мотив дома и пути в современной литературной сказке. Мотив_дома_и_пути_в_русских_волшебных_сказках_испр. Мотив дома и пути в русских волшебных сказках
 Скачать 61.94 Kb.
|
|
МОТИВ ДОМА И ПУТИ В РУССКИХ ВОЛШЕБНЫХ СКАЗКАХ ОГЛАВЛЕНИЕВВЕДЕНИЕ Многие сказки, которые несут в себе смысл формирования личности, взросления, отстаивания своих интересов, начинаются с того момента, когда «герой нарушает запрет покидать дом». «Генетически литература связана с мифологией через фольклор» — отмечал в своей работе "Классические формы мифа"Е. М. Мелетинский. На хронологическом отрезке от древнейших времен до наших дней фольклор занимает промежуточное положение, является связующим звеном в культурном пространстве веков. Возможно, фольклор стал своеобразным фильтром для мифологических сюжетов всей совокупности социума Земли, пропустив в литературу сюжеты универсальные, гуманистически значимые, самые жизнеспособные. В настоящее время в фольклористике многое сделано в области изучения жанра волшебной сказки, ее генезиса, истории, поэтики, стиля, особенностей бытования и т.д. Из всех фольклорных жанров сказка является наиболее структурированной и более всех других жанров подчиняющейся определенным законам. Научные труды в области структурной фольклористики К. Леви-Стросса, Е. М. Мелетинского, В. Я. Проппа, Новик , Сегал и др. дают представление о синтагматических и парадигматических законах строения сказки как фольклорного жанра, что позволяет нам в данном исследовании определить структуру и взаимосвязь сказочных мотивов в тексте русских волшебных сказок. Предметом исследования служит сюжетная линия русских волшебных сказок, а также мотивы, которыми руководствовались те или иные персонажи при совершении действий. В этой связи цель работы заключается в изучении мотива дома и пути в русской волшебной сказке на основе анализа её типичных сюжетов в контексте традиций изучения народной сказки в современной фольклористике. Для достижения поставленных целей мной были сформулированы следующие задачи: Рассмотрение традиций изучения волшебных сказок в современной фольклористике; выявлениеособенностей поэтики волшебной сказки ; Анализ центральных образов и мотивов волшебных сказок как основы их поведения; Исследование роли мотива дома и пути в русских волшебных сказках. Структура работы включает в себя две главы, введение, заключение и список использованной литературы. 1. …. волшебных сказок 1.1. Понятие волшебной сказки. Особенности поэтики На протяжении многих поколений фольклор, и особенно сказки, составляли неотъемлемую часть русской жизни. Начиная с дохристианской Руси, систематизированной в XIX веке и использовавшейся в политических целях при Советском Союзе, эти истории - один из способов проследить социальную историю России и ее традиции. С учетом размеров России, приводящих к появлению большого разнообразия историй, и ее крайних политических состояний на протяжении веков, означающих, что политическое использование фольклора было гораздо более значительным, чем в других культурах, неудивительно, что изучение русского и славянского фольклора является такой обширной и процветающей темой. Христианизация Руси при Владимире I была первым препятствием, которое нужно было преодолеть славянскому фольклору. Врожденная связь между язычеством и фольклором означала, что оно рассматривалось духовенством как препятствие на пути обращения крестьянства и, следовательно, было запрещено в XII веке. К счастью, этот запрет невозможно было полностью реализовать, и в конце концов именно Церковь была вынуждена адаптироваться, смешивая аспекты фольклора с христианскими историями, что привело к смешению религий (двоеверие), которое также можно увидеть в Сообщества коренных американцев сегодня. Однако большая часть матриархальной природы дохристианского фольклора была утеряна, как и прежние образы мудрых, старых волшебниц, выступающих в качестве ключевых фигур в советах и наставлениях героев (богатыри), и даже самих героев женского пола (пленницы или богатырки). Наиболее ярко это можно увидеть в развитии Бабы Яги, самого известного из всех славянских народных персонажей, который присутствует в историях по всей Центральной и Восточной Европе, а также в России. До христианства она была воплощением языческой богини возрождения, живущей в лесу, который был символом перехода между жизнью и смертью и представлял собой своего рода фигуру Матери-Земли. Она действовала как мудрая шаманская женщина, давая советы героям, и играла главную роль в их победах. Отсутствие детей или мужа давало ей свободу, необходимую для того, чтобы посвятить свою жизнь искусству. Однако с обращением в христианство славянского мира и усилением патриархальности, которая пришла с ним, это стало неприемлемым и рассматривалось как угроза предпочтительному социальному порядку, и, таким образом, она была переписана как злая ведьма, которую мы знаем сегодня. Кодификация и изучение русского фольклора началось в начале девятнадцатого века, поскольку рост грамотности и рост романтического движения привели к желанию записывать и сохранять устные традиции. Роль класса в этом является центральной, и такие писатели, как Пушкин, пытаются «улучшить» истории, рассказанные ему его подрастающей няней. Хотя влияние христианизации на масштабы изменений несопоставимо, неизбежно то, что роль богатых людей в написании этих сказок привела к дальнейшей утрате их изначального эгалитаризма. После того, как эти истории были записаны, потребность матерей и нянь в их рассказывании, изменении их по своему желанию, значительно уменьшилась. Несмотря на это, эта кодификация дала возможность ученым впервые взглянуть на фольклор с академической точки зрения. Именно в это время фольклор стал подразделяться на различные подразделы - самые популярные из них - бытовые сказки, сказки о животных и героические народные песни. Использование фольклора как средства пропаганды национализма также началось в это время, со славянофильским движением. Славянофилы рассматривали фольклор как свидетельство врожденных христианских ценностей русского народа (народа), проявляющихся в доброте и нравственности, ценимых в народных сказках, а также как свидетельство национальной традиции, объединявшей славян задолго до попыток Петра Великого создать европейскую государственность. На всей территории Российской империи фольклор состоял из схожих сюжетов и историй, например, Баба Яга, объединяющая огромное пространство с, как считали славянофилы, схожим этическим пониманием мира, а кроме того, схожим - и исключительно русским - душа. Значение фольклора в повседневной жизни народа сделало его идеальным форматом пропаганды при Советском Союзе, особенно при Сталине. Типичная формула - скромный герой из низшего класса побеждает жадного злодея из высшего класса с помощью доброжелательного лидера - сыграла в советском нарративе классовой борьбы, контролируемой государством, и поэтому была использована при написании новых сказок. Они были нацелены на то, чтобы подчеркнуть улучшение жизни в СССР и продемонстрировать те формы героизма, которые считались ключевыми для его успеха - упорный труд и верность государству. Одновременно традиционный фольклор редактировался и подвергался цензуре, чтобы обеспечить его соответствие государственному посланию. Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) была создана с целью подавления фольклора, который мог считаться развращающим советский народ, в частности детей, которые считались особенно уязвимыми для так называемой «буржуазной чепухи» фольклора. , в то время как народные певцы получали строгое образование в области марксистской философии, чтобы дать им возможность эффективно продвигать коммунистические идеи в своих рассказах. Это, конечно, извращение: сказки людей, которые прошли путь от крестьянства до высших точек монархии, затем превратились в сказки о государстве, переданные вниз простым людям. Нельзя сказать, что фольклор всегда использовался в качестве пропаганды в СССР. 1920-е годы часто называют «золотым годом» сказок; короткий момент между царским режимом и сталинизмом, когда государство было слишком занято экономикой, чтобы думать об академических кругах. В это время учёные-фольклористы процветали и развили две школы мысли: формалистскую и финскую. Формалисты рассматривали фольклор как аполитичный вид искусства, тогда как финны смотрели на него с историко-географической точки зрения. Хотя обоих можно критиковать за отсутствие социального анализа, само их существование указывало на кратковременный глоток свежего воздуха для советских фольклористов, которые могли работать без той степени цензуры, которую они вскоре испытают. Неоспоримая привлекательность этих простых, захватывающих и утешительных историй была неизменной на протяжении всей бурной истории России. Их адаптация к различным средствам массовой информации в прошлом веке еще больше усилила их роль в качестве центральной опоры российской жизни. В такой большой стране, как Россия, где проживает так много разных обычаев и культур, сила фольклорной традиции жизненно важна для объединения людей с детства и создания общего чувства общности и истории. Каким бы политизированным ни был русский фольклор, мне кажется, что классические персонажи Бабы Яги и Василисы Прекрасной не демонстрируют никаких признаков потери своего статуса в качестве ключевых аспектов детства каждого россиянина, независимо от политических взглядов или социальных отношений, статуса. Большинство сказок, которые мы находим в сборниках сказок, одновременно и странны, и знакомы. Они знакомы, потому что многие русские сказки на самом деле являются воспроизведением уже известных нам историй, например, от братьев Гримм. Здесь также очень популярны знаменитая тема Золушки и рассказы, подобные «Волшебному столу», «Золотому ослу» и «Дубине в мешке1» или «Золотой птице». Действительно, очень мало сюжетов, не напоминающих западные сказки. Почему именно это так, неизвестно. Возможно, рассказы путешествовали или они были включены в русский фольклор после того, как Гриммы опубликовали свои рассказы в Германии. И все же русские сказки - это отнюдь не копии. Русский фольклор имеет долгую историю, и благодаря тому, что он рассказывается в рамках другой культуры, каждая история формируется по-своему и адаптируется к новому окружению. Поэтому лучший способ узнать, в чем заключаются отличительные качества русских сказок, - это прочитать как можно больше русских сказок и сравнить их с известными нам версиями, чтобы выяснить, что является типичным и уникальным для этих сказок. Русские сказки. Когда удастся обнаружить квинтэссенцию различия, можно будет определить, что делает их «странными». Чтобы выяснить это, нужно взглянуть на, возможно, четыре наиболее важных аспекта любой истории: ее «Темы и содержание», как они проиллюстрированы «Мотивами» и как используются «Повествовательная структура» и «Язык». Помимо сказок есть басни, стихи, песни, нравоучения, анекдоты и анекдоты, но здесь я буду рассматривать только те рассказы, которые легко определить, как настоящие сказки. Под этим я имею в виду те сказки, которые относительно длинные и рассказывают не только о людях, но и о животных. Подобно сказкам Гримма, которые, как мне кажется, представляют западные сказки, рассказы Афанасьева рассказывают о князьях и принцессах, купцах и ремесленниках, бедности и больших богатствах, удаче и неудаче, магии и волшебных предметах, конюхах животных и злых зверях. Многие сюжеты идентичны известным нам западным сказкам, немного отличаются только язык и мотивы. Я уже упоминал знаменитую историю о Золушке, но их гораздо больше. «Шут» или «Драгоценная шкура», например, очень похожи на «Маленького Мороза» и «Большого Клауса» Андерсена, а Иван-царевич, Жар-птица и Серый волк - на «Золотую птицу» Гримм. Персонажи (а точнее, типы) тоже идентичны героям сказок Гримма. Мы находим простаков, храбрых, злых, невинных и т. д. Здесь единственная разница заключается в частоте, с которой встречаются определенные темы и типы. В русских сказках повсеместно распространены еда, расстояние2 и холод. Конечно, еда важна и в сказках Гримм, особенно в Гензеле и Гретель, но в русских сказках царские застолья и голод описываются еще чаще и подробнее, и это отражается и в русском сказочном языке, о чем я и расскажу. опишите на более позднем этапе. Тем не менее, несмотря на то, что основные сюжетные линии очень похожи, есть большая разница в перспективах. Как ни фантастичны русские сказки в деталях (ковры-самолеты, ведьмы и т. д.), они все же представляют собой очень приземленную реалистическую и рационалистическую точку зрения. Это особенно заметно в «Волшебной рубашке»3. Здесь принцесса не идеальный партнер только потому, что она принцесса, но она предпочитает кого-то из своего ранга, коварна и зла. Это повар, который действительно принадлежит солдату и помогает ему больше, чем любая принцесса. Это развитие показывает, как сказки были восприняты буквально. В сказках Гримма, которые обычно богаче символическим значением, «женитьба на принцессе и восхождение на трон» означает просто достижение вершины личного развития. Поскольку это всего лишь символ, нам не нужно думать о том, хотела бы принцесса выйти замуж за простака. Русские сказки, кажется, происходят из более реалистичного и более благочестивого происхождения, и, хотя их сюжеты, вероятно, были взяты из версий Гримма, темы и идеи, такие как любовь, зло, страх и моральное добро, не так универсальны, как в тех, которые у меня есть. только что назвал. Вместо этого они ограничиваются повседневными проблемами крестьян, придумавших эти сказки. Таким образом, они часто имеют дело с такими темами, как пьянство и его последствия, предоставление денег в долг или уплата долгов. Но самая распространенная тема - это неверная или ленивая жена. Все эти сказки кажутся практическими советами, у которых есть только одно решение: хорошее избиение. Многие из этих историй заканчиваются примерно так: «(…) муж выскочил, схватил кнут и начал бить свою жену. Он вылечил ее в кратчайшие сроки». Одна из этих историй носит откровенно политический характер и много рассказывает нам о роли женщин в то время4 - мэр рассказывает нам, что женщина хочет большей власти, чем должна иметь, но не может быть мэром, как мужчины. находятся. Она тоже получает "хорошую порку". Конечно, такие темы неинтересны, а иногда даже не подходят для детей. Мертвое тело - лишь один из многих примеров бессмысленной и мрачной истории. Здесь муж, взбираясь на дерево, которое вырастает до небес, роняет свою жену на полпути, и она разбивается вдребезги. Лиса, которая наконец поедает труп, обманывает его. Еще одна жестокая история - это история Медведя, который съел старуху. Но хуже всего сказка о Балдаке Борисиевиче, в которой есть такой странный сюжет с непонятными деталями и вообще без сообщения, что это очень расстраивает и просто абсурдно: семилетнего мальчика отправляют победить турецкого короля. Оказавшись там, он одну за другой соблазняет своих трех дочерей. В конце концов, он их всех повешивает, а по возвращении он даже не женится ни на одной дочери русского царя и не получает никакой другой награды5. 1.2. Центральные образы волшебных сказок Так же, как и в европейских фольклорных традициях, в русских сказках есть традиционные герои, чья доброта, храбрость и верность вознаграждаются. В русском фольклоре можно также найти некоторых темных и сложных персонажей, таких как Баба Яга, живущая в своем доме на куриных ножках, и ее двойник-мужчина, Кощей Бессмертный, бессмертный оборотень и привычный похититель жен. Вот список главных героев и злодеев русского фольклора. Русский художник Виктор Васнецов увековечил здоровенного Илью Муромца и его товарищей Алешу Поповича и Добриню Никитича в своей картине «Богатыри», написанной после девятнадцати лет работы в 1898 году. Илья Муромец считается величайшим из богатырей (воинов или рыцарей) России. массивный центральный воин, сидящий на своем коне, готовый защитить Россию от неминуемой опасности. Илья славится своей всемогущей силой. Он использует ее в одиночку (смотря какую сказку читаете); защитить город Чернигов от татарского нашествия, вырубить целые леса и убить чудовище Соловей Разбойник (Соловей-разбойник). Соловей, по сказке русского фольклориста Александра Афанасьева, мог убивать людей, оглушая их звуком своего свистка. Даже сегодня россияне по-прежнему не любят свистеть, если сравнить это с широко распространенным суеверием, что свист в доме заставляет деньги улетать. Двое товарищей Ильи - Алеша и Добриня. Алеша известен своей смекалкой, а Добрыня - смелостью. Алеша, младший из троих, побеждает дракона Тугарина Змеевича, призывая небеса послать черное дождевое облако, чтобы впитать бумажные крылья дракона, чтобы его можно было повалить на землю и победить. Добринья также является истребителем драконов и известен своими навыками в шахматах, музыке и стрельбе из лука. В сказке Добринья и дракон Горниныч, Добринья сражается с драконом в течение трех дней, и как раз, когда он собирается сдаться, небесный голос приказывает ему продержаться там еще три часа, прежде чем ему удастся убить дракона. Лесной и злой ведьмы Бабы-Яги хватит, чтобы детям снились кошмары, и, может быть, в этом-то и дело. Кажется, что она всегда таится в многочисленных сказках. Подобно тому, как ее лесной домик стоит на танцующих куриных ножках, в сказках она летает по воздуху в ступке, управляя пестиком. Никакой метлы для российской Бабы Яги. Человеческие кости окружают ее дом, образуя забор, столбы которого увенчаны черепами. Обычно остается один пост без черепа, поэтому все еще остается место для черепа героя, если он не справится с поставленной задачей. В сказке «Василиса Прекрасная» злая мачеха обманом уводит юную девушку в глубокий темный лес за костром от Бабы Яги. Доброй Василисе помогает кукла, подаренная ей много лет назад умирающей мамой. С помощью этой волшебной куклы ей удается выполнять все более сложные задачи, которые ставила перед ней Баба Яга, и в итоге завоевывает свободу и (конечно же) становится невестой красивого царя. Баба Яга не такая уж и плохая, она очень ценит Кощея Бессмертного, главного мужского сказочного злодея, говоря ему: «Медуза на тебя ничего не понимает, милый Коцей». Не всех персонажей легко определить, как добрых или злых. Это Жар-птица, по-русски Жар-птица. Эта заколдованная птица из далекой страны может принести своим похитителям добро или зло. Его перья светятся так ярко, что напоминают костер, и даже когда их снимают, они не теряют своего волшебного сияния. Иван Дурак (Иван-дурак) - еще один популярный герой русского фольклора, преследующий Жар-птицу. Иван, как правило, самый младший и самый глупый из трех сыновей, который в конечном итоге женится на принцессе. Конек Гобюнок (Конек-Горбунок) - популярный мультфильм, созданный в 1947 году по мотивам рассказа о жар-птице с участием Ивана. В этом фильме Ивана подружилась с маленькой лошадкой, и вместо того, чтобы как обычно вздремнуть под стогом сена, он и его новый приятель отправляются на поиски приключений. По пути Иван находит перо от Жар-птицы и, несмотря на предупреждение маленькой лошадки не держать его, Иван кладет его в карман. Вскоре о том, что у Ивана есть это перо, становится известно царю, который отправляет его на поиски волшебной птицы. В разных сказках Иван женат на Марии Моревне (ему предстоит украсть ее у Кощея Бессмертного), Василисе Премудрой и Еленке прекрасной. Такая замечательная награда для такого тупого парня не выдерживает серьезной проверки в современном мире, но они действительно являются вдохновляющим чтением для миллионов обычных парней! 1.3. Мотив как основа волшебной сказки Мотив сам по себе представляет собой составную часть сюжета, то есть в какой-то степени он является «двигателем сюжета», побуждает героя развиваться. Сюжет сказок обладает своими, специфическими особенностями: В.Я. Пропп обратил внимание на действия сказочных персонажей и обозначил их термином «функция» (в разных сюжетах повторяются одинаковые функции, например: похищение, нарушение запрета, трудная задача и т.д.). В тексте еще можно выделить простейшие повествовательные единицы сюжета, которые А. Н. Веселовский назвал «мотивами». В.Я. Пропп6 считал, что мотивы в волшебных сказках заменяются функциями – поступками действующего лица, определяемыми с точки зрения его значения для хода действия. Проппом были изучены все основные функции волшебной сказки. Он считал, что сказочных функций чрезвычайно мало, а персонажей чрезвычайно много. Этим и объяснял он «двоякое» качество сказки: ее поразительное многообразие, ее пестроту и сказочность, и, с другой стороны, ее поразительное однообразие. В. Я. Пропп считает, что: Постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц, независимо от того, кем и когда они выполняются. Они образуют основные составные части сказки. Число функций, известных волшебной сказке, – ограниченно. Последовательность функций всегда одинакова. Все волшебные сказки однотипны по своему строению. Начало сказки В.Я. Пропп определяет как «исходную ситуацию», вслед за которой могут следовать следующие функции: Один из членов семьи отлучается из дома. К герою обращаются с запретом. Запрет нарушается. Вредитель пытается произвести разведку. Вредителю даются сведения о его жертве. Вредитель пытается обмануть свою жертву, чтобы овладеть ею или ее имуществом. Жертва поддается обману и тем невольно помогает врагу. Эти первые семь функций: отлучку, нарушение запрета, выдачу, удачу обмана – Пропп предлагает трактовать как подготовительную часть сказки. Следующую за ними восьмую функцию ученый считает особенно важной, так как ею и создается «движение сказки», ею открывается завязка сказки. Вредитель наносит одному из членов семьи вред или ущерб.Виды вредительства предельно разнообразны, встречаются сказки, которые не начинаются с нанесения вреда. Однако Пропп считает, что все сказки исходят из ситуации нехватки или недостачи, что и вызывает поиски, аналогичные поискам при вредительстве. Вывод Проппа таков: «недостача может быть рассмотрена как морфологический эквивалент, например, похищения». Беда или недостача сообщается, к герою обращаются с просьбой или приказанием, отсылают или отпускают его. Эта функция вводит в сказку героя. Искатель соглашается или решается на противодействие. Герой покидает дом. Герой испытывается, выспрашивается, подвергается нападению и пр., чем подготовляется получение им волшебного средства или помощника. Герой реагирует на действия будущего дарителя. В распоряжение героя попадает волшебное средство. Герой переносится, доставляется или приводится к месту нахождения поисков. Герой и вредитель вступают в непосредственную борьбу. Героя метят. Вредитель побеждается. Герой возвращается. Возвращение обычно совершается обычно в тех же формах, что и прибытие. Герой подвергается преследованию. Герой спасается от преследования. На этом очень многие сказки заканчиваются. Герой прибывает домой, затем, если была спасена девушка, женится и т.д. Но так бывает далеко не всегда. Сказка заставляет героя пережить новую беду, опять появляется вредитель. Герой неузнанным прибывает домой или в другую страну. Ложный герой предъявляет необоснованные притязания. Герою предлагается трудная задача. Задача решается. Героя узнают. Ложный герой или вредитель изобличаются. Герою дается новый облик. Вредитель наказывается. Герой вступает в брак и воцаряется. Этим сказка завершается. Пропп также замечает, что в некоторых случаях действия сказочных героев не подчиняются и не определяются ни одной из приведенных выше функций. Таких случаев немного. Это те случаи, когда сказка не может быть понята без сравнительного материала, или формы, перенесенной из сказок других разрядов. На основе вышеперечисленных наблюдений, В.Я. Пропп приходит к следующим выводам: «Количество сказочных функций весьма ограниченно. Можно отметить лишь 31 функцию. В пределах этих сказок развивается действие решительно всех сказок нашего материала, а также и действие очень многих других сказок самых различных народов. Далее, если мы прочитаем все функции подряд, то мы увидим, как с логической и художественной необходимостью одна функция вытекает из другой. Мы видим, что, действительно, ни одна функция другой не исключает. Все они принадлежат одному стержню, а не нескольким…»7. В дополнение к этому следует заметить также, что композицию сказок В.Я. Пропп считал фактором стабильным, а сюжет переменным, композицию сказок определяет последовательность функций, множество сюжетов имеют в своей основе одну и ту же композицию. Необходимо заметить, что другие видные русские ученые придерживались отличного от В.Я. Проппа мнения по этому поводу. Так, В. П. Аникин считал, что мотив не любая констатация реальных или предполагаемых фактов; в нем необходима причинно-следственная связь, проявление жизненной необходимости. В работе И. П. Черноусовой «Структура и художественные функции мотивов русской волшебной сказки8» приводится система мотивов, разработанная автором для структурного анализа волшебных сказок. Это мотивы: Поиск супруга и восстановление брака; Воздаяние (награда/наказание) Добывание чудесных предметов; Заколдование; Заключение брака; Задание трудных задач; Идентификация; Изведение; Низкий герой; Обман; Победа в бою; Попадание во власть демонического существа; Подмена; Параллелизм персонажей; Приобретение помощника; Расколдование; Разрушение брака; Решение трудных задач; Скрывание скромного героя; Спасение от демонического существа; Задание трудных задач и их решение; Чудесное рождение; Чудесный супруг/супруга. Элементарные сюжеты состоят только из одного мотива, тогда как более сложными видами являются сюжеты кумулятивные, которые возникают в результате накопления цепочек из вариаций одного и того же мотива. Такие сюжеты типичны для многих сказок о животных и для некоторых анекдотических сказок. Наиболее сложен волшебно-сказочный тип сюжета, который состоит из цепочки мотивов разного содержания. Он соответствует развитому мышлению, требует удерживать в памяти не только мотив, но и весь сюжет. 2. ….. мотива дома и пути в русских волшебных сказках 2.1. Мотивы дороги в сказочных сюжетах Мотивировки действий в произведениях фольклора можно понять, обратившись к мифам и ритуалам, которые являются прародителями фольклорных жанров. Мифы и тесно связанные с ними ритуалы посвятительного и инициального типа, потеряв сначала тесную связь между собой, и, как следствие, такие определяющие черты мифа как сакральность, безусловную веру слушателя и рассказчика и т.д. – но сохранив свои мотивы, сюжеты и героев – трансформировались в сказку волшебную. Мотивы волшебных сказок непонятны непосвященным, причинно-следственные связи трудноуловимы. Герой, зачастую без всяких видимых причин, отправляется в дорогу, покидает дом, такой поступок в сказке часто просто не мотивирован. В других сказках герой нарушает запрет, или его выгоняет вредитель. На вопрос о том, почему так происходит, не находится никакого ответа, если только не считать ответом простое – так надо. Психологи считают, сто многими поступками человека движет страх, который является неизбежной принадлежностью нашей жизни. История человечества от прошлого до настоящего состоит из попыток преодолеть, уменьшить, пересилить и обуздать страх, который содержится в самом нашем существовании и является отражением нашей зависимости и нашего знания о неизбежности смерти, страх увеличивается тогда, когда образ жизни человека изменяется вопреки его желанию9. С одной стороны, страх активизирует, с другой парализует человека. Все новое, неизвестное, впервые случившееся или пережитое, наряду с привлекательностью нового, сопровождается страхом. Человеку одновременно свойственны взаимоисключающие стремления – к постоянству и устойчивости и в то же время к изменениям и переменам. Жизненный порядок возможен только тогда, когда наступает равновесие между противоположными импульсами. Человек усваивает целое только разложив его на части, сознание по-своему переосмысливает и понимает неизвестное через нечто уже известное, понятное и доступное. Ритуалы – это изобретенный человечеством способ преодолеть страх перед неизбежной изменчивостью и неизбежной необходимостью. Пересечение границ привычного всегда сопровождается страхом, предупреждающем об опасности, но в то же время, страх этот содержит импульс к преодолению этой опасности10. В сказках, как и во взрослой литературе, ничего не бывает просто так. Поэтому те, кто пишет сказки, должен не просто «владеть пером», но и постоянно изучать законы, по которым живет сказочное повествование. Сегодня мы в «Маленьких историях» подробнее расскажем о таком важном сказочном мотиве, как мотив дороги, пути — и о том, как он находит отражение в произведениях для детей. Итак, какие приемы обычно используются в сказочных сюжетах, когда тот строится вокруг идеи дороги? При такой подаче сюжета герой выходит из дома без конкретной цели, что называется, «на все четыре стороны», «людей посмотреть и себя показать». Впрочем, такое путешествие не так уж бесцельно: оно символизирует взросление, выход в большой мир из привычной «скорлупы». А, как мы знаем, народные сказки в принципе символичны. Чаще всего такую сюжетную конструкцию можно встретить в сказках о царе-отце и его сыновьях, которые просят отцовского благословения и покидают дом, чтобы посмотреть мир. В ходе путешествия герои находят нечто, что и не думали найти — богатство, невесту, нежданные испытания или даже сильного противника11. Герой добровольно идет на поиски чего-то или кого-то Один из самых популярных сюжетных каркасов: во всем известной «Царевне-лягушке» сыновья ищут себе невест и доверяются случаю: пускают по стреле в случайном направлении, чтобы потом отправиться — каждый в свое путешествие. Такая конструкция всегда подразумевает, что главный герой отправляется в дорогу по собственному решению, а найти хочет что-то определенное, желаемое. В отличие от следующего сюжета, изначально герой ничего не лишается, а его путешествие — это дорога к обретению чего-то нового. Герой добровольно идет возвращать утерянное Отличие от предыдущего типа «дорожного» сюжета здесь в том, что путешествие героя изначально — не беспечная прогулка, а тяжелый путь, полный испытаний. В сказке о Финисте — ясном соколе, Марьюшка отправляется в дорогу, чтобы вернуть возлюбленного, изнашивая по пути трое железных башмаков и стирая три железных посоха. Героя отправляют на поиски чего-то или кого-то Недоброжелатели хотят избавиться от героя и отправляют его в дорогу против его воли. В таком сюжете перед героем часто ставится неосуществимая задача: например, принести огонь от Бабы-Яги, как в сказке «Василиса Прекрасная». Или же героя просто отправляют на верную смерть, как в «Морозко» или в похожей истории «Гензель и Гретель». Преодолев трудности, герои возвращаются домой с наградой — а зло остается наказанным. Нарушение родительского запрета и дорога как наказание Этот тип сказочного сюжета повествует о детях, которым взрослые строго запретили покидать дом, но те пренебрегают наказом. Непослушание неизбежно ведет к беде. В сказке «Гуси-лебеди» сестрица отправляется в опасный путь, чтобы вернуть брата — и, благодаря помощи волшебных союзников, они успевают вернуться домой к приезду родителей. Мотив дороги и путешествия — универсальный и вечный, это мотив взросления, становления личности, подвергаемой трудными испытаниями вдали от безопасного дома. Именно поэтому мотив так часто присутствует не только в детской, но и в юношеской и взрослой литературе. Немного приоткроем занавес — маленькая история про Комарика, которую мы готовим к выходу, тоже будет немножко о дороге. А если еще не знакомы с прошлыми интерактивными книжками-малышками — добро пожаловать: 2.2. Анализ мотива дома и пути в русских волшебных сказках Переосмысление и преодоление страха в архаическом обществе проходит через определенные стадии и формы его переживания – инициализацию. Инициальный ритуал включает символическое изъятие индивида из социальной структуры, после чего инициируемый проходит те или иные испытания, контактирует с демоническими силами вне социума, далее следует ритуальное очищение и возвращение в социум уже в ином статусе. Инициализацию наглядно можно представить в виде следующей линейной схемы:  Человек долженпокинуть дом, и спрашивать, почему он это делает, вполне бессмысленно. Только так он может реально взаимодействовать с миром, посвятительный ритуал – это прямой диалог социума и сверхъестественных сил. Для человека такой диалог означает ликвидацию старого состояния и переход в новое, глобально – смерть и новое рождение. Одна из важнейших черт таких ритуалов и связанных с ними мифов, как уже отмечалось выше, сугубая таинственность и сакральность. Участвовать в них могут только посвященные, те кому положено и предопределенно. Отмена таких ограничений, допущение, пусть даже только в число слушателей, посторонних приводит к тому, что миф превращается в сказку. Но! Священная информация о магических маршрутах изымается, за счет чего усиливается внимание ко всякого рода авантюрным и чудесным моментам. На основе всего, изложенного выше, можно сделать вывод, что мотивы дома (социума) и дороги (священный маршрут посвященного) - суть изначальное воплощение в ритуалах и связанных с ними мифах побуждения архаического человеческого сознания к преодолению изначально присущего человеку страха перед риском всего нового, перед изменчивостью жизни и стремлением к изменчивости, развитию и преодолению. Сюжет интересующих нас волшебных сказок строится на основе инициального ритуала: герой выезжает из дома, путь героя – ось повествования, конец – герой прибывает домой. Дом в волшебной сказке – тот же ритуальный социум, сверхъестественные силы изымают человека оттуда и отправляют по магическому маршруту. Сказка, в силу специфики жанра, не располагает никакими топографическими сведениями, но, безусловно одно – дорога, по которой высшие силы ведут человека, ведет в потусторонний мир. Здесь очень важны следующие моменты: В русских волшебных сказках граница между “здешним” миром и “потусторонним” (домом и волшебным царством, жизнью и смертью) – охраняема. Страж границы (например это может быть, и чаще всего бывает, Баба Яга) охраняет вход в потусторонний мир. В потусторонний мир попадет только достойный. Кто достоин, а кто и не очень, определяется с помощью разного рода испытаний – это уже попытка объяснения того, что архаическому сознанию понятно изначально: “там” будет тот, кому положено высшими силами “там” быть Наличие двух вышеозначенных моментов в конкретной сказке говорит исследователю о ее большей прозрачности по сравнению с теми, где такие моменты отсутствуют. Вспомним Проппа, это те самые случаи “когда сказка не может быть понята без сравнительного материала, или формы, перенесенные из сказок других разрядов”. “Прозрачная” сказка позволяет видеть вглубь веков, через нее просвечивают миф и ритуал, которым она обязана своим появлением, эти самые близкие человеку “маяки” в толще мировой истории. Волшебные сказки, явно или не явно содержащие мотивы дома и дороги, по нашему мнению могут быть объединены в одну семантическую группу, как происходящие из инициальных ритуалов и связанных с ними мифов. Наличие таких мотивов дает возможность различать варианты данных мотивов в волшебных сказках. Как известно, – начало волшебной сказки – это оставление дома. Дом родной, привычный, любимый. Изначально в нем “все было хорошо”. “В некотором царстве жил был купец, двенадцать лет жил он в супружестве и нажил только одну дочь, Василису Прекрасную” (№47, “Василиса Прекрасная”), “Жили старичок со старушкою; у них была дочка да сыночек маленький” (№51, “Гуси-лебеди”). Если герой сказки социально ущемленный персонаж, то живется ему плохо, но в своем доме: “У мачехи была падчерица да родная дочка; родная что ни сделает, за все ее гладят по головке да приговаривают “Умница”. А падчерица как ни угождает – ничем ни угодит, все не так, все худо, у мачехи каждый день слезами умывалась”, (“Морозко”). Сказочный сюжет безусловно предполагает, что герой должен покинуть дом, но что побуждает его так поступить в поверхностном “видимом” плане сказки скрыто, но тем не менее не вызывает вопросов ни у рассказчика, ни у слушателя. Также во многих русских сказках складывается ситуация, в которой главный персонаж попадет в чужие угодья, а затем начинает его исследовать. Несмотря на то, что иногда жилище бывает труднодоступным, помещенном в неком месте, где «нет ни единой души», героя это не останавливает и он продолжает исследовать это новое и неопознанное. Вот дальнейший ход событий уже различается: Или появляются хозяева, как например, в сказке о Белоснежке явились семеро гномов, удивленных её присутствием или в сказке «Маша и медведи», когда хозяева вернулись и обнаружили, что кто-то ел их кашу, сидел на стуле и лежал в их постели. Или главный герой находит персонажа, которого необходимо спасти от вечного сна, как, например, в Сказке о Спящей красавице. Или герой не появляется во плоти, но незримо защищает свои владения и наблюдает за тем, что персонаж делает, попав в новое для себя место. Имеется сюжетная разработка в стиле детской сказки, где с одноглазым великаном Верлиокой человек расправляется с помощью обиженных им одушевленных вещей (желудь, веревочка, колотушка), которые устраивают засаду в пустующем жилище демона. Важно отметить, что в каждом из представленных сюжетов прячется свой скрыты смысл: отсутствие хозяев – земля, не заселенная людьми и богатая дарами; заклятый замок – расположение демонических противников героя; физическое отсутствие хозяина и диалог с героем через неодушевленные предметы –мотив дома, обладающий ритуально-мифологическими корнями, в котором хозяева как бы наблюдают за героем с «той стороны». При разрыве связи между мифом и ритуалом этот важнейший мотив теряет свой сакральный смысл, который, тем не менее, подразумевается, просвечивает, и дает толчок дальнейшему развитию сказочных событий. Самым тесным образом с мотивом Дома в волшебной сказке связан мотив Дороги. Покинувшему Дом человеку нужно пройти, преодолеть какой-то путь и прийти в определенную точку, противоположную Дому (социуму) – в точку, где человеческий и потусторонний мир сходятся вместе, в точку, где происходит самое важное – собственно преодоление и перерождение. Перемещение героя в специфическом сказочном пространстве, его маршрут, путь, Дорога и составляют ось сказочного повествования. Конечная цель путешествия -независимо от причины, по которой герой отправился этой Дорогой – находится очень далеко, в “другом”, “ином” царстве. Заключение Волшебная сказка представляет собой художественный текст и выполняет эстетическую функцию в системе традиционной фольклорной культуры. Ценность сказки для культуры и искусства во многом определяется ее происхождением из мифов и ритуалов и органической связью с ними. Основные сказочные мотивы и сюжеты непременно связаны с важнейшими ритуалами жизненного цикла человека, которые лишь поверхностно видоизменившись, по сути своей остаются теми же, что и на заре человечества. Это позволяет сказке не терять привлекательность и актуальность и в наши дни. Такая преемственность позволяет сказке, вытекая из прошлого, находится в настоящем и перебрасывать мост в будущее. Примером чего служит возникновение в ХVII веке литературной сказки, традиции которой успешно развиваются и в нашем веке. По мотивам сказки "Золушка" Е.Шварцем был написан сценарий кинофильма. Современная "фабрика грез" — Голливуд, использует мифы для создания своих волшебных сказок, сделала образ современной Золушки одним из символов американской мечты. Народные сказки, опубликованные в сборниках рассказов, после завершения редактирования, были лишены неприятного и чрезмерного насилия, использовали индикаторные фразы и региональную терминологию, чтобы идентифицировать их как традиционные народные сказки, и были свободны от церковнославянских и иностранных слов. Это были народные сказки, сказки, которые рассказывали читателям, что значит быть истинно русским. Сказки, как и самые понятия о народе и народности, были построениями; они собирались, лепились и редактировались интеллектуалами в поисках истинных русских и истинной русскости. В искусстве есть яркая красота, и в сказках присутствует магия, которая была бы невозможна без тех обстоятельств, в которых происходило его редактирование. Список использованной литературы «Чудесная рубашка» Русская народная сказка. – Библиотека Ладовед. – с. 117-121. Пропп В. Исторические корни волшебной сказки / В. Пропп. – «Лабиринт». – 2014. – 646 с. Пропп В. Морфология волшебной скаки / В. Пропп. – «Лабиринт». – 2011. – 978 с. Русские волшебные сказки. - М.: Махаон, 2013. - 802 c. Русские народные сказки. - М.: Олма Медиа Групп, 2013. - 322 c. Самые лучшие русские сказки. - М.: Издательство "Эксмо" ООО, 2006. - 224 c. Черноусова И.П. «Структура и художественной функции диалога в русской волшебной сказке \ И.П. Черноусова. – Воронеж. – 1994. – 180 с. Адоньева С. Б., “Волшебная сказка в контексте традиционной фольклорной культуры”, Л.: ЛГУ. - 1989. Аникин В. П., “Русская народная сказка”. - М.:Художественная литература, 1984; Афанасьев А. И., “Поэтические воззрения славян на природу”. -М., 1865. Веселовский А. Н., “Историческая поэтика”, Л., 1940. “Вопросы жанров российского фольклора”, Сборник статей. - М.: МГУ, 1972. Гацак В. М., “Фольклор и молдавско-русско-украинские связи”, М.: Наука, 1975. Гронская О. Н. “Языковая картина мира немецкой народной сказки”, СПб.: Российский Государственный Пед. У-т, 1998. Дмитриева Т. Г., “Повествовательные и описательные стилистические приемы в русской волшебной сказке”, М.: МГУ,1996. Добровольская В.Е., “Предметные реалии русской волшебной сказки”, М.: МГУ, 1995. Евзлин М. И., “Космогония и ритуал”, М.: Радикс, 1993. Полная хрестоматия для 1-4 классов. - Москва: Наука, 2017. - 823 c. 1Полная хрестоматия для 1-4 классов. - Москва: Наука, 2017. - 823 c. 2Самые лучшие русские сказки. - М.: Издательство "Эксмо" ООО, 2006. - 224 c. 3 «Чудесная рубашка» Русская народная сказка. – Библиотека Ладовед. – с. 117-121. 4Русские народные сказки. - М.: Олма Медиа Групп, 2013. - 322 c. 5Русские волшебные сказки. - М.: Махаон, 2013. - 802 c. 6Пропп В. Морфология волшебной скаки / В. Пропп. – «Лабиринт». – 2011. – 978 с. 7Пропп В. Исторические корни волшебной сказки / В. Пропп. – «Лабиринт». – 2014. – 646 с. 8Черноусова И.П. «Структура и художественной функции диалога в русской волшебной сказке \ И.П. Черноусова. – Воронеж. – 1994. – 180 с. 9 Веселовский А. Н., “Историческая поэтика”, Л., 1940. 10 Афанасьев А. И., “Поэтические воззрения славян на природу”, М., 1865 11 “Вопросы жанров российского фольклора”, Сборник статей, М.: МГУ, 1972. |