Кристен Эшли Рискованное приключение (Серия Горы Колорадо #1) Аннотация

• Название: Кристен Эшли Рискованное приключение (Серия Горы Колорадо #1) Аннотация
• Дата: 13.07.2022
• Размер: 6.27 Mb.
• Имя файла: Eshli_Kristen_Riskovannoe_prikluchenie_(LP)_LitLife.club_275431_.doc
• Тип: Документы; #630341
• страница: 5 из 43

Глава 4

Утес
Я проснулась, открыла глаза и поняла, что, во-первых, стоит глубокая ночь, темная, едва освещенная лунным светом, а во-вторых, я выспалась и готова начать новый день. Наверное, это из-за того, что дома я уже была бы на ногах.

Потом я поняла, что голова моя лежит не на подушке. Щекой я ощущала гладкую кожу и твердые мышцы. Я лежала на плече Макса, прижавшись к его боку, положив руку ему на живот и закинув согнутую ногу ему на бедро. Макс обнимал меня рукой, положив ладонь мне на талию.

О Господи!

Я не стала размышлять о том, что он здесь делает, а подумала о том, как мне убраться.

Я перекатилась на спину, потом на бок, гадая, получится ли у меня достать ключи от машины из джинсов Макса и стащить чемодан вниз, не разбудив его.

Я частично сползла с кровати, когда почувствовала за спиной движение, и мой живот обвила сильная рука. У меня вырвался тихий удивленный вздох, и меня потащило назад. Я впечаталась в теплое и твердое тело Макса, а он прижался к моей спине и согнул колено, прижав свое бедро к моим.

— Макс, — прошептала я.

Ответа нет.

— Макс, — прошептала я погромче.

— М-м-м?

Я почувствовала, как он уткнулся лицом в мои волосы, и застыла, когда его ладонь скользнула вверх по моему животу и его пальцы обхватили мою грудь.

Я задержала дыхание и замерла. Макс больше ничего не сказал и не двинулся.

— Макс, — едва слышно прошептала я, потому что голос мой тоже, видимо, застыл.

И снова никакого ответа, только крепкое тело, сильнее прижавшееся к моей спине.

Он спал, но так и не отпустил мою грудь.

Я могла бы — и должна была — вывернуться из его рук и сбежать от него и из его дома, возможно, закатив истерику между первым и последним.

У него нет никакого права удерживать меня, забирать ключи от машины, командовать и забираться ко мне в постель, пока я сплю, даже если он заботился обо мне во время болезни и готовил мне овсянку.

Но меня никогда раньше так не обнимали, ни разу в жизни, и я не могла не заметить, насколько это приятно. Очень приятно. В постели, в объятиях высокого, сильного, красивого мужчины. Невероятно.

И даже больше. Я старалась не думать об этом, не позволить подобным мыслям зацепиться в моем сознании, но в кровати Макса, в его руках я не только не была одна (очевидно) — я не была одинокой. Я чувствовала себя в тепле, в безопасности, под защитой его большого тела, окружавшего мое. И это было прекрасно.

На самом деле, с тех пор как я вошла в его дом, за исключением времени, проведенного на заднем сиденье арендованной машины, я не ощущала одиночества. Даже во время моей болезни, когда я просыпалась, Макс был рядом, а если его не было, то я знала, что он поблизости. Даже вчера, когда я оставалась одна в доме. Слишком давно я не испытывала этого надежного чувства от осознания того, что мое одиночество не будет долгим, что оно закончится до того, как на смену ему придет отчаянная тоска.

Больше того. Его рука на моей груди, согнутое колено, прижатое к моему, — это было так сексуально и заставляло меня чувствовать себя сексуальной. Я не чувствовала себя такой уже некоторое время — довольно долго, слишком долго — и я скучала по этому чувству.

Когда мы с Найлсом встретились, у нас были нормальные отношения во всех аспектах. Но когда я согласилась на свадьбу, по какой-то причине все изменилось. Секс случался все реже и реже, и мы не были близки уже несколько месяцев. Больше, чем несколько. На самом деле, слишком долго.

Мы с Найлсом не жили вместе. Ему нравилась его современная квартира с тремя спальнями и с видом на реку в Бристоле. Оттуда он мог пешком дойти до работы и практически в любое нужное ему место.

Мой дом был огромным и слишком просторным для меня, но я любила свой просторный дом на четыре спальни. В основном потому, что он принадлежал Чарли. Но от моего дома Найлс не мог ходить пешком на работу. Ему пришлось бы ехать на автобусе, на что он никогда бы не согласился. А такси каждый день стоило бы слишком дорого. В отличие от меня, Найлс был адвокатом и зарабатывал действительно хорошие деньги, не говоря уже о том, что его семья занималась финансами. И все-таки такси каждый день — это слишком.

Чарли купил дом очень дешево и начал его ремонтировать, а когда его не стало, я взяла на себя миссию завершить его дело и сделала это. Я не могла продать его потому, что это был дом Чарли, и потому, что я много вложила в него. Но Найлс не собирался переезжать ко мне.

Мы находились в тупике. Найлс говорил мне выставить дом на продажу и переехать к нему, а я сопротивлялась. И пока я сопротивлялась, мне пришлось закопать обиду. Ведь если бы Найлс был внимательнее, если бы он прислушался, он бы знал, как много этот дом значит для меня. И тогда мне не пришлось бы сопротивляться.

Более того, в последнее время мы с Найлсом редко виделись на неделе. Иногда я ездила к нему и готовила ужин. Но большинство выходных мы проводили вместе. Обычно я приезжала к нему и оставалась ночевать, просто спать.

Но он не обнимал меня, когда мы спали. Мы не занимались любовью. И он не клал руку мне на грудь тем бессознательным, но таким собственническим жестом, как сейчас Макс.

И хотя я очень старалась не думать обо всем этом, велела себе двигаться, выбираться отсюда, убегать от Макса, говорила себе, что лежать в руках этого мужчины — безумие, я ничего не могла с собой поделать.

Яркий лунный свет лился в окно, а я лежала в темноте, в объятьях Макса, и решила позволить себе минутку безумия.

Он спал, он не понимал, что делает, что я позволяю ему делать. Я, напротив, не спала и ни за что не смогла бы заснуть снова. Я ускользну от него позже, после того, как позволю себе это безопасное убежище, это чувство — быть желанной и даже (если чуточку притвориться, а я решила так и сделать) любимой, чувство противоположное одиночеству.

Я расслабилась и устроилась поуютнее. В ответ его пальцы на моей груди машинально сжались, и он сильнее прижался ко мне. Мое тело вмялось в матрас, зажав под собой ладонь Макса, а его грудь прижалась к моей спине.

Я закрыла глаза. Так еще лучше.

Я скользнула рукой по его стальному предплечью и позволила себе еще одно запретное удовольствие, обхватив пальцами его сильное запястье.

Так я пролежала довольно долго, наверное, несколько часов, иногда погружаясь в дрему, иногда просыпаясь. Просыпаясь, я старалась запомнить свои чувства в ту минуту, снова и снова, и мне было так хорошо, что я каждый раз разрешала себе еще немного, самую капельку. Я отодвинусь позже.

Рассвет только начал подсвечивать дом, когда я снова погрузилась в полудрему, которая оказалась больше чем дремой.

Я крепко заснула.
* * *
Я проснулась от яркого солнечного света и на миг растерялась.

Похоже, я не просто заснула, а мы с Максом передвинулись обратно в первоначальное положение: он на спине, а я почти на нем.

Я почувствовала, как меня передвинули, но глаза не открыла. С невообразимой осторожностью, с которой со мной не обращались никогда раньше, он выскользнул из-под меня и положил меня так, чтобы моя голова оказалась на подушке. Потом он натянул одеяло на мое плечо, и я услышала, как он ушел.

С минуту я просто лежала и осознавала, что большой, жесткий, властный Макс может так двигать меня, дотрагиваться до меня, и не только может, но и делает.

Потом я прислушивалась к звукам в ванной, где включались и выключались краны. Макс вышел из ванной, открыл ящик комода, потом закрыл его. Потом я почувствовала, что он покинул второй этаж.

А потом меня настигла реальность.

Проклятье! Какая же я идиотка.

Я прислушалась к звукам с первого этажа, там текла вода в раковине. Тогда я откинула одеяло и побежала в ванную.

Я почистила зубы, сначала щеткой, потом зубной нитью, умылась. При этом я не могла думать ни о чем, кроме того, какая же я идиотка. Я должна была воспользоваться возможностью и сбежать. Определенно, Макс спал очень крепко. Я могла бы уехать.

Я забрала из ванной все свои принадлежности и как попало запихала все в чемодан. Потом принялась лихорадочно копаться в вещах, подбирая одежду для побега от Макса.

Я так сосредоточилась на этом, что не услышала, как он поднялся на второй этаж, и вздрогнула, когда его рука обвилась вокруг моей талии.

— Доброе утро, Герцогиня, — произнес он мне в волосы и прижался к моей спине.

Я замерла и начала:

— Макс...

— Кофе, — перебил он.

— Макс... — снова начала я, потянув за его руку, и он отпустил меня.

Я шагнула в сторону, повернулась к нему и открыла рот, чтобы высказать все, что надумала (хотя и не знала, что именно, потому что в тот момент не думала ни о чем), но он поймал мою ладонь. Потом, когда я сделала шаг назад, он, к моему удивлению, заставил меня повернуться, подняв мою руку у меня над головой, словно мы находились на танцевальном паркете. Когда я оказалась спиной к нему, он остановил меня и прижал ладонь к моему животу, мою спину к своей груди и повернул меня в сторону лестницы.

— Кофе, — повторил он, подталкивая меня своим телом вперед, пока я продолжала держаться за его руку.

Он был сильнее меня и намного больше, так что я больше не пыталась вырваться, а сосредоточилась на сражении, которое могла бы выиграть.

— Ты спал со мной, — обвинила я.

— Да, — ответил он как ни в чем не бывало.

Да. Как ни в чем ни бывало. Я знала его фактически один день!

— Ты забрался ко мне в кровать, когда я спала.

— Да, — снова ответил он. Мы дошли до лестницы, и он отпустил меня, но положил руки мне на талию и направил меня вниз.

— Макс! — рявкнула я.

— Кофе, — в очередной раз сказал он.

Теперь его ладонь лежала у меня между лопатками, и он не останавливался. Я была вынуждена спуститься по лестнице, или Макс столкнул бы меня вниз.

Серьезно, он такой раздражающий!

— Я бы хотела одеться, — рявкнула я.

— Ты одета.

— На мне ночная сорочка.

— Это одежда.

— Это ночная сорочка, — сказала я, шагнув с последней ступеньки и резко развернувшись к нему.

Макс схватил меня за руку и направился на кухню. Я пыталась выдернуть руку, но он был сильнее и определенно собирался выполнить миссию напоить меня кофе.

На кухне он подвел меня к кофеварке, которая уже начала наполняться, повернулся и за руку притянул меня ближе. Только тогда он отпустил мою ладонь, но обнял меня за талию, притянув еще ближе к себе.

Я посмотрела на него и открыла рот, чтобы выдать ему все, что думаю, но он успел первым.

— Овсянка с одной ложкой сахара или удовлетворить твою жажду тостов с виноградным джемом?

Я так глубоко вдохнула, что почувствовала, как мою грудь распирает от теплого и сладкого чувства.

Мужчины не запоминают таких вещей, как замечание о том, что ты скучала по виноградному джему. Особенно если оно тихо сказано мимоходом. Чарли бы запомнил, но он не был обычным мужчиной. Он был Чарли. Такого, как он, больше не будет.

Найлс не помнил таких вещей. На самом деле, на этот перерыв в отношениях и поездку в Колорадо меня сподвиг такой случай. Однажды ночью я никак не могла заснуть, на следующее утро без сил выползла на его кухню, и Найлс, что ему не свойственно, предложил налить мне чашечку кофе. Когда я благодарно согласилась, Найлс спросил меня, как я его пью.

Мы были знакомы два года, я просыпалась в его доме столько раз, что и не сосчитать, завтракала с ним, ужинала, обедала и ужинала с ним в доме его родителей, а он даже не знал, как я пью кофе, не проявлял даже толики внимания. Тогда-то я и поняла, что мне надо подумать о нашей ситуации и быстро.

— Герцогиня? — окликнул Макс, и я моргнула, пытаясь побороть разлившееся в груди тепло.

— Тост с джемом, — прошептала я.

— Понял, — сказал он и отпустил меня, но поднял руку и провел пальцами по моей челюсти, так что я продолжала ощущать его прикосновение даже после того, как он убрал руку. Осталось покалывание, очень приятное покалывание.

Макс повернулся к стойке и выдвинул из стены тостер, потом открыл шкафчик и достал хлеб.

— Подумал, что сегодня покажу тебе утес, — сказал он. Я стояла и смотрела, как он кладет ломтики хлеба в тостер. У меня в голове было пусто.

Ну как пусто, за исключением мысли о том, что Макс был в пижамных штанах с завязками в темно-синюю и темно-серую клетку на светло-сером фоне. И еще на нем была серая футболка, плотно обтягивающая его грудь и бугрящиеся бицепсы.

Я никогда не задумывалась о мужской пижаме. Только Макс мог заставить пижаму — обычные пижамные штаны и футболку — выглядеть так чертовски привлекательно.

Потом мои мысли переключились на ночную сорочку, которую я тоже купила специально для поездки. Хлопковая, бледно-розовая, на тоненьких бретельках, длиной до середины бедра, с плотно облегающим грудь лифом и низким вырезом на спине, открывающим лопатки. Подол и лиф были отделаны тонким кремовым кружевом.

Потом мне стало интересно, что Макс думает о моей сорочке и обо мне в ней.

Потом я заметила, что он не очень-то обращает внимание, потому что достает масло и джем. Я расстроилась, потому что вдруг поняла, что мне хочется, чтобы ему нравилась я в своей новой, хорошенькой, маленькой сорочке для приключения в Колорадо. Обычно я не ношу сорочки, а ношу пижамы, вроде тех, что была на Максе, но только в более девичьем стиле.

Макс посмотрел на меня и окликнул:

— Эй! Нина?

Я вздрогнула и спросила:

— Что?

Он усмехнулся:

— Детка, ты проснулась?

— Эм-м...

— Садись.

— Но...

— Садись.

— Хорошо, — пробормотала я, подумав, что это хорошая идея, вышла с кухни и села на стул.

Тост выскочил из тостера, Макс достал тарелку, положил на нее тост, намазал его маслом (больше, чем необходимо) и положил сверху джем (довольно много, но я не собиралась жаловаться).

Потом он повернулся, подвинул тарелку ко мне и вернулся к кофеварке.

— Нина, утес, — напомнил он.

— Прости?

Макс налил кофе в кружку, положил сахар и достал из холодильника молоко.

— Я хочу, чтобы ты отправилась со мной на утес.

— Какой утес? — спросила я, наблюдая за тем, что он делает. Я поднесла тост ко рту и откусила кусочек.

Виноградный джем. Амброзия.

— Он находится на границе моей земли. Хочу показать тебе.

Макс плеснул молоко в кофе, размешал, развернулся и поставил кружку передо мной.

Я потеряла нить разговора и уставилась на кофе.

Один раз. Он один раз наливал мне кофе. И он запомнил, как я его пью.

Найлс делал это сотни раз, но так и не потрудился запомнить.

— Господи, Нина, — произнес Макс, и было похоже, что он смеется.

Я тряхнула головой и посмотрела на него. Точно, смеется.

— Что смешного?

— Ты. С утра ты похожа на зомби.

Я почувствовала, как мои брови нахмурились, и сказала:

— Нет, не похожа.

В ответ мне досталось: «Детка» и усмешка.

Он повернулся к кофеварке, налил другую кружку, черный, без сахара, сделал глоток и положил еще хлеба в тостер.

— Оденься потеплее, — велел он, снова повернувшись ко мне и прислонившись к столешнице. — И возьми с собой камеру, если есть.

— Камеру?

— Виды на утесе. Тебе захочется сфотографировать.

Я решила, что мне необходим кофеин, так что оставила тост и сделала глоток из кружки, а потом еще один, потому что Макс делал отличный кофе.

Собираюсь я на какой-то утес вместе с ним?