Всеобщая история государства и права_Т 2_Омельченко_2000 3е изд - 496с. Всеобщая история государства и права_Т 2_Омельченко_2000 3е изд. Учебник издание третье, исправленное Рекомендовано Министерством образования

• Название: Учебник издание третье, исправленное Рекомендовано Министерством образования
• Анкор: Всеобщая история государства и права_Т 2_Омельченко_2000 3е изд - 496с.doc
• Дата: 06.10.2017
• Размер: 4.39 Mb.
• Имя файла: Всеобщая история государства и права_Т 2_Омельченко_2000 3е изд .doc
• Тип: Учебник; #9225
• Категория: Юриспруденция. Право
• страница: 11 из 46

§ 59. Абсолютная монархия во Франции

Сословный строй

Завершение централизации во Франции сопровождалось оформлением новой сословной структуры. Политический абсолютизм в своей правовой политике закреплял восходящее к средневековью имущественное и юридическое неравенство общественных групп в пользу привилегированных сословий – дворянства и духовенства.

Термин сословие (ordre) возник в языке правоведов в XIV в. Принадлежность к тому или другому сословию традиционно была взаимосвязана с большей или меньшей причастностью к отправлению власти; в этом смысле корни сословной системы уходили в средневековые феодальные порядки. «Сословие, – отмечалось в одном из юридических руководств начала XVII в., – это достоинство со способностью к публичной власти. Наверху церковный чин, духовенство, ибо Божии министры по праву должны сохранять первую степень почести. Затем дворянство, будь оно родовитое, древнее и незапамятное, происходящее от древних поколений, будь оно знатное по достоинству, проистекшее от служебных сеньорий, сообщающих те же привилегии. Наконец, третье сословие, охватывающее остальной народ*». Структура трех сословий во французском правопорядке, начиная с XVII в., была компромиссом государственной политики, отказавшейся от особого правового выделения знати и включившей, наконец, крестьянство в общую сословную структуру наравне с городским населением.

* Луазо. Трактат о сословиях. 1610.

Католическое духовенство считалось первым сословием. Оно было относительно немногочисленным (до 130 тыс. чел. к 1789 г., в т. ч. 90 тыс. сельских священнослужителей), но пользовалось наибольшими привилегиями. Принадлежность к сословию определялась указом 1695 г., согласно которому для причисления к клирикам нужно было «церковно жить» и занимать одну из реальных церковных должностей. В налоговом отношении духовенство было свободно от прямых и, частично, от косвенных налогов. Однако платило налоги с принадлежащей церкви недвижимости. Исключительность положения духовенства состояла в том, что церковь сама имела право на налогообложение в свою пользу: амортизационный налог с имуществ особого рода, кем-либо приобретаемых, десятину, особый благодарственный дар, собираемый каждые десять лет (с 1560 г.). В правовом отношении духовенство подлежало только своему епископскому суду. Юридический иммунитет духовенства был несколько ограничен в середине XVIII в. расширением прав королевских судов, в особенности по уголовным делам и по спорам о недвижимостях. Но привилегии сохранялись значительные: клирики не могли быть взяты под арест за долги, их имущества пользовались широкой неприкосновенностью. В служилом отношении клирики были свободны от воинской повинности (исходя еще из постановления Клермонского собора 1095 г.); она была заменена для них военным налогом. Духовенство было свободно и от городских служб.

Высшее духовенство, реально пользовавшееся имуществами церкви, пополнялось в основном из дворян (оно насчитывало до 6 тыс. чел.). Низшее – из третьего сословия. Монашествующее духовенство обладало особыми привилегиями, но в правовом смысле пребывало в состоянии гражданской смерти в связи с обетами бедности и послушания.

Дворянство составляло второе сословие. К концу XVIII в. оно насчитывало до 400 тыс. семей. Как сословие дворянство не было однородным, и это влияло на различия в некоторых привилегиях. Дворянство подразделялось на пожалованное и служилое. Пожалованное основывалось на наследственных правах или на выданном королем дворянском патенте (первые грамоты-патенты пожалованы еще в 1285 г.; их обязательно регистрировали в парламентах). Наследственные права вытекали из обладания дворянскими вотчинами, полученными по отцовской линии (по материнской – только в некоторых провинциях: Шампани, Барруа), а также по родовому счету в 3-4 поколения. С 1579 г. было запрещено даровать права дворянства только по факту владения дворянской вотчиной, нужно было доказать благородство рода.

Служилое дворянство окончательно оформилось с эпохой абсолютизма. С XVII в. дворянское звание стало жаловаться по гражданской службе (дворянство мантии) – право на него приобретали прослужившие более 20 лет в королевских должностях (1-я степень) и в трех поколениях в чинах советников. Некоторые городские муниципальные должности также давали право на выслуженное дворянство. С 1750 г. появилась категория дворянства шпаги, когда оно жаловалось за службу в военных чинах или за отличия во время военных кампаний. Служилые дворяне не имели прав на королевские пособия, не имели вотчинных привилегий. Дворянское звание можно было и утратить вследствие занятий ремеслом, торговлей (кроме оптовой и морской), совершения некоторых бесчестных преступлений.

В налоговом отношении дворяне были свободны от личных налогов (тальи), но платили налоги с имущества и особые всеобщие налоги. Знать имела право, кроме того, на королевские пенсии. В правовом отношении дворянство обладало привилегией на суд бальи по гражданским делам и на суд Большой палаты парламента по уголовным. В их отношении не применялись позорящие наказания. В служебном отношении военная служба считалась обязанностью дворян. При этом они имели исключительное право на службу в коннице. Были некоторые службы, зарезервированные для дворянства. Воинским регламентом 1781 г. предписывалось принимать в офицерские училища только детей дворян, засвидетельствовавших четыре благородных поколения. Только дворянство обладало вотчинными и феодальными правами в принадлежащих им землях (право охоты, личных повинностей и др.).

Третье сословие (tiers-etat) составляло большинство нации (около 24 млн. чел. к 1789 г.) и не было полностью однородным. Как минимум в его составе выделялись (1) городские буржуа, (2) ремесленники и рабочие, (3) крестьяне. Буржуазия объединяла судейских и финансовых чиновников младших рангов (без прав служилого дворянства), лиц свободных профессий (врачей, литераторов), а также промышленников и финансистов. Ремесленники объединяли как цеховых мастеров, так и чисто наемных рабочих (до 2 млн. чел.). Как и буржуа, они обретали сословный статус согласно эдикту еще 1287 г. по собственному желанию, заявив о наличии дома стоимостью свыше 60 солидов. Крестьяне были подавляющей массой населения Франции (свыше 20 млн. чел.). С 1779 г. личное крепостное право в их отношении было отменено, и повинности носили чисто имущественный характер (но разного происхождения) . Как вилланы (самостоятельные землевладельцы), так и цензитарии (держатели наделов от феодалов) были обязаны платить все прямые налоги (они составляли ко второй половине XVIII в. до 1/2 крестьянских доходов), так и поземельные рентные платежи. Имущественные права третьего сословия были практически идентичны двум первым, и это сделало их к концу XVIII в. собственниками более 2/5 земель страны. Правовое положение разночинцев было, однако, менее выгодным: к ним применялись тяжелые и позорящие наказания, им запрещались некоторые общественные службы. Основной проблемой статуса сословия к XVIII в. было неравное налогообложение, особенно отягощение собственности буржуазии.

Сословный строй был существом порядков «старого режима» во Франции и опорой политической системы абсолютизма. Вместе с тем столь четкое разделение общества на три сословия составляло историческую особенность общественного строя Франции начала Нового времени.

Королевская власть

В исторических условиях Франции XVII-XVIII вв. королевская власть приобрела в особенности неограниченный характер, а абсолютизм монархии – классический завершенный вид. Возвеличиванию власти короля и росту его полномочий способствовало правление Людовика XIV (1643-1715), в особенности изменившее свой характер после победы над аристократической оппозицией и народным движением Фронды (1648-1650). В 1614 г. по предложению Генеральных штатов власть короля была провозглашена божественной по своему источнику и священной по характеру. Прекращение созыва общенациональных Генеральных штатов в 1614 г. сделало королевскую власть полностью свободной от соучастия сословного представительства. (Хотя сохранялись некоторое время собрания нотаблей – знати.)

Король занимал исключительное положение в государстве и среди дворянского сословия. Признавалось только единоличное правление («Король есть монарх и не имеет вовсе соправителя в своем королевстве». – Ги Кокиль, правовед XVII в.). С Генриха III утвердилось представление о верховных законодательных полномочиях монарха: король может устанавливать законы, может менять их по своей воле. Верховенство и неограниченность королевской власти категоричнее других выразил Людовик XV в речи перед Парижским парламентом в 1766 г., отрицая государственное значение других властей, кроме монарха: «Я не пострадаю, если в моем королевстве сформируется ассоциация. Магистратура не образует ни корпуса, ни отдельного сословия. Лишь в моей персоне единой покоится суверенная власть. Это мне одному принадлежит законодательная власть без зависимости и без раздела*». Исполнительные и судебные права короля были ограничены только существованием бюрократической наследственной иерархии и независимым происхождением большинства государственных должностей.

* По-видимому, именно с этим выступлением связано рождение мифао доктрине абсолютной монархии в словах «Государство – это я», необоснованно приписанных позднее молвой Людовику XIV.

Единственным юридическим ограничением власти монарха считалось наличие в королевстве фундаментальных законов, воплощенных в ее правовом строе и традициях. Содержание этих условных законов было тесно связано с пониманием суверенности монарха (утвердившейся во французском публичном праве с конца XVI в. благодаря в том числе доктрине правоведа и философа Бодэна). Доктрина парламентов рассматривала эти законы как «непоколебимые и ненарушимые», по которым «король и всходит на престол» (А. де Элей, президент Парижского парламента конца XVI в.). К началу XVIII в. значение фундаментальных законов имели примерно 7 основополагающих принципов монархии: династическое наследие по нисходящей линии, законность правления, безответственность короны, нераздельность королевства, католическая ортодоксия монархии, верховенство и независимость по отношению к феодалам, их вотчинным правам и иммунитетам, внешняя независимость королевства. Корона рассматривала эти принципы как обязательные и сохраняющие сущность власти. «Так как основные законы нашего королевства, – декларировал Людовик XV в своей коронационной речи, – ставят нас в счастливую невозможность отчуждать область нашей короны, то мы считаем за честь признать, что еще менее имеем права располагать нашей короной... Она дана нам только для блага государства, следовательно, государство одно будет иметь право распорядиться ею».

В наследовании престола сохранял силу древний салический закон. При отсутствии прямого наследника право на престол переходило в боковую линию королевской фамилии. В 1715 г. парламент уничтожил наследование престола усыновленным. При малолетстве допускалось регентство, которое получило фактическое проявление в первой четверти XVIII в.

Королевская фамилия утратила к XVII в. все особые государственные права и право на должности, став высшей частью Королевского двора. Внутри фамилии сохранялись некоторые градации (дети Франции, внуки Франции, принцы крови, королевские незаконнорожденные и т. д.), что выражалось только в личных привилегиях (например, право сидеть или не снимать шляпы в присутствии короля), но все полностью утратило государственное значение. Видоизменился Двор и как административное учреждение. Почетные должности, связанные с особыми правами на руководство армией, практически исчезли: с 1627 г. не замещалась должность главнокомандующего – коннетабля, с 1614 г. потерял свое значение адмирал флота, число маршалов выросло до 12-15 в XVIII в., и они сохранили только ограниченную юрисдикцию по воинским преступлениям. Известную долю независимости сохранял канцлер. Остальные дворцовые должности были связаны с чисто придворными обязанностями – великий управляющий, великий пожертвователь, великий конюший, великий егерь и т. д. Как правило, каждый из этих чинов располагал службой в 300-400 дворян или наемных. Большинство ко второй половине XVII в. превратились в почетные должности, наследственно закрепленные за знатными родами (Конде, герцогами Бульонскими, Лорренскими и т. д.). Король располагал и военной гвардией из дворян – в составе 4 кавалерийских и 2 мушкетерских рот.

Королевский двор в период абсолютизма сохранил огромное влияние на содержательную политику государства, но был практически устранен от прямого влияния на администрацию, которая развивалась на основе учреждений в основном служилого и бюрократического характера.

Центральная аминистрация

Организация государственной администрации в главном сохранила традиции учреждений, сложившихся в конце XVI – начале XVII в. (см. § 28.3). Существенно возросло значение верховного управления короля, характерного для системы абсолютизма. Это выражалось, во-первых, в изменении статуса и функций государственных политических советов при короле (которые были отчасти сословно-представительными органами, отчасти формой аристократического влияния на политику, а превратились в XVII в. в административно-бюрократические совещания высших должностных лиц), во-вторых – в росте значения министерского управления, которым руководил напрямую монарх.

Высшим правительственным учреждением считался Совет короля (или Королевский совет). Формально в нем принимались основные политические, административные и даже судебные решения. Однако реально Совет короля не существовал как обособленный и стабильно действующий орган. С конца XVI в. Совет постепенно дробился на специализированные советы с собственной компетенцией, где все большую роль играли профессиональные администраторы. В 1661 г. Совет короля окончательно реорганизовался в 3 самостоятельных правительственных института, некоторые из которых зародились в предыдущие 15-20 лет.

Реальным правительственным органом монархии стал Великий совет (1661). Состав его определялся по усмотрению монарха без оглядки на сословные или административные традиции. Членами его, как правило, были герцоги, пэры Франции, министры, секретари короля, сюринтендант финансов; председательствовал на Совете канцлер. Кроме высших администраторов, в Совете состояли 16 советников по должности: 3 из духовенства, 3 из дворян «шпаги», 12 – из дворян «мантии»; к концу XVII в. число их достигло 30 (1673). Позднее часть советников числились в Совете постоянно, часть назначалась на «семестр». Полномочия Совета были не определены, и реально компетенция его была всеобщей. В нем решались вопросы законодательства, политические дела, а также судебные дела, переданные на кассацию в суд короля. Действовал Совет исключительно именем короля и юридически собственной власти не имел. Король всегда считался пребывающим в Совете, даже если тот на деле заседал без него. Руководство канцлера, который сохранял свою самостоятельность и не мог быть отстранен от должности без законных причин, придавало Совету отчасти самостоятельное же значение в государственных делах.

Вторым правительственным советом стал Совет в верхах (Еп-Haut), зародившийся около 1643 г. в качестве преемника Совета дел XVI в. В этом совете не было постоянной административной деятельности, как не было и самостоятельного присутствия. По сути, это было королевское совещание высших лиц, причастных к внешней политике; Совет выносил решения по вопросам войны и мира, дипломатии. Призывались в него главным образом секретари иностранных дел, маршалы Франции, министры.

Основным органом текущего внутреннего управления стал Совет депеш (1650). Председательствовал с 1661 г. в нем сам король. Членами его считались все входившие в Совет в верхах, а также канцлер, государственные секретари; административной координацией занимались 1-2 особых советника. Во второй половине XVII в. совет заседал регулярно – до 2-х раз в неделю. В Совете депеш осуществлялось в целом внутреннее управление государством и низшим административным аппаратом; одной из важнейших функций его была выдача ордеров на аресты именем короля (lettre de cachet).

Отдельно существовал также Совет финансов короля (1661). Председательствовал в нем сам монарх, а членами были канцлер, генеральный контролер, интенданты и два-три государственных советника. До 1715 г. совет заседал еженедельно, затем его деятельность видоизменилась. Фактически здесь шла работа по исполнению государственного бюджета и управление налоговой низовой администрацией.

В неизменном виде такая организация Совета короля сохранялась в правление Людовика XIV. В XVIII в. система советов была перестроена и видоизменена (1723-1730). Совет короля преобразовался в абстрактный Государственный совет, в составе которого реально действовали специализированные советы-коллегии: иностранных дел, совет депеш (или внутренних дел), финансовый, коммерческий, гражданской юстиции – всего 7. Совет иностранных дел формально был высшим, его членами состояли министры, назначавшиеся пожизненно. Это явление во французской администрации получило название полисинодии (многосоветия). В ходе преобразований полномочия советов были, однако, сокращены, и реальное управление в XVIII в. перешло к министрам.

Развитие министерского управления восходило к должности государственных секретарей, появившихся в XVI в. С 1588 г. секретариаты стали специализированными (1 – на международных делах, 2 – на военных). В 1626 г. обособился секретарь по делам колоний. Тогда же появилась должность первого министра , созданная специально для Ришелье, затем, в малолетство Людовика XIV, доверенная кардиналу Мазарини. К сер. XVII в. выделился и секретариат по внутренним делам. В дальнейшем государственные секретари исполняли чисто пассивную роль по решениям советов, но с 1715 г. их значение необычайно возросло. Была восстановлена должность первого министра (1718), появился новый секретариат по экономическим делам (1771). Министры-секретари были независимы друг от друга и в некоторой степени от короля: они приобретали свои должности не только по усмотрению монарха, но и за выкуп в 500 тыс. серебряных ливров. При секретарях сложился разветвленный аппарат разных бюро, в которых было занято огромное количество чиновников – коми (commis). К середине XVIII в. реальное управление страной перешло, как отмечали современники, в руки этих аппаратчиков, что было неразрывно связано с ростом взяточничества и коррупции. «Количество дел, находящихся в ведении министров, громадно. Всюду они, и ничего без них. Если их сведения не так обширны, как власть, то они принуждены предоставить все коми, кои делаются правителями дел, а следовательно, и государства» (Д'Аржансон).

Особое место среди королевских министров принадлежало сюринтенданту, или генеральному контролеру финансов (с 1665 г.). Он ведал исполнением государственного бюджета, реально руководил Советом финансов, а по сути всей экономической и торговой политикой. Под его руководством работали местные интенданты, покупавшие свои места. Аппарат генерального контролера был самым разветвленным: в нем насчитывалось до 38 бюро; в центральном секретариате работали до 265 чиновников.

Должностные лица администрации подразделялись на три категории. (1) Оффисье покупали свои должности и были до известной степени независимыми от короны, хотя и действовали по указам сверху. (2) Комиссары были чисто королевскими порученцами. (3) Наемные служащие. Особое положение занимали королевские секретари, работавшие под прямым руководством монарха. В середине XVII в. их было до 500, в XVIII в. их число сократилось до 300 (1727). Они выполняли разовые или текущие поручения, вели делопроизводство и до известной степени уравновешивали власть министров. Такое переплетение королевского и собственно государственного управления создавало порой весьма сложные ситуации, существенные расхождения (особенно, например, во внешней политике) и были одной из предпосылок общего кризиса государства в конце XVIII в.

Финансы

Финансовая система Франции XVII-XVIII вв. основывалась преимущественно на прямых налогах с населения. Размеры налоговых сборов никогда не были определены сколь-нибудь точно, и сбор их порождал огромные злоупотребления. Периодически сбор налогов переводился на откупа, которые затем отменялись в связи с бурными протестами и недоимками, а затем так же регулярно возрождались.

Основным государственным налогом была историческая талья (вещная и личная). Платили его исключительно лица третьего сословия, хотя и среди них были освобожденные от налога: служившие во флоте, студенты, гражданские чиновники и др. В разных округах определялся и собирался налог по-разному: в одних – основным объектом обложения была земля, в других – собирали с «дыма» (особой условной единицы); в провинции считали 6 тыс. условных «дымов».

Всеобщим налогом была капитация (с 1695 г.). Ее платили лица всех сословий, даже члены королевской фамилии. Считалось, что это специальный налог на содержание постоянной армии*. Капитация была одним из первых исторических видов подоходного налога. Для ее исчисления все плательщики разбивались на 22 класса в зависимости от своих доходов: от I ливра до 9 тыс. (в 22-м классе состоял один наследник престола). Всеобщими были также особые подоходные налоги : 10-я доля и 20-я доля (1710). Причем понятие «двадцатины» было условным. Так, в обстановке нарастающего финансового кризиса в 1756 г. была введена т. н. вторая двадцатина, в 1760-м – третья (вместе превратившиеся в 1/7).

* В начале XVIII в. армия Франции перешла от милиционной к постоянной рекрутской армии (1726). Число набираемых полков определял король. В 1786 г. рекрутская повинность распространилась на города.
Помимо прямых налогов, существовали и косвенные, с продаваемых товаров и продуктов питания. Наиболее отяготительным среди последних был налог на соль – габель (он был различен по провинциям, и размеры его разнились до невероятности). Важную роль играли таможенные доходы – с внутренних, главным образом, таможен, от внешней торговли. Практически значение налогов имели и принудительные королевские займы – у духовенства, городов.

Общее налоговое бремя было колоссальным, достигая 55-60% доходов лиц третьего сословия, несколько меньше– для привилегированных. Раскладка налогов была огульной, зависела в основном от финансовой администрации на местах, главным образом – от интендантов.

Местное управление

В период абсолютной монархии местное управление значительно усложнилось и носило почти хаотический характер. Старые принципы средневекового управления (бадьи, прево, лейтенанты) переплетались с новым административным делением и новой администрацией, права которой, однако, были сильно урезаны.

Ко второй половине XVIII в. Франция была поделена на 58 провинций, которыми управляли губернаторы. Назначал их монарх. Кроме них, были 40 военных наместничеств со своими управителями-комиссарами, парламентские, судебные и другие округа. Рядом с этим существовала система церковного управления (121 епископский округ и 16 архиепископов). Параллельно была система финансовых округов (всего 32) во главе с интендантами. При них были счетные палаты, палаты сборов, монетные палаты (по 10-15). Полицейское управление имело свое деление – на 32 департамента; кроме этого – особые таможенные и откупные округа.

Провинции управлялись напрямую министрами, но не все одинаково. Треть подчинялась военному министру, треть – министру двора, треть – министру иностранных дел (!). Причем решение иногда мельчайших и чисто специальных местных вопросов (например, назначение профессоров в медицинскую школу Страсбурга) требовало личного министерского указа, иногда даже за печатью короля. Из центра выдавались паспорта для свободного передвижения и для выезда за границу. Местная администрация, кроме того, была частично наделена правами юстиции, и это еще более осложняло реальное управление.

Судебная система

Организация юстиции в абсолютной монархии была несколько обособленной от администрации в целом; такая самостоятельность судов стала особенностью именно Франции (что вовсе не повлияло, однако, на правовое качество этой юстиции). Сохранялось различение судов на уголовные и на гражданские; объединяло их, эти две системы, только существование парламентов (см. § 36) со всеобщей юрисдикцией.

В гражданской юстиции основную роль играли местные суды: сеньориальные, городские и королевские (в городах существовали даже частные суды по кварталам, особым объектам и т. п. – так, в Париже XVIII в. было до 20 юрисдикции). Королевские суды существовали в виде исторических учреждений и должностных лиц: бальи, сенешалы, губернаторы; затем появились особые лейтенанты по гражданским и по уголовным делам (отдельно). С 1551 г. основная тяжесть гражданской юстиции переместилась в трибуналы – до 60 на страну. В них окончательно решались малые по значению дела (до 250 ливров) и разбирались по первой инстанции более значимые (с 1774 г. – свыше 2 тыс. ливров).

В уголовной юстиции сложилась более или менее соподчиненная система учреждений: окружные суды (сенешалства) в составе 3-4 судей – апелляционные комиссии из трех судей – парламенты. Выше парламентов стоял только кассационный суд – Тайный совет (с 1738 г.) в составе 30 членов.

Помимо общей юстиции – как уголовной, так и гражданской, – существовала специальная и привилегированная. Специальные суды образовались исторически по роду разбираемых дел: соляные, фискальные, контрольные палаты, лесные, монетные, военные суды адмирала или коннетабля. Привилегированные суды рассматривали любые дела, касающиеся круга лиц особого статуса или сословной принадлежности: университетские, религиозные, дворцовые.

Центральное место в судебной системе номинально сохраняли исторические парламенты. С роспуском во второй половине XVII в. многих провинциальных штатов как бы в компенсацию сословных прав возросло число парламентов – до 14-ти. Наибольший судебный округ подлежал компетенции Парижского парламента, в его юрисдикцию входила 1/3 страны с 1/2 населения, который одновременно играл роль как бы национального образца. В XVIII в. Парижский парламент усложнился и включал 10 департаментов (гражданская, уголовная палата, 5 следственных, 2 апелляционных. Большая палата). Сходной, но менее разветвленной структурой обладали и другие парламенты. В Парижском состояло 210 судей-советников. Кроме этого, были советники-адвокаты, а также посты генерал-прокурора, генерал-адвоката (с 12 помощниками). Парламентский суд считался делегированным королевским судом, поэтому за королем всегда сохранялось право т. н. удержанной юрисдикции (право в любой момент взять любое дело к собственному рассмотрению в Совете). С правления Ришелье значительное ранее парламентское право делать ремонстрации (представления на королевские указы об их противоречии другим законам) сократилось. По эдикту 1641 г. парламент мог делать представления только по тем делам, что ему присылались, обязывался регистрировать все указы, касавшиеся правительства и государственного управления. Король был вправе увольнять парламентских советников, принудительно выкупая у них должности. Эдиктом 1673 г. контролирующие полномочия парламента были еще более сокращены. Общая неурегулированность юрисдикции привела в сер. XVIII в. к крупным спорам между парламентами и духовной юстицией, между парламентами и счетными палатами. Реально роль парламентов как когда-то существовавшего юридического противовеса королевской власти сошла почти на нет. «Парламенты уже ни во что не вмешиваются, кроме отправления правосудия, – замечал Ш. Монтескье, бывший президентом Бордоского парламента, – и их авторитет все более и более умаляется, если только какое-нибудь непредвиденное обстоятельство не вернет им силу и жизнь» *.

* Монтескье Ш. Л. Персидские письма. XCII.

Кризис монархии. Попытки реформ

К середине XVIII в. абсолютная монархия во Франции вступила в полосу кризиса. Кризис приобретал все более существенный характер на фоне общих социальных противоречий, обусловленных сословным неравенством, сохранением феодальных пережитков в аграрном строе, реакционной политикой католической церкви при несомненном общественном возвышении роли «третьего сословия» в экономической и культурной жизни страны. Немаловажную роль в проявлении кризиса сыграли исторические несовершенства государственной администрации, грабительская финансовая политика, связанная с финансовыми авантюрами (вроде выпуска ничем не обеспеченных бумажных денег в начале XVIII в.), неурегулированность судебной организации. Абсолютистское правительство отчасти вынужденно встало на путь экономических и административных преобразований, которые, как предполагалось, должны модернизировать общий облик государства. С восшествием на престол Людовика XVI (1774-1792) сложился последовательный реформистский курс, главным образом связанный с политикой новых министров.

Первые реформы, в основном экономического характера, были проведены под руководством нового генерального контролера финансов, видного финансиста, ученого-физиократа Тюрго в 1774-1779 гг. Была введена свобода торговли зерном, торговцы выведены из-под надзора специальной полиции, отменены ограничения на перевозку хлеба между провинциями (эдикт 13 сентября 1774 г.). В разрыв с традициями средневековой корпоративности ремесла и промышленности была установлена свобода занятия промыслами, хотя цехи позднее были восстановлены. Отменена крестьянская дорожная повинность (натуральная барщина), для постройки дорог устанавливался новый всеобщий налог. Наконец, в 1779 г. было провозглашено освобождение крестьян от личной зависимости: бесплатное – в королевском домене, под разными условиями – на сеньориальных землях. Однако Парижский парламент воспротивился зарегистрировать указ по причине нарушения сеньориальных прав, и крупная социальная проблема осталась в «подвешенном» состоянии.

Административные реформы, проведенные новыми министрами – Ж. Неккером и Калонном (Тюрго был смещен из-за оппозиции двора и аристократии), – были направлены на реконструкцию Ценовом виде сословного самоуправления. В провинциях, округах и общинах создавались выборные ассамблеи, хотя и под эгидой духовенства или дворян (эдикт 22 июня 1787 г.). Права ассамблей были весьма ограничены и в главном касались общесословного контроля над распределением тальи. Кроме того, сделаны были первые шаги в I направлении децентрализации городского управления.

В судебно-правовой сфере реформы имели, напротив, преимущественно консервативный характер. Под руководством и по плану канцлера Мопу были реорганизованы парламенты (1770-1771), однако общественная оппозиция вынудила короля Людовика XVI восстановить старую систему чиновной юстиции. В 1788 г. было намечено широкое преобразование низших судов с целью сделать их 1 полноценными органами гражданской юстиции, но правительство отложило ее до предполагавшегося созыва национальной ассамблеи.

Широкий план финансовых реформ (1783-1786) министра Калонна предполагал смягчение налогового бремени, ликвидацию внутренних таможен. Однако собрание нотаблей (1787) отказалось одобрить преобразования даже перед лицом финансового кризиса.

Рядом правительственных указов (1782-1784) было смягчено правовое положение протестантов, сокращена значительная часть карательных налогов с евреев. В 1787 г. официально было признано существование во Франции «приверженцев так называемой реформистской религии», и вследствие этого протестанты получили свободу совести. Были проведены военные реформы, смягчившие рекрутскую повинность и сократившие, с другой стороны, возможности для недворян выслужиться в старшие офицеры. В ходе реформы образовательных учреждений была создана серия новых высших учебных заведений.

Правительственные реформы внешне имели некоторое сходство с общеевропейским преобразовательным движением «просвещенного абсолютизма» (см. § 65). Однако они носили двойственный и социально неопределенный характер. Реформы не встречали последовательной поддержки со стороны монарха и, напротив, резкую оппозицию духовенства и знати, а также богатой буржуазии. В результате итоги преобразований были значительно более скромными, чем можно было ожидать, и не решили даже самых насущных проблем политического кризиса.

Ко времени правительственных реформ устремления французского общества были направлены в другое русло. Это выражалось в новой политической идеологии.

Доктрина «общественного» государства

Распространение с началом XVIII в. во Франции, а затем и практически по всей Европе, идей Просвещения знаменовалось переформированием господствующих представлений о государстве, праве и политике. На смену абсолютистской теории неограниченного государственного суверенитета, согласно которой «нет власти выше государственной», идеологи Просвещения разными путями сформулировали принципиально новую доктрину общественного государства, государства ради общества.

Основополагающую роль сыграл трактат Ш. Л. Монтескье «О разуме законов» (1748). Политические и правовые учреждения, обосновывал Монтескье, подчинены естественным причинам, условиям жизни народов. Даже климат или географическое положение влияют на форму государства. Однако не всегда государственная история соблюдает изначальные предпосылки – нередко в истории наступало повреждение государственных основ, которое вело к завоеваниям, к гибели наций. Чтобы избежать падения государственности, следует ее строить на единственно разумных основаниях. Первым из таких оснований считается представительное народное правление в делах законодательства (не в управлении государством). Вторым – неизменное разделение властей. Причем в последнем случае Монтескье развил прежнюю английскую доктрину Локка, обосновав необходимость независимости и строгого отделения друг от друга законодательной, исполнительной и судебной власти. Политическим идеалом Монтескье и большинства просветителей становилась конституционная, или ограниченная монархия (иногда ограниченная только «разумом» – и тогда появлялась конструкция «просвещенной монархии» Вольтера, иногда законом и народом). Власть не может быть абсолютной, ибо она не появилась произвольно, а сформирована общественным договором с народом.

Идея политико-государственного договора стала краеугольным камнем для более радикального просветительского учения Ж.-Ж. Руссо в трактате «Об общественном договоре» (1763).

Выходя из свободного естественного состояния, люди создают свою ассоциацию для собственных общественных целей и заключают «подлинный договор между народом и правителями». Такой политический шаг превратил некогда скопление людей в политический организм, или республику. В ней все граждане участвуют в верховной власти и только они определяют ее форму. Верховные права народа – вечны и неизменны: «Нет и не может быть никакого основного закона, обязательного для Народа в целом, для него не обязателен даже Общественный договор». Суверенен только народ, и суверенитет его имеет всеобщий характер: он неделим, неотчуждаем. Народное государство имеет неограниченную власть над своими сочленами, вплоть до распоряжения жизнью и смертью индивида. Суверену принадлежит исключительно законодательная власть, власть исполнительная же в государстве создается по усмотрению суверена и может быть всегда пересоздана заново. Главные цели общественных и государственных порядков – свобода и равенство. Этому и подчинены необходимые законы: «Именно потому, что сила вещей всегда стремится уничтожить равенство, сила законов всегда и должна стремиться сохранить его».

Доктрина общественного государства становилась принципиально новой, отрицающей прежний – и политический, и социальный – порядок «старого режима». Она была революционной. Распространение такого взгляда в широкой культурной среде закономерно подводило оппозиционное монархии общество к идеям допустимости и полезности полного политического переустройства общества и государства – Революции.
Сложившаяся во Франции XVII-XVIII вв. абсолютная монархия приняла здесь классический вид, характерный для уклада абсолютизма. Ее основами были жестко упорядоченный сословный строй и централизованное управление, даже без точной системы административных учреждений. Произвольные и деспотические формы, которые принимал порой режим абсолютной власти, способствовал ускоренному распаду политических связей между властью и новым обществом Нового времени. Это ускорило общий кризис государственности «старого режима».