Охотники за лавинами. Охотники за лавинами
 Скачать 1.68 Mb.
|
|
Глава 6 ЗРЕЛИЩА Обширный, обширный мир, Алта, 1956 г. «Обширный, обширный мир» — телевизионная программа, сейчас уже забытая. В часовой передаче освещались популярные события и темы, интересные для всей страны. Зима также стала темой этой программы — демонстрировались хоккей, бобслей, фигурное катание, лыжи, катание на буерах. Алта была избрана как место для показа тренировок лыжников-спасателей, соревнований по скоростному спуску на лыжах, применения вездеходов «Сноу-кет», всяческих сопутствующих лыжному спорту событий и в качестве гвоздя программы —лавин. Алте было отведено 15 мин телевизионного времени с бюджетом в пятьдесят тысяч долларов. Это было великолепно. Мы не могли потратить пятьдесят тысяч долларов на исследования лавин за все десять лет моего пребывания в Алте. Телевизионная группа нагрянула в Алту в марте, и это потрясающее событие забудется не скоро. Телевизионщики занимали все комнаты, съедали все продукты, работали весь день, танцевали всю ночь и демонстрировали наиболее сверхъестественные из всех костюмов, когда-либо виденных в горнолыжном районе. Они предпочитали длинные, до лодыжек, пальто и низкие полуботинки. В целом это была веселая компания, осыпавшая долларами любого лыжника, который мог затащить коаксиальный кабель на вершину горы, приволочь телевизионные камеры или провезти их сотрудников в санях или даже на собственном горбу. С большим трудом я уговорил их выкинуть из сценария игру в снежки, указав им, что лыжники способны на большее, чем швырять снегом друг в друга. Когда же я попросил режиссера показать мне запасной сценарий, который должен был использоваться в случае плохой погоды в день передачи, его ответ поставил меня в тупик. Он был таким: компания распорядилась о хорошей погоде в день передачи. Поставленный перед необходимостью вызвать сход лавины в нужный день, час и минуту, я с некоторой надеждой предложил использовать наш рабочий фильм о лавинах с Растлер-Фейс. Но режиссер высокомерно заявил, что «Обширный, обширный мир» — программа, идущая по прямой передаче, и исключений быть не может. Тогда я, естественно, обратился к старой надежной выручалочке — к карнизу. Всегда можно взорвать нависающий кусок и передвинуть внушительное количество снега. Выбор пал на стометровый участок Перуанского хребта. Точка съемки была отличной, с боковым освещением во время передачи. Камера стояла на бугре, отделенном логом от лавинного склона. Применяя объектив с переменным фокусным расстоянием, можно было показать лавину, надвигающуюся на зрителя. Я заложил в карниз 50 кг взрывчатки. По необъяснимым причинам это не был надежный тетритол. В последний момент привезли два ящика тротила с указанием использовать его вместо тетритола, потому что он был нам подарен. Тротил — другое военное взрывчатое вещество, и я ничего не имел против него, но хотел бы иметь достаточно времени для испытания. В качестве остатков от войны эти ящики, вероятно, долгое время пролежали на каком-нибудь складе. При данных обстоятельствах такая экономия выглядела странной. Поскольку назначенный день был близок, лучшее, что я мог сделать,—взять несколько пакетов из ящика и взорвать их. Результаты были удовлетворительными, но по чистой случайности наши шерпы утащили к карнизу другой, невскрытый ящик. Вот из-за таких мелочей и происходят большие провалы при попытках искусственно вызвать лавину. Ни один из ранее проведенных взрывов не готовился с таким вниманием и так тщательно. Мы проложили двойную электрическую подрывную цепь и поставили двойные запалы. Если телевизионная программа желала потратить пятьдесят тысяч долларов на то, чтобы сдвинуть немного снега, то я был готов сделать это. По мере того как шли последние приготовления, погода становилась все более угрожающей. Давление устойчиво падало, прогнозисты говорили о мощном фронте, медленно передвигавшемся с Тихого океана. Однажды утром ветер был так силен, что мы с Мери Клер — лавинщицей, работавшей в паре со мной в тот день, должны были держаться за опору подъемника, иначе нас сдуло бы со склона. Два типа в длинных пальто и полуботинках все-таки были сдуты и беспомощно покатились вниз. Мери Клер, лыжница более сильная, чем многие мужчины, и я догнали их на лыжах и оттащили в укрытие на их собственных пальто. За день до передачи у нас была генеральная репетиция, точно в соответствии со сценарием, а телевизионные каналы были открыты на всем пути до Нью-Йорка. Для репетиции лавинной части программы Эд Ля-Шапелль взорвал на поверхности тетритол вне района будущей передачи. К нашему удивлению, он сорвал довольно приличную лавину. Учитывая последующие события, можно только пожалеть, что это не был день передачи. Кроме того, из-за взрывной волны оказалась прерванной телевизионная связь между Алтой и Нью-Йорком. Я успокоил впавшего в панику режиссера, сказав, что заряды для настоящего представления закопаны глубоко и вызовут лишь небольшие сотрясения,— так я надеялся. На нашем карнизе было много свежевыпавшего снега. И назначенный день настал! Актеры и технический персонал отправились на свои места. На востоке фигуристы вырисовывали на льду живописные узоры, бобслеисты стремительно проходили виражи, на западе мелькали хоккейные клюшки. С вершины Перуанского хребта мы с Ля-Шапеллем наблюдали за огромным черным облаком, которое, клубясь, подымалось по каньону Литл-Коттонвуд. Эд сделал последние приготовления к взрыву. Я съехал на лыжах на подготовленную позицию вблизи камеры и сказал режиссеру: «Ради бога, измените расписание и давайте вызовем лавину сейчас, до того как нас закроют облака». «Невозможно,— отвечал он,— лавина — это кульминационный момент». Неумолимо шло время. Облачный вал взвился над Перуанским хребтом подобно волне, разбивающейся о волнолом; струи снега хлестали по щекам. Режиссер посмотрел на свои часы и начал отсчет секунд. Красный глаз телевизионной камеры повернулся ко мне. «Начали!» Я пустил сигнальную ракету в непроницаемую снежную завесу. Наверху, на хребте, Эд услышал выстрел, хотя и не мог видеть ракеты. Он повернул ручку взрывной машинки. В Нью-Йорке всемирно известный диктор сказал: «Ну, я полагаю, динамит не взорвался». Он был не совсем прав. Один заряд все-таки взорвался: это был единственный пакет тетритола, который я запихнул в яму с тротилом как дополнительный запал. Лавина сошла, хотя камере нужен был бы радиолокатор, чтобы увидеть ее. Было ясно, что дареный тротил никуда не годился. Запальная цепь сгорела до конца; капсюли взорвались и раскидали толовую кашу по всей горе. По иронии судьбы взрывчатка, которую я проверил, была хорошей, а та, которую принесли наши шерпы,— непригодной. Поскольку погода все равно погубила кульминационный момент программы, не было смысла углублять вопрос о фиаско тротила. Но высшие власти думали иначе. Было отдано распоряжение: я должен пройти проверку, насколько я компетентен как подрывник. Мои коллеги считали, что все это очень смешно. Я десять лет боролся с лавинами с помощью взрывов, был изобретателем приемов и автором официального руководства. И после всего этого меня заставили сдавать экзамен. Должен признаться, что и последствия телевизионного распоряжения о хорошей погоде вывели мое чувство юмора за нормальные рамки. Восьмые зимние Олимпийские игры, Скво-Вэлли, 1960 г. Александр Кушинг — владелец одного из крупнейших и старейших районов лыжного спорта в Калифорнии. Когда его умение показать товар лицом привело к решению провести зимнюю Олимпиаду 1960 г. в Скво-Вэлли, я со своей женой Джоан был в Европе. Мы уехали из Алты в марте 1956 г., рассчитывая провести следующую зиму в Швейцарских и Австрийских Альпах, где я мог встретиться с моими европейскими коллегами и познакомиться с их опытом. В ноябре пришла телеграмма, в которой меня просили прервать отпуск и стать представителем Лесной службы в Скво-Вэлли. Наше прибытие в Скво-Вэлли в декабре 1956 г. не было моим первым визитом в это место. Я был там в 1949 г., в Зиму Лавин и первую зиму работы Скво-Вэлли, был и в 1952 г., в Зиму Большого Снега. В обоих случаях главный подъемник был разрушен лавиной Хедуолл и другими лавинами. В 1952 г. на верхней станции канатки поселили рабочего, чтобы он отгребал от нее снег. Подъемник был разрушен, а нервы Джо Карсона не выдержали сильнейшей метели, во время которой он на несколько дней был отрезан от мира. Он оставил сравнительно безопасное убежище на верхней станции и попытался спуститься вниз на снегоступах. Его нашли только весной среди отложений лавины Хедуолл. Никто из снежных патрулей никогда не работал в Скво-Вэлли, поскольку Калифорнийское отделение Лесной службы было ультраконсервативного толка и не желало соглашаться с тем, что должно нести прямую ответственность за безопасность людей в районах зимнего спорта. Здесь уместно пояснить, что Лесная служба США — в высшей степени децентрализованная организация. В Вашингтоне начальник определяет основную политику. Лесничий района может весьма вольно толковать эту политику и проводить ее в соответствии со своими собственными идеями. Таким образом, в рамках декларации о безопасности горнолыжников было возможно существование довольно двусмысленных ситуаций. Район 4 (штаты Юта, Айдахо и Невада) делал все возможное, чтобы защитить публику от лавин и других зимних опасностей. Район 5 (Калифорния) не делал ничего. Поэтому Скво-Вэлли не было наилучшим местом для проведения таких зимних спортивных мероприятий, как Олимпиада, тем более что его главный подъемник подвергался воздействию лавин в среднем каждую вторую зиму. Однако существовали два благоприятных для меня фактора. Поскольку я был специалистом, я не слишком много знал о директивах вашингтонского центра, а потому и не заботился о них. Данные мне инструкции были весьма общими: обезопасить игры от лавин. Да и шеф провозгласил более конкретную линию, чем обычно. Он торжественно пообещал оргкомитету Олимпиады и штату Калифорния полную поддержку со стороны Лесной службы людьми и снаряжением. В 1956 г. база Скво-Вэлли располагала всего лишь одним подъемником и одним приютом, к которому вела грунтовая дорога. Она расположена в прибрежных горах, характеризуемых очень сильными снегопадами (20 м снега зимой 1951/52 г.), длительной непогодой (250 см снега за один буран не являются чем-то необычным), дождями в середине зимы (несколько раз за сезон) и лавинами преимущественно из мягкой снежной доски. Были люди — среди них и я,— полагавшие, что это был неверный выбор для десятидневной программы состязаний, в такой мере зависящих от погоды. Но насколько мы были неправы, показала история. За четыре года предстояло превратить лесную глушь в шикарное место, удобное и безопасное для сотен официальных лиц и спортсменов, тысяч лыжников, десятков тысяч зрителей. Свою первую зиму 1956/57 г. я провел, блуждая по будущим трассам Пэпуз, КТ-22, Скво-Пик, Сибирь, Броукен-Эрроу. На них раньше не катались, если не считать случайных любителей неутоптанного снега или туристической группы в весеннее время. Я катался по КТ-22 в 1949 г. с олимпийским чемпионом Эмилем Аллэ и с тех пор считал этот склон одним из наилучших, но и опаснейших мест, какие я знал. Все эти склоны фигурировали в программе Олимпиады, и на них нужно было построить три новых подъемника. На пяти главных лыжных трассах следовало вырубить деревья и кустарники, убрать валуны. Все это должно было делаться под надзором Вилли Шеффлера из Денвера, этого наставника чемпионов. Территория горнолыжных соревнований Олимпиады занимала 6,5 кв. км снега, по большей части стоящего дыбом. Я насчитал свыше тридцати основных мест схода лавин. Семь из них пересекали трассу мужского скоростного спуска на протяжении 3 км от Скво-Пика почти до дна долины. Трассы мужского слалома-гиганта и женского скоростного спуска, проходившие по КТ-22, располагались целиком на пути схода лавин. Как только люди Шеффлера сведут лес по склону Пэпуз, трасса женского слалома-гиганта также станет лавиноопасной. Олимпийский трамплин, провозглашенный наилучшим из когда-либо сооруженных, имел в точности вогнутый профиль лавиноопасного склона, что и подтвердилось в первый же буран после завершения строительства. Мы, специалисты, считаем, что лавинщику нужно пять лет, чтобы ознакомиться с новым районом, узнать все его индивидуальные хитрости и уловки. Я располагал только двумя годами, потому что в 1958/59 г. должны были состояться предварительные соревнования, генеральная репетиция игр. Но речь шла о предохранении от лавин не только во время соревнований. Рабочие по подготовке трасс и связи, официальные лица, пресса и телевидение, а также обычная орда отдыхающих лыжников должны были находиться на этой территории в течение всей зимы. Так что задача была простой: покорять свыше тридцати лавин на шести различных горах к девяти ноль-ноль каждое утро. В последнюю зиму моего пребывания в Алте мы впервые познакомились с безоткатным орудием. Это орудие — жемчужина оружейного искусства — было создано на заключительном этапе второй мировой войны и названо личной артиллерией пехотинца. Оно могло быть установлено прямо на переднем крае. В отличие от обычного орудия оно не имеет отдачи. Безоткатное орудие представляет собой стальную трубу, открытую с обоих концов Когда вы стреляете из него, вырывающиеся из тыловой части газы создают своего рода трамплин, от которого отталкивается вылетающий снаряд. Как только я услышал о нем, я сразу понял, что это идеальное оружие для охотника за лавинами — точное, мощное, простое и легкое. Я все время докучал инспектору Козиолу просьбами достать нам хотя бы одно такое орудие. Одно из моих первых действий в Скво-Вэлли — организация использования безоткатных орудий В течение зимы 1957/58 г мы с Джоном Мортизиа экспериментировали, обучаясь их использованию, пытаясь понять, что они могут и чего не могут, выискивая наилучшие позиции для стрельбы Платформы, построенные в верхней части опор подъемников, казались удобными точками для стрельбы. Они были легко доступны и обеспечивали достаточную высоту над землей, необходимую для стрельбы по крутым склонам. Я знал, что позади орудия должно оставаться место для отхода раскаленных газов после выстрела; в противном случае стреляющий мог обжечься. К сожалению, я не подумал о тряске, сопровождающей стрельбу из безоткатного орудия вследствие его короткого ствола и большого заряда. Сотрудники канатной дороги жаловались, что опоры слишком сотрясаются Тогда мы построили отдельные площадки для стрельбы, удаленные от любого сооружения. Была Зима Апрельской Безрассудной Метели. Я уехал из Скво-Вэлли в конце марта вместе с Джоан, ожидавшей второго ребенка. Мы едва проскочили вершину Доннер, видя, как приближающиеся облака — признаки позднего бурана — уже обволакивают горы. Несколько часов спустя шоссе, ведущее через хребет, было закрыто. День за днем в Сан-Франциско шел дождь, и день за днем в Скво-Вэлли шел снег. Я поддерживал связь с Джоном по телефону. Наши главные заботы были направлены на подъемник Скво-один и Хе-дуолл. Зима нервировала нас задолго до Апрельской Безрассудной Метели. Снега было не больше, чем бывает в среднем за обычную зиму, но вместо глубинной изморози под снегом залегал ее приморский заместитель — мощный слой льда Свежевыпавший снег с трудом сцеплялся с этой скользкой основой. Даже если снег одного бурана удерживался на склоне, масса последующего или еще одного снегопада все равно приводила весь снежный покров в неустойчивое состояние. Я рассматривал эту зиму как тренировочную для ознакомления своей команды со снаряжением и приемами, которых они никогда раньше не видели в Скво-Вэлли, ознакомиться с районом должен был и я сам. Тренировочный период превратился в настоящую войну 5 февраля, когда Хедуолл разразился лавиной, смахнувшей весь снег вплоть до ледяного слоя. Так я впервые столкнулся с этой ненормальной лавиной. В других местах лавины сходили одинаково, снегопад за снегопадом, как естественным образом, так и под искусственным воздействием Но Хедуолл упрямо копила силы, питаясь снегонесущими ветрами, дующими над хребтом. Мы стреляли по нему только за два дня до лавины, не обратив внимания на разбухшую массу снега, нависавшую над конечной станцией канатной дороги Скво-один. Возможно, мы даже говорили друг другу, что стабилизировали эту массу. Пятого февраля лавина сошла сама — ее вызвала перегрузка, возникшая из-за довольно незначительного количества свежевыпавшего снега. По словам старожилов, она прошла дальше, чем лавина 1952 г., убившая Джо Карсона Глубина линии отрыва лавины составляла 6 м. Отклоняющая стенка, построенная после моего пребывания в Скво-Вэлли в 1952 г., отвела лавину от нижней станции канатной дороги. Тем не менее часть лавинного снега закрыла стенку, не причинив ей вреда. Когда станцию откопали, она оказалась в яме глубиной 3 м, хотя посадочная площадка находилась в 6 м над землей. Хуже было то, что стенка оказалась под снегом. Лавина Хедуолл могла теперь стрелять по подъемнику прямой наводкой. Так что уже не стоял вопрос, будет ли снесен подъемник; интересно было только, как скоро это случится. Но мы с Джоном договорились, что еще повоюем за него. Пятнадцатого марта началось трио буранов, завершившееся Апрельской Безрассудной Метелью. В этот период, с 15 марта до 3 апреля, на Скво-Вэлли выпало 470 см снега. К моменту моего отъезда, в промежутке между вторым бураном и Метелью, мы всадили в Хедуолл сотню снарядов из безоткатных орудий и четверть тонны бомб, семикратно вызвав с него лавины. Конечная станция канатной дороги дважды была погребена под снегом, но без ущерба для нее. Такова была ситуация, когда 2 апреля, во время Метели, я позвонил Джону. Он сказал мне, что за девять часов выпало 80 см снега, т. е. интенсивность снегопада была 9 см в час. За предшествующие сутки выпало 1,5 м снега. Трудно описать, что значит находиться в таком снежном ливне: теряется чувство реальности, задыхаешься, потому что действительно трудно дышать смесью снега пополам с воздухом. Персонал подъемника и лыжный патруль в Скво-Вэлли продолжали борьбу. Они сбросили еще три лавины Хедуолл. «Мы все еще обеспечиваем работу Скво-один»,— так закончил Джон свой отчет. Я подумал об этих трех парнях, находящихся там, в вихрях ветра и снега, о Хедуолл, безжалостно накапливающем свои силы, о прогнозе погоды, обещавшем по крайней мере еще сутки пурги. Я сказал: «Джон, давай-ка бросим это Уведи их оттуда». «Я надеялся, что ты это скажешь»,— ответил он. По причинам, не сразу очевидным, очень редко случается, чтобы лавинщик мог подойти к кому-то и сказать: «Я спас вам жизнь». Обычно он говорит, чтобы кто-то не ходил туда-то. Даже если лавина сходит, нет никакой уверенности, что данный человек оказался бы в критический момент на ее пути. Во время Апрельской Безрассудной Метели верхняя станция канатной дороги Скво-один была снесена через полчаса после того, как люди вернулись в приют. Один из трех спасенных телефонным приказом был Норман Уилсон, который сам должен был позже стать самостоятельным шефом лавинной службы Это было зловещее предзнаменование для игр. Я предложил Олимпийскому комитету заключить конечную станцию в бетон или передвинуть ее в более безопасное место В конце концов они восстановили ее там же, но удлинили отклоняющую стенку. Шли месяцы. На Пэпуз, КТ-22 и Скво-Пик поднялись новые канатные дороги. В долине росли здания. Среди них красовалась Большая Ледовая Арена — главное здание игр с волнистой оранжевой крышей, похожее на гигантского, перевернутого на спину жука. Особенность бюрократического мышления состоит в том, что, когда бюрократ сталкивается с неприятным, но неизбежным фактом, он откладывает решение со дня на день Ультраконсерваторы из Калифорнийского отделения Лесной службы были горды торжественным обещанием своего начальника поддержать игры, но никак не могли усвоить мысль, что они уже непосредственно вовлечены в противолавинную деятельность. Официально я был назван «техническим советником». Следовательно, я мог давать рекомендации, но не распоряжаться. Это было скорее забавно, чем досадно. Но пришло время, когда нужно было кончать пустое жонглирование словами. Кто-то должен был стать главой лавинной службы, и этот человек должен был подчиняться не Лесной службе, а оргкомитету Олимпиады. Когда оргкомитет спросил меня, кого я мог бы порекомендовать, я сразу же назвал Дика Стилмена. Они знали, что он тоже сотрудник Лесной службы, и потому были слегка удивлены. В торжественных выражениях они написали в Колорадское отделение Лесной службы, запрашивая разрешение использовать Дика. Столь же торжественно Колорадо ответило, что ему будет дарован продолжительный отпуск без сохранения содержания и разрешение принять предложение олимпийского оргкомитета, «если это не будет противоречить интересам Лесной службы». Все-таки результатом этой бессмыслицы было нечто чего я добивался в течение многих месяцев: теперь «Медведь с перевала Берту» мог вступить в жестокую битву с олимпийскими организациями. Наши взаимоотношения с различными подразделениями этих организаций не всегда были мирными. Однажды утром многожильный кабель на Скво-Пике перестал действовать. Мы с большим трудом уложили этот кабель под землю — очень тщательно, чтобы предохранить его от сползающего снега и лавин. Кроме того что он связывал огневые позиции друг с другом и со штаб-квартирой Снежной службы, по нему автоматически передавались данные о силе и направлении ветра на вершине пика. Обычным виновником нарушения работы кабеля оказывался бульдозер, но в этот день ни один бульдозер не работал. Наконец мы выяснили, что начальник связи Олимпиады попросту перерезал кабель и провел его к себе. Его собственные линии, проложенные неопытным связистом по поверхности, вышли из строя в первый же снегопад. Наша апелляция в оргкомитет не имела успеха. Для них, естественно, было важнее, чтобы связь имели организаторы соревнований, а не охотники за лавинами. Мы провели еще одну линию связи, но уже не смогли организовать передачу данных о ветре, что было немаловажным препятствием для прогноза лавинной опасности. Позже, проходя однажды по олимпийской деревне и направляясь на склад взрывчатых веществ, я увидел горку корзин с надписями на каком-то непонятном языке, сложенную посреди дороги к складу. Мы с Диком объяснили начальнику снабжения Тиму Сал-ливену, что нельзя загромождать подходы к складу и недопустимо размещать обычные вещи вместе со взрывчаткой. «Но послушайте,— сказал Тим,— это же фейерверк, подаренный японским правительством. Куда же я еще его помещу?» Я думал, Дика Стилмена хватит удар. Склад был уже полон, а фейерверки очень чувствительны. Если бы они взорвались, а с ними и склад, это сравняло бы с землей всю олимпийскую деревню. На этот раз мы победили. Было вынесено решение сжечь весь японский фейерверк в одном грандиозном и необъявленном представлении, о котором потом много говорили в Скво-Вэлли. |