6. В.В. Маяковский. Жизнь и творчество Владимира Владимировича Маяковского (1893 1930) Владимир Маяковский
 Скачать 0.56 Mb.
|
|
Жизнь и творчество Владимира Владимировича Маяковского (1893 – 1930)   Владимир Маяковский — предтеча, певец и жертва Октябрьской революции 1917 г. Вокруг его имени, как и вокруг Октябрьской революции, идет нестихающий спор. Кто же еще соединил в себе столько непримиримых противоречий! Он отторг от себя культуру прошлого, и его отторгали от культуры. Его возводили на пьедестал и свергали с пьедестала, им восторгались, его боготворили и славословили — о нем злословили и издевались. Его любили и ненавидели. Маяковский, «революцией мобилизованный и призванный», несет в себе ярко выраженные черты социального эксперимента, начатого революцией 1917 г. с ее романтическими и утопическими идеями и всенародными трагедиями, избыточным пафосом победителей, горем и страданиями миллионов... И все это в творчестве Маяковского, в его личности отразилось крупно, противоречиво и в то же время бескомпромиссно. И в силе, и в слабостях он предстал человеком предельной самоотдачи.Детство и отрочество. Владимир Владимирович Маяковский родился 7 (19) июля 1893 г. в селе Багдади, в Грузии, в семье лесничего Владимира Константиновича и Александры Алексеевны Маяковских первым (и единственным) сыном после двух дочерей (Людмилы и Ольги). Семья Маяковских принадлежала к дворянскому сословию, но жила она в весьма скромном достатке, так как учить детей приходилось на стороне. Вольный дух Кавказа, дружба и развлечения с грузинскими детьми, поездки с отцом по лесничеству способствовали раннему взрослению и самостоятельности, которые юный Маяковский начал проявлять в годы учения в гимназии. Для этого Александре Алексеевне с Олей и Володей пришлось переехать в Кутаиси. В гимназии Володя учился хорошо, обзавелся новыми друзьями, был заводилой в ребячьих забавах, купался в Риони, но подошло время Русско-японской войны, а затем и революции 1905 г. Волнения вспыхнули чуть ли не по всей России, в том числе и на Кавказе и в провинциальном Кутаиси. И Володя Маяковский, несмотря на свой совсем юный возраст, вместе с гимназистами старших классов принимает самое активное участие в демонстрациях и выступлениях учащихся. Старшая сестра Людмила привезла из Москвы листовки и прокламации. Володя читал революционные брошюры и книги, посещал занятия марксистского кружка. Но вскоре в семье Маяковских произошло событие, которое круто переменило их жизнь: 19 февраля 1906 г. от заражения крови умер отец Володи. Летом, в июле, семья Маяковских, отдавшись на волю судьбы, выехала в Москву. Младшему Маяковскому только-только исполнилось 13 лет. Но он уже был закален и испытан в первых, еще во многом стихийных, мальчишеских играх в революцию. В Москве жили на отцовскую пенсию, снимали квартиры и сдавали в них комнаты, зарабатывали кустарными поделками. Бедность обостряла отношение юноши к богатству и роскоши господствующего класса. В огромном городе контраст ее с бедностью виделся острее, чем в Кутаиси. Вот откуда в поэме «Люблю»: «Я жирных с детства привык ненавидеть, всегда себя за обед продавая». С начала учебного года Володя пошел в IV класс Пятой Московской гимназии. А вскоре у него завелись знакомства с учащимися других гимназий, связанных с социал-демократическими кружками. В комнатах, которые семья сдавала, оказывались жильцами студенты-революционеры. У них собирались друзья, велись беседы и споры на политические темы. Мрачноватый долговязый Володя, устроившись в уголке, прислушивался к ним, потом просил почитать «что-нибудь революционное». Его стали принимать за своего и даже поручали кое-что по части нелегальщины. В гимназии дела пошли неважно. Четвертый класс Володя закончил с переэкзаменовкой по латинскому языку. Он все больше вовлекался в общение с революционной молодежью. Политические увлечения в студенческой и гимназической среде были приметным явлением общественной жизни 1900-х гг. И в начале 1908 г. Володя попросил маму взять документы из гимназии, понимая, что в случае ареста его исключили бы без права поступления в другое учебное заведение. Четырнадцатилетний Маяковский в 1908 г. вступил в РСДРП. Вступил фактически в период полного поражения революции, глубокого разочарования и отхода от революции, от марксизма значительного слоя интеллигенции. В этом поступке надо видеть не только влияние близкого окружения, но и романтический порыв, ведь Маяковский еще находился в подростковом возрасте. Хотя в своем выборе был тверд. А первый арест в нелегальной типографии последовал в марте 1908 г. Затем второй и третий аресты, после которых уже грозила ссылка в Сибирь. За буйное поведение, постоянные стычки с тюремными надзирателями в арестантском доме, где он, избранный старостой, защищал права заключенных, Маяковский был переведен в одиночку Бутырской тюрьмы. В Бутырках он провел несколько месяцев, много читал и начал сочинять стихи, тетрадку которых у него отобрали при освобождении. Нелегальная деятельность, слежка, которой подвергался Маяковский, несколько арестов, общение с профессиональными революционерами и чтение марксистской литературы, естественно, оставили свой след в мировоззрении будущего поэта, но нельзя сказать, чтобы сформировали его. Отойдя от подпольной работы и не возобновив партийных связей после выхода из тюрьмы, Маяковский никогда больше (и после революции — тоже) не пытался восстановить свое членство в партии. А случилось так: его выпустили из заключения в январе 1910 г. Перед Маяковским встал вопрос: что делать дальше? Ему шел семнадцатый год. В тюремном одиночестве он о многом подумал. Попробовал писать стихи так же, как «новейшие» поэты, но «про другое». «Оказалось, так же про Другое нельзя». Получалось плохо, «ревплаксиво». Поэтому не жалел тетрадку со стихами, которую отобрали надзиратели. Но раздумья о будущем все-таки влекут его к искусству. «Я зашел к товарищу по партии — Медведеву, — пишет он в автобиографии.— Хочу делать социалистическое искусство. Сережа долго смеялся: кишка тонка. Думаю все-таки, что он недооценил мои кишки. Я прервал партийную работу. Я сел учиться». Учиться живописи, которой он увлекался с первых гимназических лет. Для этого пошел в студию художника П. Келина. Пройдя хорошую выучку, в августе 1911 г. Маяковский поступает в Училище живописи, ваяния и зодчества. Началось серьезное профессиональное обучение искусству пластики. Однако кипучей, деятельной, со всеми задатками стихийных, романтических порывов к переменам натуре Маяковского вскоре стало тесно в стенах училища, которое он так и не закончил — был исключен через два года. Не по неспособности или неприлежанию — по другим причинам. Бунтовать начал почти сразу: «Удивило: подражателей лелеют — самостоятельных гонят. Ларионов, Машков. Рев-инстинктом стоял за выгоняемых» (из автобиографии). Рисовал много и, как сам уверяет, «хорошо». Но по-прежнему, с «бутырских» опытов, тянуло к стихам. А в училище в это время появился Давид Бурлюк. Сначала задирались — вскоре подружились. Бурлюку Маяковский прочитал первые свои стихи, выдав их за «чьи-то». Проницательный Бурлюк сразу понял, чьи это стихи, увидел в нем «дикого самородка» и на следующий день представлял друзьям Маяковского как «гениального поэта». Восторженная оценка Бурлюка смутила Маяковского, но слово было сказано о том, что скрытой мечтой жило в нем: поэт. Совсем не исключено, что он ждал этого слова и его оказалось достаточно, чтобы преодолеть сомнения. Сохраняя огромное уважение к «учителю» (Бурлюк был не только художник, но и поэт), высказывая слова благодарности к нему, Маяковский в то же время не забывает подчеркивать разницу: «У Давида — гнев обогнавшего современников мастера, у меня — пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья». После этих слов в автобиографии сказано: «Родился русский футуризм». А в конце 1912 г. Маяковский, Бурлюк, Хлебников и Крученых выпустили альманах и манифест «Пощечина общественному вкусу». Девятнадцатилетний Маяковский круто переменил свою жизнь, скандально ворвавшись в «душный зал» (А. Ахматова) русской поэзии. Маяковский и футуризм. В литературной ситуации начала века футуризм возник как альтернатива символизму, мощному по обилию талантов, но эстетически исчерпавшему себя в поисках скрытых реальностей поэтическому течению. «Пощечина общественному вкусу» — вызов, рассчитанный на скандал. Здесь обструкции подверглись современники: Горький, Куприн, Блок, Сологуб, Ремизов, Аверченко, Бунин, Саша Черный, Кузмин... И на этом фоне вызывающе звучала первая фраза: «Только мы — лицо нашего Времени». Но в нем содержался еще призыв «бросить» с Парохода современности Пушкина, Толстого, Достоевского... Легко догадаться, какую реакцию в самой разнообразной литературной и читающей среде вызвал этот манифест. Шквал иронических, издевательских и просто ругательских откликов обрушился на его авторов. Никто даже не попытался понять, что призыв «бросить» классиков с Парохода современности — не более чем полемический прием, хотя и грубый, неуклюжий, что манифест своим пафосом направлен на обновление языка литературы, ее выразительности. Футуристы протрубили поход за новый синтаксис, новую ритмику, «самоценное» слово. И сколь бы парадоксальные формы ни принимал футуризм при своем появлении на свет, как бы ни коробил благовоспитанные вкусы, он означал, что в искусстве слова, пластики назрел кризис, он означал необходимость перемен. И этот кризис вписывался в дисгармоничный и взрывоопасный контекст всей жизни после поражения первой русской революции. Начало напоминало уличный балаган. Выступления футуристов на различных площадках сопровождались скандалами. Однако стихи их какою-то частью аудитории принимались всерьез. Футуристы проявляли интерес к материальной культуре города: урбанистические, городские мотивы отчетливо зазвучали уже в первых стихах Маяковского. Чтобы «внедрить» в сознание читающей публики новое искусство, футуристы в 1913 г. предприняли поездку по городам России. Их выступления, как и в Москве и Петербурге, сопровождались шумными скандалами, полицейскими запретами, невиданной по активности и по преимуществу ругательной прессой, тем самым создававшей футуристам широкую известность. Желтая кофта и цилиндр Маяковского, его остроумие, бьющие наотмашь реплики-ответы на «каверзные» вопросы из зала, наконец, стихи, выделявшиеся мощной поэтической энергией и яркой, неожиданной метафорикой, сделали его самой заметной фигурой в группе футуристов. На него обратили внимание Горький, Блок, Брюсов... В стихах молодого Маяковского поражало необычное содержание и ошеломляющая поэтическая новизна («Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана...»), то, что отпугивало критику, не способную понять и объяснить эту новизну. Поражала фантазия поэта, гиперболичность и пластика образов, дерзкая метафоричность, сближающая далекие друг от друга понятия и вещи: Слезают слезы с крыши в трубы, к руке реки чертя полоски; а в неба свисшиеся губы воткнули каменные соски. Яркая пластика стихов Маяковского говорит о том, что на мир смотрит художник, он видит его в красках, в веществе, в плоти. И даже там, где картина поначалу напоминает снимок с недопроявленного негатива, проступают контуры городских реалий, как засветившиеся окна в этом первом опубликованном четверостишии: Багровый и белый отброшен и скомкан, в зеленый бросали горстями дукаты, а черным ладоням сбежавшихся окон раздали горящие желтые карты. Как футурист, он проповедует эстетику «самовитого слова», на самом деле вкладывает в стихи свой опыт и свое отношение к жизни. В нем — грубейший эпатаж: «Я люблю смотреть, как умирают дети». Явный, нарочитый вызов, «желтая кофта» в стихах, чтобы обратили внимание: кто же не откликнется на столь чудовищный, столь бесчеловечный по смыслу стих. А его выкрикнули от отчаяния, от жуткого одиночества, которое скрывалось внешней бравадой, дерзостью, эпатирующими публику выходками. Но его не скрыть в стихах: Время! Хоть ты, хромой богомаз, лик намалюй мой в божницу уродца века! Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека! Несовершенство жизнеустройства, резкое несоответствие мечты и действительности порождали недоуменные вопросы. В полном разладе с этим миром появилось стихотворение «Нате!» — с его вызывающим названием оно нашло своего адресата в благопристойной буржуазной публике, когда Маяковский прочитал его на открытии кабаре «Розовый фонарь» 19 октября 1913 г. Также в разладе с действительностью и в мечтах о будущем родились и строки, к которым надо особо прислушаться, желая понять жизнь и личность Маяковского, его творчество. Они обращены к потомкам: Грядущие люди! Кто вы? Вот — я, весь боль и ушиб. Вам завещаю я сад фруктовый моей великой души! Это «голгофский мотив», изначально вызревавший в творчестве Маяковского, для которого слом старого мира со всеми привычными атрибутами, образом жизни был условием ее обновления. Так вырисовывалась цель искусства, его сверхзадача. Драма любви, драма жизни. С началом Первой мировой войны Маяковский некоторое время переживает общий, поддерживаемый официальной пропагандой патриотический настрой, просится даже добровольцем в действующую армию (его не взяли из-за политической неблагонадежности), но уже к началу 1915 г. позиция Маяковского по отношению к войне решительно меняется. Трагедию войны он ярко выразил в стихотворении «Я и Наполеон», а стихотворение «Вам!», впервые прочитанное в артистическом кабачке «Бродячая собака» 11 февраля 1915 г., вызвало настоящую бурю негодования у буржуазной публики, привело присутствующих в шоковое состояние. Разразился настоящий скандал, неистовствовали газеты. Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?! Я лучше в баре б... буду подавать ананасную воду. В это время Маяковский вернулся к поэме «Облако в штанах», которую начал еще в первой половине 1914 г., после посещения Одессы. В Одессе он влюбился. Влюбился с первого взгляда в юную Марию Денисову, девушку необыкновенного обаяния и, судя по ее дальнейшей судьбе, сильного характера. Влюбился безответно, страдал от этого и уже по дороге в следующий город, в вагоне поезда, читал друзьям первые строки поэмы... Затем был большой перерыв, война отодвинула этот замысел. И когда наступило прозрение относительно войны, когда поэту открылись истоки мировой катастрофы, он понял, что готов к продолжению работы над поэмой, но уже в ином понимании действительности вообще. Любовная драма перерастала в драму жизни. Сам поэт так определил смысл произведения: «„долой вашу любовь”, „долой ваше искусство”, „долой ваш строй”, „долой вашу религию” — четыре крика четырех частей». Антибуржуазный бунт Маяковского в этой поэме был также и бунтом против салонного, обескровленного голым эстетством искусства. Искусство в его понимании, вытекающем из смысла поэмы, приобретает общественный, нравственный характер. Революция. Сначала он с не меньшим энтузиазмом принял Февральскую революцию. Участвовал в аресте начальника автошколы, генерала, читал лекции «Большевики искусства», написал поэтохронику «Революция». Февральская революция, еще не определившись в своей политической и социальной программе, ослабила сдерживающие опоры власти и дала волю стихии, разгул которой удалось укротить лишь в годы военного коммунизма и окончательно — с созданием тоталитарного режима, когда репрессии к различным слоям населения страны приобрели «организованный» характер. Топор палача стал подниматься и опускаться с отлаженностью часового механизма. А раз уж такой тонкий и чуткий к чужой боли человек, как Блок, готов был к оправданию стихийных революционных страстей своих двенадцати красногвардейцев, то что говорить про футуристов! В составе их крови — бунт. И навстречу Октябрю Маяковский шел с открытой душой: «Моя революция!» Характером, обстоятельствами жизни, средой, направлением творческого развития он был подготовлен к тому, чтобы принять Октябрь. В то время как многие выдающиеся деятели русской культуры не приняли революцию, оказались — вольно или невольно — в эмиграции, футуристы, назвавшись комфутами («коммунистическими футуристами»), предъявили свои претензии представлять государственное искусство. Но Маяковский не сразу находит свое место в пооктябрьской России, он выступает в «Кафе поэтов» в Москве, пишет сценарии и снимается в кино, вместе с Бурлюком расписывает стены Страстного монастыря футуристическими лозунгами и фресками. В ожидании мировой революции толпа с любопытством относилась к разрушению и осквернению монастырей и храмов... А к первой годовщине Октября Маяковский написал пьесу «Мистерия-буфф». Пьеса была насыщена современностью, хотя драматургическим каркасом для нее послужил библейский сюжет о Ноевом ковчеге. Поставленная В. Мейерхольдом, она имела скорее символическое, чем театральное значение, как первый спектакль революционного содержания на русской сцене. Через некоторое время он напишет одно из самых бодрых и замечательных стихотворений — «Необычайное приключение...», и работа в РОСТА (Российское телеграфное агентство) увлечет поэта. Маяковский превратит ее в некую индустрию плакатного искусства. Это произошло, когда поэт в начале 1919 г. снова вернулся из Петрограда в Москву. Более двух лет работы в РОСТА — это «тысячи тонн словесной руды» и это ежедневный агитпроп. Работал коллектив художников. Из вороха газетных сообщений выбирались самые злободневные, на эти темы делались рисунки и подписи к ним. Рифмованные подписи в подавляющем большинстве сочинял Маяковский, он же исполнял своего рода диспетчерские функции, снабжая темами художников, предлагая им тексты для плакатов. Множество плакатов рисовал сам. Претензии футуристов представлять коммунистическое искусство были отвергнуты Лениным и Луначарским, однако Маяковского это не оттолкнуло от созидательных идей революции, он выступает с инициативой производственной пропаганды, создает Левый фронт искусств (ЛЕФ), продвигает идею социального заказа, желая помочь новой власти в решении труднейших народнохозяйственных задач восстановительного периода. Но в то же время он понимал, что в какой-то мере жертвует искусством ради практической пользы, наступает «на горло собственной песне». По личным мотивам. А песню нельзя было задушить, она рвалась из горла. Свидетельством живучести, неистребимости поэтического чувства и поэтического сознания Маяковского стала поэма «Люблю» — самое светлое его произведение о любви. Это раскрепощение сердца во время революционных бурь. Маяковский целиком доверился чувству и поэтической интуиции, которую вызвало и поощрило самое благоприятное время в его взаимоотношениях с Л. Ю. Брик. А через год — новая поэма, «Про это» (февраль, 1923). То, во что верилось, было разрушено до основания. Поражением закончился «смертельной любви поединок», поражением любви. Победителем оказался самый грозный и безжалостный враг ее... быт. Поэма «Про это» — последний выплеск любовной лирики Маяковского в начале 20-х гг. После нее любовная тема надолго исчезла из его поэзии. В 1928 г. пришла новая любовь... Но это уже другая тема... Поэма «Про это» оставила глубокий след в творчестве Маяковского, она опровергла рационалистические установки левого искусства (ЛЕФ) на «производственничество», поставив в центре внутреннюю жизнь человека. В личном плане поэма обнажила конфликт поэта с враждебным миром поругания любви. Она явилась своеобразным мостом к лироэпосу поэм о Ленине и Октябре. Октябрь в поэзии Маяковского. Восприняв революцию как первый акт преображения всей жизни, Маяковский ищет среди людей тех, кто оказался бы способен совершить до конца это действо, кому надо подражать. Такой фигурой ему представлялся Ленин, о котором он написал стихотворения «Владимир Ильич» и «Мы не верим!». Смерть вождя революции в 1924 г. стала для Маяковского настоящим потрясением. Работая над поэмой «Владимир Ильич Ленин», он тщательно изучал биографию и труды своего героя, ленинская тема вызрела в нем, стала неизбывной: «Голосует сердце — я писать обязан по мандату долга». «Я в Ленине мира веру славлю и веру мою» — эхом отзовется обновленческому энтузиазму молодого Маяковского. Образ Ленина — это в представлении поэта идеал революционера и человека новой эпохи. Он выделяет в нем такие качества, как доброта и твердость, распределяя их в отношениях с товарищами и врагами, его принципиальность в политических спорах и решениях. Развернутый на значительном пространстве поэмы, портрет Ленина представляет собою попытку вписать его в историю. В некоторых местах заметно, как лироэпическое течение поэмы нарушается рационалистически-агитационной хроникой. Слияние искусства и политики происходит в тех наиболее значительных фрагментах, когда в сюжет вплетается личная тема или в очень чувствительной точке сюжета пересекается с нею. Один из таких сюжетных узлов — день Октябрьского восстания. Поэма «Хорошо!» написана к 10-летию Октября. «Действие» ее начинается со 2-й главы, после лирического вступления, дающего замечательный образ времени. Поэт избирает для нее труднейшую форму полифонического диалога, чтобы показать настроения массы людей, главным образом крестьянской, переодетой в солдатские шинели. Маяковский проявляет себя мастером создания «портрета» обретающей сознание революционной массы, в этом его поэтическое открытие. Замечательно сатирическое изображение деятелей Временного правительства. Конечно, Маяковский не мог, да и не имел в виду показать всю расстановку сил перед Октябрем, но помимо Керенского, Милюкова и Кусковой, представляющих силы эсеровско-кадетского толка, он все-таки показывает и еще одну разновидность контрреволюции — уже монархической окраски. Это штабс-капитан Попов, личность более волевая, чем Керенский. Рядом с ним некий адъютант, «профессор, либерал», в ходе диалога с монархистом Поповым раскрывающийся как человек нестойких убеждений. Акцентированная обыденность эпизода низложения и ареста Временного правительства должна подчеркнуть, по мысли поэта, историческую неизбежность и закономерность революционного переворота в России. Многочисленные сатирические произведения поэта (стихи, фельетоны, пьесы) говорят о том, что он хорошо видел реальные трудности в достижении целей революции, как видели их А. Платонов, М. Зощенко, М. Булгаков... Но, как человек нетерпеливый, устремленный в будущее, поддавался настроениям победительной эйфории. Ее влияние сказалось в финале поэмы «Хорошо!». «Теперь поговорим о дряни». Было бы наивно полагать, что Маяковский не видел многих отрицательных сторон революции, но он, как и Блок, оправдывал их великой целью. Он искренне верил в высокие идеалы. Но уже вскоре после победы революции, в буднях строительства новой жизни, поэт увидел, как на практике искажаются эти идеалы. Чрезвычайно характерен тот факт, что сразу после стихотворения «Последняя страничка гражданской войны» он пишет стихотворение «О дряни» (1920—1921). Поэт устремил «отточенные пики» своей сатиры в двух направлениях: на борьбу с мещанством и на борьбу с бюрократизмом. Его излюбленный прием в сатирических стихах — гротеск, совмещение реального с фантастическим. В форме острого гротеска написано стихотворение «Прозаседавшиеся», которое похвалил Ленин, понимавший, что бюрократизация аппарата власти ведет к ее перерождению. Так уже в 1922 г. Маяковский дал первый бой советской бюрократии и не прекращал войны с нею до конца жизни. Подлинной художественной высоты сатира Маяковского достигла в его драматургии, в пьесах «Клоп» и «Баня». В «Клопе» он продолжает борьбу с мещанством, но с мещанством новой, советской окраски. Главный персонаж Присыпкин, ставший Пьером Скрипкиным, — типичный перерожденец, мещанин нового типа, порождение советских условий жизни. Спектакль «Клоп», поставленный В. Мейерхольдом, имел успех. Но подробнее остановимся на последней пьесе Маяковского — «Баня», премьера которой в театре Мейерхольда состоялась 16 марта 1930 г. Спектакль и пьеса были подвергнуты разгрому в печати. В этой пьесе Маяковский сместил акцент со смешного (как в «Клопе») на драматизм ситуации: дескать, смешно — да, смешно, как в цирке, но то, над чем смеемся, — драма нашей жизни, ее уродство. Гоголь смеялся над уродствами в николаевской России сквозь слезы, Маяковский смеется над новым, советским уродством, сжимая кулаки от гнева. Драма построена на конфликте между изобретателем Чудаковым, легким кавалеристом Велосипедкиным, рабочими, помогающими изобретателю, с одной стороны, Победоносиковым и его помощником Оптимистенко — с другой. И несмотря на то, что в ходе действия возникают очень смешные и глупые положения, отрицательные персонажи саморазоблачаются в репликах, поступках, жестах — по сути пьеса остается драмой. Драматизм ее — в борьбе с бюрократией, которая умеет приспосабливаться, вооружена демагогической риторикой, представляет собой организованную силу. Точка пули в конце. Последний отрезок жизни поэта окрашен в мрачные цвета. Совместная жизнь с Осипом и Лилей Бриками, носившая двусмысленный характер, стала тяготить поэта. В 1928 г. в Париже Маяковский влюбился в русскую девушку Татьяну Яковлеву. Появились замечательные стихи — «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Письмо Татьяне Яковлевой». В них нельзя не почувствовать, как поэт заговорил голосом молодого романтика, вот-вот готового вступить в конфликт со всеми небесными силами, которые могут помешать его любви. Любви, однако, помешали. И не небесные, а земные силы. Осенью 1929 г. Маяковскому не дали визу в Париж. Кто стоит за этим запретом — неизвестно. В том же году он написал вступление к поэме «Во весь голос». Величественное и простое, поэтически прозрачное, исповедально распахнутое в будущее, с заверением в верности революционным идеалам, оно стало не только выдающимся явлением литературы, но и огромной силы и глубины свидетельством драматической судьбы поэта. В поэме «Во весь голос», как на плацу, развернута дивная, поражающая своим масштабом метафора: Маяковский представил современникам и потомкам «все поверх зубов вооруженные войска, что двадцать лет в победах пролетали», представил как оправдание своей жизни. Образный ряд великолепен, он полностью подчинен идее боевой, действенной поэзии. Деловая речь и речь сниженная до уличного пафоса, страстная проповедь и исповедь, полемика и интимные строки — все в этом произведении находит интонационные отражения. Но концовка могла быть только патетической — она соответствует главному содержанию жизни поэта, отражает его веру в идеал. Маяковский завершил творческий путь произведением, которое Пастернак назвал «Предсмертным и бессмертным документом». Корней Чуковский верно заметил: «Быть Маяковским очень трудно». Он имел в виду внешнюю, видимую сторону жизни. Но сказанное относится и к душевному состоянию. В литературе шла острая борьба. Еще в пьесе «Клоп» официальная критика учуяла «антисоветский душок», а в «Бане» обнаружила «издевательское отношение к нашей действительности...». Выставка «20 лет работы», к открытию которой Маяковский написал «Во весь голос», руководством и писателями была бойкотирована, пресса обошла ее молчанием. Из готового тиража журнала «Печать и революция» был выдран портрет поэта с приветствием по поводу 20-летия его творческой деятельности. Маяковский заболел, врачи запретили ему выступать. Все эти события стягивались в тугой узел. Больной, издерганный, с трудом перемогавший нервное перенапряжение, Маяковский ищет утешения во встречах с актрисой МХАТа Вероникой Полонской, милой, очаровательной, влюбленной в него молодой женщиной. Он хочет создать свою нормальную семью. Но и тут, находясь во взвинченном состоянии, торопя события, не может привести свои отношения с ней к гармонии. 14 апреля 1930 г. в возрасте 36 лет Маяковский выстрелом из револьвера покончил с собой. В предсмертном письме указал причину своего ухода: «Любовная лодка разбилась о быт». О других слагаемых, которые привели поэта к роковому выстрелу, сказано выше. Но никто никогда не узнает, каким был последний мотив этого поступка. Маяковский сказал про Есенина: «Не откроют нам причин потери ни петля, ни ножик перочинный». Финал тот же. Не забудем, однако, что кризис коснулся мировоззрения Маяковского, его понимания политической ситуации. Он не изменил революционным идеалам, но веру в них все больше подрывала нарождавшаяся тоталитарная система власти. В нее уперся поэт своей «Баней», хотя еще продолжал погромыхивать газетными лозунгами. В поэзии XX столетия нет другой фигуры, которая бы столь драматично и в таком масштабе соединила в себе противоречия главного революционного потрясения. И уже при жизни молодое поколение увидело в Маяковском своего трубача и запевалу, а потом, в последующие годы, не только в нашей стране, но и в Европе, Латинской Америке, на Востоке появились поэты, которые подхватили его революционный порыв и заняли авангардные позиции в искусстве слова: Арагон, Хикмет, Неруда, Незвал, Тувим, Броневский, Брехт, Чаренц, Тычина... Имена всемирного значения. Каждый оставил признание, чем был для него Маяковский. Драма Маяковского — это драма жизни России, отозвавшаяся во всем мире, и, как бы ни оценивались события Октября 1917 г., самая дерзкая, самая радикальная попытка обновления поэзии — ее содержания и ее выразительности — совпала с этим событием, слилась с ним. Это слияние и сделало поэзию Маяковского явлением мирового значения, оказавшим революционизирующее влияние на литературу и искусство современности. Задания Сделайте краткий конспект биографии В.В. Маяковского Прочитайте поэму «Облако в штанах». Сам Маяковский объяснял композицию поэмы следующим образом: «”Долой вашу любовь”, ”долой ваше искусство”, ”долой ваш строй”, ”долой вашу религию” – четыре крика четырех частей». Проиллюстрируйте каждый из четырех пунктов «критики» Маяковского цитатами из поэмы. Какому библейскому герою уподобляет себя автор в четвертой части? Приведите пример плаката Маяковского в период его работы в «Окнах РОСТА». * Прослушайте песню «Маяк» группы Сплин, положившей на музыку стихотворение «Лиличка (вместо письма)». Почему песне решили дать именно такое название? Дополнительная литература Журавлев В.П. Литература. 11 класс. Учеб. для общеобразоват. учреждений. В 2 ч. Ч.1. – М.: Просвещение, 2012. – 399 с. Михайлов А.А. Владимир Маяковский // ЖЗЛ. – М.: "Молодая гвардия", 1969. – 263 с. Муратова К.Д. История русской литературы / В 4 т.: т.4. – Ленинград: Наука, 1983. – 785 с. Титаренко Е.А. Литература в схемах и таблицах. – М.: Эксмо, 2012. – 320 с.   2. Поэма В.В. Маяковского "Облако в штанах" - одно из важнейших произведений его дореволюционного творчества. Он старается представить нам горестную судьбу человека в буржуазном обществе. Но герой поэмы не собирается мириться с окружающей действительностью, отчего в его сознании появляются четыре "долой": "Долой вашу любовь!", "Долой ваше искусство!", "Долой ваш строй!" и напоследок "Долой вашу религию!". Все протесты - основы буржуазии, глобальные "долой!" лирического героя поэта. Лирический сюжет поэмы составляет односторонняя любовь главного героя к девушке Марии. Он "прекрасно болен", "у него пожар сердца", но спустя некоторое время он начинает осознавать, что его возлюбленную просто купили. Мария продала свою любовь, как товар, за деньги, положение в обществе, роскошь. Девушка совершила свой выбор. Мария предпочла не героя поэмы, обладавшего страстной влюблённостью в неё, а "толстый кошелёк". Но хоть герой и спокоен снаружи, "как пульс покойника", душа его погибла. Её уничтожила современная, опирающаяся на деньги и расчёт, любовь. Любовь, которая никоим образом не связана с чувствами и переживаниями. Позже мы понимаем, что лирический герой поэмы сам является поэтом. Автор говорит о конфликте между окружающим миром и поэзией. Творцы поют про девушек, "и любовь, и цветочек под росами", что явно не соответствует нынешнему времени. Герой отвергает всё псевдоромантическое и возвышенное, он уж лучше будет певцом "каторжан города-лепрозория", которых он считает чище "веницианского лазорья, морями и солнцами омытого сразу!". Именно здесь живут в пошлом и странном мире истинные герои жизни. В последующих двух частях произведения Маяковский выступает в роли бунтаря, который выступает против буржуазии, её религии, обличает её как причину всех человеческих бед. Например, в религии герой видит только искусственность и пошлость. Он считает, что вера в Бога придумана лишь для того, чтобы лишить человека свободы. В этой поэме лирический герой становится выше самого Бога и грозит ему: Я думал -ты всесильный божище, а ты недоучка, крохотный божик... Таким образом, данная поэма отвергает сложившийся уклад жизни. Герой поэмы - герой, который не собирается принимать буржуазию. Он восстаёт против буржуазного мира и призывает к решительным действиям. Роль поэта в жизни общества велика и даже может изменить ход истории - это своим произведением показывает нам Владимир Маяковский. 3. Богу 4.  5. «Маяк» - Это сокращение от Маяковского |