Партия Алаш. ИСТОКИ АЛАШСКОГО ДВИЖЕНИЯ. Истоки алашского движения

• Название: Истоки алашского движения
• Анкор: Партия Алаш
• Дата: 27.05.2021
• Размер: 23.14 Kb.
• Имя файла: ИСТОКИ АЛАШСКОГО ДВИЖЕНИЯ.docx
• Тип: Документы; #210441

ИСТОКИ АЛАШСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Своеобразие социально-экономических отношений в казахской степи к революции 1905 г.
«В ближайшем будущем в степи, вероятно, организуются две политические партии соответственно двум политическим направлениям, складывающимся в киргизской среде. Одно из них может быть названо национально-религиозным, и идеалом его является религиозное единение казахов с прочими мусульманами. Другое — западническое направление... Первое, вероятно, возьмет за образец мусульманские татарские партии, второе - оппозционные русские, в частности, партию народной свободы»(сноску).

Так писал лидер алашского движения А. Букейханов в 1908 г., пытаясь обобщить проделанный алашской интеллигенцией опыт революции 1905 г. Букейханов ни в какой степени не допускал и мысли о включении казахской интеллигенции в революционную, антиимпериалистическую борьбу. Предполагаемые «две полити­ческие партии» должны были, по его словам, ориентироваться на русскую империалистическую кадетскую буржуазию и татарский торговый капитал. В этой статье Букейханова, являвшейся по существу политической платформой, нет и грана того, что Ленин на­зывал боевым искренним демократизмом.

Какие классовые интересы руководили Букейхановым при определении политической позиции алашской интеллигенции? Не давая здесь развернутого социально-экономического анализа дореволюционного аула, считаем необходимым остановиться на моментах, помогающих освещению поставленного вопроса. Конечно, неправ тов. Рыскулов, отстаивающий взгляд, что «к 1900 году в связи с усилением колонизации и внедрением торгового капитала... не только идет полным ходом разложение родового строя, но окончательно ликвидируются первоначальные зачатки феодальных моментов казахской жизни(сноска). Если к началу XX века отнести «окончательную ликвидацию первоначальных зачатков феодальных элементов казахской жизни», то ленинское положение о движении отсталых стран в условиях пролетарской диктатуры к социализму, минуя капитализм, было бы для советского Казахстана лишено конкретного содержания. О последнем не думает, разумеется, и т. Рыскулов.

Диаметрально противоположную точку зрения по отноше­нию к кочевому аулу защищает т. Тогжанов, притом даже для значительно более позднего периода.2) По его мнению, проникно­ вение торгового капитала не затронуло социально - экономиче­ ских отношений в кочевых районах. Даже по отношению к ко­ чевому аулу эта точка зрения является ошибочной.

К революции 1905 года казанский аул представлял довольно сложную картину, обусловленную начинающимся проникновени ем капитализма и разложением феодальных отношений. Ключ к пониманию его социально - экономической структуры следуе- прежде всего искать в том содержании, которое Ленин вклады­ вал в первичную зародышевую форму капиталистических от­ ношений. „...Вся особенность, — писал Ленин,— заключается в том, что эта первичная зародышевая форма капиталистических отношений целиком опутана прежними докапиталистическими отношениями: тут нет свободного договора, а есть сделка вынужденная (ино­ гда приказом „начальства", иногда желанием сохранить хозяйство, иногда старыми долгами и т. д.), производитель тут привязан к определенному месту и к определенному эксплоататору: в проти­ воположность безличному характеру товарной сделки, свойствен­ ному чисто капиталистическим отношениям, здесь сделка носит непременно характер „помощи", „благодеяния", и этот характер сделки неизбежно ставит производителя в зависимость [личную, полукрепостническую"3).

Своеобразие социальной структуры казанского аула состоя­ ло в том, что здесь в условиях колониального режима и колонизатор­ ского захвата степи развитие надолго задерживалось на этой первичной зародышевой форме капиталистических отношений. В ауле особенно сказалось сочетание ростовщичества, капитала пе­ риода первоначального накопления с господством патриархаль­ ных пережитков, при сохранении феодальных отношений и сред­ невековых методов эксплоатации и угнетения крестьянства.

Такое положение, вопреки мнению т. Тогжанова, было ха­ рактерно как для оседлого, так и для кочевого аула. И кочевсй аул, хотя и в меньшей степени, чем оседлый, представлял боль­ шой простор для проникновения русского торгового капитала в развития зародышевых форм капиталистической эксплоатации.

О проникновении русского капитала в кочевой аул свидетель
Алашская интеллигенция по своей классовой природе была плоть от плоти и кровь от крови байства

Первые шаги организационного и политического оформления алашсксго движения
Революция 1905 года привела в движение многомиллионные массы и нашла свой отклик и в наиболее отсталых и отдаленных от пролетарских центров углах страны. «Среди угнетенных на­родов России вспыхнуло освободительное движение». (Ленин).

Революционная активность казахских трудящихся вылилась в период революции 1905 года в форме глухого брожения, места­ми переходящего в открытые столкновения. «В июле 1905 года, во время объезда акмолинским военным губернатором области, киргизы одного из аулов Акмолинского уезда отказались загото­вить очередную перемену лошадей, а предъявивших от имени начальства это требование стражников избили и связали, когда же на выручку последним явился урядник с крестьянами, то им было оказано серьезное сопротивление».(сноска). К декабрю 1905 года движение приняло угрожающий для местной власти характер. В шифрованной телеграмме от 25 декабря 1905 г. на имя туркестанского губернатора гр. Витте писал: «я вам советую ввести во вве­ренном вам крае военное положение и решительно покончить с забастовками и революционерами, иначе кончится тем, что мы. потеряем всякий престиж в туземном населении и подготовим восстание».(сноска).

Стачечное движение железнодорожных рабочих будировало активность казахских трудящихся масс, и царское правительство опасалось, как бы борьба русских рабочих не превратила броже­ние среди казахских трудящихся в открытое революционное вы­ступление.

Революционное движение не прекратилось и в 1906 г. В аулах Петропавловского уезда имели место отдельные воору­женные выступления казахских трудящихся против захвата земель.

«В ноябре 1906 года в гор. Тургае киргизы напали и изби­ли до потери сознания помощника уездного начальника Гарфа и крестьянского начальника 2 участка Назарова за то, что они приказали прекратить самовольную сломку киргизами дома на спорной границе между двумя киргизскими земельными общест­вами. Дом киргизы сломали до основания, начальников избили и увезли в степь, откуда их освободил высланный экстренно воинский отряд».(сноска)

Проследим, однако, какова была роль алашской интеллиген­ции в 1905—1907 гг.

«Степь, — пишет Букейханов — пропустившая мимо ушей указ 12 декабря, эпоху банкетов, с восторгом встретила рескрипт 18 февраля о созыве «доверием народа облеченных людей» и о разрешении подавать петиции по вопросам о народных нуждах... Началась оживленная переписка о нуждах киргизского народа»(сноска).

Утверждение Букейхвнова о том, что вся степь восторгалась рескриптом 18 февраля, конечно, далеко от действительности. Букейхановское утверждение однако ценно в том смысле, что оно передает тогдашнее настроение алашской интеллигенции, ее политические чаяния, ее отношение к поднимающейся полити­ ческой активности масс.

Следуя примеру «Союза освобождения» и солидаризируясь с основами манифеста 18 февраля, Букейхановы в условиях наростающего революционного брожения в степи затеяли переписку „о нуждах киргизского народа" и открыли кампанию за подачу петиции «на высочайшее имя».

Петиционная кампания возглавлялась реакционной феодальной верхушкой аула и алашской интеллигенцией, причем националистическая интеллигенция поплелась на поводу у реакционных элементов. Тщетны попытки Букейханова в цитированной выше его статье прикрыть позицию алашской интеллигенции словами: «широкие массы были нейтральны к вопросам политическим и обнаруживали только некоторый интерес к вопросам религиоз­ным". Причины капитулянтской тактики алашской интеллиген­ции обусловливались, конечно, не „нейтральностью" широких масс к вопросам политическим, а ее собственной классовой при­родой. В этом отношении крайне характерен эпизод, который- Букейханов приводит в своих воспоминаниях о выборах в Госу­дарственную думу по Степному краю.

Кандидатом в члены Государственной думы намечался здесь Букейханов. „В начале июня,—пишет он,—в Семипалатинск приеха­ли 176 из 184 выборщиков нашей области. По всей области в выбор­щики были избраны известные уважаемые старики, хаджи и мо­лодые богачи. Выборщики представляли всю степную интеллиген­цию, тот класс населения, который на местах всегда занимался общественными и политическими делами. Мы стали устраивать группами... избирательные собрания... За два дня до выбора мы узнали, что против моей кандидатуры агитирует среди усть-ка­меногорских и зайсанских выборщиков известный старый доктор киргиз и выставляет свою кандидатуру... Вечером я получил приглашение в гости к выборщику С. Чорманову, зятю доктора. Мои друзья... советовали мне отказаться от приглашения, но я заявил им, что кандидату в члены Гос. думы не подобает избегать избирательных собраний, и отправился к Чорманову. У него была односторонне избранная публика: преобладали муллы, хад­жи и старики, было около 40 человек. Они учинили мне формен­ный допрос с пристрастием, интересовались вопросом, как я смотрю на религию, буду ли я защищать религиозные интересы киргизов в Государственной думе".

И что же? Лидер „западников" с успехом, оказывается, выдер­жал экзамен. Полуфеодальное байство и духовенство остались довольны. „Допрос с пристрастием" показал им, что в лице лидера „западников" они имеют своего надежного и верного человека.

„Беседа наша,— продолжаетБукейханов,— затянулась до вос­ хода солнца и завершилась фетвой старика хаджи усть-каменогорца Кайранбая, заключившего свое благословение киргизской клятвой: „пусть лишится жены и будет неверным тот, кто не выберет завтра Алихана" (Букейханова. Б. и Ш .)1).

Из ряда петиций следует, прежде всего, остановиться на так называемой каркаралинской, принятой на Куяндинской ярмарке в июне 1905 года и имевшей 14 500 подписей. Эта петиция носила программный „общеказакский" характер и фактический закладывала политические основы алашского движения.

Начав с напоминания о „благодетельной" роли байства в колониальном завоевании казанских степей и подчеркнув небла­годарность царизма, петиция обращается к последнему с рядом пожеланий. В основном они сводятся к следующему:

1..... Организация особого для киргиз Степного края выбор­ного духовного управления, независимого от ведомств..., отмена цензуры на духовные книги на киргизском, татарском и араб­ском языках, передача метрических записей в органы духовного управления..."

2.. ....Допущение в аульных школах преподавания киргизской грамоты... и обязательное изучение государственного языка; восстановление упраздненных интернатов и пансиона при Омской гимназии, а также открытие пансиона для киргизских детей при Семипалатинской гимназии..."

3. „...Издание газеты на киргизском языке..."

4. „...Признать земли, занимаемые киргизами, их собственно­ стью."

6. „...Изменение Степного положения при участии депутатов от киргиз..."

7. „...Ведение делопроизводства в волостных канцеляриях и народных судах на киргизском языке, замещение должности пе­реводчиков людьми, знающими киргизский язык и грамоту, и восстановление нарушенных прав киргиз подавать прошение на своем родном языке".

9.. ....Отмена институтов крестьянских начальников и урядников.“

10. Права посылки депутатов от казаков в созываемую Госу­дарственную думу.

Вместо организации подлинно массовой демократической борьбы с хищническим режимом российского военно-феодального империализма, алашская интеллигенция с первых шагов своей плитической деятельности дальше верноподданнических просьб не пошла.

Революционное требование о преподавании в аульных школах на родном языке алашская интеллигенция превратила в жалобу на то, что в школах „учат киргизских детей писать киргизские слова русскими буквами, которые не передают киргизской фоне­тики", что „аульные школы преследуют не цели просвещения, а ‘то-то неизвестное". Требование петиции „признать земли, занимаемые киргизами, их собственностью" мотивировалось исклю- зительно тем, что „скотоводческое хозяйство по существу сво­ему не может не быть экстенсивным и требует обширных паст­бищ для своего существования". Больше того, следующий пункт петиции об отмежевании дач на деле сводил полностью на нет и само требование „признать земли, занимаемые киргизами, их собственностью", ибо этот пункт петиции открыто признавал закономерным изъятие земли, ограничиваясь при этом только пожеланием, „чтобы киргизы не выселялись при межевании ука­занных дач“ из их „прадедовских зимовок", чтобы „оставлялась защитная полоса". Введение суда присяжных мотивировалось верно­ подданнической жалобой: „киргизы-юристы, — читаем мы в пети­ции,—почему-то не назначаются в уезды с киргизски населением"

В петиции отсутствуют даже такие элементарные требования буржуазно-демократического порядка, как свобода коалиции, свобода слова и собраний, свобода печати. Нет намека на тре­бования автономии, совершенно обойдены коренные вопросы национально-освободительного движения, зато фигурирует тре­бование об обязательном обучении „государственному языку", т. е. фактическое признание руссификаторской политики царизма.

Насквозь либеральная политика алашской интеллигенции обнаруживалась в каждом шаге ее якобы революционной дея­ тельности в 1905—1907 гг.

В конце 1905 года состоялся в Уральске „делегатский съезд пяти областей", на котором образовалась „киргизская конститу­ционно-демократическая партия"—предшественница „Алаш". Этот съезд целиком встал на платформу кадетов, принял их программу и выбрал центральный комитет, который имел в 1905 году свое местопребывание в городе Уральске.

Представители алашской интеллигенции участвовали в рабо­тах Всероссийских съездов кадетской партии и в качестве казахского филиала провели в ЦК этой партии своего вождя Букейханова. На II всероссийский съезд кадетской партии Букейханов получил специальное приглашение. Наконец, в первой и второй Государственной думе казахские делегаты примыкали к кадет­ской и близко стоящей к ней по своей политической платформе мусульманской фракции.

Правда, на „съезде пяти областей" принятая кадетская про­грамма была дополнена требованием: „никто на киргизскую степь не имеет никакого права, кроме киргизов; законы, гласящие, что киргизские степи принадлежат казне и что на них можно посе­лять безвозмездно крестьян и казаков, должны быть отменены".)