности эти стороны находятся в диалектическом взаимодействии и могут в известных пределах переходить друг в друга, говоря словами «Маркса, государство есть ни что иное как официальное выражение гражданского общества». Все научные представления, сложившиеся в рамках рассмотрения гражданского общества как особой сферы социума, можно систематизировать при помощи двух дихотомий — государственное - негосударственное и общественное - частное. Если расположить их в виде осей координат, то мы получим график с четырьмя смысловыми полями, обозначающими различные стороны гражданского общества: 1) государственная общественность, представляющая собой официальную, легитимную (законно избранную и признанную) власть; 2) свободная, автономная общественность, олицетворяющая разнообразные, независимые от государства общественные институты и организации (например, экологические движения, молодежные организации и пр.); 3) бюрократическая организация государства, выражающая частно-групповые интересы бюрократического аппарата или правящей элиты; 4) частная жизнь людей, их объединений (например, частные фирмы, клубы и пр.) (см. схему). Общественное
Государственное Частное При построении определений гражданского общества в рамках его понимания как сферы социума используются в основном два теоретических конструкта или сложносоставных понятия — «негосударственная общественность» и «негосударственная частная жизнь». Гражданское общество рассматривается либо как вся сфера негосударственной жизни социума, либо как ее частная или, напротив, общественная сфера, обладающая значительной степенью автономии по отношению к государству. Следовательно, выделяются, по крайней мере, три варианта структурного расчленения содержания данного понятия, используемого в его специфическом смысле: гражданское общество как негосударственная общественная реальность, противостоящая государству; гражданское общество как частная сфера жизни людей, их ассоциаций, отличная от государственной и общественной сфер; гражданское общество как общественная (публичная) сфера, опосредующая отношения между частной сферой (поведением конкретных индивидуальностей) и государством. Наиболее распространенной точкой зрения в рамках указанного' выше понимания гражданского общества является отождествление последнего с негосударственной сферой социума, обладающей особыми признаками и характеристиками (демократичностью, открытостью, плюрализмом, свободой выбора, личностной автономией и т.д.). Ее придерживается большинство исследователей данной ориентации. 11 3. Развитие идеи гражданского общества. Возникновение и развитие идеи гражданского общества были связаны с осознанным стремлением многих поколений людей к осуществлению идеала социальной свободы в его конкретно-исторической форме — форме гражданского общества. Его идеальная форма представлялась мыслителям прошлого как такое пространство, в котором «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех». В этой обобщенной формуле, принадлежащей К. Марксу и Ф. Энгельсу, выражен в концентрированном виде идеал социальной свободы. В современной научной литературе идеальное гражданское общество рассматривается чаще всего как общество свободных, суверенных личностей, их независимых организаций, осуществляющих свою деятельность не началах равенства и взаимной пользы. Понятие свободы распространяется на все стороны жизнедеятельности гражданского общества. В политической области его связывают с гражданскими и политическими свободами и правами личности, с разнообразными добровольно создаваемыми общественными организациями и объединениями, свободой выборов народных представителей и другими формами участия в государственном управлении. В экономической области оно выражается в свободном существовании различных форм собственности, свободном рынке и свободном предпринимательстве. В духовно-идеологической сфере оно проявляется в виде идейного плюрализма, свободы слова и печати, независимости всех средств массовой информации, свободе совести и вероисповедания. Таким образом, идеал социальной свободы находит свое конкретное воплощение в идее гражданского общества как союза свободных личностей, их объединений, существующих независимо от государства и его институтов. Признание суверенитета личности, ее неотъемлемых прав и свобод выступает предпосылкой идеи гражданского общества. Развитие идеи гражданского общества осуществляется, таким образом, посредством механизмов целеполагания и целедостижения и с учетом социокультурных условий ее реализации. Идея гражданского общества есть существование этого общества в форме типических и культурно опосредованных представлений людей о нем и их практических, целенаправленных действий по его воспроизводству и развитию. Практическая направленность идеи гражданского общества не означает ее тождественности социальной практике. Идеи, как известно, становятся материальной, преобразующей силой, когда они овладевают массами. В истории социальной мысли развитие концепций гражданского общества можно разделить на три периода: 1) «естественно-правовой» период: возникновение и развитие идеи гражданского общества в концепциях «естественного права» и общественного договора с античности до конца XVIII в.; 2) рационалистический период: реконструкция идеи в социальных учениях конца XVIII—XX вв.; 12 3) пострационалистический период: анализ концепций конца XX— начала XXI в. В конце XX — начале XXI вв. познание" гражданского общества обогащается представлениями о единстве и взаимосвязи идеально естественного и искусственного, субъективного и объективного, деятельностного и структурного, рационального и нерационального, повседневного и событийного начал или измерений социальной жизни людей. Понимание гражданского общества выходит за рамки его противопоставления с государством и другими политическими институтами. Становится очевидным то, что данный феномен должен быть рассмотрен не только в социально-политическом контексте, но и с позиции его соотношения со всем миром формальных систем, в качестве которых выступает не только государство, но и мир бизнеса, церковь, разнообразные мировоззренческие системы, ограничивающие степени свободы человека в обществе. На другом полюсе от сферы формальной рациональности находится мир повседневности с ее спонтанными и зачастую иррациональными формами самоорганизации. Так постепенно формируется новое концептуальное содержание идеи гражданского общества, в котором формальная рациональность (государство, право, институционализированная экономика и пр.) взаимодействует со спонтанной повседневностью, наполненной архетипами и другими бессознательными феноменами. Содержательная направленность исторической эволюции идеи гражданского общества определяется в зависимости от характера господствующих взглядов на природу и происхождение этого общества. Первый теоретический синтез идеи гражданского общества характеризуется следующей формулой: «естественное состояние—общественный договор—гражданское или политическое состояние». Именно таково концептуальное содержание идеи гражданского общества на этапе ее естественно-правового развития. Второй синтез идеи связан с преодолением в социальной мысли прошлого известного синкретизма общества и государства, с растущей рационализацией общественной жизни и необходимостью ее нравственного и правового регулирования. На первый план выдвигается формула «гражданское общество» — право (нравственность) — государство». Этим отличается содержание идеи гражданского общества в рационалистический период ее развития. В XX в. идея гражданского общества характеризуется активным переосмыслением места и роли личности в обществе. Так появляется следующая формула «личность — гражданское общество (добровольные объединения и союзы) — государство, которая не меняет рационалистической сути самой идеи. Третий содержательный синтез идеи совпадает по времени с кризисом рационалистического понимания гражданского общества и сопровождается значительно расширяющимися рамками познавательного отношения к нему 13 со стороны ученых и политиков. Это обусловлено и новым витком научно-технического прогресса, и общественно-политическими изменениями в современном мире, и переменами в сознаний и стиле жизни людей. Преодоление рационализма позволяет значительно расширить горизонты познания гражданского общества. Так появляется новое измерение идеи и реальности гражданского общества — социокультурное. Современное состояние идеи гражданского общества в значительной мере определяется как социально-философскими предпосылками (формационный и цивилизационный подходы, концепции модернизации и постмодернизации), так и идейно-политическими доктринами (либеральная демократия, демократический социализм, авторитаризм и пр.). 14 4. Гражданское общество и государство. Было бы любопытно проследить (например, с использованием контент-анализа) историю употребления термина «гражданское общество» в России за годы с начала перестройки. На первых порах это делали с оглядкой, сопровождая обязательным эпитетом «социалистическое». Потом стали поминать все смелее и чаще: с пылкой надеждой на выход из мрака тоталитаризма на лучезарные просторы свободного, самоуправляющегося и «самонастраивающегося» общества—но без сколько-нибудь ясного понимания, о чем идет речь. Определения гражданского общества той поры часто смахивали больше на описание «неформальной экономики» («гражданское общество есть желание и способность, людей жить вне решений властей»). Можно было услышат, что нация вполне может дать индивиду то, что он ищет в гражданском обществе, и т.д. Вероятно, это и было одной из причин, по которым публицистическая мода на гражданское общество довольно скоро пошла на убыль. Как минимум прохладно отношение к гражданскому обществу у правящих политиков (у оппозиционных национал-патриотов оно изначально было не в чести). В сознании «верхов» гражданское общество, по-видимому, ассоциировалось с представлениями о неуправляемой социальной стихии, если не прямо с бунтом (в памяти администраторов, особенно из недавней номенклатуры КПСС, вряд ли стерлись воспоминания, например, о том, как в 1989 г. протестом экологистов был сметен первый секретарь обкома в Самаре, и некоторые другие сходные эпизоды). Во всяком случае, в правительственных декларациях, в трактовке лозунга «Стабильность!» «партией власти» во время парламентской кампании 1995 г., да и в выступлениях самого президента Б.Ельцина упоминания о гражданском обществе отсутствуют: его нет ни как ценности, ни как перспективы. В свою очередь от лидеров «новой волны» (вспомним хотя бы А. Лебедя) можно услышать, что гражданское общество — если не блажь, то, во всяком случае, роскошь, которую могут позволить себе только тучные страны Запада, но не Россия. Похоже, позиция всей правящей политической элиты в целом выражает своего рода молчаливое согласие с «отторжением завязей гражданского общества» (М.Гефтер). Допустим, что политиков можно понять. Но вот что пишут вполне академические специалисты: «Длительное подавление гражданского общества существовавшими политическими институтами определило неуправляемый, часто разрушительный характер возрождения демократии в России, вытеснение в сферу стихийного, где единственно возможным способом существования были формы протеста, придало формирующемуся гражданскому обществу конфликтный, агрессивный характер. Оно оказалось ориентированным прежде всего на уничтожение созданных ранее социальных институтов как объективации сознательного («несвободы») и поощрения стихийных тенденций общественного развития («свободы»). Однако нарастающее господство стихийного во всех сферах общества ныне так же губительно сказывается на формировании и функционировании 15 элементов гражданского общества, как когда-то абсолютизм сознательного». Гражданское общество неактуально, так как оно помеха с огромным трудом идущему возведению здания российской государственности — примерно так можно синтезировать суть этих и множества других публицистических и научных выступлений последнего времени. Сказанное относится не только к России. На всем пространстве бывшего «соцлагеря» гражданское общество — идеальная конструкция и практика — наталкивается на неприятие политиков (для революционно мыслящих радикал-демократов оно слишком расплывчато и постепенно, в глазах «чистых» либералов, или элитарных демократов, подозрительно отдает популизмом, у националистов вызывает раздражение тем, что «дробит» и отвлекает в сторону общественную энергию, и т.д.) и одновременно не получает достаточной укорененности массовой поддержки со стороны населения. Напомним, что, хотя исходные категории в осмыслении гражданского общества заимствованы из обихода Древней Греции и Древнего Рима — «politia» (греч.) и «societas civilis» (лат.), — самого этого явления в античном мире не было и быть не могло. «Полития» — по определению представляла собой нерасчленимо слитное существование общества и государства, гражданина и политика. Не знало этой категории и феодальное общество с его концепцией «органицизма», обеспечивавшей цельность социума, в недрах которого, впрочем, уже вызревали субъекты будущего гражданского общества: структуры самоуправляющихся городов-коммун, купеческие гильдии, ремесленные корпорации, монашеские ордены и т.д. Основатели современной теории государства Т.Гоббс и Г.Гроциус придавали огромное значение договоренностям между частными лицами - членами общества, но именно признание автономного существования множества носителей разнонаправленных воль и интересов было для них главным доводом в пользу непререкаемого главенства государства над обществом. Как вполне различимая самостоятельная политическая категория гражданское общество рассматривается Дж. Локком. Локк по существу признает за государством лишь тот объем полномочий, который санкционирован общественным договором между гражданами, сообщающимися между собой—в рамках закона— по собственному разумному выбору. Ш.-Л. Монтескье, Ж.-Ж.Руссо, Ф.Хатчесон, А.Фергюсон и др. по-разному интерпретируя, аргументируя, детализируя положение о гражданском обществе как источнике легитимности государства, они сходятся на признании верховенства гражданского общества над государством. В отличие от предшественников, чьи идеи готовили почву для революций в Америке и во Франции, Г.В.Гегель отталкивался от несовершенства и ограниченности человеческих интересов и отношений в гражданском обществе. Абсолютная свобода в гегелевской системе получала воплощение лишь в Государстве, которое соотносилось с гражданским 16 обществом как небо с землей. Гражданское общество — это та сфера, в которой постоянно происходят взаимопроникновение, превращение бюргера в гражданина и наоборот. Не случайно решение проблемы гармонизации частных и общественных интересов, индивида и социума — решение, которое современники и предшественники искали для наличного общества, — Маркс переносил в неопределенное будущее, «синхронизируя» преодоление (буржуазного) гражданского общества и исчезновение государства как такового (а, стало быть, и власти, и политики). Здесь следует напомнить, что на протяжении большей части XX в. гражданское общества будто выпадает из аналитического поля обществоведения, чтобы вернуться в него лишь в 70-80-е годы. Фиксируемая многими авторами, эта «странность» имеет вполне постижимые причины. XX столетие стало временем беспримерной экспансии государства в сферы частной жизни граждан. Даже если оставить в стороне крайние — тоталитарные — формы этой экспансии, нельзя не заметить, что она происходила практически по всему региону развитых стран. Отметим, что у некоторых исследователей, наблюдающих за процессом освоения новых форм жизнеустройства в странах ДВЕ и России, возникает в этой связи небезосновательное предположение о некоей подмене понятий: то, что нам представляется категориями гражданского общества, на самом деле просто совокупность организационно-институциональных форм, призванных обеспечивать функционирование демократии. Демократия и гражданское общество между тем далеко не одно и то же. Демократия с ее стержневым принципом главенствования большинства представляет собой свод процедур, позволяющих устанавливать «правила игры», в которых этот принцип реализуется. В этом смысле демократия может быть установлена и там, где гражданского общества не существует (избитый пример — введение американцами демократического конституционного строя в Японии). Гражданское же общество нигде и никому не дано было «учредить». Оно вырастает — постепенно и спонтанно — из корней, которые лишъ отчасти можно описать в функционально-институциональных терминах. Один из важнейших критериев наличия — или отсутствия — в данном социуме условий для развития гражданского общества — это его способность к самоорганизации. Но, если бы дело было только за этим, регионы наибольшего распространения организованной преступности могли бы гордиться первенством по части «выращивания» гражданского общества. Решающими являются направления, цели и, быть может, существенней всего остального, — мотивы самоорганизации. Общество, описанное Токвилем, отличалось не просто повышенной способностью стихийно структурироваться в группы, объединения, коллективы по водоразделам самых разнообразных интересов, но и тем, что получало при этом санкцию со стороны религиозно-этических норм, коренящихся в глубинных пластах своей культуры. Но это переводит разговор о гражданском обществе в иную плоскость. 17 Зависимость социально-политической морфологии от этнокультурного и, шире, цивилизационного уклада — факт хорошо известный. Особенно рельефно такая зависимость прослеживается в структурах гражданского общества, которые, как многократно отмечалось, вырастают прямо в «теле» социума, из его сокровенных глубин. И возникающие здесь проблемы «отторжений» и «несовместимостей» приобретают чрезвычайную остроту. Воспользуемся свидетельством специалиста, известного этнопсихолога Э.Геллнера, чья последняя работа «Условия свободы» увидела свет на русском языке через год после кончины автора. Отвергая распространенное мнение, будто «наличие гражданского общества рассматривается как непременное условие всякого человеческого существования», исследователь без околичностей устанавливает жесткие границы явления: «Феномен гражданского общества существует в странах североатлантического региона... На востоке и юго-востоке наша либеральная цивилизация граничит с иными обществами, относящимися к двум совершенно различным типам». Речь идет о регионах с исламским и конфуцианско-буддистским цивилизационными укладами, в которых «мы сталкиваемся (или сталкивались) с вопиющим отсутствием гражданского общества». Объясняется это тем, что религии, лежащие в основе указанных цивилизаций, задают иную ориентацию отношениям индивида и власти, индивида и социума; ориентацию, не предполагающую отстраненной (от государства) и автономной активности человека, его участия в каких-то «альтернативных» группах. Большую роль при этом играет сам тип организации религиозной жизни, в котором иерархический принцип отсутствует как внутри духовенства, так и в его отношениях с властью. Здесь, впрочем, нет необходимости ни подробно пересказывать, ни подвергать критическому разбору ту аргументацию, на основании которой Геллнер делает свой решительный вывод. Непосредственно интересующий нас сюжет торопит выяснить другое: а как же относиться к тем институтам гражданского общества (в западном понимании), которые — по крайней мере формально — существуют в странах, где гражданского общества по определению (Геллнера) быть не может? В российской истории наличествует, разумеется, не одна лишь тоталитарно-автократическая традиция, исключающая любые отношения людей, кроме вертикального — подданный-власть. Определенный след в этой истории оставлен и альтернативной, утилитарной традицией, восходящей, как считают исследователи, объединившиеся в семинаре А.Ахиезера, к Петру I (царю, впервые взявшему в руки рубанок) и тем русским писателям (от Радищева и Крылова до Гончарова и Чехова), которые любовно пестовали образ рационально мыслящего и действующего русского человека, сознающего ценность гражданской автономии и знающего, как ею распорядиться. Можно вспомнить в этой связи и о вкладе предпринимателей-старообрядцев в общественно-экономическое развитие страны; вкладе настолько огромном (если сравнить его с удельным весом приверженцев этой 18 конфессии в общей массе россиян) , что возникает мысль об аналогии между ролью старообрядчества в России и той миссией, которую выполнили в формировании гражданского общества на Западе пуритане-протестанты. О том, что власть в XX столетии — как реальность и как отражающая эту реальность теоретическая конструкция — не соответствует более представлениям авторов прошлого, от Гоббса до Вебера, исследователи задумывались еще в предвоенные годы. Но лишь к 50-60-м гг. в политической науке сложилась обширная область современных интерпретаций власти уже не только как «свойства», атрибута, полномочий индивидуального или группового субьекта, но—в растущей степени—как все более сложной и многоуровневой системы отношений. С опорой на труды бихевиористов (Х.Лассуэл, А.Каплан) и, в особенности, философов Франкфуртской школы и, в частности, Х.Арендт и Ю.Хабермаса стало возможным концептуальное выделение в категории «власть» таких типов отношений, как «влияние», «контроль», «авторитет», «доминирование», «давление» и т.д. Это более адекватное современным условиям «прочтение» понятия «власть» помогает лучше понять, почему — и в каких именно точках — становятся проницаемыми перегородки, прежде более или менее исправно разделявшие государство и гражданское общество. Возникающие в этих точках «гибриды» могут иллюстрировать то, что выше было охарактеризовано как взаимопрорастание первого и второго. Например, расширение прав местного самоуправления (процесс, отмечавшийся едва ли не повсеместно на Западе в 60-70-е гт.) с формальной точки зрения представляло собой экспансию государства в пределы гражданского общества, хотя по существу давало институтам этого последнего новые возможности воздействия на власть. То же можно сказать о ширящейся практике создания смешанных органов контроля — за состоянием окружающей среды, функционированием медицинских учреждений, муниципальных служб и т.д., — в которые наряду с чиновниками входят представители профсоюзов, местных общин, экологических движений и т.д. Размывание прежних разграничений (не говоря уже о том, что процессы огосударствления сфер частной жизни в целом выглядят — и воспринимаются — вовсе не так идиллически, как можно заключить из приведенных примеров) создает ситуацию дезориентации, болезненного переживания слома привычных представлений, травмирующей «сверхсоциализации». Реакцией граждан на все это становится поиск надежных точек опоры и, в частности, обращения к собственным «корням». Одна из форм такого поиска приводит к возникновению разного рода низовых (grass-roots) объединений. Но «низовой» в большинстве случаев означает также «местный». В США — стране классических, как принято считать, форм гражданского общества — начиная с 60-х гг. наблюдается выраженный рост подобного рода локальных сообществ— «гражданских комьюнити». Позже нечто похожее стали отмечать и в других странах. Примечательно, что у некоторых авторов эта категория словно попросту 19 вытеснила впитала в себя более широкое понятие гражданского общества. Предложенные срезы современной проблематики гражданского общества могут самое большее дать представление о ее сложности, противоречивости, пестроте. Пожалуй, ясно в этой картине лишь то, что любые однозначные ответы на интересующие всех вопросы — так возможно ли гражданское общество в России? какого типа? в какие сроки? — могут быть лишь шарлатанством. Это не значит, однако, что из сказанного нельзя извлечь некоторые, пусть частные, но, хочется надеяться, небесполезные выводы. Один из них заключается в том, что цивилизационная матрица России не является совершенно гетерогенной по отношению к тем цивилизационным контекстам, в которых исторически зародилось и получило развитие гражданское общество. Объективные потребности и постепенно формирующиеся субъективные запросы россиян отводят гражданскому обществу те же функции задачи, которые изначально характеризуют его на Западе: — продуцирование норм и ценностей, которые государство затем скрепляет своей санкцией; — интегрирование общества, в частности путем придания цивилизованного вида социальным конфликтам и тем самым гашения их; — образования среды (почвы), в которой формируется развитой социальный индивид. 20 Заключение. Итак, гражданское общество (гражданский мир) есть обособленная область социокультурного пространства или сфера социума, возникающая на стадии индустриального развития стран Запада и создающая реальные культурные, личностные и иные предпосылки или условия для динамического, сбалансированного взаимодействия системного и жизненного миров как взаимодополняющих сторон социальной жизни, развивающейся в направлении всеобщего и родового единства людей. Человек с его способностями к демократии, самоуправлению, самоорганизации, самодеятельности, постепенно из своей общественной жизни вытесняет государство. Идеал правового государства, таким образом, — не в отмене прав и свобод человека, а в собственном его отмирании. Данный идеал заключен в утверждении и развитии гражданского общества, основанного не на регламентациях (нормах, законах, установлениях) общественной жизни, а на подлинных человеческих ценностях, на принципах нравственности и гуманизма. Разумеется, чтобы максимально освободиться от государственного контроля, максимально преодолеть политическое отчуждение и перейти к подлинно гражданскому обществу, человеку потребуется время. Но человек к этому идет, должен идти и придет. 21 Список используемой литературы. Левин И.Б. Гражданское общество на Западе и в России. // Полис. – 1996. - №5. Перегудов С.П. Новейшие тенденции в изучении гражданского общества и государства. // Полис – 1998 - №1. Пуляев В.Т. Движение к гражданскому обществу: Российский вариант. // Социально-гуманитарные знания. – 2000 - №1. Резник Ю.М. Гражданское общество как идея. // Социально-гуманитарные знания. – 2002 - №4. Резник Ю.М. Гражданское общество как понятие. // Социально-гуманитарные знания. – 2002 - №2. 22 |