сша. Решение о том, стоит ли поддерживать Израиль, все еще было спорным. В политике по отношению к Палестине существовали серьезные противоречия между Белым домом и министерством иностранных дел.
 Скачать 27.47 Kb.
|
|
1.1 БЛИЖНЕВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИКА США В 50-Х ГОДАХ XX ВЕКА Американо-израильские отношения начали развиваться с момента простой политической симпатии и поддержки в создании еврейского государства в 1948 году, и заканчивая теми отношениями двух государств, которые мы видим в настоящее время. Такой политический союз соединяет в себе маленький, но военно-мощный Израиль, который, тем не менее, зависит от американской экономики и политики, и суперсильную державу США с другой стороны, пытающуюся сбалансировать гонку интересов на Ближнем Востоке. Многие политологи того времени спорили о том, какую роль играет США на Востоке, и какое место они отводят Израилю в своих интересах. Одни специалисты говорили о высоком уровне помощи Штатов Еврейскому государству и общих обязательств сторон друг другу, оспаривая какое-либо непосредственное влияние Америки на происходящие в Израиле события, утверждая, что США ни в коем случае не могут идти против установившихся дипломатических отношений с воинственными Арабскими государствами. Другие склонялись к тому, что демократический Израиль - главный стратегический союзник Штатов, а американо-израильские отношения являются наилучшим гарантом укрепления позиций и влияния США на Ближнем Востоке [1, с.15]. Президент США Г. Трумэн 14 мая 1948 года признал де-факто Израиль, однако американское признание этого государства де-юре последовало только после окончания арабо-израильской войны 1948-1949гг. Во время этой войны США объявили о своем "нейтралитете", однако американские сионистские организации фактически беспрепятственно оказывали Израилю финансовую помощь и поставляли ему оружие американского производства. После признания Израиля де-юре Вашингтон начал оказывать ему значительную экономическую помощь. Решение о том, стоит ли поддерживать Израиль, все еще было спорным. В политике по отношению к Палестине существовали серьезные противоречия между Белым домом и министерством иностранных дел. Трумэн являлся сторонником сионистского движения и положительно относился к созданию Израильского государства в Палестине, так как сочувствовал жертвам массового уничтожения. Он полагал, что государственный департамент слишком вступается за арабские государства и американские нефтяные интересы, и в поддержке еврейской иммиграции в Палестине видел возможность завоевать еврейские голоса для выборов в сентябре 1948 года. Государственный секретарь Дж. Маршалл, однако, опасался того, что, встав на сторону евреев, США может испортить отношения с Мусульманским миром, поставлявшим Штатам нефть. Тем не менее, решение президента о признании государства Израиль в мае 1948 года еще вовсе не означало американскую гарантию выживания, но оно отмечало начало вхождения США в развитие Ближневосточного кризиса [5, с.21]. Правда, в то время об этом правительство Штатов мало задумывалось… 12 мая 1948 года в Овальном Офисе Маршалл сообщает Трумэну, что, в случае признания и поддержки Израиля, он не поддержит кандидатуру президента на выборах. Тем не менее, Трумэн признал факт существования Израильского государства через 11 минут после того, как евреи объявили себя нацией. Официальное признание произошло 31 января 1949г. При крайне различных геополитических обстоятельствах, американские политики должны были одновременно поддерживать нефтедобывающие страны, учитывая арабо-израильские противоречия, помогать евреям в их "сражениях за правду", и попытаться уменьшить советское влияние в Турции и Иране. В результате Второй мировой войны обстановка на Ближнем Востоке изменилась. Великобритания и Франция потеряли свое прежнее влияние. На их место стали претендовать США. Согласно Г. Киссинджеру, интерес у Соединенных Штатов к Ближнему Востоку возник после 1955 года, когда Н.С. Хрущев заключил договор о поставках оружия с Египтом, что было расценено американским руководством как серьезная заявка Советского Союза на усиление своего влияния в регионе. "Хрущев разрушил "санитарный кордон", который Соединенные Штаты воздвигли вокруг Советского Союза, поставив перед Вашингтоном задачу противостоять Советам на тех территориях, которые раньше не внушали опасения Западному полушарию," - так оценивает это Г. Киссинджер [4, с.10] В начале 50-х годов США рассматривали Ближний Восток как один из возможных театров военных действий против СССР. Соответственно, одной из основных целей Соединенные Штаты предполагали создание в регионе военных блоков антисоветской направленности, находящихся под американским контролем. Самым, пожалуй, ярким примером теплых взаимоотношений между двумя государствами было то, что Израиль был включен во все программы американской "помощи", и на него был распространён 4-й пункт доктрины Трумэна. По соглашению с США 1952 года, заключённому на основе "Акта 1951 года о взаимном обеспечении безопасности", правящие круги Израиля по существу обязались участвовать в любых военных и иных акциях США на Ближнем Востоке. Укреплялись позиции иностранного (особенно американского) капитала. В начале 50-х гг. правительство Израиля приняло законы, предусматривающие предоставление иностранному капиталу крупных привилегий [6, с.30]. В мае 1950 США, Великобритания и Франция выступили с т. н. Тройственной декларацией, в которой заявили о намерении гарантировать неприкосновенность границ ближневосточных государств и выражали готовность поставлять арабским странам и государству Израиль вооружение и военные материалы якобы в целях обеспечения их внутренней безопасности. Эту декларацию, колонизаторский характер которой был совершенно очевиден, принял только Израиль, поскольку провозглашавшиеся в ней гарантии закрепляли результаты его войны с арабами. 25 мая 1950 г. правительства США, Англии и Франции опубликовали декларацию, по которой в обход ООН и в одностороннем порядке фактически возлагали на себя роль гарантов арабо-израильских соглашений о перемирии. Это в сущности было поощрением экспансионистской политики Израиля. В декларации заявлялось о готовности западных держав поставлять в страны Ближнего Востока оружие. Тем самым делалась ставка на подключение стран этого района к сфере деятельности созданного агрессивного блока НАТО. В дальнейшем эти расчеты воплотились в планы создания под руководством США так называемого "средневосточного командования" с участием Израиля, Египта, Сирии, Ливана, Ирака, Саудовской Аравии, Йемена и Иордании. Планы, в частности, предусматривали подчинение этому командованию вооруженных сил и передачу под его контроль военных баз, портов, коммуникаций и других сооружений указанных государств, а также размещение на их территориях иностранных войск. США продолжали укреплять свои отношения с Израилем - их наиболее надежным партнером на Ближнем Востоке. В июле 1952 года между Израилем и США был подписан секретный договор о взаимной безопасности. Договор предусматривал поставки американского оружия Израилю. Израиль, в свою очередь, должен был оставаться союзником Соединенных Штатов, поддерживая их ближневосточную политику [9, с.35]. 1.2 США В СУЭЦКОМ КРИЗИСЕ Режим Насера стал главной мишенью империализма на Ближнем Востоке. В столицах западных держав, в том числе в Вашингтоне, с устранением этого режима открыто связывали надежды на сохранение неоколониалистского господства как в Египте, так и во всем арабском мире. Именно эти цели преследовала развязанная Англией, Францией и Израилем в октябре 1956 г. прямая вооруженная агрессия против Египта. 29 октября 1956 года израильская армия вторглась в сектор Газа (контролировался Египтом) и на Синайский полуостров. Несколькими часами позже в войну включились Франция и Великобритания, которые атаковали египетский Порт-Саид. У этой войны было две главные причины. Во-первых, постоянные трения между Египтом и Израилем (с египетской территории Израиль атаковали палестинские фидаины, египетские войска периодически обстреливали израильские территории и пр. - Израиль отвечал рейдами коммандос и авианалетами). Во-вторых, на повестку дня встал вопрос о контроле над стратегически важным Суэцким каналом. В 1954 году израильский корабль демонстративно попытался пройти Суэцким каналом, но был захвачен египтянами. А 26 июля 1956 года президент Египта Гамаль Абдель Насер объявил о национализации канала, до этого находившегося под контролем правительства Великобритании и французских бизнесменов. Большинство исследователей считают, что инициатива начала военных действий исходила от Франции и Великобритании, которые рассчитывали "наказать" Насера, поддерживавшего, в частности, действия алжирских инсургентов (с ними воевала Франция) и установившего дружеские связи с коммунистическими СССР и Китаем. После национализации канала США призывали к началу переговоров. Была достигнута договоренность о проведении международного саммита, однако Насер отказался в нем участвовать. После того, как Великобритания и Франция не смогли повлиять на Египет с помощью ООН, они начали разрабатывать военные планы [18, с.50]. Знаменем нового наступления США на силы национально-освободительного движения явилась "доктрина Эйзенхауэра" провозглашенная американским президентом в его послании конгрессу от 5 января 1957 г. 2.1 ПОЗИЦИЯ США ВО ВРЕМЯ "ШЕСТИДНЕВНОЙ ВОЙНЫ"Накануне войны было много поставок Накануне "Шестидневной войны" США имели целью дезориентировать правительства Египта и других арабских стран и обеспечить прикрытие для Тель-Авива. Американская политика пособничества агрессивным планам Израиля получила в этот период наиболее яркое выражение в массированных поставках оружия израильской военщине. Так, с марта по май 1967г. (т.е. в период особой напряженности на Ближнем Востоке) США и их союзники по НАТО поставили Израилю 400 танков и 250 самолетов. Усилиями западных держав израильская армия была превращена в мощную агрессивную силу, призванную служить целям империализма на Ближнем Востоке [9, с.70]. 22 мая 1967г. президент Египта Гамаль Абдель Насер объявил о закрытии Тиранского пролива для израильского судоходства. Египет поддержали страны ЛАГ и Кувейт. Перед лицом этой страшной угрозы со стороны почти всего арабского мира Израиль находился в состоянии полного одиночества. United Nations Security Council Resolution 242 (S/RES/242) Сразу же после принятия резолюции Совета Безопасности ООН № 338 США начали пытаться отделить вопрос о прекращении огня от процесса всеобъемлющего урегулирования. В беседе с главой правительства Израиля Г. Меир, прибывшей в Вашингтон 31 октября 1973 г., президент США Р. Никсон изложил основные направления американской ближневосточной стратегии в новой обстановке, которая сложилась в результате войны. Во-первых, США будут стремиться решать ближневосточные проблемы шаг за шагом, по частям. Во-вторых, США будут противостоять усилению влияния Советского Союза на Ближнем Востоке. В-третьих, США попытаются улучшить отношения с Египтом и Сирией, что может помочь Израилю. И, в-четвертых, главной целью США на Ближнем Востоке будет обеспечение Израилю «безопасных границ» [13, p. 215]. Женевская конференция открылась 17 декабря 1973 г. Со стороны Советского Союза в ее работе в качестве сопредседателя участвовал министр иностранных дел СССР А. А. Громыко, американским сопредседателем был госсекретарь США Г. Киссинджер. Египет, Иордания и Израиль были также представлены министрами иностранных дел. Сирия сохраняла за собой право принять участие в конференции на дальнейших этапах. Заседание открыл Генеральный секретарь ООН К. Вальдхайм. Поскольку США дали свое согласие на связь Женевской конференции со всеобщим урегулированием, то перспектива работы конференции была очень радужная. Однако фактические действия США разительно отличались от декларируемых. Г. Киссинджер позже писал, что Женевская конференция: «…была средством собрать в одну упряжку все заинтересованные стороны для одного встречу, и после этого держать ее в бездейственном состоянии, в то время как дипломатия возвращается к двусторонним каналам» [12, p. 747]. Ловкий план, да и сказан более чем прямолинейно. Как СССР, так и США добивались разъединения войск, однако по разным причинам. США желали остановить нефтяное эмбарго, а СССР опасались, что Сирия сможетстать объектом израильского вторжения, и эти опасения усиливались откровенно антисирийскими настроениями в США. В беседе с министром обороны Израиля М. Даяном 7 декабря 1973 г. Г. Киссинджер советовал не торопиться в переговорах с арабскими странами. С одной стороны, Израиль, по мнению Киссинджера, не должен был выглядеть слабым, с другой стороны, было важно показать арабам, как «трудно для США оказывать воздействие на Израиль». М. Даян передал Киссинджеру заявку на американское оружие и получил обещание, что она будет «благожелательно рассмотрена» [13, p. 22А. Садат выразил согласие на американское предложение урегулирования ближневосточного конфликта методом «поэтапной дипломатии», The meetings ended with the Camp David peace accords, based on U.N. resolutions 242 and 338, which stipulated that Israel would relinquish territory to neighboring Arab nations in exchange for recognition of Israel’s national sovereignty and security. The Camp David accords ended the war between Egypt and Israel and laid the foundation for the so-called “land-for-peace” deals between Palestinians and Israelis. During the 1980s, Washington continued to dispatch high-level officials, such as secretaries of state George Shultz and James Baker and Ambassador Philip Habib, to the region in attempt to initiate serious discussions between the Israelis and Palestinians. During this time, Shultz reopened communication channels between U.S. and Palestinian governments for the first time in more than 13 years. During the Persian Gulf war, relations between the United States and the Palestine Liberation Organization soured when PLO Chairman Yasser Arafat supported Iraq’s invasion of Kuwait and its threat to attack Israel. Following U.S. victory in the Persian Gulf war, U.S. President George H.W. Bush and Soviet President Michael Gorbachev sponsored a peace conference in Madrid to address the conflict between Israel and Palestine. The conference in 1991 rejuvenated the Israeli-Palestinian negotiations. Over the next two years, the United States and other nations moderated discussions between Israeli and Palestinian leaders, and, in 1993, at the 11th round of peace talks, Israeli Foreign Minister Shimon Peres announced that Israel and the PLO reached a land-for-peace deal in Oslo. That fall at the White House, Israeli Prime Minister Yitzhak Rabin and Palestinian Authority Chairman Yasser Arafat oversaw the signing of the agreements reached at Oslo. Under the so-called Oslo accords, Arafat recognized Israel’s right to exist and renounced the use of violence against the Jewish state. In return, Israel promised to allow for Palestinian self-rule in sections of the Gaza Strip and West Bank. In 1995, Israeli and Palestinian leaders met again in Washington, D.C. with President Clinton to discuss specific steps to gradually transfer autonomy to the newly formed Palestinian Authority in the West Bank and Gaza Strip. However, the United States lost a key ally when an Israeli extremist opposed to the Oslo accords assassinated Rabin in November 1995. After a year of frequent talks and increasing violence in the Middle East, President Clinton led a face-to-face meeting between Arafat and Israeli Prime Minister Benjamin Netanyahu at the Wye River Conference Center in Maryland to press for the implementation of the final elements in the Oslo accords. The leaders, meeting in the fall of 1998, reaffirmed their commitment to the obligations as set forth in the Oslo settlement. Additionally, in an effort to improve U.S. relations with the Palestinian government, President Clinton spoke to the Palestinian Legislative Council in the Gaza Strip, the first time a U.S. president addressed the council. As Israeli and Palestinian peace efforts waned amid increasing outbursts of violence, President Clinton, at the end of his second term, assigned former Sen. George Mitchell to head a fact-finding mission to investigate roots of the conflict. The administration of President George W. Bush endorsed the Mitchell Report on Mideast violence and, as evidence of its commitment to securing peace between Israelis and Palestinians, maintained its traditional role of sending high-level officials to push for a lasting truce. Indeed, in February 2001 President Bush signaled continued high-level U.S. engagement when he sent his top diplomat, Secretary of State Colin Powell, to the Middle East to meet another new leader, the freshly anointed Israeli Prime Minister Ariel Sharon, and Palestinian President Yasser Arafat. By November of that year, President Bush became the first U.S. president to publicly call for two states, Israel and Palestine, existing side by side. But violence had already begun to creep back into the landscape of the Palestinian-Israeli relationship, and by early 2002 it had grown such that it had a name — the second intifada. It witnessed an Israeli reoccupation of Palestinian West Bank and Gaza towns and villages, in response to attacks by Palestinians on Israeli targets, and the deaths of dozens of civilians on both sides. A major byproduct of the renewed strife was a significant shift in U.S. policy toward the Palestinians, specifically their leader. Arafat, one of the most frequent visitors among foreign leaders to the Clinton White House, became unwelcome in Washington, perceived by the Bush administration as the Israelis saw him — a terrorist. On June 24, 2002 President Bush went a step further, calling on Palestinians “to elect new leaders, leaders not compromised by terror,” a thinly veiled call for Arafat’s ouster. The president also detailed steps he saw as necessary for a return to peace between the two parties — chief among them a Palestinian renunciation and cessation of terrorism, and the end to Israeli settlement expansion. Those steps were codified in the so-called road map to peace, released as a formal plan in April 2003. Within a month, the Palestinians had named a new prime minister, Mahmoud Abbas, or Abu Mazen, one of the top Oslo negotiators, paving the way to a major summit of Palestinian, Israeli, U.S. and Jordanian leaders in the Jordanian port city of Aqaba. But the hope that accompanied those events faded quickly, and the road map became the target of Palestinian criticism, perceived as yet another U.S. effort that pressured Palestinians for Israeli benefit. By September 2003, Abbas had resigned, a victim partly of clashes with Arafat over the control of Palestinian security forces. But Palestinians also saw in him a leader handicapped by and unable to counter the strong Bush-Sharon relationship, therefore unable to improve daily Palestinian life. It would not be until early 2004 that any real energy was injected back into the quest for a solution to the Israeli-Palestinian conflict. When it did come, it took the form of a U.S.-backed plan announced by Sharon to withdraw all Israeli settlers and supporting military personnel from Gaza and four West Bank villages. The plan had undergone public debate for months. But with little direct U.S. involvement or Israeli coordination with Palestinians, Palestinians ultimately judged it to be a unilateral effort by Israel to force a settlement on Israeli terms. When President Bush wrote Sharon in support of the plan in April 2004, he urged all parties to consider that “[i]n light of new realities on the ground, including already existing major Israeli populations centers, it is unrealistic to expect that the outcome of final status negotiations will be a full and complete return” to the borders before 1967. Palestinians interpreted that as U.S. sanctioning of an Israeli annexation of parts of the West Bank. By the time the plan began to grow into reality, the United States was fighting an insurgency in Iraq, leaving little time or energy to devote to the Israeli-Palestinian conflict. That remained the case when, in November 2004, Yasser Arafat — the man who put the Palestinian cause on the public agenda but failed to secure its spot on the map – died from an unidentified disease. President Bush called on the Palestinians once again to choose a leader who rejected violence as a successor to Arafat. Palestinians did just that when they elected Abbas in January 2005, and preparations soon gave way to another White House visit amid hopes of a breakthrough in the conflict. But hopes began to fade as violence perpetrated by Palestinians and Israelis continued that summer. However, in a series of historic events, Israel in August made good on its commitment to withdraw all its settlers and troops from the Gaza Strip and parts of the West Bank, and Sharon left his right-wing Likud Party to form a new, more moderate one called Kadima. His new party was based on the premise that the Israeli public favored further disengagements from Palestinian territories as long as there was, in their opinion, no Palestinian negotiating partner. The move was largely welcomed by the Bush administration, as an acknowledgement of Sharon’s pursuit of an end to the stalemate. But the administration also shared Palestinian concerns that the Gaza, West Bank and any future unilateral Israeli withdrawals would force a non-negotiable settlement on the Palestinians. By January 2006, Sharon had faded from the political scene, felled by a massive stroke that left him permanently incapacitated. Later that month, a fractured Palestinian ruling class, Fatah, saw its defeat at the hands of a disciplined political effort by the militant group Hamas, whose charter calls for Israel’s destruction, and who won parliamentary elections on an anti-corruption and social services platform. The victory brought calls, led by Israel and the United States, for the diplomatic and financial isolation of any new Hamas-led government, and essentially put an end, for the time being, to any contacts between the Palestinians and the United States and Israel. That sentiment continued after the March 2006 election victory by Sharon’s Kadima Party, and the selection of his successor, Ehud Olmert, who pledged to complete Israel’s withdrawal from most of the West Bank by 2010. |