образец-курсовой-работы-2019. Миссионерская деятельность Евфимия Малова
 Скачать 40.2 Kb.
|
|
Министерство науки и высшего образования РФ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Название вуза» Факультет … Кафедра … КУРСОВАЯ РАБОТА По дисциплине «Религиоведение» На тему: «Миссионерская деятельность Евфимия Малова» Выполнил: студент такого-то курса, группы №…, ФИО Научный руководитель: Должность, звание, ФИО Москва, 2019 Содержание Введение 3 Глава 1. Коран как источник мусульманского права 5 Глава 2. История пророков и мусульманское вероучение 8 Глава 3. Деятельность мусульманских мулл 11 Глава 4. Образование 15 Заключение 18 Список использованных источников 20 Введение Евфимий Александрович Малов родился 23 января 1835 г. в селе Тереньга Сенгилеевского уезда Симбирской губернии. Окончив Симбирскую духовную семинарию, Малов переезжает в Казань, где поступает и оканчивает в 1862 г. Казанскую Духовную Академию. Первый педагогический опыт прошел для Малова в Казанской духовной семинарии (1862-1863), откуда Малов в 1863 г. возвращается в Академию в качестве преподавателя татарского и еврейского языков. Карьера молодого и способного специалиста быстро пошла вверх. С 1865 г. Е.А. Малов уже профессор на кафедре еврейского языка в КДА, с 1884 по 1910 гг. он профессорствует на кафедре татарского языка, этнографии тюркских народов и распространения христианства в Азии, где преподавал татарский язык, этнографию тюркских и финно-угорских народов. Одновременно в 1883-1895 гг. Малов являлся редактором журнала «Известия по Казанской епархии»1. Актуальность курсовой работы связана с фактом недостаточной изученности публицистической и миссионерской деятельности Е. А. Малова, вероятнее всего обусловленной не отсутствием интереса исследователей, а скорее проблематикой самого направления миссионерской работы Евфимия Александровича, положившего жизнь на разработку исторических трудов и полемических доводов с целью защиты населения Поволжья от отпадения в мусульманство, что во второй половине XIX века представляло опасность как фактор разобщения, дезинтеграции жителей этого региона. Объект курсовой работы – публицистическое, литературное и историческое наследие Е. А. Малова, предмет – его взгляды на фундаментальные элементы ислама как религиозной системы и института. Цель курсовой работы – наиболее подробно осветить исследовательские интересы и комплекс научных воззрений Е. А. Малова. Задачи:
Глава 1. Коран как источник мусульманского права Известно, что одним из основных источников мусульманского права является Коран. Е. А. Малов базировал собственную критику Корана в качестве такого источника на его фундаментальном отрицании. В своих трудах он представлял Мухаммеда неграмотным, некорректно заимствовавшим талмудические источники, а Коран, почитаемый мусульманами в качестве божественного откровения, – как своеобразно усвоенный неграмотным Мухаммедом Талмуд. В своём труде «Моисеево законодательство по учению Библии и по учению Корана» сопоставляет «сказание Корана о поднятии над евреями Синайской горы» с христианским Ветхим Заветом и иудейским Пятикнижием, содержащими описание передачи Моисею Десяти заповедей Богом на горе Синай. Помимо этого, в данном сочинении Е. А. Малов критикует Коран на основе содержащихся в нём противоречий, посвящая существенную часть текста не только их поиску, но и разбору толкований этих противоречий в различных наиболее известных на тот момент тафсирах. Подобная деятельность Е. А. Малова преследовала глубоко утилитарные цели в рамках его миссионерской работы. Подготовка и публикация таких материалов была связана с имевшими тогда место отпадениями крещёных татар в мусульманство, что вызывало необходимость православным пастырям вести апологетические беседы с отступниками, что, в свою очередь, требовало наличия «практических руководств» для такого рода полемики. В своей «Беседе с муллой» Е. А. Малов приводит пример такой беседы. В ней он полемизирует с неким Шакиром, подробно разбирая как раз-таки те элементы Корана, что лежат в основе законов шариата (в частности, касательно алкоголя). В этой статье Е. А. Малов пишет: «Первое, что заняло нас после обыкновенных разговоров, было решение вопроса: можно ли пить вино? Шакир доказывал, что пить вино грех. Своё положение он отстаивал словами Корана «Верующие, не молитесь, когда вы пьяны». Слова эти он прочитал не по арабскому Корану, а по книжке «Мугимматуль-муслимин», где объяснены слова Корана и добавлено, что употребление вина, бузы и арака равняется мушричеству, или придаче единому Богу равных товарищей, т.е. идолопоклонству. Таким образом, пьянство приравнивалось такому греху, который, по важности своей, не простится Богом». Далее Е. А. Малов повествует, как убеждал Шакира в том, что он заблуждается, знакомя его с этими же словами в арабском подлиннике Корана. С этой помощью он проиллюстрировал то обстоятельство, что на самом деле в Коране отсутствует запрет на питьё вина, а говорится исключительно о недопустимости молитвы в нетрезвом состоянии, когда молящийся не способен полностью осознать произносимые самим собой слова. В качестве дополнительного аргумента Е. А. Маловым приводится цитата из Книги Притчей Соломоновых («невинно вино, а укоризненно пьянство»), а также следующие слова из XI главы Корана: «они спросят тебя (Мухаммед) о вине и об игре (в кости). Скажи: в том и другом – великий грех и выгода для людей, но греха в них больше, чем выгоды». На основе этого Е. А. Малов убеждает Шакира, что выпить вино иногда может быть и полезно – во всяком случае, так гласит сама священная для мусульман книга. Эта история – хорошее доказательство того, что Е. А. Малов являлся блестящим миссионером, полемизирующим с мусульманами на научных началах, критикуя ислам на основе его предшествующего изучения по арабским источникам и мусульманской богословской литературе. Касательно этой стороны деятельности Е. А. Малова известны такие слова: «натура, как будто нарочито созданная для практического миссионерства; притом он историк миссии и искусный наблюдатель нравов, умственных и религиозных понятий».2 Е. А. Малов, как уже было сказано, был блестящим полемистом и «полевым», настоящим миссионером. Но его профессионализм не ограничивался этой деятельностью, не замыкался на ней. Разумеется, не менее развита в известном тюркологе была и исследовательская сторона, Е. А. Малов был видным учёным, за всю свою рабочую карьеру сделав фундаментальный вклад в исследование мусульманских текстов. Глава 2. История пророков и мусульманское вероучение На некоторую связь тем истории пророков и мусульманского вероучения указывает сам Евфимий Александрович. В своём знаковом труде «Мухаммеданский букварь» Е. А. Малов писал: «Мухаммеданский букварь «Шараитъ-уль-имани» заканчивается кратким изложением мухаммеданскаго вероучения в 62 стихах. Стихи составлены очень плохо. В этом стихотворном изложении вероучения нет хронологической верности: ради рифмы пренебрегали историей». Следует сказать, что же вообще из себя представляет исследование «Мухаммеданского букваря». Сам Евфимий Александрович писал по этому поводу следующее: «Мухаммеданский букварь – это маленькая книжка (в 24 страницы, в 16-ю долю печатного листа), известная у самих мухаммедан под названием Шараитъ-уль-имани, т. е. «Условия веры». Как можно сделать вывод, исследование подобного рода литературы во многом продолжает линию научного интереса Е. А. Малова к бытовым, религиозным законам мусульман. Возвращаясь к содержанию «Мухаммеданского букваря» и, в частности, к проблеме точности изложения истории пророков, обратим внимание на следующий фрагмент текста. Евфимий Александрович пишет о том, что пророки в анализируемой им брошюре описаны в неверном, не историческом порядке: «Пророки размещены в стихах положительно безо всякого порядка: Иаков поставлен прежде Еноха, Давид и Соломон прежде Моисея, Ездра после Иоанна Предтечи и Иисуса Христа, и т. п.». Опять же, следует обратить внимание на то, что в качестве исторического корректного варианта Е. А. Малов рассматривает христианские и иудейские источники (аналогично его подходу в исследовании «Моисеево законодательство по учению Библии и по учению Корана»). Объясняя неверный порядок изложения истории пророков, Евфимий Александрович указывает на то, что эти ошибочные данные были переняты «последователями» у заблуждающегося, неграмотного Мухаммеда. Иронизируя над этой ситуацией, Е. А. Малов пишет буквально следующее: «Они до сего времени, кажется, еще не сознают, какая великая, неумолимая учительница и обличительница – история!». Здесь мы видим очередное возвращение к теме Мухаммеда как «лжепророка» (именно таким определением на страницах своего исследования часто пользуется Евфимий Александрович). Таким образом проблема, поднимаемая в Е. А. Маловым в работе о «Мухаммеданском букваре» в целом достаточна близка другим его исследованиям, а значит – мы можем говорить о выработанном Е. А. Маловым стиле комментариев к мусульманским текстам, стиле, рассчитанном на живую полемику. Всё это также указывает нам на блестящие полемические свойства трудов Евфимия Александровича. Помимо критики, связанной с представлением о Мухаммеде как «лжепророке» и исторической ошибочности многих элементов исламского вероучения, Малов отводил достаточно места спорам и беседам о Страшном Суде, жертвоприношениях, загробной жизни и пр. Здесь мы сталкиваемся с чистейшей полемикой, буквально – риторикой, простыми логическими рассуждениями, ставящими под вопрос сами основания многих мусульманских постулатов. Так, критикуя представления Корана, в которых праведным мусульманам обещались «черноокие гурии» в раю, Малов восклицал: «Какая необходимость в раю в пище, питии и в супружеских удовольствиях? Здесь, на земле, мы едим и пьем для того, чтобы утолить голод, поддерживать жизнь свою, чтобы не захворать и не умереть голодной смертью. А в раю разве существует опасение смерти? Разве там будет голод и жажда? … мы имеем супружеские отношения для сохранения жизни рода человеческого, потому что, иначе род человеческий прекратился бы …с прекращением брачных отношений. А в раю разве будет угрожать обитателям рая смерть или сокращение и прекращение числа блаженствующих? В раю ничего подобного, т.е. никаких земных условий существования или жизни не будет. Райская жизнь вечна, там нет смерти, следовательно, там нет и страха за прекращение жизни, там нет никакой нужды ни в пище, ни в питии, ни в гуриях или чернооких девицах и ни в молодых юношах. Рай – не гарем».3 Как уже было отмечено, все эти примеры свидетельствуют о большом полемическом и миссионерском таланте Е. А. Малова. Но свою критику он обрушивал не только на текстовый фундамент религии мусульман, но и на многие более приземлённые аспекты – к примеру, критиковал ислам как религиозный институт. Часто свои полемические выпады на страницах журналов Е. А. Малов направлял в сторону мусульманских мулл – об этом и пойдёт речь далее. Глава 3. Деятельность мусульманских мулл Учитывая несущественное число публикаций, посвящённых Е. А. Малову в современных научных изданиях, можно сделать вывод, что интерес к нему невелик. Но это мнение будет не вполне корректным. Необходимо сказать, что это скорее следствие некоторой осторожности исследователей и редакционных коллегий. Как известно, Е. А. Малов был преподавателем противомусульманского отделения Казанской духовной академии. Стоит сказать, что это отделение – альма-матер многих выдающихся исследователей-востоковедов той эпохи. Кроме Е. А. Малова там работали Н. И. Ильминский, Н. П. Остроумов, Г. С. Саблуков и А. А. Архангельский. Сегодня сложно представить себе существование подобного образовательного направления (во всяком случае, в нашей стране). Разумеется, противомусульманское отделение имело глубоко идеологические корни, берущие начало в государственной политике Николая I, во время царствования которого была разработана концепция «официальной народности», одной из составляющих которой являлось православие. Чтобы понять саму сущность деятельности Е. А. Малова, следует учитывать данный исторический контекст. Сейчас Россия – многонациональное светское государство, в конституции которого закреплена свобода вероисповедания; но так было не всегда. Тем не менее, рассматривать религиозную политику дореволюционной эпохи сквозь призму современных представлений о религиозных чувствах – значит совершать грубую ошибку. «Борьба» с исламом, развернувшаяся в Казанской духовной академии во второй половине XIX века, отнюдь не преследовала цели угнетения по религиозному признаку. Вплоть до шестидесятых годов XIX столетия официальная политика Российской империи базировалась на интеграции мусульман. Указ «О терпимости всех вероисповеданий», давший зелёный свет строительству мечетей, был издан ещё в 1773 г. Помимо прочего, Казань, в которой Е. А. Малов в течение всей своей жизни осуществлял научную и миссионерскую деятельность, изначально была центром издания мусульманской религиозной литературы (что стало возможно после снятия запрета на издание литературы подобного рода в 1800 году). Изначально Е. А. Малов, как и другие казанские исследователи той эпохи, рассматривали ислам в контексте интересов христианского миссионерства. Е. В. Колесова пишет: «Казанское миссионерское востоковедение формировалось как прикладное востоковедение, призванное способствовать христианизации национальных окраин Российской империи»4. Выраженную антиисламскую направленность деятельность Е. А. Малова приобрела в 1870-х годах. В этом смысле наиболее примечательна статья «Очерк религиозного состояния крещеных татар, подвергшихся влиянию магометанства (Миссионерский дневник)», написанная Е. А. Маловым в 1872 году. Как можно понять из названия, автор рассматривает возвращение крещёных татар в свою историческую религию как глубоко негативный процесс, угрожающий православной вере. Можно сказать, что изменение позиции, точки зрения Е. А. Малова – одно из проявлений поворота государственной политики в отношении мусульман Российской Империи, произошедшего в указанный период. Негативное отношение мусульман Поволжья к Крымской войне 1853–1856 гг., а также усиленное обращение крещёных татар в ислам стали важной угрозой самодержавию, одной из возможных причин дестабилизации российского государства конца XIX века. Именно в этом контексте и следует рассматривать публицистическую и миссионерскую деятельность Е. А. Малова, в определённый момент принявшую ярко выраженный антиисламский характер. В свою очередь, обращение крещёных татар в ислам, а также связанный с этим поворот в сторону большей религиозной радикальности в позиции Е. А. Малова имеет непосредственное отношение к деятельности мусульманских мулл. Именно их работа, с точки зрения Е. А. Малова, являлась одной из главнейших причин «отступничества» старо- и новокрещёных татар. В своей статье «Отпадение крещёных татар от православия» он пишет буквально следующее: «Отступничество крещёных татар в мусульманство в казанской епархии все более и более принимает широкие размеры. Из семи приходов одного Казанского уезда с крещённым татарским населением в количестве 2,560 душ обоих полов в православии остаются пока крещеные татары одного только Апазовского прихода. Но на долго ли останутся в православии и эти последние, неизвестно… Пределы настоящей статьи не дозволяют нам объяснять подробно причины отступничества вообще крещеных татар казанской и других епархий в мусульманство. Кратко же их можно выразить так... муллы никогда не переставали подстрекать крещеных татар к отступничеству». Нам известно, что положение муллы соприкасалось с определёнными социальными привилегиями и выгодами. Как правило, муллы были гораздо богаче собственных прихожан, имея целый ряд доходный статей: от пожертвований и собственного хозяйства до ремесленничества и торговли.5 В свою очередь, это социальное положение муллы стремились всячески сохранить и даже приумножить, в частности, в некоторых случаях муллы имели возможности передачи собственного положения своим детям. Передавая слова татарина Габита из деревни Турнаяз, ставшего попутчиком Е. А. Малову в одном из путешествий по татарским деревням Казанской губернии, Е. А. Малов писал: «Жаль только, продолжат Габит, что сын сулабашского муллы не в отца пошел. Читать почти не умеет, а указ на должность муллы уже получилъ… Да, говорят, отец просил общество одобренье дать. Общество думало, что сын будет такой же, каков отец, и дало одобренье. Слышно, что отцу дорого стоило выхлопотать это одобренье: денег много поиздержал; да без денег не обошлось и тогда, когда выправлял указ сыну. Теперь и отец и сын – оба указные муллы». В статье «Увещания отступникам из крещёных татар» Е. А. Малов повествует о крещёном татарине Терентии Васильеве, выдающем себя муллою, знакомя читателей журнала «Миссионер» с «религиозным состоянием отступников». Крещённые татары, обращённые в мусульманство, характеризуются в этой статье как зачастую плохо знающие русский язык, но ещё чаще – как оправдывающие этим обстоятельством собственное обращение к исламу: «мы совершаем молитвы по-своему (т.е. по-мусульмански), молимся за Государя и за чиновников, а по-русски не знаем». Глава 4. Образование Проблемы языкового барьера, а также связанные с этим вопросы начального образования народов, населяющих национальные окраины Российской Империи, в тот период стояли особенно остро. Е. А. Малов уделял этой стороне дела достаточно много внимания. В этой главе мы рассмотрим позицию и эволюцию взглядов Е. А. Малова касательно этих тем. Современные исследователи рассматривают отношение Е. А. Малова к образованию в контексте образовательной системы Н. И. Ильминского, другого видного миссионера, учёного-тюрколога. Педагогические наработки Н. И. Ильминского лежали прежде всего в области распространения грамотности среди нерусских народов Российской империи. Известно, что после смерти Н. И. Ильминского Е. А. Малов стал неофициальным оппонентом системы инородческого образования. И правда, в своих миссионерских дневниках Е. А. Малов подвергает данную систему существенной критике. Несмотря на это, более ранние записи свидетельствуют о том, что изначально Е. А. Малов был сторонником этих образовательных и педагогических концепций. Тем не менее, наследие Н. И. Ильминского вызывало обширные дискуссии как в дореволюционные времена, – и в чиновничьей, и в церковной среде, – так и в советскую эпоху. Следует напомнить, что основными пунктами просветительской системы Н. И. Ильминского являлись следующие:
Как известно, религиозная политика Поволжья прежде всего основывалась на распространении данных педагогических принципов, что также принято связывать с отпадениями новокрещёных от православной веры во второй половине XIX века. Рост националистических воззрений в России конца XIX – начала XX века отразился на возникновении противоречивых интерпретаций образовательных концепций Н. И. Ильминского. Кто-то видел в них прежде всего проект русификации инородческого населения, кто-то – в первую очередь способ формирования национального самосознания у крещёного, но не русского населения. Всё больше и больше уделялось внимания именно фактору унификации, который невольно преследовала система Н. И. Ильминского. Это нашло своё отражение в дневниках Е. А. Малова, о чём и пойдёт речь далее. Дневниковые записи Е. А. Малова 60-70-х годов говорят о его абсолютной поддержке существующих тогда методов инородческого образования. Так, он отмечает серьёзную потребность в переводе книг на родные для инородцев языки с целью преподавания в том числе на этих языках. Е. А. Малов был убеждён, что образование должно базироваться на религиозных началах и служить основой формирования православного самосознания у новокрещёных. Е. А. Малов писал: «Школа для детей крещёных инородцев есть первый, надежный и верный путь к утверждению инородцев в христианстве»6. В эти же годы он публикует статью, посвящённую новокрещенским школам XVIII века, критикуя в ней обучение инородцев исключительно на русском. Согласно Е. А. Малову, эти принципы не только не способствовали усвоению православия среди крещёных инородцев, но и создавали дополнительные образовательные трудности. Эти взгляды были выражены в его дневнике. В 1871 году он напишет, что «преподавание на русском языке сделает христианские догматы недоступными “для глубины их души”».7 После издания закона о веротерпимости в 1905 году Е. А. Малов критически отозвался о статье А. С. Будиловича, посвящённой школам, созданным не на базе образовательных концепций Н. И. Ильминского. А. С. Будилович полагал, что преподавание только на русском языке негативно отражается овладении инородцами собственно русским языком. Е. А. Малов не соглашался с этим тезисом. Обучение на инородческих языках представлялось ему фактором формирования множества национальностей, что, на его взгляд, становилось угрозой «единству России».8 Заключение В данной работе были подробно изучены исследовательские интересы и комплекс научных воззрений известного тюрколога, публициста и миссионера Евфимия Александровича Малова. В частности, были подробным образом рассмотрены: позиция Е. А. Малова на Коран как источник мусульманского права; история пророков и мусульманское вероучение в контексте трудов Е. А. Малова; деятельность мусульманских мулл и связанные с этим образовательные проблемы в рамках его миссионерской работы. Свою публицистическую критику Е. А. Малов обрушивал не только на текстовый фундамент религии мусульман, но и на многие более приземлённые аспекты – к примеру, критиковал ислам как религиозный институт. Часто свои полемические выпады на страницах журналов Е. А. Малов направлял в сторону мусульманских мулл. При этом изначально Евфимий Александрович, как и другие казанские исследователи той эпохи, рассматривали ислам в контексте интересов христианского миссионерства. Е. В. Колесова пишет: «Казанское миссионерское востоковедение формировалось как прикладное востоковедение, призванное способствовать христианизации национальных окраин Российской империи»9. Как уже было сказано, выраженную антиисламскую направленность деятельность Е. А. Малова приобрела в 1870-х годах. В этом смысле наиболее примечательна статья «Очерк религиозного состояния крещеных татар, подвергшихся влиянию магометанства (Миссионерский дневник)», написанная Е. А. Маловым в 1872 году. Рассматривая в курсовой работе разнообразные таланты и сферы деятельности Е. А. Малова, был сделан вывод, что он являлся блестящим полемистом и был «полевым», настоящим миссионером. Но его профессионализм не ограничивался этой деятельностью, не замыкался на ней. Разумеется, не менее развита в известном тюркологе была и исследовательская сторона, Е. А. Малов был видным учёным, за всю свою рабочую карьеру сделав фундаментальный вклад в исследование мусульманских текстов – от Корана до религиозно-популярной, образовательной литературы в религиозном ключе. Список литературы
1 Татарская энциклопедия: В 6 т. /Гл. ред. М.Х. Хасанов, ответ. ред. Г.С. Сабирзянов. – Казань, 2008. – Т.4. – С. 47. 2 Знаменский П.В. На память о Николае Ивановиче Ильминском. К двадцатипятилетию Братства Святителя Гурия. – Казань, 1892. – С. 156. 3 Малов Е.А. Мухаммеданское учение о кончине мира. – Казань, 1897. – С. 94-95. 4 Колесова Е.В. Востоковедение в синодальных учебных заведениях Казани (середина XIX – начало XX вв.): дис. … канд. истор. наук / Е.В. Колесова. Казань, 2000. 206 с. 5 Маликов Рашид Ильязович Материальное положение татарских мулл Казанской губернии конца XIX начала XX вв // Вестник ТГГПУ. 2011. №26. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/materialnoe-polozhenie-tatarskih-mull-kazanskoy-gubernii-kontsa-xix-nachala-xx-vv (дата обращения: 14.09.2018). 6 Миссионерские заметки священника г.Казани церкви Богоявления Господня Ев-фимия Малова. –Ч.2. 1869–1871 // ОРРК НБЛ (Отдел рукописей и редких книг Научной библиотеки имени Н.И.Лобачевского Казанского университета). Ф.7. Ед.хр.14. 7 Миссионерские заметки священника г.Казани церкви Богоявления Господня Ев-фимия Малова. –Ч.2. 1869–1871 // ОРРК НБЛ(Отдел рукописей и редких книг Научной библиотеки имени Н.И.Лобачевского Казанского университета). Ф.7. Ед.хр.14. 8 Миссионерские беседы с мухаммеданами протоиерея Е.А. Малова. 1905 и 1909 // ОРРК НБЛ. Ф.7. Ед. хр.9. 9 Колесова Е.В. Востоковедение в синодальных учебных заведениях Казани (середина XIX – начало XX вв.): дис. … канд. истор. наук / Е.В. Колесова. Казань, 2000. 206 с. |