ялом экзистенциальная психотерапия. [Infosklad.org] Ялом И. - Экзистенциальная психотерапия. Ирвин Ялом Экзистенциальная психотерапия

• Название: Ирвин Ялом Экзистенциальная психотерапия
• Анкор: ялом экзистенциальная психотерапия
• Дата: 19.08.2022
• Размер: 2.56 Mb.
• Имя файла: [Infosklad.org] Ялом И. - Экзистенциальная психотерапия.doc
• Тип: Документы; #648957
• страница: 47 из 49

КЛИНИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Тест жизненной цели. В 1964 г. Джеймс Крамбау и Леонард Махолик (James Crumbaugh amp; Leonard Maholick), психологи, находящиеся под огромным влиянием работ Виктора Франкла, опубликовали психометрический инструмент, направленный на оценку жизненной цели. Составленный ими опросник «Тест жизненной цели» (PIL) состоит из двадцати пунктов, которые нужно оценить по семибалльной шкале.*

* Изначально в тесте имелось еще два раздела: тринадцать незаконченных предложений, которые нужно было завершать, и задание написать в свободной форме о личных амбициях и целях; однако в дальнейшем исследовании использовался только первый раздел.

По каждому пункту позиция 4 обозначена как «нейтральная», а позициям с 1 по 7 даны разные описательные названия. Например, первый пункт гласит: «Я обычно…» и позиция 1 определена как «ужасно скучаю», тогда как позиция 7 – как «полон жизни, энтузиазма». Остальные девятнадцать пунктов, с их двумя граничными «якорными» характеристиками таковы:

2. Жизнь кажется мне: (1) совершенно рутинной; (7) всегда волнующей.

3. В жизни у меня: (1) вообще никаких задач и целей; (7) очень ясные цели и задачи.

4. Мое личное существование: (1) крайне бессмысленно; (7) полно значения и осмысленно.

5. Мои дни: (1) все одинаковые; (7) постоянно новые и разные.

6. Если бы я мог(ла) выбирать, я бы: (1) предпочел (ла) никогда не родиться; (7) хотел(а) бы прожить еще девять жизней таких, как эта.

7. После ухода на пенсию мне хотелось бы: (1) бездельничать весь остаток жизни; (7) делать какие‑то интересные вещи, о которых я всегда мечтал(а).

8. В достижении жизненных целей я: (1) не добился(лась) прогресса ни в чем; (7) достиг(ла) полной самореализации.

9. Моя жизнь: (1) пуста, наполнена только отчаянием; (7) изобилует волнующими хорошими вещами.

10. Если бы я умер(ла) сегодня, я бы чувствовал (а), что моя жизнь была: (1) абсолютно ничего не значащей; (7) очень значимой.

11. Думая о своей жизни, я: (1) часто спрашиваю себя, зачем я существую; (7) неизменно вижу причину того, что я здесь.

12. Когда я смотрю на мир в связи со своей жизнью, мир: (1) полностью ставит меня в тупик; (7) полон значения для меня, так же, как мое место в нем.

13. Я: (1) очень безответственный человек; (7) очень ответственный человек.

14. В отношении свободы выбора я считаю, что человек: (1) полностью связан ограничениями наследственности и среды; (7) абсолютно свободен делать любой выбор в жизни.

15. В отношении смерти я: (1) не готов(а) и испытываю страх; (7) готов(а) и не боюсь ее.

16. В отношении смерти я: (1) серьезно думал (а) о ней как о выходе; (7) ни секунды не думал(а) об этом.

17. Я считаю мою способность найти смысл, цель или миссию в жизни: (1) практически нулевой; (7) очень большой.

18. Моя жизнь: (1) не управляема мной и контролируется внешними факторами; (7) в моих руках, и я управляю ею.

19. Мои повседневные задачи для меня: (1) болезненный и скучный опыт; (7) источник удовольствия и удовлетворения.

20. Я обнаружил(а): (1) отсутствие миссии или цели в жизни; (7) ясно очерченные задачи и удовлетворяющую жизненную цель.

PIL‑тест получил широкое применение. Он использован в качестве базисного средства оценки в более чем пятидесяти докторских диссертаций, посвященных теме жизненной цели, но прежде чем обсуждать некоторые результаты исследования, о котором здесь идет речь, я намерен подробно исследовать валидность этого инструмента.

Во‑первых, буквальное содержание пунктов относится к нескольким разным понятиям. Восемь пунктов (3, 4, 7, 8, 12, 17, 20) явным образом связаны со смыслом жизни (целью, миссией); шесть пунктов (1, 2, 5, 6, 9, 19) – с удовлетворенностью жизнью (жизнь скучна, рутинна, интересна или болезненна), три пункта (13, 14, 18) касаются свободы; один (15) – страха смерти, один (16) – суицидальных мыслей и последний (10) – значимости жизни человека. У меня эта концептуальная неоднородность вызывает серьезные сомнения в валидности инструмента. Например, хотя удовлетворенность жизнью или размышления о самоубийстве могут иметь отношение к смыслу жизни, все же они более очевидным образом связаны с другими психологическими факторами, прежде всего с депрессией. Авторы теста предоставляют мало информации о методах отбора высказывании для теста или о закономерностях, которым подчиняются ответы по отдельным высказываниям. Имея в виду эти методологические недостатки, один рецензент высказал мысль, что единственный пункт «Насколько осмысленна ваша жизнь?» мог бы быть столь же валидным, как и вся шкала.

Кроме того, PIL явно чрезмерно зависит от социальной желательности (корреляционный коэффициент со Шкалой социальной желательности Марлоу‑Кроуна составляет 0.57). PIL, как подчеркивали критики, отражает определенные ценности: например, он предполагает, что принятие на себя ответственности эквивалентно позитивному ощущению жизненного смысла. Хотя это интересная гипотеза, не очевидно, что ответственность и смысл связаны именно таким образом.

Чарльз Гарфилд (Charles Garfield) предъявлял PIL испытуемым из нескольких субкультур (жители гетто, инженеры, аспиранты в областях психологии и религии, члены духовных общин), а затем интервьюировал испытуемых с высокими, низкими и промежуточными оценками по тесту, чтобы выяснить, что означал для них каждый пункт. Отчасти в зависимости от принадлежности к определенной культуре испытуемые интерпретировали пункты чрезвычайно идиосинкратически. Например, в связи с пунктом 9 («Моя жизнь: пуста… [или] изобилует волнующими хорошими вещами») жители гетто думали о пустых желудках, жители общин связывали слово «пуста» с потерей Эго в медитации и блаженстве, инженеры приравняли «пустоту» к тупости, а аспиранты‑психологи не считали «волнующее» чем‑то хорошим, а связывали это понятие с возбуждением и нервной активностью. Аналогичное расхождение реакций и на другие высказывания свидетельствует не только о влиянии словесной многозначности, но и о том, что тест несет высокую ценностную нагрузку и основан на положениях, заложенных в протестантской трудовой этике, акцентирующих целенаправленное поведение, ориентацию на будущее, предпочтение активности перед пассивностью и положительную оценку высоких уровней стимуляции.

Эта критика не просто существенна, она разрушительна, и исследователи, использующие PIL, не дали на нее удовлетворительного ответа; в связи с этим высокий уровень доверия к опроснику едва ли оправдан. С другой стороны, заменить его нечем: это единственный психологический инструмент, широко используемый для систематического изучения бессмысленности. Не забывая о высказанных соображениях. рассмотрим теперь некоторые выводы исследования.

Во‑первых, несколько проверок валидности указывают, что результаты теста удовлетворительно коррелируют с оценками терапевтами жизненной цели у пациентов (корреляция 38) и с оценками священниками прихожан (47). В целом у популяции пациентов оценки PIL ниже, чем у непациентов (хотя некоторые исследования заставляют в этом усомниться; например, одно из них показало удивительно малую разницу показателей нуждающихся психиатрических пациентов и студентов – 108 против 106).* Кроме того, PIL, по‑видимому, измеряет независимую личностную переменную, он не имеет высокой корреляции с другими шкалами (не считая Шкалы депрессии MMPI, Шкалы распада социальных ролей (Srole Anomie), с которой отмечается умеренное перекрытие показателей, и. как я уже отмечал, Шкалы социальной желательности).

* Отметим, что пунктов двадцать, и каждый из них имеет семибалльную шкалу; следовательно, высший счет – 140, низший – 20.

PIL используют во многих клинических ситуациях, с различными популяциями. Обнаружено, что у малолетних правонарушителей и учеников старших классов, злоупотребляющих наркотиками, низкие показатели PIL. У пациентов, госпитализированных по поводу хронического алкоголизма и психотических расстройств, уровни PIL ниже, чем у невротических амбулаторных пациентов. Показатели PIL как у госпитализированных, так и у амбулаторных пациентов значительно ниже, чем в выборке непациентов. Сообщается, что у алкоголиков особенно низкий уровень PIL. Согласно другому исследованию, показатели госпитализированных алкоголиков находились в нижней области нормы, но существенно не повышались в результате выполнения месячной лечебной программы. Исследование амбулаторных больных в одной из британских клиник продемонстрировало, что более невротичные и социально интровертированные пациенты (измерения проводились с помощью Личностного опросника Айзенка – Eysenk Personality Inventory) имеют более низкий уровень PIL. В группе нормальных студентов изучалась половая адаптация и было обнаружено, что у более сексуально фрустрированных и дезадаптированных студентов уровень PIL ниже. В одном исследовании сравнивались показатели PIL физически больных пациентов и был получен интересный результат: у критически больных пациентов уровень PIL выше, чем у страдающих незначительными недугами и у непациентов. По предположению авторов, эти результаты указывают на то, что для критически больных пациентов близость смерти явилась стимулом к тому, чтобы прийти к согласию с собственной жизнью, «проработать» свои сомнения и достичь некоторого внутреннего мира.

Много исследовалась связь между социальными и религиозными установками и ценностями (Ценностный обзор Rokeach – Rokeach Value Survey). Оказалось, что низкий уровень PIL коррелирует с высокой значимостью гедонизма, острых ощущении и комфорта. Оказалось, что высокий уровень PIL коррелирует с сильными религиозными убеждениями, играющими центральную роль в жизни индивидуума. (Однако в другом исследовании этот результат не был воспроизведен.) Еще одно исследование демонстрирует корреляцию между высоким уровнем PIL и консерватизмом, антигедонизмом, религиозно‑пуританскими ценностями и идеализмом. Успешно поступающие в высшее учебное заведение доминиканские монахини имеют более высокий уровень PIL, чем их менее успешные коллеги. Два исследования демонстрируют, что высокая цель в жизни связана с низкой тревогой смерти.

Выше уже шла речь о том, что принадлежность к значимой группе, участие в значимом деле повышают ощущение осмысленности жизни. В нескольких исследованиях эта гипотеза проверялась, и было продемонстрировано, что высокий уровень PIL коррелирует с принадлежностью к организованным группам (религиозным, этническим, политическим, а также общинным службам), с вовлеченностью в спорт и хобби. (Однако одно исследование не обнаруживает корреляции между социальной активностью (демонстрации в защиту гражданских прав) и PIL. Может ли это быть результатом присутствия в выборке «крестоносцев» Мадди?) Австралийское исследование сообщает о корреляции между высоким уровнем PIL и позитивным видением мира, целеустремленностью и наличием целей, предполагающих самотрансцендирование (то есть интересами, выходящими за пределы материального и психического благополучия индивида). Еще одно исследование указывает, что студенты с высоким уровнем PIL значительно увереннее делают профессиональный выбор, чем те, у кого низкий уровень PIL. Однако исследование административных работников сферы бизнеса и медсестер не показало связи между уровнем PIL и отношением к работе или рабочей мотивацией.

Наконец, было показано, что жители гетто, черные или американцы мексиканского происхождения, имеют более низкий уровень PIL. Данные относительно связи показателей PIL с социально‑экономическим статусом, а также с полом противоречивы, хотя в основном обнаруживалось, что у мужчин уровень PIL выше.

Индекс ценности жизни. Прежде чем перейти к обсуждению значения этих результатов, я хотел бы кратко рассмотреть еще один психологический инструмент, направленный на оценку жизненного смысла. «Индекс уважения к жизни» (Джон Батиста и Ричард Олмонд – John Battista amp; Richaid Almond) концептуально более проработан, чем PIL, но, к сожалению, не нашел последующего применения. Его пункты делятся на «референтные» (такие как «У меня есть ясное представление о том, что я хотел бы сделать со своей жизнью») и относящиеся к самореализации (таких как «Я чувствую, что живу полной жизнью»). Авторы полагают, что для ощущения нами жизненного смысла необходимо как наличие у нас референтной смысловой структуры, так и вера в то, что мы воплощаем эту структуру. Этот тест был успешно валидизирован посредством интервью с испытуемыми, хорошо коррелирует с PIL и, по‑видимому, свободен от нивелирующих эффектов социальной желательности. Исследовалось отношение между самооценкой и ценностью жизни (смыслом жизни). Авторы пришли к заключению, что удовлетворительный уровень самооценки необходим, но не достаточен для наличия развитого ощущения смысла: индивид с высокой самооценкой может иметь низкий показатель смысла жизни, но тот, у кого низкая самооценка, не может иметь высокий показатель смысла. Как и полагал Эрик Эриксон, человек должен решить задачу обретения чувства собственной самоценности и самобытности, прежде чем он будет способен развить удовлетворяющее ощущение жизненного смысла.

Это исследование позволяет предположить, что позитивный жизненный смысл зависит от наличия определенной гармонии между целями и ценностями человека, с одной стороны, и ролями и нуждами социальной структуры, в которую он включен – с другой. Наконец, авторы продемонстрировали, что человек чувствует свою жизнь более осмысленной, когда ощущает себя приближающимся к достижению своих целей с удовлетворительной скоростью.

Резюме результатов исследований. Эмпирическое исследование смысла жизни подтверждает следующее:

Отсутствие ощущения смысла жизни способствует психопатологии грубо линейным образом: чем меньше ощущение смысла, тем больше тяжесть психопатологии.

Глубоко укорененные религиозные верования способствуют позитивному ощущению смысла жизни.

Ценности, предполагающие самотрансцендирование, способствуют позитивному ощущению смысла жизни.

Принадлежность к группам, преданность какому‑либо делу и наличие четких жизненных целей способствуют позитивному ощущению смысла жизни.

Жизненный смысл необходимо рассматривать в развивающейся перспективе: типы жизненного смысла на протяжении жизни индивидуума меняются, кроме того, формированию жизненного смысла должно предшествовать решение других задач развития.

Предостережение: важно обратить внимание на формулировки этих выводов. В них повторяется слово «способствует»: например, низкое ощущение смысла в жизни «способствует» психопатологии. Но это не означает наличия каких‑либо свидетельств в пользу того, что отсутствие смысла вызывает психопатологию. Все исследовательские работы коррелятивны: они демонстрируют лишь то, что сниженное ощущение жизненного смысла и патология встречаются вместе. С тем же успехом на основании этих исследований можно утверждать, что сниженное чувство жизненного смысла является функцией, то есть симптомом – патологии. Кстати, одно исследование действительно обнаружило, что у депрессивных пациентов ощущение смысла жизни резко повысилось после электрошоковой терапии!