Научные дискуссии XVIII-XXI вв. по проблеме этногенеза славян. исследователь, рассматривающий процесс с точки зрения будущего результата, может реконструировать его зачатки, но это будет опять же как праязык или археологическая культура элемент внешнего описания, не имеющий ничего общего с самосознанием
 Скачать 22.12 Kb.
|
|
2) Проблема этногенеза всегда трудна для исследования. Во-первых, сразу же возникает вопрос методологического плана: уместно ли использование самого термина «этногенез»? Здесь следует привести мнение авторитетного российского ученого С. А. Иванова, согласно которому «исследователь, рассматривающий процесс с точки зрения будущего результата, может реконструировать его зачатки, но это будет опять же – как «праязык» или «археологическая культура» – элемент внешнего описания, не имеющий ничего общего с самосознанием» [1, с. 7]. По этой причине термин «этногенез» имеет зачастую несколько условный характер. Процесс происхождения этноса растянут во времени, и многие его аспекты скрыты от исследователя, ибо сказывается недостаточность источников и противоречивость их информации. Посему возникают сразу несколько вопросов: относительно хронологии этногенеза и его основных этапов, о движущих силах данного процесса, о его рассмотрении в весьма сложном контексте исторических событий и явлений. Данная проблема является междисциплинарной по своей сути. Ею традиционно занимались этнологи, историки, лингвисты, археологи, антропологи, а в последнее время к ним активно подключились и генетики. 3) Есть 2 основных подхода в этнологии это примордиализм и конструктивизм. Этнос примордиалистами обычно понимается как нечто консервативное, стабильное, объективное, стихийно складывающееся и мало зависящее от воли людей. Получается, что этническое самосознание – категория, производная от самого факта существования этноса, вторичная по отношению к нему. Необходимо отметить, что большинство специалистов в области славянского этногенеза, являлись, и являются в настоящее время сторонниками примордиализма. 4) В качестве очень яркого примера можно привести труды знаменитого советского и российского историка Б. А. Рыбакова. В первой части его фундаментальной работы «Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв.» [4, C. 11–108], изложена авторская концепция подробно и с достаточной полнотой. Б. А. Рыбаков придерживался концепции «широкой» прародины славян, определяя территорию этой прародины на значительном пространстве между Одером и Днепром (частично включая в неё и восточное, левобережное Поднепровье). Истоки славянства он видел в Тшцинецко-Комаровской культуре бронзового века [4, с. 13]. Славяне у него, таким образом, оказывались автохтонами зоны смешанных лесов значительной части Восточной и Центральной Европы (во всяком случае, начиная с бронзового века). Вот почему Б. А. Рыбаков опять же последовательно отрицал готский характер Черняховской археологической культуры и, соответственно, подчеркивал её славянскую принадлежность даже тогда, когда стали множиться археологические факты заметного присутствия готов в Северном Причерноморье. 5) Лингвистический вариант примордиализма в довольно радикальной форме представлен в работах языковеда О. Н. Трубачёва. В его концептуальном труде «Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования» [9]. О. Н. Трубачёв считал, что исследований в области языкознания достаточно, чтобы создать картину сложения славянского этноса, отвечающую требованиям достоверности и научной убедительности. В труде выдающийся славист обосновывает собственную концепцию прародины славян, которую можно назвать «Неодунайской» или Паннонской. Он отрицал особое родство балтских и славянских языков, объясняя их схожесть фактом ареального взаимодействия уже вполне самостоятельных языков, выросших из различных индоевропейских диалектов. 6) В рассматриваемый период достоянием научной общественности и предметом научного дискурса также стали работы, в которых примордиалистские тенденции выражены в меньшей степени. В качестве примера следует привести фундаментальный труд В. В. Седова «Славяне: историко-археологическое исследование» [7]. В определении хронологии славянского этногенеза он исходил из тезиса, согласно которому важным событием стало распространение в Повисленье археологических памятников Поморской культуры, притом субстратом для этих памятников послужила восточная часть территории Лужицкой культуры. В результате, по мнению исследователя, образовалась культура подклёшевых погребений, которую он считал фактически первой собственно славянской и датировал 400–100 гг. до н. э. [7, с. 70]. Ссылаясь на авторитет известного лингвиста Ф. П. Филина, автор синхронизировал культуру подклёшевых погребений с «первым этапом эволюции праславянского языка» [7, с. 76], хотя обязательность подобной синхронизации вызывает сомнения, поскольку между эволюцией материальной культуры и языковыми изменениями далеко не всегда можно проследить связь. Таким образом, примордиалистская тенденция нашла здесь своё воплощение в том, что В. В. Седов признавал достаточно глубокие корни славян и, пытаясь в какой-то мере соотнести археологическую культуру с языковыми явлениями, указывал на объективное содержание этноса. Определённые кризисные явления, обнаруженные в рамках традиционной для славистики примордиалистской методологической парадигмы, привели к тому, что часть исследователей постепенно стала переходить на позиции фактического конструктивизма или, во всяком случае, стала совмещать некоторые теоретические положения обеих парадигм. 7) Конструктивизм в изучении процесса происхождения славян привлекает постулированием некоей «этнической пластичности», утверждением о конкретно-историческом характере формирования славянской этноязыковой общности, признанием многофакторности и многовекторности данного процесса, подчеркиванием значения геополитического контекста. В качестве яркого примера использования некоторых положений, присущих конструктивистской стратегии исследования, необходимо привести опубликованную в 1991 г. статью С. А. Иванова «Откуда начинать этническую историю славян? (По поводу нового труда польских исследователей)» [1]. В данной статье, если не отрицаются категорически, то ставятся под очень большое сомнение такие традиционные в рамках примордиализма критерии славянской этничности, как биологическая преемственность и, соответственно, антропологический тип, последовательность археологических культур, и даже язык [1, C. 4–6]. По мнению автора, этническая история славян начинается с появления этнической группы, усвоившей этноним «славяне» в качестве самоназвания – появления на страницах письменных источников [1, с. 7]. Представляется невероятным многовековое существование славян на не столь далёкой периферии античной цивилизации в сочетании с тем, что античные авторы ничего не знали об этом существовании. 8) Заметным явлением в истории исследования славяногенеза стал выход в свет труда американского слависта румынского происхождения Ф. Курты с претенциозным названием (на английском языке оригинала – «The Making of the Slavs: History and Archaeology of the Lower Danube Region, C. 500–700») [12 В самом названии содержится указание на конструктивизм с явным оттенком инструментализма. Основная же позиция автора по проблеме славянского этногенеза выражена в следующей фразе: «Имя “склавины” было чисто византийским конструктом, призванным осмыслить сложную конфигурацию народов по ту сторону северной границы империи». Впрочем, он тут же заявляет: «Быть может, изначально имя “склавины” было самоназванием отдельной этнической группы» [12, p. 119]. Это существенно подрывает основной тезис Ф. Курты – ведь если склавины действительно являлись именно этнической группой, то зачем в таком случае приписывать «создание славян» византийцам? Невозможно, к примеру, представить себе, что византийцы или авары выдумали язык, который вполне отражал реалии жизни в лесной и болотистой зоне европейских смешанных лесов на север от Дуная и Карпат, а ведь такими характеристиками обладает общеславянская ландшафтно-экологическая лексика. 9) По-видимому, наиболее плодотворной стратегией исследования проблемы происхождения славян является по возможности гармоничное, а не эклектичное, сочетание сильных сторон примордиализма и конструктивизма. Рубеж веков ознаменован выходом солидных трудов, отвечающих данному пожеланию. Это работы Сергея Евгеньевича Рассадина, Ростислава Всеволодовича Терпиловского, Марка Борисовича Щукина [3, 8, 11]. В данных работах отражено понимание этногенеза славян как сложного многовариантного процесса, в котором были задействованы различные по происхождению факторы и силы. Славяне здесь понимаются не как совсем уж очень древний этнос, существовавший едва ли не с бронзового века, а как результат длительного и противоречивого процесса, завершившегося уже в эпоху Раннего Средневековья. Вместе с тем признаётся, что славянская этноязыковая общность имела конкретное содержание, выраженное в преемственности археологических культур, прежде всего, Киевской и Пражской. Проблема происхождения славян, чрезвычайна сложная и пока что далека от научного решения, несмотря на очевидные успехи, достигнутые славистикой на протяжении последних двух столетий. 10) Подводя итоги рассмотрению темы, следует отметить, что методологическая дилемма, заключающаяся в выборе между примордиализмом и конструктивизмом, может быть разрешена на пути интенсификации междисциплинарного дискурса, позволяющего этнологам, лингвистам, историкам, археологам, антропологам, генетикам, лучше понять друг друга. Это, конечно же, относится и к проблеме происхождения славян. 1. Иванов, С. А. Откуда начинать этническую историю славян? (По поводу нового труда польских исследователей) / С. А. Иванов // Советское славяноведение. – 1991. – № 5. – С. 3–13. 2. Литвинский, А. В. Хронология славянского этногенеза: основные концептуальные подходы в историографии конца XX — начала XXI в. / Менталитет славян и интеграционные процессы: история, современность, перспективы : материалы Х междунар. науч. конф., Гомель, 25–26 мая 2017 г. / М-во образования Респ. Беларусь [и др.] ; под общей ред. В. В. Кириенко. — Гомель : ГГТУ им. П. О. Сухого, 2017. – 307 с. – С. 161–164. 3. Рассадин, С. Е. Первые славяне. Славяногенез / С.Е. Рассадин. – Минск : Белорусский экзархат, 2008. – 288 с. 4. Рыбаков, Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. / Б. А. Рыбаков. – Москва : Издательство «Наука», 1982. – 591 с. 5. Свод древнейших письменных известий о славянах. Том І (І–VI вв.). Изд., 2-е, испр. – М. : Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1994. – 472 с.: карты. 6. Свод древнейших письменных известий о славянах. Том ІІ (VIІ–IX вв.). – М. : Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. – 590 с.: карты, cхемы. 7. Седов, В. В. Славяне: историко-археологическое исследование / В. В. Седов. – М. : Языки славянской культуры, 2002. – 624 с.: ил. 8. Терпиловский, Р. В. Славяне Поднепровья в первой половине I тысячелетия н.э. / Р. В. Терпиловский. – Lublin: Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Curie-Skłodowskiej, 2004. – 232 s. 9. Трубачёв, О. Н., Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования / О. Н. Трубачёв. – М. Наука, 2003. – 489 с. 10. Чернявская, Ю. В. Белорусы. От «тутэйшых» – к нации / Ю.В. Чернявская. – Минск : ФУАинформ, 2010. – 512 с.: ил. 11. Щукин, М. Рождение славян. Из истории вопроса. Два пути ретроспективного поиска. / М. Щукин // Стратум. Структуры и катастрофы [Электронный ресурс]. – 1997. – Режим доступа: http://krotov.info/lib_sec/25_sch/uk/in_1997.htm . – Дата доступа: 22.07.2012. 12. Curta, F. The Making of the Slavs: History and Archaeology of the Lower Danube Region, c. 500—700. (Cambridge Studies in Medieval Lifeand Thought, Fourth Series) / F. Curta. – Cambridge; New York : Cambridge University Press, 2001. – 466 p. |