Книга Кровь и ржавчина Автор Скайла Мади Жанр Современный любовный роман Рейтинг
 Скачать 0.93 Mb.
|
Глава 11Помилование Я стону. Голова болит точно так же, как и влагалище. Пока приятная боль пульсирует между бедрами, не очень приятная боль пульсирует в моей голове. Я не напилась в баре, но, кажется, выпила достаточно, чтобы заработать похмелье. Оу, какая радость. Обычно, когда я напиваюсь до похмелья, то прогуливаюсь на свежем воздухе. Здесь нет свежего воздуха. Я снова стону и насильно поднимаю голову вверх. Моргаю несколько раз и жду, чтобы глаза привыкли к темноте. В тоннелях шумно. Ликование, рев и грохочущие цепи эхом разносятся вокруг. Кажется, вниз по тоннелю происходит еще один раунд боев. Если бы у моего мозга был голос, он прямо сейчас закричал бы. Вместо этого он мучительно пульсирует в черепе. Когда мои глаза привыкают к темноте, я перевожу взгляд на тело подо мной. Я различаю его лицо, пока он смотрит на меня, устало моргая. Я спала на Джае. Снова. Я немного отодвигаюсь, но останавливаюсь, когда замечаю, что мы полностью голые. Единственное, что прикрывает нас — это большая синяя хлопчатобумажная футболка, и даже тогда большая часть наших ног по-прежнему открыта. Он удивительно ощущается подо мной, его кожа гладкая, как шелк, а мускулы твердые и безопасные. Я провожу пальцами по его голой груди, и в окутавшей нас тишине сгущается воздух. Интересно, о чем он думает. Для него это было хорошо? Он хочет, чтобы я ушла? Он хочет уйти сам? Я слишком тяжелая? В голове возникают вопросы один за другим, и я не в силах остановить их. Проклятье каждой женщины — это бесконечный поток вопросов, которые не следует задавать. А если их озвучить, то за этим последует скандал, потому что нас никогда не устраивают ответы, которые мы получаем. И все равно мы задаем эти вопросы, не так ли? Если мы не задаем вопросов, то становимся подозрительными, потом приходит черед депрессии, пока, наконец, мы не превращаемся в чокнутых. Я нервно смеюсь. — Сожалеешь о случившемся, да? Не хочу слышать его ответ. Я не хочу слышать, как он говорит, что сожалеет об этом, потому что я ему не понравилась. Облегчение смешивается со стыдом и это сбивает с толку. В некотором смысле, я никогда в жизни не чувствовала себя свободной до того, пока мы не потрахались. Он был реальным, грубым и настоящим. Это было мое посвящение в эту новую жизнь — каким бы коротким оно ни было. Пальцами он пробегается вдоль моих ребер, но это не делает меня менее нервной. Самые сильные удары всегда исходят от тех, кто нежно ласкает. — Ты жалеешь о том, что мы сделали? — спрашивает он, его лицо не выражает никаких эмоций. — Нет, — отвечаю я с абсолютной уверенностью. — Отлично, — он сжимает мою талию и подтягивает меня так, что мои губы оказываются на уровне его губ. — Потому что я хочу большего. У меня перехватывает дыхание, когда его жесткий жаждущий член прижимается к внутренней стороне моего бедра. Матерь Божья, я сорвала джек-пот. Интересно, можно ли трахаться, когда у тебя похмелье. Никогда не пробовала, но готова это проверить. Раздвигаю свои ноги так, чтобы оседлать его бедра, и опускаю свои губы к его рту. Он раскрывает губы, ожидая моего поцелуя, но я не целую его. Вместо этого я провожу языком вдоль его нижней губы, создавая какой-то сексуальный гул в его груди и вибрацию напротив мои сосков. Не знаю, что мы делаем и как долго это продлится, но в данный момент — это отличный выход. Я почти могу забыть с ним все, что нас здесь окружает, отвлечь себя. Я скольжу пальцами вверх по его груди и запускаю их в его черные колючие волосы. Мне давно хотелось прикоснуться к его волосам. Есть что-то сексуальное в том, как они неаккуратно и неряшливо торчат во все стороны. Когда я прижимаюсь губами к уголку его рта, звук кого-то, прочищающего горло, заставляет меня застыть на месте, и Джая тоже. Я не смею взглянуть на вход. Вместо этого я позволяю Джаю справиться с этим. Когда он это делает, мышцы на его теле натягиваются до максимальной точки. — Стоун. Три дня и твоя очередь, — говорит мужик, прежде чем швырнуть что-то тяжелое на пол. Джай плотнее натягивает хлопковую футболку на меня так, что она окутывает и покрывает большинство моей наготы. Сползая с его бедер, я ложусь на спину, показывая большую часть тела мужику, стоящему около входа. Я изворачиваюсь на раскладушке, чтобы прикрыть как можно больше, пока Джай надевает штаны, не обращая внимания на то, что кто-то все еще наблюдает. От смущения всю поверхность моей кожи покалывает, но это быстро становится неважным, когда Джай берет в руки тяжелую потрепанную черную боксерскую грушу. Пришло время первого раунда Джая. Если он проиграет, я останусь здесь одна. Внезапно я понимаю, почему эта русская женщина в душе нашла того, кто защитит ее. Здесь опасно. Кто будет защищать меня, когда Джай уйдет? Я смотрю на Джая и вижу его прищуренные глаза, направленные на незнакомца. Тот жадно смотрит на меня, его жуткий черный взгляд впитывает каждый кусочек моей обнаженной плоти. — Возможно, тебе не видно сквозь синий хлопок моей футболки, — говорит Джай, приближаясь еще на один шаг к мужчине. — Она — моя, и если тебе дороги глаза, то ты проявишь немного уважения. Я с трудом сглатываю, они оба пугают немного. Мужчина у двери почесывает затылок своей грязной головы. — Она не выглядит как боец. — Да ну, не стоит недооценивать ее. Она надерет твой зад. Он усмехается. — Я уверен, что надерет. Посмотрим, насколько хорошо она это сделает через три дня. — Что? — я вмешиваюсь, прежде чем это делает Джай. — Ох, разве я не сказал? — смеется он озорным смехом, все время широко улыбаясь. — Твоя подружка тоже бьется через три дня. Удачи. Она тебе понадобится. Махнув рукой, он разворачивается и уходит, оставляя Джая и меня смотреть ему вслед. Тепло, которое заполняло мое тело, вытекает сквозь поры. Я буду драться. Через три дня. Я сажусь, натягиваю синюю футболку Джая через голову и крепко обнимаю себя. — Ты будешь в порядке, — говорит он или скорее лжет. Я не буду в порядке. Я единственная здесь, кто не знает, как нанести надлежащий удар. Не знаю, как поставить блок или нанести удар — даже не знаю, могу ли сдаться. Странно, это не все, что беспокоит меня сейчас. Меня беспокоит больше всего то, что через три дня... я не смогу увидеть Джая снова. Если он выиграет свой бой, а я проиграю — я уйду. Если он проигрывает, а я каким-то чудом побеждаю — я буду торчать здесь в одиночестве. Не хочу ни того, ни другого. — Я так же хороша, как покойник, — произношу я, заправляя свои волосы за уши. Он качает головой. — Я научу тебя некоторым вещам. Ты будешь в порядке. — Некоторые вещи не восполнят целую жизнь без боев. Все, что должна будет сделать моя соперница — это толкнуть меня, и она победит. Я опускаю голову на бетон позади себя. Я пропала и понимаю, что все ближе возвращаюсь к своей старой жизни, чем думала. — Котенок… — Заканчивай с Котенком, — огрызаюсь я, запуская пальцы в свои волосы. — Я не хочу чувствовать себя слабее, чем являюсь на самом деле. Джай разворачивает свое крупное тело в мою сторону. Его глаза темные, губы сжаты в тонкую линию. Все его лицо говорит «не зли меня», и я не пытаюсь. — Это моя вина, что ты здесь, поэтому моя работа — заботиться о тебе, Котенок. Этот раунд у тебя в кармане, я знаю, что ты сделаешь это. — И если я побеждаю, ты получаешь свои деньги? Тогда зачем я тебе? Это вопрос, который горел во мне в течение нескольких дней. Как только я ему ничего не буду должна, что произойдет? Здесь, внизу, у него свои планы; он хочет найти своего брата. Он ни за что не предпочтет меня своей семье. — Это, — он показывает пальцем на себя и меня, — не из-за денег. — О, действительно? — выплевываю я, закатив глаза. — А из-за чего? Он прищуривается, и в уголках его глаз появляются морщинки. Если бы не знала его лучше, то сказала бы, что то, что я произнесла, причинило ему боль. — Ты не веришь мне? Я хочу, но десять тысяч долларов — немалые деньги. Я бы продала свою почку за десять тысяч, а так же добавила бы своего первенца. — Нет. Он медленно кивает, как будто не знает, как переварить то, что я сказала. От этого я чувствую себя странно. — Знаешь что? Я собирался подождать до твоего первого раунда, чтобы сказать тебе, но раз уж ты так уверена, что я мудак, теперь это прекрасное время, чтобы раскрыться — я не хочу денег. Мои глаза округляются, а сердце разбухает в груди, ограничивая поступление воздуха. Я не вижу смысла ждать. — Почему? — Потому что у меня есть деньги. У меня их куча — больше, чем знаю, что с ними делать. Десять штук помогли бы мне здесь? Конечно, но тебе они нужны были больше, чем мне. Я чувствую себя странно, сидя здесь в его футболке и споря с ним. Не знаю, как я должна справиться с этим... мы друзья? Мы нечто большее? Мы никто, просто два смертных человека? Все это время я думала, что он хотел свои деньги назад, но этим утром он поет другую песенку. Это из-за того, сколько времени мы провели вместе вчера, болтая, и были беззаботными, или это из-за секса? Он был настолько хорош? Это должно быть нечто. Он спас мне жизнь — он мне ничего не должен, однако вот он, желает на время выбросить свою причину в окно, чтобы сделать мою жизнь легче. — Я тебе никто. Почему ты хочешь помочь мне? Джай отворачивается так, что я не вижу его лица, только твердые мускулы на его спине. Я знаю эту позу. Я не получу от него ответа, и это раздражает меня. Неужели он, в самом деле, хочет помочь мне, или у него есть какой-то другой мотив? Хотелось бы думать, что я могу доверять Джаю, но что-то меня сдерживает. Может, это атмосфера, ситуация, удерживающая меня от того, чтобы довериться ему... или, может быть, нужно нечто большее, чем красивое лицо, чтобы обмануть меня. Психиатр, которого я посещала несколько раз в этом году, списал бы это на проблему с родителями. Он бы сказал, что мне сложно принять тот факт, что кто-то заботится обо мне, когда два человека, которые должны были, не сделали этого. Я вздыхаю. Впервые с тех пор, как встретила доктора Стэйна, я надеюсь, что он прав. Я надеюсь, что мои проблемы мешают доверять Джаю, а не какое-то странное шестое чувство. Потому что я нуждаюсь в нем. Я не выживу в одиночку. |