Декарт. Декарт. Первоначала философии, Страсти души (фрагменты). Рене Декарт
 Скачать 191.65 Kb.
|
|
Рене Декарт. ____________________________________________________ Первоначал философии. Первая часть. Об основах человеческого познания Фрагменты (1644 г) 1. Человеку, исследующему истину, необходимо хоть один разв жизни усомниться во всех вещах — насколько они возможны Так как мы появляемся на свет младенцами и выносим различные суждения о чувственных вещах прежде, чем полностью овладеваем своим разумом, нас отвлекает от истинного познания множество предрассудков очевидно, мы можем избавиться от них лишь в том случае, если хоть разв жизни постараемся усомниться во всех тех вещах, в отношении достоверности которых мы питаем хотя бы малейшее подозрение. 2. Мы должны также считать все сомнительное ложным Более того, полезно даже считать вещи, в коих мы сомневаемся, ложными, дабы тем яснее определить то, что наиболее достоверно и доступно познанию. /…/ 4. Почему мы можем сомневаться в чувственных вещах Итак, теперь, когда мы настойчиво стремимся лишь к познанию истины, мы прежде всего усомнимся в том, существуют ли какие-либо чувственные или доступные воображению вещи во-первых, потому, что мы замечаем, что чувства иногда заблуждаются, а благоразумие требует никогда не доверять слишком тому, что хоть однажды нас обмануло затем, потому, что нам каждодневно представляется во сне, будто мы чувствуем или воображаем бесчисленные вещи, коих никогда не существовало, атому, кто из-за этого впадает в сомнение, не даны никакие признаки, с помощью которых он мог бы достоверно отличить состояние сна от бодрствования. 5. Почему мы сомневаемся даже в математических доказательствах Мы усомнимся и во всем остальном, что до сих пор считали максимально достоверным, — даже в математических доказательствах ив тех основоположениях, кои до сегодняшнего дня мы считали само собою разумеющимися, — прежде всего потому, что мы наблюдаем, как некоторые люди заблуждаются в подобных вещах и, наоборот, допускают в качестве достовернейших и самоочевидных вещей то, что нам представляется ложным но особенно потому, что мы знаем о существовании Бога, всемогущего, создавшего нас ведь нам неведомо, не пожелал ли он сотворить нас такими, чтобы мы всегда заблуждались, причем даже в тех вещах, которые кажутся нам наиболее ясными Ибо это возможно не меньше, чем случающиеся иногда ошибки, существование которых мы подмечали прежде Если же мы вообразим, что созданы не всемогущим Богом, а самими собою или кем-то другим, то, чем менее могущественным мы будем считать нашего творца, тем больше поверим в такую степень нашего несовершенства, которая постоянно ведет нас к ошибкам. /…/ 7. Мы не можем сомневаться в том, что, пока мы сомневаемся, мы существуем это — первое, что мы познаём входе философствования Итак, отбросив все то, относительно чего мы можем каким-то образом сомневаться, и, более того, воображая все эти вещи ложными, мыс легкостью предполагаем, что никакого Бога нет и нет ни неба, ни каких-либо тел, что сами мы не имеем ни рук, ни ног, никакого бы тони было тела однако не может быть, чтобы в силу всего этого мы, думающие таким образом, были ничем ведь полагать, что мыслящая вещь в то самое время, как она мыслит, не существует, будет явным противоречием. А посему положение Я мыслю, следовательно, я существую — первичное и достовернейшее из всех, какие могут представиться кому-либо входе философствования. 8. Из этого мы познаём различие между душой и телом, или между вещью мыслящей и телесной Это — наилучший путь к познанию природы ума и его отличия от тела Ведь, исследуя, кто мы такие, предполагающие все отличное от нас ложным, мы в высшей степени ясно усматриваем, что к нашей природе не имеет отношения ни какая-либо протяженность, никакая бы тони было фигура, ни перемещение в пространстве, ни что-либо иное подобное, являющееся свойством тела, но ей причастно одно лишь мышление, познаваемое нами поэтому прежде и достовернее, чем какая бы тони было телесная вещь ведь наше мышление мы уже восприняли, а по поводу всего остального продолжаем сомневаться. 9. Что такое мышление Под словом мышление я понимаю все то, что совершается в нас осознанно, поскольку мы это понимаем Таким образом, не только понимать, хотеть, воображать, но также и чувствовать есть тоже самое, что мыслить. Ибо если я скажу Я вижу или Я хожу, следовательно, я существую — и буду подразумевать при этом зрение или ходьбу, выполняемую телом, мое заключение не будет вполне достоверным ведь я могу, как это часто бывает во сне, думать, будто я вижу или хожу, хотя я и не открываю глаз, и не двигаюсь с места, и даже, возможно, думать так в случае, если бы у меня вовсе не было тела. Но если я буду разуметь само чувство или осознание зрения или ходьбы, то, поскольку в этом случае они будут сопряжены с мыслью, коя одна только чувствует или осознает, что она видит или ходит, заключение мое окажется вполне верным. /…/ 11. Каким образом наш ум нам более ведом, чем тело Однако, чтобы понять, что наш ум познается не только раньше и достовернее, но также и с большей очевидностью, чем тело, следует заметить, что естественный свет делает весьма ясным отсутствие каких бы тони было качеств или состояний у небытия в силу этого, когда мы где-то замечаем таковые, там же должна обнаружиться вещь, или субстанция, коей они присущи при этом, чем большее их число мы наблюдаем у какой-либо вещи, тем яснее мы эту вещь познаём. Однако у ума мы наблюдаем гораздо большее их число, чему какой-либо другой вещи из этого с очевидностью следует, что ровным счетом ничто не приводит нас к познанию какой-то другой вещи, не давая нам при этом много более достоверного познания нашего ума. К примеру, если я сужу о том, что существует земля, на основании того, что я ее касаюсь или же ее вижу, то, несомненно, на том же самом основании мне еще вернее надлежит судить о том, что существует мой ум ведь может статься, что я решу, будто касаюсь земли, хотя никакой земли не существует однако я никоим образом не могу решить, что моя мысль, которая это решает, — ничто тоже самое относится и ко всему остальному. 12. Почему это неодинаково ясно для всех Для тех, кто философствует неупорядоченно, вопрос этот представляется вином свете лишь по той причине, что они никогда не проводят достаточно точного различения между умом и телом. И сколько бы они ни считали свое собственное существование более достоверным, чем существование других вещей, они не замечают, что в этом случае следует подразумевать одни лишь умы напротив, они скорее подразумевают здесь только свои тела, смотрящие на вещи глазами, трогающие их руками, и ошибочно приписывают своим телам способность ощущения это отвлекает их от правильного восприятия природы ума. /…/ 32. Нам присущи два модуса мышления — восприятие разума (perceptio intellectus) и действие воли (operatio voluntatis) Разумеется, все имеющиеся у нас модусы мышления сводятся к двум основным один из них — восприятие, или действие разума, другой — воление, или действие воли. Ведь чувство, воображение и чистое разумение — все это лишь различные модусы восприятия, подобно тому как желать, испытывать отвращение, утверждать, отрицать, сомневаться — это различные модусы воления. /…/ 45. Что такое ясное и отчетливое восприятие Более того, существует весьма много людей, за всю свою жизнь не воспринявших ничего настолько верно, чтобы вынести об этом достоверное суждение. Ведь для такого восприятия, на которое может опираться достоверное и несомненное суждение, требуется не только ясность, но и отчетливость. Ясным восприятием я именую такое, которое с очевидностью раскрывается внимающему уму, подобно тому как мы говорим, что ясно видим предметы, кои достаточно заметны для нашего взора и воздействуют на наш глаз. Отчетливым же я называю то восприятие, кое, являясь ясным, настолько четко отделено от всех других восприятий, что не содержит в себе решительно никакой примеси неясного. 46. На примере боли видно, что восприятие может быть ясным, не будучи при этом отчетливым однако оно не может быть отчетливым, не будучи ясным Так, когда кто-то испытывает какую-либо сильную боль, восприятие этой боли у него весьма ясно, но далеко не всегда отчетливо обычно люди смешивают это восприятие со своим смутным суждением о природе того, что, как они полагают, в страдающей части тела подобно ощущению боли, кое они только и воспринимают с достаточной ясностью. Таким образом, может быть ясным восприятие, не являющееся отчетливым, ноне существует отчетливого восприятия, которое не было бы одновременно ясным. 47. Чтобы искоренить в себе предрассудки раннего детства, надо рассмотреть простейшие понятия и выявить, что именно в каждом из них представляется ясным Однако в раннем возрасте ум настолько стеснен телом, что, хотя многое он воспринимает ясно, он решительно ничего не воспринимает отчетливо итак как, несмотря на это, он обо многом судит, мы черпаем из этих суждений множество предрассудков, с коими большинство людей впоследствии никогда не расстаются. Дабы мы могли освободиться от этих предрассудков, я перечислю здесь суммарно все простейшие понятия, из которых складываются наши мысли, а также проведу различение между тем, что в каждом из них ясно, что расплывчато или из-за чего мы можем впасть в заблуждение. 48. Все, что подпадает под наше восприятие, следует рассматривать как вещи, как впечатления от вещей или как вечные истины. Перечень этих вещей Чтобы ни подпадало под наше восприятие, мы рассматриваем это как вещи или как некие впечатления от вещей наконец, это как бы вечные истины, не имеющие никакого бытия за пределами нашего сознания. Из того, что мы считаем вещами, наиболее общее значение имеют субстанция, длительность, порядок, число и другие понятия того же рода, распространяющиеся на все роды вещей. При этом я признаю лишь два высших рода вещей одни из них — вещи умопостигаемые, или относящиеся к мыслящей субстанции другие — вещи материальные, или относящиеся к протяженной субстанции, тек телу. Восприятие, воление и все модусы как восприятия, таки воления относятся к мыслящей субстанции к протяженной же относятся величина, или сама протяженность в длину, ширину и глубину, фигура, движение, положение, делимость этих вещей на части и т.п. Номы испытываем в себе и нечто иное, не относящееся исключительно к мысли или исключительно к телу и проистекающее от тесного и глубинного единения нашей мысли с телом таковы чувство голода, жажды и т.д.; сюда же относятся побуждения, или страсти души, заключающиеся неводном только мышлении таковы побуждения к гневу, к радости, к печали, любви и т.п.; наконец, таковы все ощущения боли, щекотки, света и цветов, звуков, запахов, вкусов, тепла, твердости и прочих осязаемых качеств. /…/ 51. Что такое субстанция и почему это имя в разных значениях относится к Богу и к его творениям Что же до всего того, что мы считаем видами или модусами вещей, то стоит затратить трудна рассмотрение каждого в отдельности. Под субстанцией мы можем разуметь лишь ту вещь, коя существует, совершенно не нуждаясь для своего бытия в другой вещи. Однако субстанцией, совершенно не нуждающейся нив чем другом, может быть только одна, а именно Бог. Возможность же существования всех прочих субстанций мы можем постигать лишь при содействии Бога. Таким образом, имя субстанция неоднозначно соответствует Богу и его творениям, как на это обычно и указывается в школах иначе говоря, ни одно из значений этого имени не может отчетливо постигаться как общее для Бога и для его творений. 52. О том, какое значение соответствует уму (menti) и телу и каким образом эти вещи познаются Однако телесную субстанцию и умили сотворенную мыслящую субстанцию, можно подвести под общее понятие вещи, нуждающейся для своего существования лишь в содействии Бога. Тем не менее субстанцию нельзя изначально постичь лишь на том основании, что она — существующая вещь, ибо непосредственно это на нас не воздействует однако мы легко постигаем ее по какому-либо ее атрибуту благодаря известной аксиоме, гласящей, что у небытия не может быть никаких атрибутов, свойств или качеств. На том основании, что мы воспринимаем присутствие какого-то атрибута, мы заключаем, что с необходимостью существует и какая-то вещь, или субстанция, коей этот атрибут может быть приписан. 53. Каждой субстанции присущ один главный атрибут, как мышление — уму, а протяженность — телу И хотя субстанция познается на основании любого атрибута, однако каждой субстанции присуще какое-то одно главное свойство, образующее ее природу и сущность, причем с этим свойством связаны все остальные. А именно, протяженность в длину, ширину и глубину образует природу телесной субстанции, мышление же образует природу субстанции мыслящей Ведь все прочее, что может быть приписано телу, предполагает протяженность и являет собой лишь некий модус протяженной вещи равным образом всё, что мы усматриваем в уме, являет собой лишь различные модусы мышления. Так, 1 Об этом Декарт будет говорить в Страстях души (см. ниже) например, фигуру можно мыслить лишь в протяженной вещи, равным образом и движение — лишь в протяженном пространстве точно также воображение, чувство, волю можно отнести лишь к мыслящей вещи. Напротив, протяженность может мыслиться без фигуры и движения, а мышление — без воображения или чувства, и тоже самое относится к прочим субстанциям всякому внимательному человеку это должно быть ясно. 54. Каким образом мы можем иметь ясные и отчетливые понятия мыслящей и телесной субстанции, а также Бога Итак, мы способны иметь два ясных и отчетливых понятия, или две идеи одну — сотворенной мыслящей субстанции, другую — субстанции телесной, а именно если мы будем строго отличать все атрибуты мышления от атрибутов протяженности. И точно также мы способны иметь ясную и отчетливую идею несотворенной и независимой мыслящей субстанции, те. Бога нам лишь не следует полагать, что идея эта адекватно выражает все, что содержится в Боге, и не надо ничего к ней примысливать; следует подмечать лишь то, что содержится в ней действительно и что мыс очевидностью воспринимаем как присущее природе наисовершеннейшего бытия. И конечно, никто не может отрицать присутствия у нас подобной идеи Бога, кроме тех, кто полагает, будто в человеческих умах нет совсем никакого понятия Бога. /…/ 63. На каком основании мышление и протяженность могут отчетливо познаваться как образующие природу ума и тела Мышление и протяженность могут рассматриваться как образующие природу мыслящей и телесной субстанций, и тогда они должны восприниматься не иначе как, с одной стороны, сама мыслящая субстанция, ас другой — как субстанция протяженная, те. как ум и тело на таком основании они мыслятся в высшей степени ясно и отчетливо /…/ /…/ 66. На каком основании ясно познаются ощущения, аффекты и вожделения, хотя часто мы судим о них превратно Остается рассмотреть ощущения, аффекты и вожделения, кои, безусловно, могут тоже ясно восприниматься, если мы будем всячески избегать выносить о них суждение более широкое, чем тона которое нам дает право точное содержание нашего восприятия и которое мы внутренне осознаем. Однако весьма затруднительно соблюдать эту точность, по крайней мере в отношении ощущений, ибо нет никого из нас, кто бы с младенчества не полагал, будто всё, что он ощущает, представляет собой некие вещи, существующие вне его ума и совершенно подобные его ощущениям, те. тем их восприятиям, кои он получил. Таким образом, видя, к примеру, какой-либо цвет, мы считаем, что видим некую расположенную вне нас вещь, совершенно подобную той идее цвета, каковую мы в тот момент получили в силу привычки к такому суждению мы полагаем, что видим достаточно ясно и отчетливо, чтобы считать наше ощущение достоверными несомненным. 67. Мы часто ошибаемся даже в отношении ощущения боли Таким же образом обстоит дело в отношении всего прочего, вызывающего у нас ощущения, в частности в отношении щекотки и боли И хотя мы не считаем, будто нечто подобное существует вне нас, тем не менее эти ощущения рассматриваются обычно как присутствующие не только в нашем уме или восприятии, но ив нашей руке, ноге или любой другой части нашего тела. Однако, когда нам, к примеру, кажется, что болит нога, ощущение, будто боль эта есть нечто находящееся вне нашего ума, как бы в ноге, конечно, не более достоверно, чем представление, будто зримый нами свет Солнца, как бы присущий ему самому, существует вне нас, в Солнце однако оба этих предрассудка идут из нашего детства, как это станет ясным ниже. 68. На каком основании различается то, что мы познаем ясно, и тов чем мы можем заблуждаться Дабы отличить здесь ясное от расплывчатого, нам надо внимательнейшим образом заметить, что боль, цвет и прочие такого же рода вещи воспринимаются ясно и отчетливо лишь тогда, когда мы рассматриваем их как ощущения, или мысли. Если же считать их некими вещами, существующими вне нашего сознания, мы никоим образом не сможем понять, что же это за вещи ведь это было бы совершенно подобно тому, как если бы кто-то сказал, что он видит цвету какого-то тела или чувствует боль в каком-то из своих членов, и при этом утверждал, что видит и ощущает там то, сущность чего ему совсем неизвестна, те. говорил, что не ведает, что именно он видит и чувствует. И хотя при недостатке внимания он легко может убедить себя, будто имеет некоторое понятие об этих вещах, на том основании, что он предполагает их в чем-то сходными с вышеупомянутым ощущением цвета или боли, кое он в себе испытывает, тем не менее если он исследует свою идею о том, что именно являет ему это ощущение цвета или боли в качестве существующих в окрашенном предмете или в испытывающем боль члене тела, то, несомненно, найдет, что он этого не знает. 69. Величина, фигура и т.д. познаются совсем иначе, нежели цвета, боль и т.п. Особенно он это поймет, если поразмыслит над следующим ведь величину зримого тела или его фигуру, а также движение (или по крайней мере перемещение ибо философы, измыслив некие иные виды движения, отличные от перемещения, сделали для себя менее постижимой природу последнего, положение, длительность, число и прочее, ясно воспринимаемое нами в телах, как уже было сказано выше, мы познаём совсем иначе, чем цвет этого же тела либо боль, запах, вкусили что-то другое, относящееся, как я уже сказал, к чувствам. И хотя, когда мы видим какое-то тело, нас не больше убеждает в его существовании его явленная нам фигура, чем явленный нам его цвет, тем не менее мыс гораздо большей очевидностью познаем его фигуру, чем цвет. 70. Мы можем выносить суждение об объектах наших чувств двумя способами при одном из них мы предотвращаем ошибку, при другом впадаем в заблуждение Итак, ясно по существу нет разницы говорим ли мы, что воспринимаем в объектах цвет, или же мы скажем, что воспринимаем в объектах нечто хотя нами неведомое, однако вызывающее в нас самих какое-то очень ясное и очевидное ощущение, именуемое ощущением цвета. Однако в способе суждения здесь существует огромная разница ведь до тех пор, пока мы выносим суждение только о том, что в объектах (те. в вещах, какими бы они ни былина которые направлено наше чувство) есть нечто, природа чего нам неизвестна, мы настолько далеки от ошибки, что скорее даже избегаем ее благодаря нашему наблюдению, показывающему, что мы чего-то не знаем, ибо тем самым мы оказываемся менее склонными к необдуманному суждению. Когда же мы считаем, будто 2 Мне кажется, если заменить здесь (и далее) воспринимаются на мыслятся - станет намного понятней мысль Декарта. воспринимаем в объектах цвета, хотя на самом делен е знаем, что это такое — то, что мы в этот момент именуем цветом, и неспособны постичь подобие между цветом, предполагаемым нами в объектах, и тем, который мы ощущаем, то (поскольку мы не замечаем этой нашей неспособности, авто же время есть много вещей — таких, как величина, фигура, число и т.д., кои, как мы ясно это понимаем, мы ощущаем и познаем такими, каковы они на самом деле или по крайней мере каковыми могут быть в объектах, мы легко совершаем ошибку, вынося суждение, что то, что мы именуем в объектах цветом, есть нечто совершенно подобное цвету, который мы ощущаем, и тем самым полагая, будто вещь, кою мы никак не воспринимаем, мы воспринимаем с достаточной ясностью. 71. Основная причина наших заблуждений состоит в предрассудках нашего детства И здесь, как это следует признать, заложена первая и главная причина всех наших заблуждений. А именно, в раннем детстве наш ум настолько тесно сопряжен с телом, что он открыт лишь для тех мыслей, посредством которых он ощущает различные воздействия на тело в это время он еще не относит эти воздействия к объектам, расположенным вне его, но лишь при малейшем неудобстве, испытываемом его телом, ощущает боль, а в результате благоприятного воздействия — наслаждение когда же тело получало какие-то аффекты, не испытывая при этом большого удобства или неудобства, тов соответствии с различием его частей, испытывающих воздействия, и способов воздействия на них в уме возникали различные ощущения, а именно те, кои мы именуем ощущениями вкуса, запахов, звуков, тепла, холода, света, цветов и т.п.; при этом они не представляют собой ничего находящегося вне нашего мышления. Одновременно наш ум воспринимал величины, фигуры, движения и другие подобные вещи, кои являлись ему не как ощущения, а как некие предметы или модусы вещей, существующие вне нашего мышления или по крайней мере способные существовать таким образом, хотя этого потенциального различия между ними он пока что не замечал. Но затем, когда машина нашего тела, от природы устроенная так, что собственной своей силой может передвигаться разными способами, начинает наудачу направляться в различные стороны и при этом случайно нападает на что-то удобное или избегает какого-то неудобства, ум наш замечает, что достигаемые или избегаемые подобным образом вещи лежат вне его при этом он относит к таким объектам не только величину, форму, движения и т.п., воспринимаемые им как вещи или модусы вещей, но и вкус, запахи и все прочее, отчего, как он замечает, в нем возникает некое ощущение. Соотнося все это лишь с пользой тела, в кое он погружен, он предполагает в объектах, на него воздействующих, тем больше реальности, чем более сильно их воздействие Отсюда происходит, что в камнях и металлах он допускает больше субстанциальности, или телесности, чем вводе или воздухе, по той причине, что ощущает в них больше жесткости и весомости. Воздух же, до тех пор, пока наш ум не ощущает в нем никакого ветра, холода или тепла, он вообще считает ничем. И поскольку от звезд до него доходит не больше света, чем от тусклого мерцания лампады, он не представляет себе, что существуют звезды с более сильным светом пламени. Он не замечает также ни кругового вращения Земли, ни шарообразности ее поверхности и потому склонен считать ее неподвижной и имеющей плоскую поверхность. С раннего детства ум наш пропитан тысячами других подобных же предрассудков когда же впору возмужалости мы не припоминаем, что просто приняли эти мнения на веру, как бы познанными в ощущении и заложенными в нас самой природой, наш ум допускает их как нечто весьма достоверное и очевидное. /…/ Страсти души. Часть первая. О страстях вообще ив связи с этим обо всей природе человека. Фрагменты (1649) /…/ 2. Для познания страстей души нужно различать ее функции от функции тела. /…/ то, что для души является претерпеванием действия, для тела есть вообще действие. Поэтому к познанию наших страстей нет лучшего пути, как исследовать различие между телом и душой, для того чтобы установить, к чему следует отнести каждую из наших функций. 3. Какого правила при этом следует придерживаться. Здесь не встретится большого затруднения, если признать следующее то, что мы испытываем в себе таким образом, что сможем допустить это ив телах неодушевленных, должно приписать только нашему телу наоборот, все то, что, по нашему мнению, никоим образом не может принадлежать телу, должно быть приписано нашей душе. 4. Тепло и движение частей тела возникают в теле, мысли же — в душе. Так как мы не представляем себе, чтобы тело каким-либо образом мыслило, у насесть основание полагать, что все имеющиеся у нас мысли принадлежат душе. Так как мы не сомневаемся в том, что есть неодушевленные тела, которые могут двигаться столькими же способами, как и наше тело, и даже более разнообразными, ив которых имеется столько же или больше тепла и движений (из опыта нам известен огонь, в котором значительно больше тепла и движений, чем в какой-либо из частей нашего тела, то мы должны полагать, что, поскольку все тепло и все движения, которые в нас имеются, совершенно не зависят от мысли, они принадлежат только телу. 5. Ошибочно полагать, что душа дает телу движение и тепло Благодаря этому мы избежим очень большой ошибки, которую совершали многие я даже думаю, что эта ошибка была первой причиной, которая до сих пор мешала объяснить страсти и другие явления, связанные с душой. Ошибка заключается в том, что, видя все мертвые тела лишенными тепла и даже движений, воображали, будто отсутствие души и уничтожило эти движения и это тепло. Таким образом, безосновательно полагали, что наше природное тепло и все движения нашего тела зависят от души, тогда как следовало думать наоборот, что душа удаляется после смерти только по той причине, что это тепло исчезает и разрушаются те органы, которые служат для движения тела. 6. Каково различие между живыми мертвым телом Чтобы избежать этой ошибки, заметим, что смерть никогда не наступает по вине души, но исключительно потому, что разрушается какая-либо из главных частей тела. Будем рассуждать так тело живого человека также отличается от тела мертвого, как отличаются часы или иной автомат те. машина, которая движется сама собой, когда они собраны и когда в них есть материальное условие тех движений, для которых они предназначены, совсем необходимым для их действия, от тех же часов или той же машины, когда они сломаны и когда условие их движения отсутствует. 7. Краткое описание частей тела и некоторых его функций /…/ Наконец, известно, что все движения мышц, как и все ощущения, зависят от нервов, представляющих собой как бы маленькие ниточки или узенькие трубочки, идущие от мозга и содержащие, подобно ему, некий воздух, или очень нежный ветер, называемый животными духами. /.../ 10. Как животные духи образуются в мозгу. Здесь важнее всего то, что все наиболее подвижные и наиболее легкие (subtiles) частицы крови, разреженные в сердце теплом, непрерывно поступают в большом количестве в полости мозга. Причина этого заключается в том, что вся кровь, выходящая из сердца по большой артерии, направляется в мозг по прямой линии, ноне имеет возможности полностью туда войти, ввиду того что проводящие пути очень узки лишь самые подвижные и легкие частицы крови проникают в мозг, в то время как остальные расходятся по другим частям тела. Эти-то очень легкие частицы крови и образуют животные духи. Для этого им ненужно ничего другого, как только отделиться в мозгу от прочих, менее легких частиц крови. Таким образом, то, что я здесь называю духами, есть нечто иное, как тела, не имеющие никакого другого свойства, кроме того, что они очень малы и движутся очень быстро, подобно частицам пламени, вылетающим из огня свечи. Они нигде не задерживаются, и, по мере того как некоторые из них попадают в полости мозга, другие выходят оттуда через поры, имеющиеся в веществе мозга эти поры проводят духи в нервы, а из нервов — в мышцы, благодаря чему духи сообщают телу самые различные движения. 11. Каким образом происходит движение мышц Ибо единственная причина всех движений членов тела заключается в том, что некоторые мышцы сокращаются, а противоположные им удлиняются, как уже было сказано, а единственная причина, вызывающая большее сокращение одной мышцы в сравнении с противоположной, заключается в том, что в нее поступает из мозга немного больше духов. Движение членов тела происходит не потому, что духов, исходящих непосредственно из мозга, достаточно для того, чтобы привести в движение мышцы, а потому, что они заставляют другие духи, уже имеющиеся в мышцах, немедленно выйти из одной и перейти в другую та, из которой они выходят, удлиняется и ослабевает, а та, в которую они входят, сразу же наполняется ими, сокращается и приводит в движение ту часть тела, с которой она соединена. /…/ 13. Действие внешних предметов может по-разному проводить духи в мышцы. Я показал в Диоптрике, каким образом видимые предметы передаются нам только благодаря тому, что они приводят в движение через посредство прозрачных тел, находящихся между ними и нами, соответствующее местом аленьких ниточек зрительных нервов, находящихся в глазном дне, и затем то место мозга, откуда выходят эти нервы. Повторяю, они приводят в движение нервы столь разнообразно, что дают нам возможность видеть разнообразие вещей, и движения, которые представляют нашей душе эти предметы, происходят не в глазу, а в мозгу. На этом примере легко понять, что звуки, запахи, вкусовые ощущения, тепло, боль, голод, жажда и вообще все объекты как наших внешних чувств, таки наших внутренних вожделений также вызывают некоторое движение в нервах, передающееся через их посредство в мозг. Кроме того, что эти различные движения порождают в нашей душе различные чувства, они могут также независимо от нее заставить духи направиться скорее к одним мышцам, чем к другими таким образом приводят в движение наши члены Я покажу это только на одном примере. Если кто-либо внезапно подносит к нашим глазам руку, как будто для того, чтобы нас ударить, то мыс трудом удерживаемся оттого, чтобы не закрыть их, даже если знаем, что это — наш друг, что он делает это только в шутку и конечно жене причинит нам никакого вреда. Этот пример показывает, что глаза закрываются без вмешательства нашей души так как это происходит против нашей воли — единственного или по меньшей мере главного проявления ее деятельности. Машина нашего тела устроена так, что движение этой руки к нашим глазам вызывает другое движение в нашем мозгу, который направляет духи в мышцы, заставляющие веки закрываться . 3 16. Каким образом все части тела могут приводиться в движение объектами чувств и духами без помощи души Наконец, следует заметить, что машина нашего тела устроена так, что все изменения в движении духов могут заставить их открыть некоторые поры мозга больше, чем другие и, наоборот, если какая-нибудь из этих пор благодаря действию нервов, связанных с чувствами, открыта больше или меньше, чем обычно, то это несколько изменяет движение духов и заставляет их направляться в мышцы, служащие для обычных движений тела. Таким образом, все движения, которые мы производим безучастия нашей воли (как это часто бывает, когда мы дышим, ходим, едим и вообще производим все отправления, общие нам с животными, зависят только от устройства наших членов и от направления, которым духи, побуждаемые теплотой сердца, естественно следуют в мозг, нервы и мышцы, подобно тому как ход часов зависит только от упругости их пружины и формы колес. 17. Каковы функции души После того как рассмотрены все функции, свойственные одному лишь телу, легко заметить, что в нас не остается ничего такого, что можно было бы приписать нашей душе, за исключением только мыслей. Последние бывают в основном двух родов одни являются действиями души, другие — ее страстями. Действиями я называю только наши желания, ибо мы знаем по опыту, что они исходят непосредственно от нашей души и кажутся зависящими только от нее. Напротив, страдательными состояниями можно вообще назвать все виды встречающихся у нас восприятий или знаний так как часто не сама душа делает их такими, какими они являются, итак как она всегда получает их от вещей, представляемых ими. /…/ 23. О восприятиях, которые мы относим к внешним предметам Восприятия, относимые к вещам, находящимся вне нас, например к объектам наших чувств, вызваны (по крайней мере когда мы судим правильно) предметами, возбуждающими некоторые движения в органах внешних чувств и при помощи нервов также ив мозгу, благодаря чему душа ощущает эти предметы. Когда мы видим свет свечи или слышим звук колокола, этот звуки этот свет являются двумя различными действиями, которые уже тем, что они производят двоякого рода движения в некоторых из наших нервов и посредством их — в мозгу, вызывают в душе два различных ощущения, относимые нами к предметам, которые мы считаем их причиной таким образом, мы полагаем, что видим саму свечу и слышим колокола не думаем, что мы ощущаем только исходящие от них движения. 24. О восприятиях, относимых нами к нашему телу Восприятия, относимые нами к нашему телу или к каким-нибудь из его частей, суть восприятия голода, жажды и других наших естественных желаний к ним можно прибавить 3 У животных это так (по Декарту) и происходит, без вмешательства души. См: https://docs.google.com/document/d/1OY7JOGCqGziLYke7hzEiZVSRx6Bw1EwFh10AVgtWp5Y/edit Животные, по Декарту, просто машины. боль, тепло и другие состояния (affections), воспринимаемые нами как состояния наших органов, а не внешних предметов. Так, мы можем водно и тоже время и при посредстве одних и тех же нервов чувствовать холод в своей руке и тепло от огня, к которому она подносится, или, наоборот, тепло в руке и холод воздуха, действию которого она подвергается. Мы можем это чувствовать, хотя нет никакого различия между теми действиями, вследствие которых мы чувствуем тепло или холод в своей руке, и теми, вследствие которых мы ощущаем то, что вне нас, разве только то, что, когда одно из этих действий следует за другим, мы говорим, что первое уже в нас, а то, которое следует за ним, еще не в нас, а в предмете, который его вызывает. 25. О восприятиях, которые мы относим к нашей душе Восприятия, относимые только к душе, — это те, действие которых чувствуется как бы в самой душе и ближайшая причина которых обычно неизвестна. Таковы чувства радости, гнева и тому подобные, вызываемые в нас предметами, оказывающими действие на наши нервы, а иногда также и другими причинами. /…/ 27. Определение страстей души. Установив, чем страсти души отличаются от всех других мыслей, я думаю, их можно в общем определить как восприятия, или ощущения, или душевные движения, которые относят в особенности к ней и которые вызываются, поддерживаются и усиливаются некоторым движением духов. 28. Объяснение первой части этого определения Страсти можно назвать восприятиями, если применить это слово для обозначения всех тех мыслей, которые не являются ни действиями души, ни ее желаниями. Но слово восприятие совершенно не подходит, если им обозначается ясно познаваемое, так как опыт показывает, что лучше всего познают страсти не те люди, которые волнуемы страстями больше всех, и что страсти относятся к числу тех восприятий, которые вследствие тесной связи души с телом становятся смутными и темными. Их можно также назвать чувствами, потому что они воспринимаются душой таким же образом, как и объекты внешних чувств, итак же познаются ею. Но еще лучше назвать их волнениями души — не только потому, что так можно назвать все изменения, происходящие в душе, те. все ее различные мысли, но главным образом потому, что из всех видов присущих ей мыслей нет других, которые бы также сильно волновали и потрясали ее, как страсти. /…/ 30. Душа связана со всеми частями тела в совокупности Чтобы лучше понять все это, надо знать, что душа действительно связана совсем телом и что, собственно, нельзя сказать, что она находится в какой-либо одной из его частей, а не в других, потому что тело едино и некоторым образом неделимо, ведь органы так расположены итак связаны друг с другом, что если удалить один из них, то все тело претерпит ущерб. Кроме того, душа по природе своей не имеет никакого отношения ник протяженности, ник размерам, ник каким-либо другим свойствам материи, из которой состоит тело, а связана лишь со всей совокупностью его органов. Это очевидно из того, что никоим образом нельзя помыслить половину или треть души или представить себе занимаемое ею пространство, и также из того, что душа не становится меньше, если отделить какую-нибудь часть тела, но она покидает его, если уничтожить связь между его органами. 31. В мозгу имеется небольшая железа, в которой душа более, чем в прочих частях тела, осуществляет свою деятельность. Надо также иметь ввиду, что, хотя душа соединена совсем телом, тем не менее в нем есть такая часть, в которой ее деятельность проявляется более, чем во всех прочих. Обычно предполагается, что эта часть — мозга может быть, и сердце мозг — потому, что с ним связаны органы чувств, сердце — потому, что как бы в нем чувствуются страсти. Но, тщательно исследовав это, я считаю, что часть тела, в которой душа непосредственно осуществляет свои функции, нив коем случае не сердце и не весь мозга только часть его, расположенная глубже всех это очень маленькая железа, находящаяся в мозговом веществе, в центре мозга, итак расположенная над проходом, через который духи передних его полостей сообщаются с духами задней, что малейшие движения в железе могут значительно изменить направление движения этих духов и, обратно, малейшие изменения в направлении движения духов могут значительно изменить движения этой железы. 32. Каким образом известно, что эта железа есть главное местопребывание души /…/ необходимо, чтобы имелось такое место, где два изображения, получающиеся в двух глазах, или два других впечатления от одного предмета в двух других органах чувств могли бы соединиться, прежде чем они достигнут души, так как в противном случае они представляли бы ей два предмета вместо одного. /…/ 34. Как душа и тело действуют друг на друга /…/ Вспомним то, что было сказано выше о машине нашего тела, именно, что маленькие ниточки наших нервов так распределены по всем его частям, что в случае различных движений, возбуждаемых объектами чувств, они различно открывают поры мозга благодаря этому животные духи, содержащиеся в полостях, различным образом расходятся по мышцам, поэтому они могут двигать частями тела самым различным образом. Все же остальные условия, необходимые для разнообразного движения духов, достаточны для того, чтобы провести их в различные мышцы. Прибавим здесь еще, что маленькая железа — главное местопребывание души — так расположена между полостями, содержащими эти духи, что они могут двигать ее столькими различными способами, сколько есть ощутимых различий в предметах. Но и душа может вызвать в ней различные движения природа души такова, что она получает столько различных впечатлений, те. у нее бывает столько различных восприятий, что она производит различные движения в этой железе. И соответственно машина нашего тела устроена так, что в зависимости от различных движений этой железы, вызванных душой или какой-либо другой причиной, она действует на духи, окружающие ее, и направляет их в поры мозга, через которые они по нервам проходят в мышцы таким образом железа приводит в движение части тела. /…/ 36. Пример того, как страсти возникают в душе Если это образ чуждый и очень пугающий, те. если он живо напоминает то, что прежде вредило телу, то он вызывает в душе страсть страха, а вслед за ней — страсть смелости или страха и ужаса в зависимости от особенностей тела и от силы духа, а также в зависимости оттого, удалось ли прежде уберечь себя, защищаясь или спасаясь бегством, от вредных вещей, к которым имеет отношение настоящий образ Ибо у некоторых людей это приводит мозг в такое состояние, что духи, отражающиеся от изображения, появившегося на железе, устремляются отсюда частично в нервы, служащие для поворота спины и движения ног с целью бегства, а частично — в нервы, расширяющие или сужающие отверстия сердца или же возбуждающие прочие части тела, откуда кровь поступает в сердце, так что кровь, разжижаясь в нем иначе, нежели обычно, проводит в мозг духи, поддерживающие и усиливающие страсть страха тете духи, которые могут держать открытыми или в состоянии открыть вновь поры мозга, проводящие их в те же самые нервы. /…/ 38. Пример движений тела, сопровождающих страсти и совершенно независящих от души Впрочем, также как движения духов к нервам сердца достаточно, чтобы вызвать в железе движение, посредством которого в душу проникает страх, точно также некоторые духи, одновременно направляясь в нервы, служащие для того, чтобы двигать ноги с целью бегства, одним этим вызывают в той же самой железе другое движение, посредством которого она чувствует и сознает это бегство. Таким образом, бегство может быть вызвано в теле одним только предрасположением органов, без какого-либо содействия души. 39. Каким образом одна и та же причина может вызвать у разных людей различные страсти Воздействие, оказываемое на железу присутствием устрашающего предмета, у одних людей вызывает страха у других может вызвать мужество и смелость. Причина этого заключается в том, что предрасположение мозга у людей очень различно. Одно и тоже движение железы, которое у одних порождает страху других заставляет духи войти в поры мозга, а оттуда — частично в нервы, служащие для движения рук с целью самозащиты, и частично в нервы, направляющие кровь в сердце, что нужно для того, чтобы произвести духи, необходимые для дальнейшей защиты и укрепляющие волю к ней. 40. Каково главное действие страстей Необходимо отметить, что главное действие всех людских страстей заключается в том, что они побуждают и настраивают душу человека желать того, к чему эти страсти подготовляют его тело так, чувство страха вызывает желание бежать, а чувство отваги — желание бороться точно также действуют и другие страсти. 41. Какова власть души над телом /…/ Всякое действие души заключается в том, что она, желая чего-нибудь, тем самым заставляет маленькую железу, с которой она тесно связана, двигаться так, как это необходимо для того, чтобы вызвать действие, соответствующее этому желанию. /…/ 45. Какова власть души над ее страстями Наши страсти также не могут быть вызваны непосредственно нашей волей. Равным образом от них нельзя освободиться просто усилием воли. То и другое можно сделать только косвенно, представляя вещи, обычно связанные со страстями, которые желательны, и исключающие нежелательные страсти. Так, чтобы вызвать в себе отвагу и избавиться от страха, недостаточно только желать этого, а следует познакомиться с доводами, событиями или примерами, убеждающими, что опасность невелика, что всегда гораздо безопаснее защищаться, чем бежать, что победа приносит славу и радость, а бегство — только раскаяние, позор и тому подобное. 46. Что мешает душе полностью располагать своими страстями Особое обстоятельство, мешающее душе быстро изменять или сдерживать страсти, дало мне основание указать в данном выше определении страстей, что они не только вызываются, но и усиливаются особыми движениями духов. Обстоятельство это сводится к тому, что страсти почти все сопровождаются каким-то волнением в сердце, а поэтому и во всей крови ив духах. До прекращения этого волнения страсти представлены в нашем сознании также, как и объекты чувств, когда последние действуют на органы наших чувств Итак же как душа, обращая особое внимание на что-либо другое, может не замечать небольшого шума или не чувствовать слабой боли, ноне может не слышать громи не чувствовать огонь, жгущий руку, точно также она может легко преодолеть незначительные страсти, ноне самые бурные и сильные — разве только после того, как утихнет волнение крови и духов. Самое большое, что может сделать воля, когда душевное волнение в полной силе, — это не допустить его следствий и сдержать многие движения, к которым страсть располагает тело. Если, например, гнев заставляет поднять руку для того, чтобы ударить, воля обычно может ее удержать если ноги готовы бежать, когда мы испытываем страх, воля может их удержать и т.д. 47. В чем заключается борьба, которую обычно предполагают между низшей и высшей частями души Только в несовместимости движений, которые одновременно стремятся вызвать в железе тело посредством духов и душа при помощи воли, заключается вся борьба между низшей частью души, называемой чувствующей, и высшей ее частью, разумной, или же между естественными вожделениями и волей Ибо в настолько одна душа, и эта душа не имеет частей чувствующая часть является и разумной, а все вожделения являются и желаниями. Ошибка, которую делали, приписывая ей различные и обычно противоположные роли, происходит только оттого, что ее функции не отличали как следует от функций тела. Только последнему следует приписывать все то, что противно нашему разуму В сущности между этими частями души нет другой борьбы, кроме той, что маленькая железа, находящаяся в центре мозга, может, с одной стороны, приводиться в движение душой, ас другой — животными духами, которые, как я уже сказал выше, представляют собой только тела и часто случается, что эти два воздействия бывают противоположны, причем более сильное мешает проявлению более слабого. /…/ Поэтому душе почти одновременно приходится желать и не желать одного итого же. Отсюда и возникло представление, что в душе есть две борющиеся друг с другом силы Некоторую борьбу можно заметить лишь в том, что часто одна и та же причина, вызывая в душе какую-нибудь страсть, вызывает известные движения тела, которым душа не содействует и которые она сдерживает или старается сдержать, как только она их замечает. Это испытывают, например, при страхе, когда духи направляются в мышцы, служащие для движения ног при беге, но задерживаются от желания быть храбрыми. /…/ _________________________________________________________________________ Вопросы к фрагментам Из «Первоначал философии 1. В чем возможно, а в чем невозможно (согласно Декарту) усомниться Что означает фраза усомниться в чувственных вещах 2. Я мыслю, следовательно, я существую В каком смысле доказано, что я существую Чем это утверждение отличается от утверждения я хожу, следовательно, я существую 3. Что, согласно Декарту, можно сказать о душе человека (о его внутренней сути 4. Что такое ясное и отчетливое восприятие На каком примере Декарт поясняет различие между ясными отчетливым 5. Что Декарт понимает под субстанцией О каких двух (сотворенных) субстанциях говорит Декарт Каковы их главные атрибуты и почему они главные 6. В параграфах 68 – 70 Декарт говорит о двух видах качеств. Чем они отличаются Из Страстей души 1. Как правильно различать, согласно Декарту, функции тела и функции души 2. Какова причина смерти живого существа согласно Декарту А согласно Аристотелю 3. Что Декарт понимает под животными духами 4. Каковы функции души, согласно Декарту 5. Что Декарт называет страстями души 6. Каким образом, согласно Декарту, душа и тело воздействуют друг на друга 7. Как душа может бороться со своими страстями 8. Может ли душа спорить сама с собой Как Декарт интерпретирует то, что мы бы назвали душевной борьбой |