Философия по Библеру. Какие познавательные процессы сначала считались подчиненными правилам логики, а в 20 в стали проходить по ведомству интуиции и психологии
 Скачать 23.74 Kb.
|
Какие познавательные процессы сначала считались подчиненными правилам логики, а в 20 в. стали проходить по ведомству интуиции и психологии?Только в XX в., когда наука потребовала новой логики, а формальная логика, логика “структур знания”, очищенная в горниле математической дедукции от всяких эмпирических примесей, дошла до своего самоотрицания (перехода в другое), только тогда час настал. Думается, впрочем, что, выполнив свою очистительную миссию, математическая логика постепенно теряет философский статут, оставаясь, конечно, существенной и все более действенной отраслью современной математики. В чем состояла историческая миссия математической логикиВ чём состоит проблема разделения логики знания и логики познания?В XIX в., когда формальная логика еще не отпочковалась от гносеологии, когда анализ процессов познания незаметно превращался в анализ “гносеологической эмпирии” (ощущений, представлений, аналогий и т. д.), было невозможно нащупать и осознать внутреннюю логическую связь логики знания и логики познания. Пока “две логики” не были отделены и резко противопоставлены друг другу, нельзя было понять, что это одна логика (в двух ее необходимых определениях), что, только приобретая статут логики, гносеология становится наукой, а логика, только понятая как истинная гносеология (наука о познании), приобретает подлинно действенный характер, обретает свой предмет. В чём специфика формальной логики?формальная логика, она опирается па закрепленность многократно повторяемых логических ходов и силлогистических заключений. Кроме того, “эта интуиция” диктуется постоянной практической проверкой логических истин, в ней совпадает “доказательство логическое” и “доказательство практическое”, сведение к аксиомам и сведение к практической очевидности. В какой области структура знания характеризуется и объективностью проверяемостью?структура знания фиксируется с полной объективностью и проверяемостью. Такой областью выступила структура научного языка и структура математического вывода. Постоянное “снование” логического челнока между этими двумя сферами и позволило соткать всю сложнейшую ткань современной логической науки. Каковы два тождественных друг другу определения логики?Абстрактное тождество двух определений логики — “наука о языке науки” и — “наука о математическом выводе” Почему реальная предметная область математики скрывается сведением её к знаковой форме?Суть математической мысли (ее логика) — это логика формирования и развития идей преобразования, трансформации объектов (в самых различных сечениях) до степени их полного (в этом сечении, в этой проекции) отождествления. Не тождество (результат), но отождествление (процесс) — смысл математики В каком смысле знаковая форма записи математического вывода выступает формой записи реального процесса мысли математика?Реальная предметная область математики (науки о законах отождествления предметов и о преобразованиях, приводящих — в определенных отношениях — предметы к тождеству) не выявляется, а наоборот, скрывается сведением ее к знаковой "Предметности”. Суть математической мысли (ее логика) — это логика формирования и развития идей преобразования, трансформации объектов (в самых различных сечениях) до степени их полного (в этом сечении, в этой проекции) отождествления. Не тождество (результат), но отождествление (процесс) — смысл математики [5]. Символизм математики прежде всего детерминирован данной сферой предметной деятельности, стихией процессов отождествления идеализованных предметов. Однако эта глубинная детерминация символизма (детерминация процессом) моментально подменялась вторичной — необходимостью дальнейшего абстрагирования от самого предмета (и процесса) математической мысли, необходимостью воплотить в знаке его сигнальную функцию Какая проблема остается, если мы понимаем логику не как науку о мышлении? В чём некорректность подобной постановки проблемы? Название “логики” — просто историческая случайность, а к мышлению данная наука относится лишь в той мере, в какой и мышление (наряду со многими другими процессами) находит свое выражение, статическое воплощение в определенных “правилах действия”. Логика рассматривает мышление не в его специфике, не как процесс познания, но в его операционной форме, общей для любого алгоритма операций (механических, информационных, технических), приводящих с наибольшей быстротой и эффективностью к заданному результату. То обстоятельство, что в мышлении эта система операций включается процесс познания, для науки логики абсолютно несущественно. Каковы интуитивные моменты в индукции и дедукции? Интуиция оказалась необходимой в процессе индукции для завершения неполной индукции, для придания индуктивным выводам аподиктической достоверности .Интуиция оказалась необходимой в процессе дедукции — как гарантия истинности исходных аксиом и постулатов (введение конвенциональных определений здесь принципиально ничего не изменяет), как тайный критерии завершенности и убедительности реального процесса доказательства. В чём недостаток представления о «двух типах интуиции»? Та интуиция, что ответственна за “достоверность” доказательства, дескать, не что иное, как заавтоматизированная формальная логика, она опирается па закрепленность многократно повторяемых логических ходов и силлогистических заключений. Кроме того, “эта интуиция” диктуется постоянной практической проверкой логических истин, в ней совпадает “доказательство логическое” и “доказательство практическое”, сведение к аксиомам и сведение к практической очевидности.Есть якобы некая “другая интуиция”, интуиция “догадки”, прозрения, отвечающая за крупнейшие научные открытия, позволяющая ломать преграды, воздвигаемые “первой” интуицией, интуицией привычки и логического автоматизма. Каковы признаки интуиции? Интуитивное движение мысли определяется как: а)видение (“очами разума”?) сути вещей видение сути как предмета; б) нерасчлененность, мгновенность перехода от незнания к знанию (отсутствует цепочка рассудочных звеньев); в) самоочевидность возникшего знания. Такое знание сущности явлений, которое одновременно выступает как знание истинности этого знания, которое как бы несет в себе самом критерии своей проверки; г) подсознательность (“я не знаю, как я достиг этого знания, я не сознаю, что я сделал...”) Указать 4 парадокса интуиции. Первый парадокс. “Видение очами разума сути вещей” воспринимается одновременно как величайшая пассивность, созерцательность мысли (идея как бы извне, объективно предстает творцу, творец “наблюдает” истину) и вместе с тем как величайшая активность мысли, ее предельная конструктивная сила. Истина не наблюдается, не открывается, по изобретается (вспомните, в частности, слияние концепций интуитивизма и конструктивизма в современной математике). Второй парадокс. Мгновенность перехода от незнания к знанию воспринимается учеными одновременно как свидетельство абсолютной новизны открытой истины (новое знание не содержалось ни в каких порах знания старого, оно сошло в голову “но наитию”) и как нечто, обнаруженное, угаданное “внутри сознания”, как нечто дремлющее, забытое во мне, в моем “Я”. “Эврика!” здесь имеет сократическое значение, — я наконец-то вспомнил “самого себя”, — как я есмь (“майевтика”).Интуиция выступает как момент самопознания и самоизменения. Третий парадокс. Интуиция “выдает на-гора” скрытую предметность логического движения, — сущность видится как предмет, и ― одновременно ― интуиция растворяет фиксированность, закрепленность мысли в сплошном кратиловском потоке “становления”, растворяет предметность в деятельности (этот парадокс интуиции уловил и не понял Бергсон). Четвертый парадокс. Предельная отчетливость “что” (самоочевидность, психологическая бесспорность результата интуитивных прозрений), обратная объяснительная сила этого самого “что” (открытое знание сразу же разрешает все трудности и “неувязки” предшествующих рассудочных ходов мысли, делает предшествующее рассуждение доказательным, необходимым), сочетается с предельной неопределенностью, неосознанностью “как” (я совершенно не осознаю технического приема, приводящего к открытию). В каком смысле и интуиция, и рассудочная логика – лишь превращенная форма реального движения мысли, имеющего не устранимо творческий характер? Дело в том, что “интуиция” — это все же превращенная мистифицированная форма творческого мышления. Эта форма столь же намекает на суть творчества, сколь и маскирует, искажает эту суть. В интуиции логическое движение мысли выступает в превращенной форме алогического и иррационального. В чём заключается антиномия научного открытия? Новая теория принципиально невыводима (дедуктивным путем) из старой теории, ее возникновение всегда связано с возникновением нового предмета познания, что внешне проявляется как ориентация новой теории на качественно новые результаты экспериментальных исследований. Вместе с тем новая теория принципиально невыводима (в результате индуктивного обобщения) и из новых экспериментальных фактов, она возникает в точке “логического изобретения” (изобретения новых понятий), причем новое понятие оказывается (и должно обернуться своеобразной “мутацией” старой теоретической системы. В чём антиномичный характер доказательства? Новое понятие возникает в результате (и в процессе) нарушения старых логических канонов, априорных логических вето, но новое понятие (новое знание вообще) получает мандат логически истинного знания только в процессе доказательства, т. е. только в процессе (и в результате) сведения к старому знанию, к каким-то исходным аксиомам, — сведения, осуществленного по определенным правилам и алгоритмам, принципиально независимым от содержания новых теорий. Какова связь двух этих антиномий? Две антиномии свелись к одной-единственной — к антиномии “творчества-доказательства”, мучительно актуальной для современной логики, ставящей под вопрос само существование логики как науки. Однако, если вдуматься, ситуация не столь трагична, как она выглядит “на близком расстоянии”. В исторической перспективе безвыходная антиномия осмысливается как позитивная, эвристическая проблема. Нужен только правильный контекст. В чём состоит исторически возникшая в науках необходимость разрешения антиномии «открытие-доказательство»? Наконец, историзм все более становится высшим логическим принципом (в особенности в современной математике). В таких реальных условиях наука уже не может удовлетворяться саморефлектированием первого порядка, формальной логикой и самоотчетами крупнейших творцов науки, и должна обратиться к прерванной линии философского самосознания. Линия эта (Декарт — Спиноза — Кант — Гегель — Фейербах — Маркс) прервалась в период научной самоудовлетворенности, а сейчас ее продолжение — насущнейшая потребность самой науки. Впрочем, внутринаучная потребность лишь момент более широкой и глубоко куультурно-философксой интенции. Поэтому нам приходится вернуться к проблеме “доказательство — изобретение” в ином, историко-философском разрезе. |