«Пурпурное платье», анализ новеллы О. Генри. рассказы заруб пис. О. Генри Пурпурное платье
 Скачать 54.06 Kb.
|
|
О. Генри Пурпурное платье * * * Давайте поговорим о цвете, который известен как пурпурный. Этот цвет по справедливости получил признание среди сыновей и дочерей рода человеческого. Императоры утверждают, что он создан исключительно для них. Повсюду любителя повеселиться стараются довести цвет своих носов до этого чудного оттенка, который получается, если подмешать в красную краску синей. Говорят, что принцы рождены для пурпура; и, конечно, это именно так и есть, потому что при коликах в животе лица у наследных принцев наливаются царственным пурпуром точно так же, как и курносые физиономии наследников дровосека. Все женщины любят этот цвет – когда он в моде. А теперь как раз носят пурпурный цвет. Сплошь и рядом видишь его на улице. Конечно, в моде и другие цвета – вот только на днях я видел премиленькую особу в шерстяном платье оливкового цвета: на юбке отделка из нашитых квадратиков и внизу в три ряда воланы, под драпированной кружевной косынкой видна вставка вся в оборочках, рукава с двойными буфами, перетянутые внизу кружевной лентой, из– под которой выглядывают две плиссированные рюшки, – но все-таки и пурпурного цвета носят очень много. Не согласны? А вы попробуйте-ка в любой день пройтись по Двадцать третьей улице. Вот почему Мэйда – девушка с большими карими глазами и волосами цвета корицы, продавщица из галантерейного магазина «Улей» – обратилась к Грэйс – девушке с брошкой из искусственных брильянтов и с ароматом мятных конфет в голосе с такими словами: – У меня будет пурпурное платье ко Дню Благодарения – шью у портного. – Да что ты! – сказала Грейс, укладывая несколько пар перчаток размера семь с половиною в коробку с размером шесть три четверти. – А я хочу красное. На Пятой авеню все-таки больше красного, чем пурпурного. И все мужчины от него без ума. – Мне больше нравится пурпурный, – сказала Мэйда, – старый Шлегель обещал сшить за восемь долларов. Это будет прелесть что такое. Юбка в складку, лиф отделан серебряным галуном, белый воротник и в два ряда… – Промахнешься! – с видом знатока прищурилась Грэйс. – …и по белой парчовой вставке в два ряда тесьма, и баска в складку, и… – Промахнешься, промахнешься! – повторила Грэйс. – …и пышные рукава в складку, и бархотка на манжетах с отворотами. Что ты хочешь этим сказать? – Ты думаешь, что пурпурный цвет нравится мистеру Рэмси. А я вчера слышала, он говорил, что самый роскошный цвет – красный. – Ну и пусть, – сказала Мэйда. – Я предпочитаю пурпурный, а кому не нравится, может перейти на другую сторону улицы. Все это приводит к мысли, что в конце концов даже поклонники пурпурного цвета могут слегка заблуждаться, Крайне опасно, когда девица думает, что она может носить пурпур независимо от цвета лица и от мнения окружающих, и когда императоры думают, что их пурпурные одеяния вечны. За восемь месяцев экономии Мэйда скопила восемнадцать долларов. Этих денег ей хватило, чтобы купить все необходимое для платья и дать Шлегелю четыре доллара вперед за шитье. Накануне Дня Благодарения у нее наберется как раз достаточно, чтобы заплатить ему остальные четыре доллара… И тогда в праздник надеть новое платье – что на свете может быть чудеснее! Ежегодно в День Благодарения хозяин галантерейного магазина «Улей», старый Бахман, давал своим служащим обед. Во все остальные триста шестьдесят четыре дня, если не брать в расчет воскресений, он каждый день напоминал о прелестях последнего банкета и об удовольствиях предстоящего, тем самым призывая их проявить еще больше рвения в работе. Посредине магазина надрывался длинный стол. Витрины завешивались оберточной бумагой, и через черный ход вносились индейки и другие вкусные вещи, закупленные в Дуловой ресторанчике. Вы, конечно, понимаете, что «Улей» вовсе не был фешенебельным универсальным магазином со множеством отделов, лифтов и манекенов. Он был настолько мал, что мог называться просто большим магазином; туда вы могли спокойно войти, купить все, что надо, и благополучно выйти. И за обедом в День Благодарения мистер Рэмси всегда… Ох ты, черт возьми! Мне бы следовало прежде всего рассказать о мистере Рэмси. Он гораздо важнее, чем пурпурный цвет, или оливковый, или даже чем красный клюквенный соус Мистер Рэмси был управляющим магазином, и я о нем самого высокого мнения. Когда в темных закоулках ему попадались молоденькие продавщицы, он никогда их не щипал, а когда наступали минуты затишья в работе и он им рассказывал разные истории и девушки хихикали и фыркали, то это вовсе не значило, что он угощал их непристойными анекдотами. Помимо того, что мистер Рэмси был настоящим джентльменом, он отличался еще несколькими странными и необычными качествами. Он был помешан на здоровье и полагал, что ни в коем случае нельзя питаться тем, что считают полезным. Он решительно протестовал, если кто-нибудь удобно устраивался в кресле, или искал приюта от снежной бури, или носил галоши, или принимал лекарства, или еще как-нибудь лелеял собственную свою персону. Каждая из десяти молоденьких продавщиц каждый вечер, прежде чем заснуть, сладко грезила о том, как она, став миссис Рэмси, будет жарить ему свиные котлеты с луком. Потому что старый Бахман собирался на следующий год сделать его своим компаньоном и каждая из них знала, что уж если она подцепит мистера Рэмси, то выбьет из него все его дурацкие идеи насчет здоровья еще прежде, чем перестанет болеть живот от свадебного пирога. Страница 2 из 3 Мистер Рэмси был главным устроителем праздничного обеда. Каждый раз приглашались два итальянца – скрипач и арфист, – и после обеда все немного танцевали. И вот, представьте, задуманы два платья, которые должны покорить мистера Рэмси: одно – пурпурное, другое – красное. Конечно, в платьях будут и остальные девушки, но они в счет не идут. Скорее всего на них будет что-нибудь наподобие блузки да черной юбки – ничего стоящего по сравнению с великолепием пурпура или красного цвета. Грэйс тоже накопила денег. Она хотела купить готовое платье. Какой смысл возиться с шитьем? Если у тебя хорошая фигура, всегда легко найти что-либо подходящее – правда, мне всегда приходится еще ушивать в талии, потому что талия среднего размера гораздо шире моей. Подошел вечер накануне Дня Благодарения. Мэйда торопилась домой, радостно предвкушая счастливое завтра. Она мечтала о своем темном пурпуре, но мечты ее были светлые – светлое, восторженное стремление юного существа к радостям жизни, без которых юность так быстро увядает, Мэйда была уверена, что ей пойдет пурпурный цвет, и – уже в тысячный раз – она пыталась себя уверить, что мистеру Рэмси нравится именно пурпурный, а не красный. Она решила зайти домой, достать из комода со дна нижнего ящика четыре доллара, завернутые в папиросную бумагу, и потом заплатить Шлегелю и самой принести платье. Грэйс жила в том же доме. Ее комната была как раз над комнатой Мэйды. Дома Мэйда застала шум и переполох. Во всех закоулках было слышно, как язык хозяйки раздраженно трещал и тарахтел будто сбивал масло в маслобойке. Через несколько минут Грэйс спустилась к Мэйде вся в слезах, с глазами краснее, чем любое платье. – Она требует, чтобы я съехала, – сказала Грэйс. – Старая карга. Потому что я должна ей четыре доллара. Она выставила мой чемодан в переднюю и заперла комнату. Мне некуда идти. У меня нет ни цента. – Вчера у тебя были деньги, – сказала Мэйда. – Я купила платье, – сказала Грэйс. – Я думала, она подождет с платой до будущей недели. Она всхлипнула, потянула носом, вздохнула, опять всхлипнула. Миг – и Мэйда протянула ей свои четыре доллара, – могло ли быть иначе? – Прелесть ты моя, душечка! – вскричала Грэйс, сияя, как радуга после дождя. – Сейчас отдам деньги этой старой скряге и пойду примерю платье. Это что-то божественное. Зайди посмотреть. Я верну тебе деньги по доллару в неделю, обязательно! День Благодарения. Обед был назначен на полдень. Без четверти двенадцать Грэйс впорхнула к Мэйде. Да, она и впрямь была очаровательна. Она была рождена для красного цвета. Мэйда, сидя у окна в старой шевиотовой юбке и синей блузке, штопала чу… О, занималась изящным рукоделием. – Господи, боже мой! Ты еще не одета! – ахнуло красное платье. – Не морщит на спине? Эти вот бархатные нашивки очень пикантны, правда? Почему ты не одета, Мэйда? – Мое платье не готово, – сказала Мэйда, – я не пойду. – Вот несчастье-то! Право же, Мэйда, ужасно жалко. Надень что-нибудь и пойдем, – будут только свои из магазина; ты же знаешь, никто не обратит внимания. – Я так настроилась, что будет пурпурное, – сказала Мэйда, – раз его нет, лучше я совсем не пойду. Не беспокойся обо мне. Беги, а то опоздаешь. Тебе очень к лицу красное. И все долгое время, пока там шел обед, Мэйда просидела у окна. Она представляла себе, как девушки вскрикивают, стараясь разорвать куриную дужку, как старый Бахман хохочет во все горло собственным, понятным только ему одному, шуткам, как блестят брильянты толстой миссис Бахман, появлявшейся в магазине лишь в День Благодарения, как прохаживается мистер Рэмси, оживленный, добрый, следя за тем, чтобы всем было хорошо. В четыре часа дня она с бесстрастным лицом и отсутствующим взором медленно направилась в лавку к Шлегелю и сообщила ему, что не может заплатить за платье оставшиеся четыре доллара. – Боже! – сердито закричал Шлегель. – Почему вы такой печальный? Берите его. Оно готово. Платите когда-нибудь. Разве не вы каждый день ходит мимо моя лавка уже два года? Если я шью платья, то разве я не знаю людей? Вы платите мне, когда можете. Берите его. Оно удачно сшито, и если вы будет хорошенькая в нем – очень хорошо. Вот. Платите, когда можете. Пролепетав миллионную долю огромной благодарности, которая переполняла ее сердце, Мэйда схватила платье и побежала домой. При выходе из лавки легкий дождик брызнул ей в лицо. Она улыбнулась и не заметила этого. Дамы, разъезжающие по магазинам в экипажах, вам этого не понять. Девицы, чьи гардеробы пополняются на отцовские денежки, – вам не понять, вам никогда не постынуть, почему Мэйда не почувствовала холодных капель дождя в День Благодарения. В пять часов она вышла на улицу в своем пурпурном платье. Дождь полил сильнее, порывы ветра обдавали ее целыми потоками воды. Люди пробегали мимо, торопясь домой или к трамваям, низко опуская зонтики и плотно застегнув плащи. Многие из них изумленно оглядывались на красивую девушку со счастливыми глазами, которая безмятежно шагала сквозь бурю, словно прогуливалась по саду в безоблачный летний день. Страница 3 из 3 Я повторяю, вам этого не понять, дамы с туго набитым кошельком и кучей нарядов. Вы не представляете себе, что это такое – жить с вечной мечтой о красивых вещах, голодать восемь месяцев подряд, чтобы иметь пурпурное платье к празднику. И не все ли равно, что идет дождь, град, снег, ревет ветер и бушует циклон? У Мэйды не было зонтика, не было галош. У нее было пурпурное платье, и в нем она вышла на улицу. Пусть развоевалась стихия! Изголодавшееся сердце должно иметь крупицу счастья хоть раз в год. Дождь все лил и стекал с ее пальцев. Кто-то вышел из-за угла и загородил ей дорогу. Она подняла голову – это был мистер Рэмси, и глаза его горели восхищением и интересом. – Мисс Мэйда, – сказал он, – вы просто великолепны в новом платье. Я очень сожалею, что вас не было на обеде. Из всех моих знакомых девушек вы самая здравомыслящая и разумная. Ничто так не укрепляет здоровья, как прогулка в ненастье… Можно мне пройтись с вами? И Мэйда зарделась и чихнула. «Пурпурное платье», анализ новеллы О. Генри Новелла считается прозаическим жанром, сопоставимым с рассказом. Однако, в отличие от рассказа, в новелле практически отсутствует психологизм, а сюжет динамичен и развязка неожиданна и непредсказуема. Одним из наиболее известных американских новеллистов стал Уильям Сидни Портер, творивший под псевдонимом О. Генри. Его сюжеты отличаются остротой, детали описания точны и выразительны, а завязки действительно неожиданны. Герои новелл О. Генри обычно находятся за чертой бедности. Это мелкие служащие, работники, еле сводящие концы с концами. Но автору важно доказать, что даже в самых трудных жизненных ситуациях опорой для них становятся человеческие ценности: любовь, милосердие, верность, сострадание. Сам писатель стремился привлечь внимание элиты общества к «маленькому» человеку, к его горестям и радостям, испытаниям и маленьким победам. При этом О. Генри настолько сопереживал героям, что в финале его произведений (обычно накануне Рождества или Дня Благодарения) происходили чудеса, столь удивительные, что даже самые плачевные события воспринимались читателями оптимистично, оставляя надежду на лучшее будущее. Главная героиня новеллы «Пурпурное платье» Мэйда, «девушка с большими карими глазами и волосами цвета корицы», работает продавщицей в галантерейном магазине «Улей». Из своего небольшого жалованья за 8 месяцев ей удается скопить 18 долларов, чтобы заказать у старого Шлегеля себе платье пурпурного цвета. Этот цвет, по ее мнению, достойны носить не только императоры и принцы, но и все, кому он нравится. И хотя подруга Мэйды Грейс утверждает, что в моде больше красный цвет, а значит, только в нем можно понравиться управляющему магазином мистеру Рэмси, девушка уверена: в своем необычном платье именно она удостоится внимания настоящего джентльмена. Конкуренция между девушками очевидна, ведь продавщиц в магазине много, а управляющий один, да не просто завидный жених, а настоящий джентльмен, по мнению автора. Он никогда не щипал девушек в темном переулке и не рассказывал им скабрезных анекдотов. Наоборот, он был приверженцем здорового образа жизни, не боялся ходить без калош в мокрую погоду и не прятался от снежной бури в удобном кресле. Многие продавщицы галантерейного магазина «Улей» видели себя в роли будущей миссис Рэмси, но Мэйда была уверена, что в своем пурпурном платье она никому не оставит шанса. Пурпурный — цвет императоров, а значит, победителей. Если бы не трагическое стечение обстоятельств… Ее подругу (и соперницу!) Грейс выгнали из комнаты, которую она снимала, за неуплату. Идти ей было некуда, с красными, «краснее, чем любое платье», глазами она пришла к Мэйде, и та совершила великодушный поступок: последние четыре доллара, которые она должна была отдать мастеру за пошив платья, она отдала Грейс. Грейс, потратившей квартплату на покупку своего красного платья, которое, по ее мнению, должно было понравиться мистеру Рэмси. Повествование ведется от лица автора, поэтому он подробно описывает утро Дня Благодарения, когда хорошенькая Грейс в своем платье идет на традиционный обед, устраиваемый хозяином магазина для своих служащих, а Мэйда в старой шевиотовой юбке и синей блузе штопает чулки. Любому понятно, что Мэйда из-за своего великодушия выбывает из борьбы. Это очевидно и для самой героини: она даже не собирается идти. И это истинно по-королевски: или всё, или ничего. Когда же все надежды и читателей, и героини утрачены, происходят два чуда. Старый Шлегель отдает сшитое уже платье просто так, без денег, так как уверен в честности и порядочности девушки. Ах, если бы она знала об этом заранее, она могла бы успеть на обед, чтобы побороться за свою мечту. Но возможность утрачена: уже четыре часа, и обед давно закончился. Все же Мэйда мчится домой, чтобы воплотить свою мечту — надеть пурпурное платье. На улице дождь, у нее нет ни зонтика, ни галош. Зато есть сбывшаяся мечта о красивой вещи — пурпурном платье, ради которой пришлось голодать восемь месяцев. Поэтому счастье в глазах Мэйды, «безмятежно шагавшей сквозь бурю, словно она прогуливалась по саду в безоблачный летний день», и смог оценить лишь мистер Рэмси. Вот оно, второе чудо — появление желанного человека. |