Тоо. поэма. Поэма о побежденном победителе, или Просчет Чингисхана
 Скачать 234.25 Kb.
|
|
Отрарская поэма о побежденном победителе, или Просчет Чингисхана Олжасу Сулейменову, автору этих строк: О, мы не забываем никогда свои тысячелетние обиды, великие сжигали города, не ведая, что летописец видит. "… Хвори одолевают меня. Знать, не суждено увидеть, как мой несмышленый малец вцепится ручонками в гриву коня. По давнему обычаю рода, я не раз усаживал его к себе на колени и рассказывал о справедливой борьбе предков, защищавших Отрар, про их беззаветную храбрость. Возможно, я даже надоедал ему своими рассказами. Жена моя, бывало, сомневалась: "Слишком ведь мал. Разве поймет?" Должен понять. Иначе худо ему будет самому. Коротка жизнь дерева, не сумевшего пустить глубокие корни...” (Из письма моего отца своему другу) I “Где твоя слава? И где твоя честь? Силы довольно и войска не счесть! Ровно полгода Отрар окружен, Но до сих пор не сожжен. И не раздавлен проклятый народ. Как ты посмел опозорить наш род? Только победе служила орда, Духом горда и рукою тверда. Славу мою ты роняешь щенок!..” Выдержать взгляд Чингисхана не смог Сам Чагатай, что отвагой вполне Мог бы тягаться с отцом на войне. “Стыд, как огонь, мое сердце палит, - Поднял глаза Чагатай наконец, - Но осажденная крепость стоит, Как заколдована кем-то, отец. Я не жалел ни себя, ни людей, Бой — моя жизнь, и неведом мне страх, Сколько могил среди мертвых степей - Столько надежд, обратившихся в прах. Травы прибиты кровавым дождем, Сталь почернела и конь мой устал, Только Отрар с его храбрым вождем Насмерть стоит, как и прежде стоял, Духом он крепок, достигший высот, Здесь бесполезны лавины атак, Крепче железа проклятый народ, Люди едины, как сжатый кулак.” Словно коня на скаку осадил, Ярость свою Чингисхан остудил. И подобрел: “Желторотый птенец, С детства учил тебя жизни отец. Сына родного я не узнаю. Разве забыл ты легенду мою? Помнишь батыра, чье тело, как медь, Меч и стрела не могли одолеть? Разве напрасно открыл я секрет Малых моих и великих побед?” Сын, отвечая, вздохнул тяжело: “Лет девяти я легенду узнал, Детство, наверно, еще не прошло - Был я в ту пору наивен и мал. В памяти степь масагетов храню. Помню батыра. Отважен и смел, Был он закован в такую броню, Что не боялся ни сабель, ни стрел. Тысячу воинов мог он сразить, - Сын замолчал и смутился вконец, - В памяти смысла теряется нить, Дальше не помню легенды, отец”. “Если, мой воин, твой разум ослаб, Значит, и в битве ты мудрого раб. Суть позабыл, потому и Отрар Выдержал стойко могучий удар”. О, Чингисхана тяжелый ответ Мог бы сломать у верблюда хребет. “Смысл я напомню, сокрытый в словах, Сила с наивностью дружит в степях. Воин, родившийся в отчем краю, Несокрушим был в открытом бою. Что не под силу в бою храбрецу, То удалось без труда хитрецу. Храбрый батыр, — ты за мыслью следи, - Слабое место имел на груди, С ноготь всего был ничтожный просвет - Точный удар — и противника нет. Помни! За силой во все времена Следовать тенью измена должна, Верен закон до скончания дней: Храбрости, мужества — хитрость сильней. Если победа тебе дорога, Слабое место найди у врага, Мало ли было на свете людей, Горько обманутых силой своей. Враг твой могуч, и упорен, и смел, Но и батыр не таился от стрел. Слабого места не может не быть, Важно найти, куда следует бить. Слабое место — надежнейший путь, В этом побед моих тайная суть.” Сын улыбнулся: “Запомню урок, Завтра свершу, что сегодня не смог”. II О, гордый Отрар! В горле горечи ком, Не взят ты измором, мечом и стрелой, Шесть месяцев стойко сражался с врагом, В шесть дней был разрушен и сравнен с землей. Пристанище мудрых, науки приют, Мы песни твои с колыбели твердим, Ты слышишь, Отрар, то не ветры поют, То Азия плачет над пеплом твоим. Я вижу сквозь годы пожара зарю, И крики младенцев терзают мой слух. Я тоже в огне беззащитно горю, В который бросали ослепших старух, В который бросали беременных жен, - И было их чрево добычей меча. И долго по небу, закрыв небосклон, Лишь вороны плыли, победно крича. Бессмертная память живым тяжела. Где город стоял — только ветры да прах. И слава твоя, что великой была, Лишь горькой легендой осталась в веках. III Когда додымили в руинах огни, И крики умолкли, и плач отзвучал, Двоих привели к Чингисхану — они Измучены были, и каждый молчал. Один, осененный легенды крылом, Чей верен был глаз и смертелен удар, Шесть месяцев долгих умом и мечом Сражался с врагом, защищая Отрар. Он сотни сражений победой венчал, Душой незлобив и коварство презрев. В нем мудрость и сила — начало начал — Сплетались, сроднившись, как корни дерев. Он знал наизусть Фараби, Яссави, В войне был бесстрашен, хоть веровал в мир. Любимец народа, с отвагой в крови, Был ханом Отрара — великий Каир. Второго душа и черна, и пуста, Как ворона крылья — две черных руки. Стоял, отворивший Отрара врата, Согнувшись угодливо, Карашокы. Смотрел Чингисхан исподлобья на них И был непривычно задумчив и тих. О бедный наш мир, где удача с бедой Ведут бесконечный отчаянный бой, Где лисы крадутся в расщелинах гор, А сокол стремится в небесный простор. Вздохнул победитель и вымолвил вслух: “Неволя, Каир, не сломила твой дух. Неужто не в счет и проигранный бой? Неужто победа опять за тобой? Неужто я дух не сумел побороть, Терзая твою беззащитную плоть? В жестокости люди мои мастера. Но мне в пораженьи признаться пора. Ты смотришь с усмешкой, хоть телом ослаб, Как будто я твой не владыка, а раб. И к пытке и боли по-прежнему глух. Какое оружье осилит твой дух? Усмешка твоя, как и прежде, смела, На славные мысли меня навела: Мне б хана такого в союзники взять - И силы удвоит монгольская рать. Несметное войско, как буйный разлив, Пройдет по земле, племена покорив, И, крикам гортанным покорно внемля, Под ханской камчою запляшет земля. - Чингис рассмеялся, был страшен оскал: - А где ты, Каир, эту тварь отыскал? Смешная душа: ты наивен, хоть смел, - Лису под крылом не заметить сумел. Прими же подарок за доблесть и честь - Сверши над предавшим священную месть. И тот, кто наград за предательство ждал, В испуге дрожа, на колени упал: “Великий и мудрый владыка земли. Рабу твоему справедливость пошли! Ворот не открой я ночною порой — Стоял бы Отрар неприступной скалой”. “Ты прав, — Чингисхан был угрюм и жесток, Народ свой предав, Чагатаю помог. Но трупа поганей смердишь за версту. Ты черен, как ворон на белом снегу. Ты подлости сын или времени знак - Постичь до конца не могу я никак. Я многие видел на свете края, У твари последней есть святость своя. Все верно — мой воин и злобен, и лют. Батыры младенцев без жалости бьют. И большее зверство им всем по плечу, Я воинов страшной науке учу. Жестокость и жалость — увы, не друзья, И вместе в душе им ужиться нельзя. Я помню об этом и ночью и днем, И все же я твердо уверен в одном - Отчизну свою ни один не продаст, Хоть каждый и сжечь, и зарезать горазд. Ты думал наград и почета достичь? Надежду возмездьем одним ограничь. Кто родину предал, сомненья гоня, Тот завтра предаст с потрохами меня. Чтоб больше так низко не мог ты упасть Использую богом мне данную власть. И ты не жалей, что награды лишен: Предавших предать — справедливый закон. Сочувствия, помни, к предавшему нет. Исполним и мы справедливый завет. Подать Каир-хану отважному меч, Пусть снимет предателю голову с плеч! Постой, Чингисхан, дай снять камень с души. Сомненье развеять мое разреши. Отец этой твари народом любим, Он был одарен уваженьем моим. Я думал, что сын — продолженье отца. Не мог благородный родить подлеца. Сомнение смерти страшнее, не лгу, Без веры в друзей умереть не могу. Позволь у отца этой твари узнать, Как мог его отпрыск предателем стать?” Недаром Чингис любопытным прослыл: Он к просьбе врага снисходителен был. И вот уже держит нелегкий ответ Высокий старик, благороден и сед. Каир усмехнулся и тихо сказал: “Я новое нечто сегодня узнал. Мне мысли, старик, любопытны твои. Я знал, что змееныш отродье змеи. Сомнения также особого нет, Что сокола сокол рождает на свет. Но горькую правду осилить сложней - Что соколу сыном приходится змей”. И белый, как снег, головою поник, Беззвучно и страшно заплакал старик: “Закончилась жизнь, доказав без труда, Я соколом не был, Каир, никогда. Не вылечит боли ни смерть, ни слеза, Хоть душу разрушь или выплачь глаза. Судьба справедлива: я знаю одно, И в смерти покоя душе не дано. Вина моя в том и причина всех бед: Лишь Карашокы появился на свет - Бездетному родичу отдан был в дар. По воле моей он покинул Отрар. Я, верно, рассудком в ту пору ослаб, Его собирая за Афросиаб. Мы сеем беспечно поступков зерно, Которым бедою взойти суждено. Я землю родную не мог не предать, Коль сына посмел на чужбину отдать. И годы спустя возвратился он к нам, - Так клин разрывает бревно пополам. Судьбою наказан безжалостно был, Кто предков священный завет позабыл. И горе тому, кто нарушит закон: Ребенок, что отчей землею рожден, Пока не созрел для борьбы и невзгод, Пока не постиг, что священен народ, Пока не узнал, что священна земля, И реки ее, и холмы, и поля, Он воздухом родины должен дышать, Где в муках земных родила его мать. Забыл я завет, и расплата страшна: Со мною судьба расквиталась сполна. Потеряна слава и отнята честь, Грядущих столетий исполнена месть. Ты должен, обязан во имя творца С предателем-сыном казнить и отца. Грядущие дни да усвоят урок - Будь с нами, Каир, как с врагами, жесток. И милость твою не забудут века, Хоть город исчезнет под толщей песка, Священную кару скорее верши, Да прокляты будут две подлых души! Руби, и мгновенья не трать на слова, Пока не слетела твоя голова. Коварен Чингис — передумает вдруг, Погибнуть хочу я от дружеских рук”. Вздохнул Каир-хан и уста отворил, Как будто не им, а векам говорил, Печальная речь над землей поплыла: “История наша сложила крыла, Чингис нашу славу развеял в степях, Вокруг лишь развалины, пепел да прах. В последнем бою пал последний поэт, И подвиг Отрара не будет воспет”. Чингис усмехнулся: “Пощады не жди, Нет тени надежды у вас впереди, И подвиг Отрара с тобою умрет, Я вырезал всех, кто продолжил бы род”. Печально старик головой покачал: — Я злобы такой на земле не встречал, Но я, Каир-хан, сообщить тебе рад, Что мальчика вывел неделю назад Из стен осажденных ночною порой. Он жив и свободен, как ветер степной”. Слеза Каир-хана коснулась щеки, В бессилье и боли он сжал кулаки: “Похвален поступок — продолжится род. Но сколько же весен над миром пройдет, Пока станет мужем спасенный юнец И сына родит на земле наконец. И сколько промчится томительных лет, Пока средь потомков родится поэт, Пока он отыщет в минувшее путь, Дыханием степи наполнится грудь, Пока подойдет золотая пора, Где ясны границы и зла и добра, Иссякнут моря, пересохнет река, Пройдут на земле не года, а века”. Сквозь слезы, сквозь боль, ослабевший от ран, На город горящий смотрел Каир-хан. IV Столицы и страны истлели в пыли. Вот семь с половиной столетий прошли. Сквозь годы и бездну событий и стран Я след твой ищу на земле, Каир-хан. Мой предок могучий, я слышал твой зов, Дошедший ко мне через толщу веков. Узнай, что мечта не погибла — живет, Тот мальчик спасенный продолжил наш род. Я этого гордого племени сын, От первого крика до поздних седин, А значит, и ты уцелел от меча, Бессмертьем своим пережил палача. Прости, что не сразу исполнил поэт В веках прозвучавший священный завет. Я столько потратил и дней и ночей, Я столько блуждал среди вольных степей, Пока не пришла золотая пора, Где ясны границы и зла, и добра. Пусть Город, что в Азии был знаменит, Сегодня песками забвенья укрыт, Пусть Город не виден — трава и ковыль, Но слава его не легенда, а быль. Бессмертны вовеки под толщей песков Могучие корни моих городов. Надежнее слово и крепче рука, Коль память корнями уходит в века. ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ: 1. К какому времени относится действие, происходящее в поэме М.Шаханова? Какое историческое событие лежит в основе поэмы. 2. Можем ли мы говорить о легендарной основе поэмы? Почему? 3. О чем говорит Чингисхан со своим сыном Чагатаем, в чем его упрекает? Прочитайте по ролям первую главу поэмы. 4. Как автор передает читателям свое восхищение стойкостью и мужеством жителей древнего Отрара? Прочитайте выразительно вторую главу поэмы. Почему, по-вашему, автор, размышляя о судьбе Отрара, выбирает форму обращения к древнему городу? 5. Какова композиционная роль двух первых глав? 6. Перескажите содержание третьей главы. Какова ее композиционная роль? Какой художественный прием лежит в основе ее композиции? В чем смысл противопоставления Каир-хана и Кара-шокы, Каир-хана и Чингисхана, Карашокы и его старого отца? 7. Что является кульминацией поэмы? 8. Какова композиционная роль четвертой главы? 9. Какие мысли и чувства вызывает у вас поэма М.Шаханова? Почему? 10. Как бы вы определили основную тему и идею произведения? 11. Объясните смысл названия поэмы. 12. Вспомните, что мы называем афоризмом. Выпишите из поэмы строки, которые можно считать афоризмами.  |