Творческая работа на тему Волшебный сказочный фольклор. Сказка Как Иван-царевич спасал Аленушку (Бартужис М.С. Бартужис, 2 курс РЯиЛ, 6 неделя. Потерял я свою любимую, Аленушку, и иду, куда глаза глядят да на авось
 Скачать 18.46 Kb.
|
|
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Сказываются сказки старикам да старушкам на утешенье, молодым людям на поученье, а малым ребятам на послушанье. Из сказки слова не выкинешь, а что было, то и быльем поросло. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, жили-были царь с царицей. И был у них любимый сын – Иван, по роду царевич. И была у Ивана-царевича тоска сердечная по красной девице Аленушке. Красы невиданной девица: щеки румяные, губы алые, брови черные, и все в ней ладно. А только не рад был Иван своей любви, так как знал царевич, что не быть им вместе, ведь была Аленушка крестьянка, дочь крестьянина. И горевал Иван, и горевала Аленушка, ведь сердце ее также отдано было царевичу. Отправился однажды по своей привычке Иван-царевич на рынок, дабы поглядеть на свою любимую. Да только не увидел ее ни в тот день, ни в следующий. Не видно было Аленушки, ни на рынке, ни у дома ее родителей, ни в чистом поле. Обуяла тоска Ивана, стал он спрашивать люд: «А где же Аленушка, красна девица, крестьянка молодая, что живет с родителями у опушки леса?». И отвечали ему добрые люди, что уж три дня как не видели и не знают родители где их дочь и горюют о ней. Повесил голову Иван-царевич, да только думу стал думать: куда же могла деться его возлюбленная? Думал день-другой, а на третий уж не вынес муки такой да и отправился в дремучий лес, на опушке которого жила Аленушка, попытать счастье в поисках. Вот идет Иван, а навстречу ему серый волк. Улыбается волк пастью зубастой, потирает лапы когтистые, да говорит Ивану-царевичу человеческим голосом: - Что ты молодец не весел, что ж ты голову повесил? - Потерял я свою любимую, Аленушку, и иду, куда глаза глядят да на авось. Отвечал ему волк: - Дивная у тебя, молодец, шапка. Видал я одну девицу в лесу: щеки румяные, брови черные, красы неписаной. Видал и куда она направлялась. Мог бы тебе сослужить добрую службу. Да только не за так: отдашь мне свою шапку дивную, а я тебе подсоблю и найду по запаху твою красавицу. Обрадовался Иван-царевич. Сорвал с себя свою шапку соболиную, да так и отдал волку. И оправились они теперь уж вдвоем в путь. День шли, другой. На третий день видят поляну, на поляне избушка непростая, на курьих ножках стоит. Стали Иван с волком глядеть – что за невидаль. Обошли кругом избушку, а та за ними крутится, к крыльцу им подходу не дает. - Стань, - говорит волк царевичу,- Иван, где стоишь, а я пойду сам кругом вокруг избушки. Сделал Иван-царевич, как ему волк наказал. Да только не смог уж он на месте стоять: как обошел волк избу с другой стороны, как повернулась она к Ивану передом, увидел он в окошке свою любимую. Прильнула к окошку Аленушка, слезы по щекам текут. А щеки ее уж не румяные, губы уж не алые. Бросился Иван к крыльцу, да тут – прыть! – выскочила из избушки Баба Яга, костяная нога. - Что за дело тебе, царевич, в моей чаще? Что ты крутишь мою избушку? Нет тут тебе дела – ступай, откуда пришел! Взмолился Иван-царевич, бросился старухе в ноги: - Пусти, - говорит, - бабушка! Сидит в твоей избушке моя любимая Аленушка. Ищу я ее три дня и три ночи, горюют о ней родители и ждут ее домой! - Да разве ж держу я твою Аленушку? Сама она ко мне пришла, также в ноги кинулась, на работу просилась. Ясное дело: разве место девке одной в лесу дремучем? Помогла я ей, уберегла от холода, от голода, да от зверей лесных. Не пущу я ее домой, она мне хорошую службу служит, да развлекает старуху. Ступай, говорю, подобру-поздорову, не то худо будет! Тут выскочил серый волк из-за избушки, да вцепился Бабе Яге прямо в ее костяную ногу. Схватил, да не пускает. Сейчас же вбежал Иван в избушку, бросился к окошку, прижал любимую к своей груди. - Пойдем, светмой ясный, домой. Заждались тебя родители, тоскует о тебе весь люд, да и мне нет места без тебя на белом свете. И отвечала ему тут же Аленушка: - Не пойду я с тобой. Также не мил мне белый свет ни дома, ни здесь. Да только видеть тебя каждый день я не могу: горюет мое девичье сердце от невозможной нашей любви, обливаюсь я горючими слезами. Спокойнее мне здесь с бабушкой – специально я пришла к ней в услужение, дабы не плакать о тебе больше. - Да разве есть для нашей любви препятствия? Отрекусь я от царствия своего, отрекусь от своего дома, лишь бы с тобой, моя душенька, быть! Останусь тут с тобой, не нужен мне белый свет, готов пропасть в дремучем лесу, да только не брошу я тут тебя одну! Заплакала снова Аленушка, прильнула к царевичьей груди, да и согласилась вернуться с милым домой. Вышли они, а волк так и держит Ягу за костяную ногу, служит Ивану добрую службу. «Отпусти ты ее, серый, оставь бабушку, - говорит ему девица, - уйду я с Иваном и так, не против моей воли была я тут». Пустил волк ногу Яги, попрощались молодые с ней, да так и расстались добрыми друзьями. Прошли царевич с девицей через дремучий лес. Вышли к избе Аленушки. Видят: сидят на скамейке у крыльца родители Аленушки и царь с царицей, плачут горькими слезами. Увидели они детей своих, да как один подскочили и побежали им навстречу, и крестьянин с крестьянкой, и царь с царицей. Обняли своих детей да теперь уж от радости заплакали. «Поняли, мы, дети, что как нет вам счастья друг без друга, так нет нам счастья без вас, наших детушек. Не оставьте ж вы своих родителей, своих мамушек да папушек!». И плакал царь-отец, и плакал крестьянин-отец. На следующий же день сыграли дивную свадьбу. Были там и бояре, и крестьяне. И стол ломился от яств всевозможных. И Бабу Ягу с волком на ту свадьбу пригласили. Стал волк Яге служить да охранять ее избушку взамен на кости сахарные. А Иван-царевич и Аленушка уж никогда больше с той свадьбы не расставались. И я там был, мед-пиво пил. По усам текло, да в рот не попало. |