Книга Виннипегская Стена и я Автор Мариана Запата Рейтинг

• Название: Книга Виннипегская Стена и я Автор Мариана Запата Рейтинг
• Дата: 15.07.2022
• Размер: 2.65 Mb.
• Имя файла: Zapata_Mariana_Vinnipegskaya_Stena_i_ya_(LP)_LitLife.club_292686.doc
• Тип: Книга; #631162
• страница: 19 из 29

Глава 21
Я как раз сидела за своим компьютерным столом, когда раздался первый оглушающий удар молнии. Дом затрясло. Окна задрожали. Завыл ветер, отчего захлопала облицовка дома. До нас, наконец, добралась буря, которую предсказывали метеорологи по новостям.

Запаниковав, я так быстро, как могла, сохранила свою работу и выключила компьютер.

Потом ударила еще одна молния, и свет за окном был таким ярким, что казался нереальным, больше похож на ядерный взрыв, чем стихийное бедствие. На свет можно не надеяться. Он потух, как свеча: вот он есть, и уже нет.

— Твою мать! — пробормотала я себе под нос, уже отходя от стола к кровати, я шла вслепую и махала руками по сторонам, чтобы найти ночной столик. Сначала его нашли мои колени, и я ругнулась, схватившись за место, на котором, уверена, уже появился синяк, одной рукой, а другой — нащупала верхний ящик.

Внутри я быстро обнаружила маленький светодиодный фонарик. Я всегда оставляла его в левом углу, и, конечно, он там и оказался.

Включив его, я глубоко вздохнула, а потом забралась на кровать и залезла под одеяло. Фонарик — это самое лучшее оборудование, которое можно купить за деньги; хитроумное изобретение восьми сантиметров в длину с пятью сотнями люменов. Я скользнула ярким лучом по потолку и направила его в сторону открытой двери, в то время как завывания ветра снаружи становились все громче. Меня передернуло.

Не похоже, чтобы меня заранее предупредили, что надвигается буря. В последнее время дождь шел, не прекращаясь, но вместо того, чтобы буря проходила мимо, она становилась лишь сильнее и сильнее. Отлично.

Это так глупо. Ненавижу свой страх темноты. Правда. Из-за него чувствую себя чертовым маленьким ребенком. Но не важно, как сильно я пыталась убедить себя, что все хорошо, все нормально...

Не помогло.

Меня все еще трясло. Дыхание застревало в горле. И я очень хотела, чтобы свет снова загорелся.

— Ванесса? Где ты? — послышался в коридоре грубый голос Эйдена. Я едва слышала его шаги в коридоре, так как они сливались с шумом на улице.

— В своей спальне, — крикнула я в ответ, мой голос звучал слабее, чем мне бы того хотелось. — Почему ты не спишь? — Спящие Штанишки пошел в кровать в обычное время — в девять. Три часа назад.

— Меня разбудил гром, — следующая молния осветила тело, заполнившее мой дверной проем секунду спустя, и я посветила фонариком на его ноги.

Его голые ноги.

На нем надеты одни лишь боксеры. На груди нет футболки. Эйден стоял у меня в дверях в одних лишь боксерах, с медальоном вокруг шеи, и всеми своими мускулами.

У него так много мускулов.

Прекрати. Тебе нужно остановиться прямо сейчас.

— Боже. Насколько яркая эта штука? Не могла бы ты светить в пол? — произнес он голосом, по которому я поняла, что всего пару минут назад он крепко спал. Вместо этого я направила луч света в потолок. — Ты в порядке?

— Все нормально, — ответила я, но по моей спине все же пробежала нежелательная дрожь. — Просто описалась в свои штаны. Ничего особенного, — смешок, вырвавшийся из моего рта, прозвучал так же фальшиво и неловко, как я себя и чувствовала. На самом деле, я походила на сумасшедшую.

Звук, который он издал, походил на то, будто он полностью выпрямился и двинулся вперед, обходя матрац, прежде чем остановиться, возвышаясь надо мной.

— Подвинься.

Подвинуться?

Я не собиралась спрашивать. Я должна, но не буду, так как мое сердце поднялось к горлу и там застряло.

Я пододвинулась. Ни один из нас не произнес ни слова, пока он забирался на мою кровать и ложился под одеяло, будто в этом нет, черт возьми, ничего особенного, будто это не первый раз, когда он делал подобное. Я не позволила себе стать стеснительной и застенчивой.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер, и я не собиралась говорить «нет» другой части моего брачного договора, когда он забирался в мою постель, а мне не хотелось оставаться одной.

В двух окнах моей спальни снова вспыхнула яркая молния, и потом комната погрузилась в жуткую тьму, которая пугала меня до смерти, несмотря на луч света, направленный в потолок.

Не стыдясь, я пошевелила между нами ногой, пока наши колени не соприкоснулись.

— Ты дрожишь? — спросил он странным тоном.

— Немного, — я пододвинулась к нему на миллиметр ближе, впитывая жар, выделяемый его телом.

Эйден вздохнул, будто я мучила его, а все, что я делала — занималась своими делами в постели.

— Ты в порядке.

Я водила лучом фонарика круговыми движениями по потолку.

— Я знаю.

Из мужчины его размера вырвался тяжелый вздох.

— Иди сюда, — его голос, казалось, грохотал среди простыней.

— Куда? — я уже была около него. Мне пришлось перекатиться на бок.

— Ближе, Ванесса, — приказал он, раздраженно.

Я почти не беспокоилась о том, как странно, что со мной в кровати тот, кто за все время нашего знакомства ни разу не обнял меня. И я уж точно не думала о том, что он почти голый, и что на мне лишь нижнее белье и майка.

Поэтому я сдвинулась еще немного и поняла, что он уже не лежит на спине. Он перевернулся на бок. А я практически оказалась прижатой к нему: лицо у его груди, руки между его торсом и моей грудью.

Он был теплым и прекрасно пах дорогим коксовым маслом и травяным мылом, которым ежедневно пользовался. Тем же самым, что я заказывала ему онлайн, когда все между нами было совсем иначе.

Я даже сейчас представить себе не могла, что Эйден — тот же самый мужчина, который еще пять месяцев назад как минимум пять дней в неделю удерживал меня на расстоянии вытянутой руки — а сейчас лежал в моей кровати, потому что знал о моей фобии.

Позже, когда буду способна, я обдумаю то, что он проснулся и пришел в мою спальню, но сейчас неправильное время.

Он слегка сместился, всего немного. И его подбородок, покрытый щетиной, на секунду потерся о мой лоб. Эйден издал мягкий звук и снова прикоснулся ко мне, задержавшись на моей коже на мгновение дольше.

— Как ты пережила последние двадцать лет, боясь темноты? — его вопрос был таким мягким, таким гибким, и я открыла рот, чтобы ответить, прежде чем задумалась над этим.

— У меня всегда при себе фонарик, — объяснила я. — И кроме последних двух лет, я всегда жила с кем-то. Плюс, я редко оставалась в абсолютной темноте. Со временем учишься ее избегать.

— Ты жила со своим парнем? — спросил он небрежно, его теплое дыхание щекотало мои волосы. Если его голос и был слишком небрежным, я не зациклила на этом свое внимание.

— Эм, нет. Я никогда не «жила» ни с кем. У меня их было лишь трое, и до этого так и не дошло, — мой взгляд задержался на блестящем золотом медальоне, который лежал слева на его грудной клетке. — А ты когда-нибудь жил с девушкой?

Смешок, вырвавшийся из горла Эйдена, заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.

— Нет, — в тоне его голоса слышались капли отвращения и недоверия, будто бы он никогда не совершил нечто настолько глупое. — Я никогда не состоял в отношениях.

— Никогда?

— Никогда.

— Правда?

— Правда, — ответила самодовольная задница.

— Даже в старшей школе?

— Особенно не в старшей школе.

— Почему?

— Потому что каждые отношения заканчиваются одним из двух способов: либо расставание, либо свадьба. А мне не нравится тратить свое время.

Из-за этих слов я немного отклонила голову назад, чтобы наши взгляды встретились. На его лице застыло выражение, которое ясно говорило, что я потеряла собственный разум, но он был слишком занят. В его словах об отношениях есть смысл, но остальное...

О том, что он не встречается. Религиозный медальон у него на шее. И вдруг все обрело смысл.

— Ты... — я не могла произнести это. — Ты хранишь себя до брака?

Он не откинул голову и не рассмеялся. Не щелкнул меня по лбу и не назвал идиоткой. Эйден Грэйвс просто пялился на меня в темной комнате, его лицо было в нескольких сантиметрах от меня.

Когда он перестал смотреть на меня, то заморгал. И моргнул еще раз.

— Я не девственник, Ванесса. Пару раз в школе я занимался сексом.

Я выпучила глаза. В старшей школе? Он не встречался ни с кем со времен чертовой старшей школы?

— В старшей школе? — мой голос прозвучал с таким недоверием, каким и должен был быть.

Кажется, он понял, на что я намекаю.

— Да. Секс — это сложно. Люди лгут. У меня нет на это времени.

Черт. Побери. Я наблюдала за его лицом. Он не врет. Совсем. Вдруг у меня появилось отличное представление о том, какого черта он делает столько часов в своей комнате. Он мастурбирует. Мастурбирует все время. Я почувствовала, как покраснело мое лицо, когда спросила. — Ты вновь обратившийся девственник?

— Нет, — его ресницы снова опустились. — Что заставляет тебя так думать?

— У тебя никогда не было девушки. Ты даже на свидания не ходишь, — ты все время дрочишь.

Черт, мне пора прекратить думать о нем и о его руке, и еще о том, что он все время зависает в своей комнате.

Эйден определенно смотрел на меня с выражением «ты идиотка».

— У меня нет времени пытаться строить отношения, и мне почти не нравятся люди. Включая женщин.

Я сжала руки, которые все еще находились между нашими телами.

— Я тебе немного нравлюсь.

— Немного, — повторил он, слегка изогнув уголки губ.

Я пропустила его комментарий мимо ушей и указательным пальцем показала на медальон Святого Луки у него на шее.

— Разве это не католический святой? Может быть, ты религиозен.

Он сразу поднял свою большую руку и коснулся маленького медальона, который всегда носил на шее.

— Я не религиозен.

Я приподняла брови, и он раздраженно рассмеялся.

— Ты можешь спрашивать, о чем хочешь.

— Но ответишь ли ты?

Он фыркнул, пошевелив передо мной своим большим, почти голым телом.

— Задавай свой чертов вопрос, — заявил он резко.

Кончик моего указательного пальца завис прямо над его медальоном, прежде чем я притянула руку обратно к своей груди, ощутив стыд. Я несколько лет хотела задать ему этот вопрос, но не ощущала достаточной уверенности. Какой момент будет еще лучше, чем когда он мне скомандовал сделать это.

— Почему ты всегда его носишь?

Эйден ответил без оговорок.

— Он принадлежал моему дедушке.

Это что, так колотится мое сердце?

— Он отдал его мне, когда мне исполнилось пятнадцать, — объяснил он.

— На день рождения?

— Нет. После того, как я переехал к нему.

Его голос мягкий и успокаивающий. Мне хотелось закрыть глаза, впитать его слова, и я ощутила смысл в том, что он открывался мне.

— Почему ты стал жить с ним?

— С ними. Я жил с бабушкой и дедушкой, — он снова коснулся моего лба своим щетинистым подбородком. — Мои родители больше не хотели иметь со мной дело.

От его признания у меня дрогнуло сердце. Все это казалось слишком знакомо, слишком болезненно даже для меня.

Вероятно, очень болезненно даже для Эйдена.

Я никак не могла соотнести то, что рассказывал Эйден, с мужчиной рядом со мной. С тем, кто едва повышал голос в гневе, который почти не матерился, редко дрался со своими соперниками, а еще реже — с членами своей команды. Эйден — уравновешенный, целеустремленный, сфокусированный, дисциплинированный.

А я прекрасно знала, каково это — чувствовать себя не важной.

Я не собиралась плакать.

Я лежала с закрытыми глазами, а Эйден хранил свои секреты ближе к сердцу.

Я ощутила его дыхание у своего лба.

— Ты когда-нибудь посещала терапевта? — спросил он. — После того, что сделали твои сестры.

Возможно, в конце концов, это не тот разговор, который мне хотелось бы вести.

— Нет. Ну, когда меня забрали из дома матери, я ходила к психологу. Когда Департамент защиты детей взял меня под надзор. Но они задавали лишь вопросы о матери. А не обо всем... остальном.

Оглядываясь назад, я понимала, они хотели убедиться, что я не подвергалась насилию ни с ее стороны, ни со стороны тех, кого она могла привести в жизнь своих детей. Возможно, психолог увидел что-то не то в моих сестрах, потому что нас отправили в разные дома. Честно, я никогда не была так счастлива, как тогда.

Насколько это ужасно? И я даже не чувствовала вины, особенно когда нас отдали хорошей семье, в которой взрослые действительно заботились о нас.

Такого со мной раньше никогда не было.

— Мне не нравится бояться. Я бы хотела, чтобы этого не было, и я пыталась все исправить, — бессвязно пробормотала я, защищаясь.

Он отклонился немного назад и неуверенно посмотрел на меня.

— Это был всего лишь вопрос. Все мы чего-то боимся.

— Даже ты? — я заставила себя посмотреть ему в глаза, отметая в сторону защитную реакцию и цепляясь за новую тему.

— Все, кроме меня, — послышался его спокойный, легкий ответ.

На это я застонала. Яркий луч света между нами отбрасывал тени на его лицо.

— Нет. Ты это сказал. Все мы чего-то боимся. Что насчет того, когда ты был маленьким?

Тишина становилась такой же оглушающей, как и грохот, который издавали дребезжащие стекла. Почти машинально я коснулась кончиками пальцев его груди.

— Клоуны.

Клоуны?

— Серьезно? — я пыталась представить, как маленький Эйден плакал из-за мужчины или женщины с разукрашенным лицом и красным носом, но не смогла.

Здоровяк все еще лежал лицом ко мне. Он слегка наклонил подбородок, выражение на его лице было спокойное и расслабленное:

— Ага.

Боже, помоги мне, он использовал на мне свой канадский сленг. Я пыталась контролировать эмоции на своем лице из-за того факта, что он использовал единственное слово, которое произносит лишь тогда, когда супер расслаблен в присутствии других людей.

— Я думал, они собираются съесть меня.

Сейчас, представив это, я слегка улыбнулась. Я скользнула ладошкой под свою голову, устраиваясь поудобней.

— Сколько тебе было? Девятнадцать?

Он очень, очень медленно заморгал своими большими шоколадными глазами.

— Ты прикалываешься надо мной?

— Да, — моя улыбка стала шире.

— Потому что я боялся клоунов? — он будто не мог понять, почему мне так весело.

Но так и было.

— Я просто не могу представить, что ты чего-то боишься, особенно клоунов. Да ладно. Даже я никогда не боялась их.

— Мне было четыре.

Я хихикнула.

— Четыре, четырнадцать... никакой разницы.

Учитывая жесткое выражение на его лице, ему совсем не было весело.

— Это был последний раз, когда я пришел спасти тебя от Бугимена.

Меня пронзил шок, но я постаралась не показывать этого, но... так и было. Он шутил со мной. Эйден прикалывался надо мной. Со мной.

— Прости. Прости, я просто прикалываюсь над тобой.

Я пододвинулась к нему еще на миллиметр, вытягивая колени так, что они коснулись его бедер.

— Пожалуйста, не уходи пока.

— Не уйду, — ответил он и подложил подушку себе под щеку, его глаза уже стали закрываться.

Мне не надо просить его обещать мне, что он не бросит меня; я знала — если он сказал, он так и поступит. Вот такой он человек.

— Эйден, — прошептала я.

— М-м-м? — бормотал он.

— Спасибо, что пришел сюда за мной.

— Угу, — его большое тело слегка сместилось, прежде чем он испустил длинный, глубокий вдох.

Не разворачиваясь, я положила фонарик позади себя и направила луч света на стену.

Он не спрашивал, собираюсь ли я оставить свет включенным на ночь, или сколько выдержит батарея. Вместо этого, я просто улыбнулась ему, сняла очки и положила их на неиспользуемую тумбочку позади себя. Потом положила руки под щеку и наблюдала за ним.

— Спокойной ночи. Еще раз спасибо, что остался со мной.

Приоткрыв один глаз, всего лишь узкую щелочку, он промычал:

— Ш-ш-ш.

Это «ш-ш-ш» самое близкое к «пожалуйста», что я получу от него.

Я закрыла глаза, улыбаясь.

Примерно пять минут спустя Эйден заговорил:

— Ванесса?

— Хм-м?

— Почему на твоем телефоне я был сохранен как «Миранда П.»?

Из-за этого мои глаза резко распахнулись. Я не удалила это имя из контактов, когда ушла, не так ли?

— Это длинная, скучная история, и ты должен спать. Ладно?

Его ответ в виде «угу» прозвучал так же недоверчиво, как и должен был. Он знал, я вру, и того, что я знала, что он знает, оказалось недостаточно, чтобы вызвать у меня бессонницу.

И когда я проснулась чуть позже, на улице все еще было темно, дождь барабанил по окнам, и у меня ушла секунда на то, чтобы понять, что я в своей кровати, и делаю все возможное, имитируя одеяло.

Персональное человеческое одеяло для Эйдена.

Одна из моих ног переброшена через его бедро, предплечье прижато к его животу, и моя макушка буквально покоилась на его бицепсе. А мой чертов рот был в миллиметре от его соска.

Какого черта я делаю?

Слегка откинув голову назад, я увидела, что Эйден лежит на спине, а ладонь выполняет роль подушки — хотя куда она делась, понятия не имею — а другой рукой, бицепс которой я использовала как подушку, он обнимает меня за шею.

Убрав назад руку и ногу, чтобы не вести себя как огромный осьминог, я медленно перевернулась, не двигая головой. Я пыталась придумать, что бы подумал Эйден, если бы проснулся и нашел меня в такой позе, и я не хотела этого знать.

Чего он не знал, не причинит ему боли.
***
— Я проснулся посреди ночи, чтобы выпить воды, — произнес Зак над миской овсянки с бананами.

Я сняла очки и зевнула. Эйден нечаянно разбудил меня в шесть утра, когда вставал с кровати. Моей кровати. Той, в которой он провел со мной всю ночь. Ну, шесть часов.

Я пыталась снова уснуть, но не смогла. Вместо этого я лежала в кровати и смотрела телевизор, пока не решила, что прошло достаточно времени, чтобы немного поработать, прежде чем пойти позавтракать.

— И твоя дверь была широко открыта, — продолжил он.

Я закрыла рот.

— И я заметил, что ты была не одна, милая, — идиот даже не пытался скрыть дебильную улыбку на своем лице. Он слишком сильно этим наслаждался.

Теперь я могла справиться с этой ситуацией несколькими способами. Могла притвориться идиоткой. Могла сойти с ума. Или вести себя так, будто в этом нет ничего особенного. Когда имеешь дело с самым назойливым мужчиной в мире, третий вариант ― мой единственный выбор.

Постукивая вилкой по тарелке, я спокойно посмотрела на блондина, сидящего передо мной.

— Прошлой ночью во время шторма отключили свет.

— Угу.

Он заглотил это.

— Он знает, что я боюсь темноты, — продолжила я.

— Боишься темноты, — его рыжие ресницы затрепетали. — Угу.

— Это все, что произошло. Прекрати так на меня смотреть.

Зак усмехнулся, перед тем как засунуть ложку с овсянкой в рот.

— Все, что пожелаете, миссис Грэйвс.

Из-за этого я застонала.

— Все совсем не так.

— Я не спорю с тобой, милая, — ответил он, но я совсем не была уверена в том, что он забудет обо всем.

— Правда, все было совсем не так, — добавила я. — Он просто... пытается быть моим другом.

«Друг, который забирается к тебе в кровать?» — задавалась я вопросом. Может быть, в следующий раз он просто найдет для меня фонарик для чрезвычайных ситуаций.

И я легко могу поверить, что он проснулся из-за грозы, сумасшедшего грома и ветра. Но что заставило его прийти в мою спальню, когда отключился свет? Потому что он видел, что я чувствую, верно?

И это доказывало, что он хоть немного, но заботился обо мне, и это то, что делают друзья. Или, может, если бы я умерла от сердечного приступа в кровати, все увидели бы, что то, что между нами, не по-настоящему, а он хотел защитить свою репутацию.

У меня нет ни сил, ни воли так много думать об этом.

Зак приподнял бровь, прежде чем снова вернуться к своей еде.

— Ты, более чем вероятно, первый человек, с которым он пытается быть друзьями, Ван.

Я смерила его взглядом, чувствуя себя неловко. А потом просто пожала плечами и продолжила есть. В конце концов, какие у меня аргументы?

— Ты его друг.

— Не совсем, сладкая.

Я не могла полностью с ним не согласиться; все те компоненты, которые, как я думала, являлись элементом нашей дружбы, отсутствовали во взаимоотношениях между Эйденом и Заком. Они ничего не делали вместе. И, как я заметила, они никогда по-настоящему не разговаривали друг с другом, особенно с тех пор как Зака выкинули из команды.

Связь между ними стала еще тоньше. Они просто, ну, соседи.

И снова, это Эйден. Разве мы ожидаем, что он будет обниматься и писать любовные письма?

— Знаешь, в тот день, когда мы пошли гулять, а ты отключился? Он спустился вниз и помог уложить тебя на диван. Он беспокоился о тебе. Это, как я думаю, о чем-то, да говорит.

Очевидно, он отмахнулся от моих слов и не давил. Не понимаю я мужскую дружбу, и, наверное, никогда не пойму.

— Ты проведешь День Благодарения с Дианой? — спросил он.

Я покачала головой.

— Нет. Пару дней назад я писала ей, и ответом мне стало: СЛИШКОМ СКОРО, ПРЕДАТЕЛЬНИЦА. Я дам ей еще одну неделю, чтобы успокоиться, пока она сама не свяжется со мной. Ничего особенного. В конце концов, это всего лишь День Благодарения.

Сколько раз в этот день я ела макароны с сыром из коробки?

— У моего младшего брата в пятницу игра. Я собираюсь остаться там. Что насчет тебя?

Зак скривился.

— Я поеду домой. Не хочу давать маме возможность приезжать сюда и оттаскивать обратно за ухо, если сам не приеду, — он хмыкнул. — Это будет не в первый раз.

Я усмехнулась, вспомнила миссис Джеймс и согласилась с ним. Она пугающая и возмутительная женщина: южная красавица до самых кончиков ногтей с французским маникюром. Я встречалась с ней пару раз, когда она приезжала на игры в Даллас.

— Я уже представляю, как она это делает.

— Она и сделает. Думаю, она думает, что дает мне достаточно слабины с тех пор, как меня выгнали из команды. «Моему малышу нужно вернуться домой и позволить мамочке все уладить», ― гласило ее последнее голосовое сообщение, — он быстро посмотрел на меня. — Хочешь поехать со мной?

На секунду мне захотелось согласиться, но, в конце концов, я покачала головой.

— Вероятно, я должна просто остаться здесь. Но все равно спасибо.

Он слегка разочарованно пожал плечами.

— Если передумаешь, ты знаешь, тебе всегда рады.

— Знаю. Спасибо, Зак. Я бы могла попросить тебя остаться, но немного боюсь твою маму. Если мне придется, я, вероятно, сама повезу тебя.

— Трусишка.

Я улыбнулась.

— Это ты не хочешь ехать домой. Просто не забывай бегать. Мне не нужно, чтобы ты расслаблялся. Мне достаточно твоих легких курильщика, а у нас и так плотный график.

Он застонал, но неохотно кивнул.

— Не забуду, — заметил он с улыбкой, которая исчезла так же быстро, как и появилась. — Пока я снова не забыл… Какого черта происходит между тобой и Кристианом?

Улыбка исчезла и с моего лица.

— Ничего.

— Не «ничегокай» тут мне. Ты сказала, что он не нравится тебе по определенной причине, и я, черт побери, забыл спросить тебя об этом. Что случилось?

«Когда, мать твою, у меня появился старший брат?» — задалась я вопросом, когда этот высокий блондин, совсем не похожий на меня, взмахнул своими пальцами, будто говоря мне «давай же», и я нахмурилась.

— Ничего серьезного.

Он снова взмахнул пальцами, и в этот момент я поняла, что он не отстанет. По-видимому, он надел шорты Эйдена. И, как я поняла, вздох, вырвавшийся у меня, оказался вполне заслуженным. Я откинула голову назад, медленно подняла ее и приоткрыла один глаз.

— Он мудак. Ты об этом знаешь, — начала я, открывая второй глаз. — И однажды он пытался подкатить ко мне.

Зак заморгал своими светло-голубыми глазами.

— Когда?

— Может, года полтора назад, — это точно было полтора года назад, но кому нужны детали? — Мы пошли с Дианой в бар, и там был он. Пьяный. Он узнал меня... А затем начал вести себя неприятно, пытался меня поцеловать, был подлым и лапал мою задницу. Обычное поведение мудака.

Мой друг потянул немного мочку своего уха и послал мне самую фальшивую улыбку, на которую только способен такой искренний парень, как Зак. Меня это совсем не успокоило. Совсем.

— Ни фига себе, сладкая.

Я отмахнулась от него.

— Ничего серьезного. Просто теперь я пытаюсь держаться от него подальше. Я вообще не должна была заикаться об этом.

Глаза моего друга вроде как остекленели, и он устремил свой взгляд в пустоту, смотря на что-то у меня за плечом.

— Ау. Зак?

Он снова посмотрел на меня, сфокусировался, и, наконец, на его лице появилась настоящая улыбка.

— Прости.

У этого парня нет ни одной грубой косточки, но мне не понравилось, что он отстранился. Я прищурилась.

— О чем ты думаешь?

Он бросил мне мои же слова.

— Ни о чем, миссис Грэйвс.

— Прекрати.
***
Следующая неделя пролетела очень быстро. У меня было много работы, и когда мне позвонили и попросили посидеть с детьми брата Дианы, Родриго, потому что она не может из-за своей работы, я не сказала «нет». Я не могла отказать.

Мне нравились его мальчики, даже если Родриго идиот, который отказывался верить, что его сестра может ему врать, он все еще отличный парень. И так уж случилось, что я нашла у его детей игрушку, из-за которой я рассмеялась, и заплатила им пять долларов.

Один раз позвонила мама, чтобы спросить, приеду ли я на ужин в честь Дня Благодарения, и я дала ей тот же ответ, что и каждый год с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать.

— Нет, — и я перестала придумывать оправдания, почему не могу этого сделать.

Моего младшего брата тоже там не будет, потому что я могла приехать лишь, если бы он умолял меня, но он никогда так со мной не поступит. Она ничего не сказала о Сьюзи или двух других демонах, с которыми у меня одна ДНК.

И прежде чем я поняла, наступила среда, и дом оказался полностью пустым. В День Благодарения у «Трех Сотен» игра против главных соперников, а единственный сосед, который у меня остался в городе, все время отсутствовал.

Поэтому я удивилась, когда в среду вечером мой телефон пикнул со своего места на моем столе.

Это Эйден.