Идея культурной конвергенции и культурного империализма. Идея культурной конвергенции и культурного империализма Культурный империализм
 Скачать 23.23 Kb.
|
|
Идея культурной конвергенции и культурного империализма «Культурный империализм» включает в себя культурные аспекты империализма. Империализм здесь относится к созданию и сохранению неравных отношений между цивилизациями в пользу более мощных. Таким образом, культурный империализм— это практика продвижения и «внушения», навязывания культуры, как правило, политически более мощного общества менее мощному. Это также культурная гегемония промышленно развитых и экономически влиятельных стран, которые определяют общие культурные ценности и стандартизируют цивилизации по всему миру. Термин «культурный империализм» часто используется, в частности, в области истории, культурологии и постколониальной теории. Он обычно используется в уничижительном смысле, часто в сочетании с призывами отказаться от такого влияния. Культурный империализм может принимать различные формы, такие как отношения, официальная политика или военные действия, поскольку они усиливают культурную гегемонию. Джон Томлинсон в своей книге на эту тему пишет, что этот термин появился в 1960-е годы и был объектом исследований по крайней мере с 1970-х. Такие термины, как «медиаимпериализм», «структурный империализм», «культурная зависимость и господство», «культурная синхронизация», «электронный колониализм», «идеологический империализм» и «экономический империализм», все были использованы для описания одного и того же основного понятия— «культурный империализм». Разные ученые дают разные определения этого термина. Герберт Шиллер писал: «Понятие культурного империализма сегодня лучше всего описывает сущность процессов, которые привели общество к современной мировой системе, и то, как его доминирующая страта привлекается, испытывает давление, принуждается, а иногда даже подкупается для формирования социальных учреждений, чтобы соответствовать или даже поощрять ценности и структуры доминирующего центра системы. Государственные СМИ являются главным примером предприятий, которые используются в этом проникающем процессе. Для проникновения в значительных масштабах СМИ сами должны быть захвачены доминирующей/проникающей властью. Это происходит в основном за счет коммерциализации телерадиовещания». Томас Макфейл определил «электронный колониализм» как отношение зависимости, установленной импортом коммуникационного оборудования, программного обеспечения иностранного производства, наряду с инженерами, техниками и связанными с ними информационными протоколами, опосредовано устанавливающими набор внешних норм, ценностей и ожиданий, которые в той или иной степени могут привести к изменению внутренних культур и социальных процессов. Ли Суй-Нам Ли отмечает, что «коммуникационный империализм может быть определен как процесс, в котором собственность и контроль над аппаратными и программными средствами массовой информации, а также другими основными формами коммуникации в одной стране по отдельности или вместе подчинены господству другой страны с пагубными последствиями для коренных ценностей, норм и культур». Кристина Оган считает, что «медиаимпериализм часто описывается как процесс, в котором Соединенные Штаты и Западная Европа производят большую часть продукции средств массовой информации, получает первые прибыли от продаж на внутреннем рынке, а затем продает продукцию в странах третьего мира по ценам значительно ниже, чем та, которую этим странам пришлось бы устанавливать, чтобы производить аналогичную продукцию у себя дома». Джон Даунинг и Али Мохаммади утверждают, что: «Империализм есть завоевание и контроль одной страны более сильною страною. Культурный империализм показывает размеры процесса, который выходят за рамки экономической эксплуатации или военной силы. В истории колониализма (т.е. форме империализма, в которой правительство колонии находится в ведении непосредственно иностранцев), образовательные и медиасистемы многих стран третьего мира были созданы как точные копии тех, которые существуют в Великобритании, Франции или Соединенных Штатах и несут свои ценности. Западная реклама осуществила дальнейшее распространение, также как архитектура и мода. Тонко, но убедительно сообщение неоднократно намекало, что западные культуры превосходят культуры третьего мира». Эти авторы считают, что культурный империализм продвигает интересы определенных кругов имперских держав, часто в ущерб целевым обществам. Проблема культурного империализма возникла в основном из исследований в области коммуникации. Тем не менее культурный империализм был использован в качестве основы учеными для объяснения явлений в области международных отношений, антропологии, образования, науки, истории, литературы и спорта. Многие современные ученые, которые используют термин «культурный империализм», в значительной степени опираются на работы Мишеля Фуко, Жака Деррида, Эдварда Саида и других постструктуралистских теоретиков и постколониалистов. В рамках постколониального дискурса культурный империализм можно рассматривать как культурное наследие колониализма или форму социального действия, способствующего продолжению Западной гегемонии. Некоторые за пределами сферы этого дискурса критикуют этот термин как невнятный, нечеткий и имеющий противоречивый характер. Работы французского философа и социального теоретика Мишеля Фуко в значительной степени повлияли на использование термина культурного империализма, в особенности его философская интерпретация власти и его концепция «управления» («Gouvernementalite» (фр.) — термин, впервые использованный Фуко при чтении курса лекций «Безопасность, территория, население». Достаточно затруднительно передать его по-русски — понятие, которое Фуко ввел для обозначения «руководства поведением» (фр. conduite des conduites) мужчин и женщин, действующих автономно, а не по принуждению, пусть даже незаметному. После интерпретации власти, аналогичной Макиавелли, Фуко определяет власть как нематериальную, как «определенный тип отношений между отдельными лицами», что связано со сложными стратегическими социальными позициями, которые имеют отношение к способности субъекта контролировать свою окружающую среду и влиять на окружающих вокруг себя. Согласно Фуко, власть тесно связана с его концепцией истины. «Истина», как он определяет ее, это «система упорядоченных процедур для производства, регулирования, распределения, обращения и эксплуатации заявлений», которая имеет «круговую отношение» с системами власти. Поэтому «истина», культурно определенная и порожденная системами власти, всегданеотделима от идеологии, которая часто совпадает с различными формами гегемонии. Культурный империализм этому пример. Интерпретация управления Фуко также очень важна при построении теорий транснациональной структуры власти. В своих лекциях в Коллеж де Франс Фуко часто определяет «управление» как широкое искусство «правления», которое выходит за рамки традиционной концепции управления с точки зрения государственных мандатов, а также в других сферах, таких как управляющие «домашние хозяйства, души, дети, провинции, монастыри, религиозные ордены, семья». Это относится непосредственно к «Принцу» Макиавелли и вышеупомянутым концепциям истины и силы Фуко. Опираясь на работы Ноама Хомского, Мишеля Фуко и Антонио Грамши, Эдвард Саид является одним из основателей постколониализма, который написал работу «Ориентализм», критикуя Просвещение и западное знание «Востока»— в частности, английские и французские конструкции того, что является и что не является «Восточным». В своей работе Саид утверждает, что «знание» впоследствии привело к культурной тенденции бинарной оппозиции Востока против Запада, в которой одна концепция определяется в оппозиции к другой концепции, и из которой они возникают как неравноценные. В работе «Культура и империализм», продолжении «Ориентализма», Саид предполагает, что, несмотря на формальное окончание «эпохи империи» после Второй Мировой Войны, колониальный империализм оставил культурное наследия (ранее) колонизированных народов, которое остается в их современных цивилизацих; и утверждает, что культурный империализм является очень влиятельным в международных системах власти. Культурный империализм может относиться либо к принудительной аккультурации подчиненного населения, либо к добровольному принятию чужой культуры со стороны лиц, которые делают это по своей собственной воле. Поскольку это две совершенно разные характеристики, обоснованность термина находится под сомнением. Культурное влияние может восприниматься «принимающей» культурой либо как угрозу, либо как обогащение ее культурной самобытности. Поэтому представляется целесообразным проводить различие между культурным империализмом как (активной или пассивной) формой отношения культурного превосходства и позицией культуры, которая стремится обогатиться импортной продукцией в дополнение к своей собственной культурной продукции, считающейся частично дефицитной. Импортируемые продукты или услуги сами по себе могут представлять собой или быть связаны с определенными ценностями (например, потребительства). «Принимающая» культура не обязательно воспринимает эту связь, но вместо этого поглощает внешнюю культуру пассивно за счет использования иностранных товаров и услуг. Из-за ее несколько скрытого, но очень мощного характера эта гипотетическая идея описывается некоторыми экспертами как «банальный империализм». Утверждается, к примеру, что в то время как «американские компании обвиняют в желании контролировать 95 процентов потребителей в мире», «культурный империализм включает в себя гораздо больше, чем простые потребительские товары, он участвует в распространении таких американских принципов, как свобода и демократия», процесс, который «может показаться привлекательным», но «скрывает пугающую правду: многие культуры по всему миру исчезают из-за подавляющего влияния корпоративной и культурной Америки». Некоторые считают, что недавно глобализированная экономика конца 20-го и начала 21-го века способствовала этому процессу за счет использования новых информационных технологий. Такого рода культурный империализм происходит от того, что называется «мягкой силой». Теория электронного колониализма расширяет вопрос до глобальных вопросов культуры и влияния крупных мультимедийных конгломератов, таких как Google и Microsoft, с акцентом на гегемонию таких гигантов связи, основанных преимущественно в США. Одной из причин для противостояния любой форме культурного империализма, добровольной или иной, является сохранение культурного многообразия — цель, которая рассматривается некоторыми как аналог сохранения экологического разнообразия. Сторонники этой идеи утверждают, что такое разнообразие ценно само по себе, чтобы сохранить человеческое историческое наследие и знания, либо оно инструментально ценно, поскольку делает доступными новые способы решения проблем и реагирования на катастрофы, природные и иного характера. Неолиберализм часто критикуется социологами, антропологами и исследователями культуры как культурно-империалистический. Критики нео либерализма иногда утверждают, что это вновь доминирующая форма империализма.Другие ученые, такие как Юлия Элиашар утверждают, что неолиберализм нуждается и создает свою собственную форму управления. Элиашар сосредоточена на том, каким образом в Каире НПО наряду с МНПО и государством способствовали неолиберальному «управлению» через схемы экономического развития, которые ориентированы на «молодых микропредпринимателей». Эти молодые микропредприниматели будут получать небольшие кредиты для создания собственных предприятий, аналогично тому, как предположительно работает микрофинансирование. Элиашар утверждает, что эти программы не только были неудачны, но и«сместили» мнение, ценности и отношение к ним таким образом, что они теперь предпочитают западные способы мышления и бытия. Зачастую методы содействия развитию и социальной справедливости критикуются как империалистические, в культурном смысле. Например, Чандра Моханти критикует западный феминизм, утверждая, что он создал искаженное понимание «женщины третьего мира» как совершенно бессильной, не в силах противостоять мужскому доминированию Таким образом, это часто приводит к критическому рассказу «белого человека», спасающего «коричневую женщину» от «коричневого человека». Хотя термин «культурный империализм»был популяризован в 1960-х годах и использовался его авторами, которые ссылались на культурную гегемонию в постколониальном мире, это понятие было также использовано для обозначения гораздо более ранних эпох. Римская империя рассматривается некоторыми исследователями как ранний пример культурного империализма. Ранний Рим, завоевав Италию, ассимилировал народы Этрурии, заменив этрусский язык латынью, что привело к упадку этого языка, и многих аспектов этрусской цивилизации. Культурные латинизация охватила «многие регионы римской империи, воспринимающие римскую культуру нехотя, как форму культурного империализма». Например, когда Греция была захвачена римскими войсками, Рим приступил к изменению культуры Греции, чтобы она соответствовали римскими идеалам. Например, греческая привычка раздевания донага в общественных местах для физических упражнений воспринималась косо римскими писателями, которые считали эту практику причиной изнеженности и порабощения греков. Pax Romana (римский мир) был обеспечен в империи, в частности с помощью «принудительной аккультурации культурно различных групп населения, завоеванных Римом». Однако имперская власть Рима также была производной важной психологической реальности. «Civis Romanussum— «я Римский гражданин»— было высшим, источником самоопределения, гордостью и стремление для многих. В конце концов его гражданство получили даже те, кто не был римского происхождения, возвышенный статус римского гражданина был выражением культурного превосходства, которое оправдывало чувство имперской силы ее миссии»— пишет Бжезинский. Таким образом, культурное превосходство можно определить как воплощение и результат культурного империализма. В условиях культурного империализма неизбежно появляется доминирующая культура— культура, которая является самой мощной, широко распространенной или влиятельной в социальной или политической организации, в которой присутствует множество культур. В обществе это относится к установленным языку, религии, ценностям, ритуалам и социальным обычаям. Эти черты часто являются нормой для всего общества в целом. Доминирующая культура, как правило, но не всегда, достигает своего господства путем контроля социальных институтов, таких как коммуникации, учебные заведения, художественное выражение, право, политический процесс и бизнес. Культура, которая является доминирующей в пределах конкретного геополитического региона, может меняться с течением времени в ответ на внутренние или внешние факторы, но, как правило, очень эластична и способна эффективно воспроизводить себя из поколения в поколение. Понятие «доминирующей культуры», как правило, используется в академическом дискурсе в таких областях, как социология, антропология и культурология [9]. В поликультурном обществе различные культуры одинаково отмечаются и уважаются. Доминирующая культура может быть возвышена подавлением других культур. Доминирующая культура не всегда осуществляет абсолютное культурное доминирование. Последнее означает уже «культурную гегемонию». Подводя итог, отметим значительное изменение подходов к концепции культурного империализма. С середины прошлого столетия они были достаточно косвенными и обозначались смежными понятиями, сегодня же прямое упоминание этого термина так же может отсылать к другим смежным понятиям, в том числе и к тем, которые описывают вышеуказанный период. Большое влияние на разработку концепций оказали концепции Фуко, Саида и других более поздних исследователей. Современные исследования расширили это понятие, благодаря чему он приобрел широкое употребление в академическом дискурсе в таких областях, как социология, антропология и культурология. Также следует корректно соотносить данное понятие со смежными ему, такими как «культурное доминирование»«культурная гегемония», а также «культурное превосходство». Культурная конвергенция – это когда разные культуры становятся все более и более похожими, а вещи, такие как убеждения, ценности, обычаи и поведение, становятся одинаковыми. В основном это проявляется в странах, которые взаимодействуют и общаются, таких как Индия и Пакистан. Коммуникация и языки невероятно важны, так как через языки мы видим влияние культурной конвергенции и глобализации во всем мире. Конвергенция культур оказывает чрезвычайно положительное влияние на мир. так как это сближает страны, как никогда раньше. С помощью средств массовой информации люди из разных мест могут больше узнать о культурах из разных областей. Одежда, религия и языки теперь показываются многим людям в мире. Такие вещи, как технологии и спорт – это вещи, которые помогают нам строить общую культуру, так как в прошлом разные части мира едва понимали друг друга. С помощью технологий и Интернета многие люди теперь могут общаться друг с другом. Однако сближение культур не всегда является положительным моментом, поскольку все больше и больше уникальных характеристик различных культур смываются. Например, языки – это то, что очень быстро уменьшается, так как английский язык, кажется, доминирует во всем мире, и из-за этого родные языки борются за выживание и находятся на грани смерти. Кызл, является прекрасным примером этого, поскольку родные языки, такие как тувинский, медленно вымирают, так как молодые поколения предпочитают не учить и использовать его в пользу английского, испанского и мандаринского языков. Скорее всего, это связано с тем, что во всем мире демонстрируется все больше средств массовой информации, от новостей до фильмов и музыки. Они в основном на английском языке, поэтому для того, чтобы они могли быть связаны с большинством мира, изучение английского языка необходимо. Туризм играет огромную роль в том, как культуры теряют свои отличительные особенности, например, люди в долине Омо являются ярким примером этого. В связи с ростом туризма в Эфиопии племена были захвачены и размещены в «современных» деревнях, а теперь превратились в нищих, поскольку сельское хозяйство было бы невозможно из-за отсутствия суточных. Теперь они живут на фотографических деньгах туристов, женщин из Сури, которые обычно рисуют свои лица на свадьбах, теперь делают это всякий раз, когда приезжают туристы, а дети снимают рубашки и взбираются на деревья. Они делают это для «подлинной» фотографии, которую ищут туристы и фотографы. Чтобы предотвратить глобализацию, некоторые страны, такие как Северная Корея и Бугенвиль, пытаются сохранить свою культуру. Северная Корея пытается защитить свою культуру, изолируя себя от остального мира, поскольку они стремятся стать самодостаточными; тем не менее, обе страны только недавно вошли в контакт с внешним миром, это может означать, что культурная конвергенция чрезвычайно полезна для мира, однако, только в определенной степени, если она пойдет дальше, кажется, что будет невозможно отличить одна культура от другой, поскольку культуры станут точными копиями друг друга. |