Ключевский. Ключевский_Курс_Русской_Истории. Лекция i
 Скачать 2.51 Mb.
|
|
лепшие,или вятшие, люди, как называет новгородская летопись местную богатую знать, а в другом - люди меньшие, т. е. чернь. Так в XIV в. борьба торговых домов Новгорода сменяется борьбою общественных классов. Эта новая борьба имела свой корень также в политическом и экономическом строе города; здесь вступило в действие другое противоречие, мною упомянутое. Резкое имущественное неравенство между гражданами - очень обычное явление в больших торговых городах, особенно с республиканскими формами устройства. В Новгороде это неравенство при политическом равноправии, при демократических формах устройства, чувствовалось особенно резко, получало острый характер, производило раздражающее действие на низшие классы. Это действие усиливалось еще тяжкой экономической зависимостью низшего рабочего населения от бояр-капиталистов. Бедняки, неоплатно задолжавшие, спасаясь от долговой неволи, собирались в шайки и с беглыми холопами пускались разбойничать по Волге, ссоря свой город с низовскими князьями, особенно с Москвой. Встречаясь на вече, равноправные сограждане - меньшие люди Новгорода тем с большей горечью чувствовали на себе экономический гнет со стороны немногих богатых фамилий, а по старине из них же должны были выбирать себе управителей. Этим был воспитан в низших классах новгородского общества упорный антагонизм против высших. Малые люди вдвойне озлобляются на больших, когда нуждаются в их деньгах и тяготятся их властью. Раздвоение между верхом и низом новгородского общества не раз проявлялось и до XIV в. Так, в 1255 г. по поводу ссоры города с Александром Невским меньшие отделились от вятших, а те сговорились побить меньших. Но здесь меньшие являются еще не политической партией, а подвластным непокорным сословием, чернью, которую правящий класс хотел покарать за ослушание. Они получили характер такой партии, когда само боярство раскололось и во главе новгородского простонародья стали также некоторые богатые боярские фамилии, отделившись в политической борьбе от своей братии. ГОСПОДСТВО БОЯРСТВА. Так новгородское боярство оставалось руководителем местной политической жизни во все продолжение истории вольного города. Благодаря тому с течением времени все местное управление перешло в руки немногих знатных домов. Из них новгородское вече выбирало посадников и тысяцких; их члены наполняли новгородский правительственный совет, который, собственно, и давал направление местной политической жизни. Читая новгородскую летопись, легко заметить это господство боярской аристократии в Новгороде, которая является даже с признаками замкнутой правительственной олигархии. В продолжение XIII в. новгородское вече 23 раза выбирало посадника. На эту должность выбрано было 15 лиц, так как некоторые посадники по нескольку раз смещались и вновь выбирались на должность. Десятеро из них принадлежали к двум знатным фамилиям, из которых одна шла от новгородского боярина Михалка Степанича, а другая имела своим родоначальником другого новгородского боярина - Мирошку Нездинича; оба они были посадниками в Новгороде в конце XII в. и в начале XIII столетия. Обе эти фамилии постоянно враждовали между собою, стоя во главе двух враждебных политических партий: Михалчичи были вождями Софийской стороны, где преимущественно сосредоточивалась новгородская боярская знать, а Нездиничи верховодили демократической Торговой стороной, где обыкновенно поднимались восстания новгородских меньших людей против боярства. Значит, первенствующая должность новгородского посадника в продолжение ХШ в. оставалась почти исключительно в руках, двух боярских фамилий. Из фамилии Михалчичей в продолжение двух столетий, с конца XII в. до конца XIV в., выбрано было 12 одних посадников, не говоря о других важных должностях, которые замещались членами того же боярского дома. Так противоречие, укоренившееся в политическом строе Новгорода, привело к тому, что этот вольный город при демократических формах своего устройства стал аристократической республикой и местное общество, вечно неспокойное и недоверчивое к своей знати, во все время своей политической вольности оставалось в руках немногих знатных фамилий богатых капиталистов. УСОБИЦЫ. Древняя новгородская летопись, сухая и тусклая по изложению, не скупится на краски в описании "усобных ратей" в родном городе и наглядно изображает, как разыгрывалась на площади внутренняя нескладица новгородской политической жизни. Автономия кончанских и улицких обществ проявлялась в пренебрежении к верховному вечу державного города. В 1359 г. Славенскому концу не полюбился посадник Андреян Захарьинич, и конец самовольно назначил другого вопреки воле города. Пользуясь близостью своей к вечевой площади, славляне в доспехах "подсели" на вече и разогнали безоружных заречан Софийской стороны, многих бояр избили и "полупили", ограбили, а одного и убили. Волховской мост разметали; обе стороны стояли друг против друга по берегам реки 3 дня, пока духовенство не уговорило их разойтись. Однако много сел у славлян пограбили, много и невиноватых людей погибло, посадничество дали третьему боярину и на том помирились: "Не попустил бог диаволу до конца порадоваться, но возвеличено было христианство в род и род" - так закончила летопись свой рассказ. Взаимное озлобление обеих сторон, простонародной Торговой и Софийской боярской, резко и характерно выразилось в восстании 1418 г. "Человек некий" Степанко, совсем простой, малый человек, схватил на улице одного боярина и закричал прохожим: "Господа! пособите мне на этого злодея". Боярина притащили на вече, избили чуть не до смерти и сбросили с моста как государственного преступника. Случившийся у моста рыбак сжалился над боярином и взял его к себе в челн. За это народ разграбил дом рыбака. Спасенный от народной казни боярин хотел отомстить за обиду и схватил обидчика. Тогда созвали вече на Ярославовом дворе и стали друг против друга "чернь" и "бояре". Чернь в доспехах со знаменем разграбила дом боярина и Кузьмодемьянскую улицу, где он жил. Боясь худшего, бояре заставили освободить Степанка, и по их просьбе архиепископ отправил его с попом и своим боярином на вече. Опьянев от политического разгула, вечевая толпа не угомонилась и принялась сводить счеты со знатью, разграбила несколько боярских улиц, также монастырь св. Николая, где находились боярские житницы. Только Прусская улица, главное гнездо знати, отбилась. Тогда толпа прибежала на свою Торговую сторону, крича: "Софийская сторона хочет дома наши грабить". Поднялся звон по всему городу; с обеих сторон вооруженные люди повалили на главный мост. Завязалось настоящее сражение, начали падать убитые. К тому же разразилась страшная гроза. Обе стороны были в ужасе. Тогда владыка с собором духовенства в церковном облачении протеснился к мосту и стал посреди него, благословляя крестом на обе подравшиеся стороны, потом послал свое благословение на Ярославов двор к степенным посаднику и тысяцкому, руководившим Торговой стороной, и по слову святителя обе стороны разошлись. ИХ ЗНАЧЕНИЕ. В эти усобицы новгородское вече получало значение, какого оно не имело при нормальном течении дел. В обычном порядке оно законодательствовало и частью наблюдало за ходом управления и суда, сменяло выборных сановников, которыми было недовольно; в поземельной тяжбе, затянувшейся по вине судей, истец всегда мог взять с веча приставов, чтобы понудить суд решить дело в узаконенный срок. Но когда народ подозревал или видел со стороны выборных властей либо всего правящего класса замыслы или действия, казавшиеся ему преступными или опасными, тогда вече, преобразуясь в верховное судилище, получало не всенародный, а простонародный состав, становилось односторонним, представляло одну лишь Торговую чернуюсторону во главе с боярами демократической партии. Так как движение в таких случаях шло против наличных властей, то оно получало вид народного мятежа. Анархический его характер усиливался еще применением к политическим преступлениям переживших свой смысл древних форм судопроизводства: сбрасывание с Волховского моста было остатком старинного вида суда божия - испытания водой, а в грабеже боярских домов, вынуждавшем домовладельцев бежать из города, сказывалась смутная память о древней казни за тяжкие преступления, которая в Русской Правде называется потокоми разграблением.Нельзя, конечно, назвать прочным общественный порядок, который приходится поддерживать средствами анархии; но у новгородского веча мятеж был единственным средством сдерживать правительство, когда оно, по мнению народа, угрожало народному благу. К такому средству прибегал не один Новгород, как вам известно из истории средневековой Европы. Корень указанных недостатков новгородского политического строя и быта лежал не в природе вольной городской общины, а в условиях, которых могло и не быть. Доказательством этого может служить Псков. Прежде пригород Новгорода, а с XIV в. такой же вольный город, как и Новгород, Псков далеко не был его копией. Мимоходом отмечу его особенности, прежде чем закончу речь об его старшем брате. ПСКОВ. Переходя в изучении истории вольных городов от новгородских летописей к псковским, испытываешь чувство успокоения, точно при переходе с толкучего рынка в тихий переулок. Псковские летописцы описывают преимущественно явления мирного характера, поиски князя, строение церквей, городских стен и башен, знамения от икон, пожары и поветрия, изредка недоразумения с новгородским владыкой, епархиальным архиереем Пскова, из-за церковного суда и сборов с духовенства. Особенно часты известия о храмоздательстве: в 19 лет (1370 - 1388) псковичи построили 14 каменных церквей. В Пскове не заметно ни бурных сцен и побоищ на вечевой площади перед Троицким собором, ни новгородского задора в отношениях к князьям, ни социального антагонизма и партийной борьбы. Раз прибили посадников на вече за неудачную меру; в другой раз собирались кнутом избесчествовать на вече псковских священников, протестовавших против участия духовенства в военных расходах; однажды спихнули с вечевой степени московского наместника, не прошенного Псковом. Впрочем, подобные излишества - редкие явления в политической истории Пскова. Но при довольно мирном течении внутренней жизни этому городу во внешних делах досталась тяжелая боевая участь. С тех пор как в соседстве с Псковской землей объединилась Литва и основался Ливонский орден, Псков, стоя на рубеже Русской земли, в продолжение трех веков ведет с ними упорную двустороннюю борьбу, располагая средствами своей небольшой области, простиравшейся верст на 300 неширокой полосой с юга на север, от верховьев р. Великой до р. Наровы. При двусмысленном и нередко прямо враждебном отношении Новгорода, для которого Псков со своими стенами в четыре ряда служил передовым оплотом с запада и юга, эта борьба была крупной исторической заслугой не только перед Новгородом, но и перед всей Русской землей тех веков. Эта же борьба в связи с ограниченным пространством области создала главные особенности политического строя и быта Пскова. УПРАВЛЕНИЕ. Этим условиям, во-первых, Псков обязан был большей сравнительно с Новгородом сосредоточенностью управления и земского состава своей области. Подобно Новгороду, Псков делился на концы, которых известно по летописи шесть, с подразделением на сотни. Между концами по делам военного управления распределены были, по два на каждый, пригороды, которых во второй половине XV в. было 12 (Изборск, Гдов, Остров, Опочка и др.). Это были небольшие укрепленные поселения; большинство их оборонительной сетью размещено было в юго-западном углу области, вблизи наиболее угрожаемых границ с Литвой и Ливонией. К каждому из них были приписаны сельские волости; но это были небольшие административные округа, непохожие на обширные области важнейших новгородских пригородов. И псковские пригороды пользовались долей самоуправления; но, будучи более стратегическими пунктами, чем местными земскими центрами, они не могли достигнуть самостоятельности, какую обнаруживали некоторые новгородские пригороды. Под действием тех же условий и центральное управление в Пскове получило больше единства и силы. Как пригород, Псков не составлял |