Девятко И. Методы социологического исследования. Логика социологического исследования методология и логика социологического исследования. Возможно ли объективное и научное социальное знание

• Название: Логика социологического исследования методология и логика социологического исследования. Возможно ли объективное и научное социальное знание
• Анкор: Девятко И. Методы социологического исследования.doc
• Дата: 20.03.2018
• Размер: 1.69 Mb.
• Имя файла: Девятко И. Методы социологического исследования.doc
• Тип: Документы; #16933
• Категория: Социология. Политология
• страница: 2 из 18

ГЛАВА 2. ВКЛЮЧЕННОЕ НАБЛЮДЕНИЕ

Что такое включенное наблюдение? Включенное наблюдение и этнографический метод:

определение и исторические истоки

Под «включенным наблюдением» в социологии обычно подразумевают либо особый метод сбора социологических данных (1), либо целостную исследова­тельскую стратегию, т. е. методологию социальных и гуманитарных исследо­ваний, качественно отличную от методологии естественных наук (2). «Вклю­ченное наблюдение-2», таким образом, шире по содержанию, чем «включенное наблюдение-1». Причина заключается в том, что за более широкой трактовкой наблюдения-2 стоит значительно большее количество явных и неявных теоре­тических предпосылок и предположений. Некоторые из этих предпосылок от­носятся к возможностям и ограничениям наших методов познания социально­го мира, некоторые же связаны с общими представлениями о том, как устроен сам этот мир.

Разумеется, выделенные нами две трактовки включенного наблюдения—это заведомая идеализация. Даже среди тех, кто убежден в том, что включенное наблюдение—ведущая методология социальных наук, нет полного единства мнений. Некоторые исследователи полагают, что преимущества включенного наблюдения связаны с возможностью уточнения и усовершенствования теоре­тических понятий в ходе непосредственного взаимодействия исследователя с описываемой им реальностью, что особенно существенно в том случае, когда сам исследователь исходно не принадлежит к изучаемой культуре или сообще­ству. В этом случае социолог-«аутсайдер» получает значительную часть своих теоретических представлений в прямом сотрудничестве с хорошо осведомлен­ным информатором-«туземцем». Информатор здесь становится прямым источ­ником содержательных представлений и понятий, которые социолог в дальней­шем подтверждает, уточняет или опровергает (например, это могут быть сведе­ния о структуре взаимодействия в уличной шайке либо об отношениях родства или нормах этикета в индейском племени). Описанной исследовательской ус­тановке часто соответствует широкое понимание включенного наблюдения как этнографического метода описания человеческих сообществ ¹.

Несколько иной тип исследовательской установки при использовании метода включенного наблюдения имеет место в том случае, когда социолог стремится понять и принять точку зрения тех, кого он исследует, реконструировать субъек­тивный смысл, который первые вкладывают в свои поступки, проникнуть в из­менчивый символический мир социальных субъектов. Этот тип исследователь­ской установки особенно характерен для работ, выполненных в традиции сим­волического интеракционизма, понимающего под включенным наблюдением

' См.: Hammersley M., Atkinson P. Ethnography: Principles in Practice. L.: Tavistock, 1983.

прежде всего «отношение, которого не может избежать человек, ведущий на­блюдение за другими человеческими существами, а именно—необходимость каким-то образом соучаствовать в опыте и поступках тех, кого он наблюдает»².

Наконец, возвращаясь к тому, что мы обозначили как «включенное наблюде­ние-1», исследователь может придерживаться весьма жестких стандартов науч­ного вывода, стремясь к построению обобщенных причинных объяснений и предсказаний, и вместе с тем использовать включенное наблюдение как метод сбора данных и эвристическую процедуру для формирования предваритель­ных теоретических гипотез и понятий на ранних стадиях исследования³. По мере уточнения сферы теоретических интересов,, сравнительной роли различных теоретических понятий и переопределения исследовательской проблемы соци­олог может постепенно перейти к использованию результатов включенного на­блюдения для измерения, проверки более строгих гипотез или построения причинных моделей происходящего⁴.

Метод включенного (или полевого) наблюдения, таким образом, получает не­сколько различающееся толкование в различных теоретических перспективах, в зависимости от того, как понимаются природа и цели социологического ис­следования. Не менее разнообразны и сферы использования полевых наблюде­ний в социологии, те «жизненные миры», области социального опыта, которые могут стать предметом этнографического описания.

Классическим примером стало исследование У. Ф. Уайта, описавшего структу­ры взаимодействия и неявные статусные иерархии, организующие повседнев­ную жизнь бедного итало-американского района в большом городе на восточ­ном побережье США, и его обитателей—местных политиков, членов моло­дежных банд и ориентированных на карьеру способных студентов⁵.

Другой классический пример—проведенное Л. Фестингером и соавторами ис­следование небольшой секты, пророчившей скорое наступление конца света⁶. Заметим, что в исследовании Уайта социолог явно выступал в роли наблюдате­ля и не скрывал целей своего присутствия «в поле». Фестингер и соавторы по­лагали, что единственный способ проникнуть в замкнутую общину верующих, воспринимавших внешний мир как враждебный и нечувствительный к тайно­му откровению, заключался в том, чтобы стать полноправными членами секты и скрыть свою профессиональную роль социолога. В этом случае наблюдатели получили доступ в «поле», представившись путешествующими бизнесменами, слышавшими прежде о существовании группы, сочувствующими ее целям и желающими узнать о ней больше. Однако вскоре социологи, стремившиеся на­блюдать сектантов в естественных условиях (важная предпосылка этнографи­ческого метода), столкнулись с тем, что их собственное присутствие интерпре­тировалось верующими как прямое подтверждение подлинности их открове­ния. Ситуация усугублялась тем, что один из социологов, стремясь придать

² Blumer H. Foreword // Severyn T. Brnyn. The Human Perspective in Sociology:

The Methodology of Participant Observation. Englewood Cliffs (N. J.), 1966. P. VI.

³ См.: Lazarsfeld P. F. Qualitative Analysis. Boston: Alien and Bacon, 1972.

⁴ См.: La/land J,. LoflandL. H.. Analizing Social Settings. Belmont (Ca.): Wadsworth, 1984.

⁵ Whyte W. F. Street Corner Society. 2nd ed. Chicago: University of Chicago Press, [1943]

1955.

'' Festinger L., Riecken H., Schachter S. When Prophecy Fails. N. Y.: Harper & Row, 1956.

большее правдоподобие своей «легенде», рассказал членам секты о якобы имев­шемся у него опыте оккультной практики и сверхчувственного познания. Чле­ны секты восприняли его «обращение» как важное событие. Таким образом, значительная часть «естественного» хода событий оказалась вольно или неволь­но сфабрикованной социологами.

К другим, сравнительно недавним образцам успешного использования метода включенного наблюдения в социологии можно отнести, — ограничившись лишь несколькими примерами,—исследования повседневной жизни «внутри» лабо­раторной науки⁷, исследования профессиональной социализации в хирургичес­ком отделении больницы и способов оценки и контроля медицинских ошибок, совершаемых молодыми врачами⁸, изучение роли «кокаиновой экономики» в жизни маленьких сельскохозяйственных общин в перуанских Андах⁹, анализ процесса старения и способов, с помощью которых обитатели еврейского цен­тра для престарелых в Калифорнии осмысливают и организуют свою жизнь¹⁰.

Мы будем рассматривать включенное наблюдение не как альтернативу другим исследовательским подходам, а как один из важных методов социальных наук, часто использующий элементы других методов и техник (например, анализ до­кументов, клиническое интервью, квазиэксперимент) и, в свою очередь, позво­ляющий расширить содержательную интерпретацию результатов, полученных другими, более формализованными методами.

Включенное наблюдение основывается на широком круге источников инфор­мации. Наблюдатель «явно или неявно соучаствует в повседневной жизни лю­дей в течение достаточно продолжительного времени, наблюдая за происходя­щим, прислушиваясь к сказанному, задавая вопросы. В сущности, он собирает любые доступные данные, которые могут пролить свет на интересующие его (или ее) проблемы»".

В общем случае, включенное наблюдение чаще основано на неформализован­ных интервью, менее репрезентативных данных, нестатистическом подходе к обоснованию выводов и причинных моделей. Из сказанного, однако, не следу­ет, что при использовании этнографических методов в социологии «все позво­лено», и исследователь может с легкостью отказаться от любой теоретической логики, стандартов репрезентативности или от обоснования своих выводов. Включенное наблюдение основывается на некоторых теоретических предпо­сылках и абстрактных идеях, понимание которых существенно для осмыслен­ного использования этого метода.

Методология включенного наблюдения подчеркивает важность «логики откры­тия»¹², не проводящей жесткой границы между формализованной теорией и эмпирическим знанием, между формально-логическим рассуждением и здра-

⁷ См.: Latoure В., Woolgar S. Laboratory Life. Beverly Hills (Ca.): Sage, 1979, а также Lynch M. Art and Artifact in Laboratory Science. L.: Routledge and Kegan Paul, 1985.

⁸ См.'.Bosk Ch. L. Forgive and Remember: Managing Medical Failure. Chicago: The University of Chicago Press, 1979.

⁹ См.: Morales E. Cocaine: White Gold Rush in Peru. Tuscon: University of Arizona Press,

1989.

¹⁰ См.: MyerhoffB. Number Our Days. N. Y.: Simon and Schuster, 1978.

" Hammersley M., Atkinson P. Ethnography: Principles in Practice. P. 2.

¹² См.: Kaplan A. The Conduct of Inquiry. San Francisco: Chandler, 1964.

вым смыслом в процессе поиска новых понятий, обобщений и теорий. Предпо­лагается, что более гибкие способы определения исследовательской проблемы и теоретических гипотез и соответствующие методы сбора и оценки эмпири­ческой информации создают предпосылки для построения теорий, укоренен­ных в реальности конкретного социального опыта, в повседневных словах и поступках людей¹³.

Планирование исследования:

определение проблемы, отбор случаев, ситуаций и групп

На той стадии работы, которая предшествует полевому наблюдению, исследо­ватель обычно определяет для себя ключевую проблему и соответствующую совокупность ключевых вопросов, на которые можно получить теоретически осмысленные, т. е. подлежащие и поддающиеся теоретическому осмыслению, ответы.

Социологи или этнологи (в отличие, например, от психологов или экономис­тов) довольно редко сталкиваются с ситуацией, когда их предварительные ги­потезы можно строго вывести из развернутой и логически согласованной тео­рии. Значительно типичнее ситуация, когда выбор проблемы определяется со­вокупностью более или менее отчетливых теоретических понятий и идей, совокупностью интересных и требующих объяснения фактов и, наконец, раз­личными политическими, практическими и этическими соображениями. Вклю-' ченное наблюдение, как и другие типы социологического исследования, часто начинается в ситуации, где в той или иной мере присутствуют все перечислен­ные компоненты: идеи, факты, политика, этический и практический интерес. Однако в случае этнографического исследования (мы будем иногда использо­вать последний термин как синоним «включенного наблюдения») исследова­тель обычно ставит своей целью не столько проверку гипотез, выводимых из существующей теории, сколько развитие новых теоретических представлений.

Хорошим примером поиска теоретического объяснения уникального факта мо­жет служить известная работа М. Фрейлиха, посвященная роли социокультурных факторов в объяснении такого необычного (хотя и достаточно известного) явления, как «сверхпредставленность» индейцев-мохавков среди нью-йоркских монтажников-высотников ¹⁴.

Личный опыт и интересы также нередко становятся предпосылками исследо­вания. Так например, А. Стросс и Б. Глезер, незадолго до начала своего знаме­нитого исследования процесса умирания в больничных условиях, пережили потерю близких. Обстоятельства смерти их близких были таковы, что уже на предварительной стадии полевого исследования их внимание было приковано к рутинным процедурам обращения медиков с неизлечимыми пациентами и влиянию знания о безнадежном прогнозе на социальное взаимодействие боль-

¹³ См.: Glazer В., Strauss A. The Discovery of Grounded Theory. Chicago: Adiine, 1967, а также Agar M. H. Speaking of Ethnography. Beverly Hills et al.: Sage, 1986. (Qualitative Research Methods Series. Vol. 2.)

¹⁴ Freilich M. Mohawk Heroes and Trinidad Peasants // Freilich M. (ed.) Marginal Natives:

Anthropologists at Work. N. Y., 1970.

ных, их родственников и персонала¹⁵. В. Боггз, исследовавший мир латиноаме­риканского джаза и особенно той его разновидности, которую иногда называют «сальса» (своеобразный синтез латиноамериканского бита и негритянского джаза), смог постепенно перейти от многолетнего увлечения и непосредствен­ной включенности в это музыкальное движение к формулировке социологи­ческого проекта, направленного на анализ расовых и классовых аспектов музы­ки. Однако переход этот был нелегким и потребовал изрядных усилий: не су­ществует легкого способа превращения личного интереса в профессиональную вовлеченность ученого¹⁶.

Уже на ранних стадиях исследования—при изучении литературы, анализе до­ступных документальных источников, ознакомлении с ситуацией «в поле» со­циолог часто меняет или уточняет исходную формулировку проблемы, некото­рые теоретические предпосылки или рабочие понятия. Вполне может оказать­ся, что проблема в исходной своей формулировке пока—или в принципе— неразрешима, либо в исходных теоретических представлениях содержались су­щественные пробелы. В этой ситуации нет ничего необычного—ученому час­то приходится вспоминать старую истину: задать правильный вопрос труднее, чем найти на него ответ ^п.

Особое значение неожиданностям, радикальным изменениям точки зрения ис­следователя и ощущению неадекватного понимания ситуации придает герме­невтическая традиция. Не вдаваясь здесь в обсуждение сложных философс­ких вопросов, мы лишь кратко опишем, как трактуется в этой традиции соб­ственно «этнографическое понимание»¹⁸. Здесь особое значение придается тому обстоятельству, что социолог или культурный антрополог по сути сталкивается с чуждым, иным жизненным миром. (Даже если это мир его собственной куль­турной традиции, ученый стремится сделать его понятным для мира рациональ­ного научного знания, как если бы это был чужой мир.) Задача ученого, веду­щего включенное наблюдение,—«показать, как социальное действие в одном мире может быть пвнято (осмыслено) с точки зрения другого мира»¹⁹.

Отсюда ясно, что недоумение, неясность, несоответствие теоретическим ожи­даниям, иными словами, разрывы и «неисправности» в знании и взаимопони­мании и являются исходным материалом для ученого. Задача этнографического понимания — обнаружить и зафиксировать разрыв, чтобы в дальнейшем дать объяснение, этот разрыв исключающее. Как только объяснение «странному обы­чаю» получено, разрыв перестанет восприниматься как таковой. И ученый, и читатели, к которым первый адресует свое изложение открывшегося ему смыс­ла действия, перестанут воспринимать обычай как «странный», т. е., например, не будут больше расценивать как необычное то обстоятельство, что цыганки не гадают друг другу, что отец в традиционной кавказской семье никогда не берет ребенка на руки (хотя, по всей видимости, любит его) или что профессиональ-

¹⁵ Glazer В., Strauss A.. Awareness of Dying. Chicago: Adiine, 1965.

¹⁶ Boggs V. Finding Your Spot 11 Smith C. D., Kornblum W. (eds.) In the Field: Readings on the Field Research Experience. N. Y., 1989. P. 147—152.

¹⁷ См.: Merton R. К. Introduction: Notes on Problems-Finding in Sociology //Merton R. K., Broom L., CottrellL. S., Jr. (eds.) Sociology Today. N. Y., 1959. Vol. 1.

¹⁸ Более подробное и вполне ясное изложение можно найти в книге: AgarM. H. Speaking of Ethnography.

¹⁹ Ibid. P. 12.

ные ученые часто придают большее значение публикации результатов, чем соб­ственно их получению.

Однако движение от разрыва и недоумения к пониманию—это не только кор­рекция исходной формулировки теоретической проблемы. Конечным результа­том этнографического понимания является слияние двух или более культурных традиций —этнографа, изучаемого им сообщества, аудитории²⁰. Наблюдатель становится посредником между различными социальными мирами, расширяю­щим горизонты культурных традиций и способствующим их коммуникации²¹.

Социолог в такой трактовке самым очевидным образом оказывается в одной из главных своих профессиональных ролей—посредника между социальными сообществами и культурами²².

Возвращаясь к обсуждению выбора теоретической проблемы и предмета вклю­ченного наблюдения, заметим, что описанные различия между группами, куль­турами и системами значений делают особенно важной проблему сравнения, т. е. выбора групп, ситуаций и условий для проведения этнографического иссле­дования.

Какие «случаи» считать релевантными, значимыми, существенными для дан­ной исследовательской проблемы? Прежде чем ответить на эти вопросы, отме­тим, что включенное наблюдение можно рассматривать как некую разновид­ность (возможно, самую распространенную) метода монографического «ана­лиза случая» (case-study). Под последним принято понимать детальное, целостное описание индивидуального случая, включенного в более широкий социальный и культурный контекст. В качестве «случая» может рассматривать­ся культура, сообщество, субкультура, организация, социальная группа, а так­же такие явления, как верования, практики, формы взаимодействия, иными сло­вами,—почти все аспекты человеческого существования²³. Анализ случая мо­жет включать в себя интервьюирование, включенное наблюдение, анализ личных документов, литературных источников. Весь этот широкий круг методов объе­диняет идея максимально полного описания критически важного для проясне­ния данной исследовательской проблемы случая (или) нескольких случаев. В отличие от массовых опросов, ориентированных на сбор данных о больших популяциях, методология анализа случая не придает большого значения стати­стической репрезентативности полученных данных. Возможность обобщения и переноса выводов исследования в более широкий контекст здесь обосновы-

²⁰ AgarM.H. Op.cit.P.20.

²¹ Подробнее об этом см.: Geertz С. From the Native's Point of View: On the Nature of Anthropological Understanding // Rabinow P., Sullivan W. M. Interpretive Social Scena:

A Reader. Berkeley, 1979.

²² В одной из работ 3. Баумана сделана попытка показать, что эта роль посредника и переводчика в наше время вытесняет традиционную роль социолога-эксперта, дающе­го советы просвещенным правителям. Бауман подчеркивает, однако, следующее важ­ное обстоятельство: посредническая роль социолога и—шире—интеллектуала, его открытость к пониманию разных «способов жизни» не должны вести к отказу от его собственной традиции рационального объяснения и интеллектуальной честности. См.: Ваитап Z. Legislators and Interpreters. Cambridge: Polity Press, 1987.

²³ См.: Forgensen D. L. Participant Observation: A Methodology for Human Studies. Newbury Park et al.: Sage, 1989. P. 19—20. (Applied Social Research Methods Series. Vol. 15.)

вается через «типичность» случая, через возможность теоретического объясне­ния выбора данного объекта, места и времени его изучения.

Критики методологии «анализа случая» и соответственно включенного наблю­дения часто (и справедливо) подчеркивают возможность систематических сме­щений и необоснованных обобщений, выводимых из исследования единично­го явления. Особую остроту, таким образом, приобретает проблема отбора — случаев, ситуаций, групп—и обоснования переносимости результатов вклю­ченного наблюдения в более широкий контекст.

Самой успешной попыткой справиться с проблемой отбора в этнографическом методе стала последовательная разработка понятия теоретической выборки, впервые предпринятая Б. Глезером и А. Строссом (1967)²⁴. Выбор исследуемо­го явления здесь обосновывается через логику проверяемой теории, определя­ющей, какие особенности данного явления (случая, группы и т. п.) существен­ны с точки зрения содержательных, теоретических соображений. Хотя осно­ванный на включенном наблюдении анализ случая обычно не подразумевает использования статистических процедур репрезентативного отбора, эти проце­дуры могут использоваться для селекции наблюдений «внутри» данного слу­чая, построения сравнительных групп и т. п.

Чтобы проиллюстрировать эти несколько абстрактные соображения, обратим­ся к уже упоминавшемуся исследованию социальных контекстов умирания, проведенному Глезером и Строссом²⁵. Исследование Глезера и Стросса проводилось в шести больницах, расположен­ных в прибрежном районе Сан-Франциско. В самой общей форме исследова­тельская проблема была следующей: какого рода события происходят вокруг пациентов, умирающих в американских больницах? На предварительной ста­дии исследования эта общая проблема сузилась до нескольких вопросов: «Ка­ковы устойчивые типы взаимодействия между умирающим пациентом и пер­соналом больницы? Какого рода тактики использует медицинский персонал в отношении пациента? В каких организационных условиях внутри больницы эти типы взаимодействия и тактики имеют место и как они влияют на пациен­та, его семью, медиков, больницу как целое, всех тех, кто вовлечен в ситуацию, окружающую процесс смерти?»²⁶. В поиске ответов на эти вопросы, исследова­тели пришли к формулировке следующей теоретической гипотезы: все проис­ходящее может быть объяснено тем, как и в какой мере осознается судьба па­циента каждой из взаимодействующих сторон в ситуации умирания. Можно сформулировать эту гипотезу еще проще: важно «кто — в ситуации умирания — что знает о вероятности фатального исхода для умирающего пациента»²⁷. Клю­чевой теоретической переменной в исследовании Глезера и Стросса стало, та­ким образом, понятие контекста осознания (или «контекста знания») о при­ближающейся смерти.

Чтобы сделать яснее теоретическую логику этого подхода, заметим, что он ос­нован на интерпретативной, интеракционистской традиции социологического мышления. Напомним, что с точки зрения этой традиции за любым социальным

²⁴ Glazer В.. Strauss A. The Discovery of Grounded Theory.

²⁵ Glazer В., Strauss A. L. Awareness of Dying.

²⁶ Ibid. P. 8.

²⁷ Ibid. P. IX.

взаимодействием стоит постоянное осознание и осмысление людьми их повсед­невной жизни. Люди не просто пытаются осмыслить и осознать причины и последствия поступков и событий, они взаимодействуют и совершают поступ­ки, основываясь на тех смыслах, которые они приписывают событиям повсед­невной жизни²⁸.

Верно или неверно люди определяют ситуацию и толкуют события и намере­ния других людей,—что во многих случаях в принципе не поддается оценке,— они реально руководствуются своими мнениями и убеждениями в своих по­ступках. Если воспользоваться общеизвестной формулировкой: если люди оп­ределяют ситуацию как реальную, она реальна по своим последствиям²⁹.

Глезер и Стросс, основываясь на своих представлениях о возможных «контек­стах осознания» приближающейся смерти, осуществили теоретическую вы­борку мест, условий и ситуаций внутри больницы, относительно которых мож­но было предположить, что они представляют все типичные «контексты осоз­нания» смерти и все типы взаимодействия, происходящие в этих контекстах. Например: «Когда пациента доставляют в больницу в необратимой коме и ста­вят диагноз неизбежной смерти, никто не предполагает, что пациент может ког­да-нибудь узнать о своем диагнозе. Не исключена возможность того, что врачи и медсестры могут по-разному определить статус пациента, но такое расхожде­ние маловероятно. С другой стороны, когда пациент поступает в сознательном состоянии, и нельзя с полной определенностью сказать, умирает ли он, то, ко­нечно, его собственное определение (ситуации) может резко расходится с опре­делением, даваемым медиками, которые, в свою очередь, тоже могут разойтись во мнениях. То, что каждый из участников взаимодействия знает о том, как было определено состояние пациента, наряду с признанием каждым участни­ком того, что другие участники знают о его собственном определении ситуа­ции,—всю картину, как ее увидел бы социолог,—мы будем называть контек­стом осознания. Это тот контекст, внутри которого люди взаимодействуют, в то же самое время осознавая его»³⁰.

Соответственно исследователи осуществили отбор мест и условий наблюде­ния — от реанимационной палаты и онкологического отделения, где смерть яв­ляется частым и в разной степени осознаваемым событием, до акушерского отделения, где неизбежность летального исхода обычно оказывается драмати­ческой неожиданностью не только для пациента и его близких, но и для меди­цинского персонала.

²⁸ См., в частности: SchutzA. The Phenomenology of the Social World / Transl. by G. Walsh, F. Lehnert. Evanston: Northwestern University Press, \967;BlumerH. Symbolic Interactionism. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1969, а также применительно к методам социального исследования: Denzin N. Interpetive Interactionism. L. et al.: Sage, 1989.

²⁹ Thomas W. I., Thomas D. S. The Child in America. N. Y.: Khopf, 1928. Заметим, однако, что эта теоретически продуктивная позиция становится крайне спорной, как только начинает восприниматься как утверждение о возможности полного, безостаточного сведения (редукции) мира поступков, наблюдаемого поведения к миру сознания и смыс­лов. В этом случае знаменитая фраза становится столь же плоской и бессодержатель­ной, как и противоположная крайняя позиция: поступки, которые люди действительно совершают, реальны по своим последствиям.

³⁰ Glazer В., Strauss A. L. Awareness of Dying. P. 9—10.

Еще раз повторим, что целью отбора (теоретической выборки) субъектов, групп, места, условий и времени наблюдения было нахождение всех теоретически скон­струированных возможных значений главной объяснительной переменной— «контекста осознания». Возможные значения этой переменной (типы «контек­стов осознания») были получены в результате комбинирования знания/незна­ния о состоянии пациента для каждой из сторон (медперсонал, пациент, род­ные) и учета возможного «притворства» — стремления скрыть от другой сторо­ны свое осознание того, как эта другая сторона определяет ситуацию. Например, онкологический пациент может знать о том, что врачи считают его инкурабель-ным, однако вести себя так, чтобы не позволить врачам явным образом опреде­лить сложившуюся ситуацию; еще очевиднее случай, когда врач манипулирует «закрытым контекстом осознания» и скрывает от подозревающего правду па­циента не только то, что «ничего больше нельзя сделать», но и свое осознание наличия подозрений у пациента. Построение такой своеобразной теоретичес­кой выборки помогло Глезеру и Строссу не только отобрать случаи и условия наблюдения, но и провести анализ полученных таким образом «сравнительных групп»³¹.

Идея теоретической выборки — или, выражаясь точнее, теоретического отбо­ра,— относится, как мы увидели на примере работы Глезера и Стросса, не только к отбору случаев для изучения, но и к отбору внутри случаев, т. е. к отбору времени, места и людей для наблюдения. В приведенном нами примере отбор места для полевой работы—это отбор палат, отделений и служб внутри меди­цинской организации. Отбор времени для наблюдения также предполагает вве­дение каких-то разумных ограничений: исследователь не может быть круглосу­точным наблюдателем «в поле», даже если он все время находится там. (Впро­чем, М. Агар вспоминает о своем опыте полевой работы: «После нескольких месяцев, проведенных в Индии, я как-то сидел в своей хижине, читая книгу при свете фонарика и расслабленно прислушиваясь к невнятным шумам сумерек в „танде". Внезапно дверь отворилась, и я услышал,— если перевести это очень приближенно,—следующее: „Где твоя записная книжка? У нас здесь как раз происходит важная церемония. Что случилось, ты не работаешь нынче вече­ром?"»³²). Такие разумные ограничения обычно также связаны с содержатель­ными представлениями о том, что и в каком порядке обычно происходит в на­блюдаемом сообществе, какие временные рутины и расписания определяют последовательность значимых и незначимых событий. Социолог, наблюдаю­щий школьный класс и взаимоотношения детей во время уроков, по всей веро­ятности, будет вести свои наблюдения в дообеденное время; если же он изуча­ет, скажем, изменения стилей управления в производственном подразделении, он постарается понаблюдать попеременно и за утренними, и за вечерними сме­нами. То же относится к большим временным циклам: сезонам, годам, смене поколений. Отбор людей—это обычно отбор интервьюируемых или инфор­мантов. Мы вернемся к этой теме, ограничившись пока замечанием, что и здесь определяющую роль играет теоретический контекст исследования. Существен­ными параметрами отбора могут быть такие категории, как пол, возраст, ранг в групповой иерархии, уровень осведомленности и т. п. Принято различать «ис-

³¹ Glazer В., Strauss A. L. Awareness of Dying. P. 286—293. (Appendix.)

³² Agar M. H. The Professional Stranger: An Informal Introduction to Ethnography. N. Y. et al.: Academic Press, 1980. P. 61.

следовательскую категоризацию», конструируемую наблюдателем на основа­нии признаков, существенных для принятой им теоретической перспективы, и «членскую категоризацию», т. е. ту классификацию, которую сами члены груп­пы считают существенной в повседневной жизни³³. Однако польза этого разли­чения относительна: если считать, что преимуществом этнографического ме­тода действительно является гарантируемая им особая близость точки зрения исследователя тому, что сами члены группы считают существенным и опреде­ляющим в своей жизни, исследовательская и членская категоризации не долж­ны резко противостоять друг другу (не считая возможных терминологических и лексических расхождений).

Иногда говорят об отборе контекстов наблюдения. Контекст в данном случае представляет собой несколько абстрактное понятие, включающее в себя не толь­ко время, место и общую структуру взаимодействия, но и некую — обычно не­явную—совокупность норм (нормативную структуру), регулирующих поведе­ние людей в данных обстоятельствах места и времени. В этом смысле можно говорить о различных контекстах наблюдения во время рабочего совещания или в ходе неформального празднования какого-то события внутри одной и той же организации, или, скажем, о различии контекста семейного взаимодействия в присутствии гостей и на кухне. В еще более обобщенной форме различие кон­текстов социального взаимодействия может быть описано с помощью введен­ного И. Гоффманом противопоставления сценических и закулисных областей³⁴. Именно «за кулисами» (хотя и не обязательно на кухне в физическом смысле) супруги выясняют отношения, не руководствуясь более нормативной структу­рой публичного поведения, и там же—не обязательно в географически опре­деленном месте—выясняется, скажем, ранг ученого среди коллег. Разнообра­зие контекстов, которое следует принимать во внимание,— подчеркнем это еще раз — это разнообразие социально сконструированных³⁵, а не физически задан­ных мест взаимодействия.

Выбор исследовательской проблемы и ситуации наблюдения—это результат предварительной стадии исследования. Завершение этой стадии ставит социо­лога перед другой совокупностью теоретических и практических вопросов, свя­занных с получением доступа в полевую ситуацию и непосредственным вовле­чением во взаимоотношения с интересующими его группами.