впо. Военнополитический кризис вокруг Украины неизбежно создает условия для обострения вокруг Приднестровской Молдавской Республики
 Скачать 32.91 Kb.
|
|
Военно-политический кризис вокруг Украины неизбежно создает условия для обострения вокруг– Приднестровской Молдавской Республики На протяжении последних месяцев мы видим, что киевские власти угрожают существованию нашей Республике и пытаются держать в напряжении как Молдову, так и Россию. Пока ситуация не дошла до критической стадии, но неизвестно, как пойдут дела по мере того, как будет развиваться сражение за Украину для Запада и его клиентов в Киеве. В этих обстоятельствах наблюдатели в России неизбежно задаются вопросом: что представляет собой Приднестровье для России – осколок былого влияния или форпост национальной внешней политики? Современное положение большинства самопровозглашенных государств на пространстве бывшего СССР – это лучшая иллюстрация того, что поддержка Россией права народов и территорий на то, чтобы жить своим умом, оказалась весьма разумной политикой. Несмотря на различия своих потенциалов, статуса и отношений с Москвой, все эти образования играют сейчас важную роль факторов, сдерживающих сразу несколько стран-соседей России от неблагоразумного поведения. Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия и Нагорный Карабах возникли в своем нынешнем виде в результате обострения межнациональных и политических противоречий в последние годы существования СССР. Все они выжили именно потому, что Москва, признавая безусловный суверенитет Молдавии, Азербайджана или Грузии, никогда не была готова принести в жертву объективные интересы маленьких народов, имеющих тем не менее свой взгляд на правду. Было бы странно утверждать, что прямое или опосредованное содействие со стороны Москвы выживанию этих автономий было частью некоего долгосрочного стратегического замысла. В том состоянии, в котором Россия находилась в начале 1990-х годов, у нее не было военных и политических ресурсов для построения настолько сложных комбинаций. Да и в целом вплоть до середины первого десятилетия после распада СССР стратегический курс самой России был ориентирован на скорейшее сближение со странами Запада. Те, в свою очередь, всецело поддерживали контроль «больших» республик Союза над своей территорией – это должно было стать инструментом борьбы с Россией, вероятность которой в перспективе не вызывало ни у кого сомнений. В обстоятельствах того времени Москва не располагала осознанной решимостью для того, чтобы создавать способы влияния на поведение бывших союзных республик. Действиями России руководили в первую очередь соображения морального характера. И если в Карабахе борьба этой автономии за независимость стала продуктом столкновения азербайджанских и армянских национальных устремлений, то в случае с Приднестровьем или автономиями в составе Грузии конфликт был результатом вспышек бездумного национализма со стороны титульных наций. Вмешательство России по моральным соображениям было обосновано тем, что самопровозглашенные государства находились в очевидном меньшинстве и в конечном итоге потерпели бы поражение, за которым мог последовать геноцид или изгнание со своей земли. Нельзя также забывать, что сама Россия никогда не выступала спонсором движений за отделение от Молдавии или Грузии и признавала территориальную целостность этих государств. От них требовалось только одно – найти способы мирного воссоединения, при котором будут обеспечены права всех граждан, вне зависимости от их национальной принадлежности или политических взглядов. Последнее было уникальной особенностью именно Приднестровья – населяющие его молдаване, русские и украинцы не вели, в отличие от жителей Абхазии или Южной Осетии, национально-освободительную войну. Причины конфликта на берегах Днестра были больше гражданскими, чем этническими, хотя основным фактором, который его спровоцировал, стала так называемая политика «румынизации», которую с 1990 года проводили молдавские радикалы. Были, однако, и социальные причины. Тогда власть в Кишиневе захватили представители молдавской интеллигенции и партийной номенклатуры, имеющие, в основном, сельское происхождение. Для них была глубоко чуждой и враждебной городская культура промышленных центров, расположенных в Приднестровье. Конфликт, таким образом, имел общеполитический характер. Именно тогда, весной и летом 1992 года, в республике начались вооруженные столкновения, прекратившиеся после вмешательства Москвы. В те годы никто в России и представить не мог, что через 31 год ПМР опять окажется в центре политики и станет сдерживающим фактором для уже совсем новых молдавских властей. Поэтому решительное вмешательство российской армии и генерала Александра Лебедя тогда имело исключительно моральный характер. Применять силу к Молдавии, как известно, и не потребовалось. Собственно говоря, в случае с Абхазией или Южной Осетией способность автономий выжить также не была результатом прямого российского вторжения на их стороне – обе автономии смогли сами отбиться от грузинских подразделений. Приднестровье такими возможностями не располагало, и его судьба без российской защиты оказалась бы трагической. 30 лет назад задачей России и ее миротворцев было обеспечение условий для мирного процесса, который мог продолжаться сколь угодно долго – только бы не лилась кровь. Приблизительно то же самое, что сейчас делает в гораздо более опасных условиях российский миротворческий контингент в Нагорном Карабахе. Другое дело, когда в 2008 году грузинское правительство при помощи Запада попыталось силой прекратить существование Южной Осетии – Россия вмешалась, и сейчас Тбилиси имеет весьма немного шансов добиться прежнего единства территорий даже путем переговоров. В таких условиях две признанные Россией в 2008 году бывшие автономии и наличие там российских военных контингентов стали фактором, серьезно корректирующим поведение грузинских властей относительно ситуации вокруг Украины. Важно, чтобы этот опыт был усвоен применительно к другим случаям. В случае Приднестровья, как и на территории бывшей Грузинской ССР, мы видим, что чисто моральные соображения иногда оказываются более эффективными для национальных интересов, чем самые продуманные комбинации. Сейчас правительства Грузии и Молдавии ведут себя сравнительно сдержанно и разумно именно потому, что они «связаны» регионами, которые обладают независимостью и пользуются поддержкой России. Неслучайно на протяжении прошедших 30 лет страны Запада неоднократно пытались добиться того, чтобы российские миротворческие силы покинули Приднестровье. На это были направлены многочисленные инициативы Европейского союза в рамках ОБСЕ. О том, почему Россия должна уйти, проводились многочисленные конференции и издавалось огромное количество «аналитических» материалов. Но этого, несмотря на все усилия Европы, не произошло. Даже если сейчас, по их мнению, Приднестровье не представляет из себя серьезной военной силы, сам факт его существования заставляет молдавские власти вести себя более разумно. Кишинев, как и Тбилиси, не участвует в политике так называемых санкций против России и не позволяет себе очевидных глупостей. Общественное мнение в Молдавии также настроено более пророссийски, чем это хотели бы видеть в Вашингтоне, Брюсселе или в соседней Румынии. Даже несмотря на такие символические акции молдавского правительства, как запрет ношения георгиевской ленточки, многие граждане вышли на демонстрацию 9 Мая именно с этой эмблемой. Нападение на ПМР со стороны Украины станет прямой военной агрессией и существенно уронит ставки Киева на международном уровне. Кроме того, такая вероятность событий вызывает страх у Румынии, поскольку может бросить эту страну в топку конфликта, в котором она мало заинтересована. Поэтому, несмотря на все возникающие риски, для России было бы, наверное, правильно и дальше придерживаться стратегии, избранной в самые сложные для нас 1990-е годы. На первом месте должны оставаться принципы, а стратегические последствия приложатся. Ведь сила действительно в правде. Приднестровский тупик: кому нужна война на левом берегу Днестра ПМР неожиданно обосновалась в топах международных новостей. Спустя тридцать лет после горячей фазы противостояния с Молдавией в республике вновь заговорили о надвигающейся войне. Узкая полоска земли, зажатая между Молдавией и Украиной, в один момент перестала быть островком стабильности в неспокойном регионе. С конца апреля в республике постоянно звучат взрывы, идут обстрелы и перестрелки на приграничных территориях. Все это сильно беспокоит Тирасполь, Кишинев, Москву и Киев, а еще Бухарест, Берлин, Брюссель и Вашингтон. В общем, практически никто не исключает открытия нового фронта в этом регионе и все винят друг друга в провокациях. Украина — российских диверсантов, Приднестровье — украинских, Молдавия путается в показаниях, Россия призывает к международному расследованию. Практически все не исключают открытия нового фронта в этом регионе и винят друг друга в провокациях. Украина — российских диверсантов, Приднестровье — украинских, Молдавия путается в показаниях, Россия призывает к международному расследованию Интересно, что приднестровская эскалация случилась сразу после заявления заместителя командующего войсками Центрального военного округа России генерал-майора Рустама Миннекаева, в котором он обозначил цель российских военных занять южные регионы Украины, чтобы выйти к границам Приднестровья, «где отмечаются факты притеснения русскоязычного населения». Соединение российских войск из Херсона с приднестровским анклавом при одновременном окружении Одессы действительно видится логичным вариантом продолжения спецоперации, но требует очень серьезных наступательных ресурсов. Обеспокоенность Украины понятна. Впрочем, и украинские официальные лица грозят штурмом Приднестровья — хотя бы ради доступа к местным военным арсеналам и пополнения «обменного фонда» пленными из местных военнослужащих. Ходят слухи и о том, что Киев в его агрессивном порыве может поддержать румынская армия по приглашению Кишинева. Таким образом не только может быть ликвидирована независимость Приднестровья, но и суверенность самой Молдовы уйдет под румынский патронаж. А НАТО и Запад получат удобные логистические коридоры для транспортировки топлива и оружия на Украину. Вавилон на Днестре Приднестровье не обладает существенным военными, человеческими или экономическими ресурсами. Важность и уникальность региона выражается в историко-географических параметрах. С момента образования в 1990 году республика стала самым западным форпостом России в Восточной Европе. Она сохранила социалистические символы, флаг и герб Молдавской ССР. Во всех городах стоят монументы Ленину. А улицы носят имена общесоюзных деятелей. Кажется, что время там остановилось. На первый взгляд бережное отношение местного населения к советскому прошлому в эпоху либерального и капиталистического переустройства постсоветского пространства кажется анахронизмом. Однако для приднестровцев верность традициям минувшего столетия — это не демонстрация эстетических или даже идеологических предпочтений, а сознательный выбор для сохранения целостности и стабильности мультиэтничного социума. Если на правом берегу Днестра пошли по пути строительства национального государства, то на левом берегу приверженность ленинским идеалам помогла приднестровцам, по сути, противостоять ползучей румынизации. Элементы коммунистической идеологии и интернационала стали национальнообразующим каркасом молодой, пусть и непризнанной республики. В 450-тысячном государстве нет титульной нации. В равной пропорции — примерно по 30% — тут проживают молдаване, русские и украинцы. Есть небольшие общины гагаузов, болгар, евреев и поляков. При этом в условиях затяжного противостояния России и Украины русско-украинский антагонизм не распространился на левобережье Днестра. Эта этническая мозаика складывалась столетиями. Продолжительное время территория Приднестровья являлась частью исторического Дикого поля. Пространство было слабо заселено и исторически входило в зону кочевий крымских татар. Отсюда они несколько столетий совершали набеги на польско-литовские и русские земли. В XVIII веке левое побережье Днестра было ареной военного противостояния России и Османской империи. В конце концов по результатам серии русско-турецких войн российскому государству удалось утвердить на этих землях свою власть, после чего регион стал объектом колонизации соседних народов. Вскоре на этой территории возник Тираспольский уезд Херсонской губернии. Для привлечения новых жителей российская власть фактически объявила регион свободной экономической зоной. Сюда из османской Болгарии стали переселяться болгары, гагаузы, с правого берега Днестра — молдаване, а из южнорусских земель — русские, украинцы и евреи. Все это время уезд выполнял функцию военной пограничной периферии империи; этот фактор предопределил последующее развитие края. Распад Российской империи в 1918 году привел к новому геополитическому испытанию для жителей левобережья. В одночасье исчезли скрепляющие народы символы и институты императорской власти, а юго-западная оконечность России стала местом столкновения украинских и румынских национальных проектов. В 1918 году в Бессарабии (нынешняя Молдавия) вакуум безвластия заполнили румыны, а на востоке вскоре утвердились большевики. В 1924 году на левом берегу Днестра советская власть создала Молдавскую Автономную Советскую Социалистическую Республику. Москва воспринимала этот регион в качестве плацдарма для советизации отторгнутой Бессарабии, что и произошло впоследствии, в период Второй мировой войны. В конце столетия в объединенную Молдавию снова вернулся призрак национализма. Переговорный тупик В отношениях Приднестровья и Молдавии сохраняется переговорный штиль. После окончания боевых действий были подписаны Соглашение о принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта 1992 года и Меморандум об основах нормализации отношений 1997 года. Однако по сей день стороны так и не решили всех разногласий. Лишь однажды с подачи Москвы удалось вплотную приблизиться к политическому компромиссу. В 2003 году занимавший тогда пост замглавы администрации президента России Дмитрий Козак предложил Кишиневу и Тирасполю план урегулирования. Документ, известный как Меморандум Козака, предполагал, что Молдавия превратится в федерацию, субъектами которой станут Приднестровье и Гагаузия. Государство должно было стать нейтральным, демилитаризированным и двуязычным. Но в последний момент тогдашний президент Молдавии Владимир Воронин отказался ставить свою подпись под документом. Произошел грандиозный скандал, и на какое-то время отношения Москвы и Кишинева серьезно испортились. «Дело в том, что стороны не обладают субъектностью. Кишинев ничего не потерял бы от этого договора. Но для Запада такой ход Москвы был неприемлем: если бы Приднестровье получило высокий статус, впоследствии было бы трудно вывести Кишинев из объятий Москвы и интегрировать государство в антироссийское пространство», — полагает Владимир Брутер. С тех пор Кишинев не ведет предметных переговоров по политическому статусу региона. Но причина тупика не только в этом. Хотя на словах молдавские власти декларируют принадлежность левобережья к Молдавии, они заинтересованы в сохранении текущего статус-кво. Согласно опросам общественного мнения, 60% жителей правобережья выступают за интеграцию в ЕС. Наличие в составе государства пророссийского анклава и значительного русскоязычного электората, похоже, поставило бы крест на этих устремлениях. При этом левобережье, по сути, и так интегрировано в экономическое и таможенное пространство Молдавии. Приднестровские спортивные команды представляют государство на международных турнирах. Граница прозрачна, жители правобережья могут вести бизнес в Приднестровье, поступать в приднестровские вузы, посещать родственников или друзей по другую сторону Днестра. В целом возвращение мятежного региона не принесет Кишиневу никаких выгод, а лишь добавит политических издержек. Молдавия не федерация и не конфедерация — между двумя берегами фактически сложился гибридный тип политических отношений. Окончательно застопорил переговорный процесс по приднестровскому вопросу продолжающийся конфликт России с Западом. Вместе с Москвой посредники из ЕС, США и Украины образовывали переговорный формат 5 + 2, в рамках которого Кишинев и Тирасполь ведут диалог. Эта площадка с 2014 года фактически прекратила свое существование. Неспокойный Днестр С начала специальной военной операции России на Украине Киев не раз давал понять, что рассматривает Приднестровье как территорию, откуда может исходить потенциальная военная угроза. На левобережье Днестра расквартированы российские миротворцы и остатки бывшей 14-й советской гвардейской армии (ныне — Оперативная группа российских войск) общей численностью порядка 1700 человек. Но, очевидно, этих сил не хватит для проведения какой-либо наступательной операции. К тому же российские миротворческие силы в Приднестровье логистически крайне уязвимы. В дефиците средства ПРО и ПВО, артиллерия, бронетехника. Не хотят военной эскалации и в Тирасполе. Несмотря на то что власти Приднестровья неоднократно заявляли, что будущее их республики возможно только с Россией, в нынешнем конфликте на Украине они заняли подчеркнуто нейтральную позицию. Более того, элиты старательно избегают слова «война» или «спецоперация» для обозначения текущего регионального кризиса, вместо них используют такие дефиниции, как «ситуация» и «испытание». Ради сохранения межнационального мира и стабильности приднестровские власти запрещают проведение пророссийских или проукраинских демонстраций. Кишинев тоже не хочет войны. Молдавская армия — самая слабая на постсоветском пространстве. У нее нет танков, фактически отсутствует авиация. К тому же вооруженные силы не первое десятилетие хронически недофинансируются. Расходы на оборону — одни из самых маленьких в мире и самые низкие в Европе — не превышают 0,5% ВВП (для сравнения: в соседней Украине — 6%). «После вооруженного противостояния в 1992 году общественное мнение Молдавии заметно переменилось. Не случайно президент Майя Санду настаивает именно на политико-дипломатических методах решения конфликтов. Граждане не приемлют войну, они ее боятся, — рассказал эксперт Владимир Брутер. — Более того, молдаване не хотят подогревать ситуацию, поскольку понимают, что в случае эскалации жертвой, скорее, окажутся они сами». Остается Украина. В условиях дефицита боеприпасов Киев заинтересован в контроле над военным складом в Колбасне. Кроме того, по мнению эксперта комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виталия Журавлева, украинские власти заинтересованы открыть второй фронт, в котором Приднестровье — явно самое слабое звено. «Полагаю, инциденты в Приднестровье могут быть выгодны третьим внерегиональным силам. Они хотят создать новый очаг напряженности, чтобы привлечь к военному противостоянию другие армии, — считает Виталий Журавлев. — Не стоит забывать, что Приднестровье — де-юре территория Молдавии. В случае чего для ее защиты может подключиться родственная Румыния. А это НАТО. Таким образом, раскрутка конфликта приведет к дестабилизации Восточной Европы и всего Балканского региона». На данный момент кажется, что перспектива новой войны в Приднестровье полностью зависит от киевского режима и ситуации на фронте. Украине выгодно обозначать угрозу пророссийскому анклаву, чтобы частично отвлекать внимание ВС РФ на этот регион и сковывать возможные резервы для деблокады. Ведь в случае нападения Россия не сможет оставить Приднестровье без защиты. Масштаб эскалации, который последует за этой авантюрой Украины, сложно представить. С начала спецоперации на Украине Владимир Зеленский и его команда в информационном поле создали параллельную реальность для украинцев. В этой виртуальной действительности украинская армия побеждает российскую, весь мир — с Украиной, а Россию ждет поражение и распад. Как жители Украины могут в это верить? Восемь лет людям промывали мозги «майданной» пропагандой. 30 лет внушали, что Украина — не Россия, а более цивилизованная и свободная страна. Поэтому нет ничего удивительного в том, что украинцы верят пропаганде ЗЕ-команды. Кроме того, «майданному режиму» в информационной войне помогают специалисты из Великобритании. То, как при наличии необходимых ресурсов можно создать псевдореальность и убедить миллионы людей, что это правда, Голливуд продемонстрировал еще в 1995 году в фильме «Хвост виляет собакой». Но эта лживая действительность подобна карточному домику: такая же неустойчивая. Падение верхних карт еще может позволить карточному сооружению устоять, но если вытащить нижние, фундаментальные — рухнет всё. Например, разоблачение мифа о «призраке Киева» особо не ударило по всей конструкции украинской пропаганды. Все-таки, даже на Украине мало кто верил в существование суперлетчика, который сбил сотню российских самолетов. Несмотря на то, что о нем писали украинские и западные СМИ. А вот в то, что Россия рухнет под тяжестью западных санкций на Украине и на Западе, верили многие. Показательно, что журналист французского телеканала BFMTV приехал в Москву, намереваясь запечатлеть пустые полки магазинов, и был крайне удивлен, увидев, что в России нет проблем с продовольствием. Да и сами санкции как бумеранг — больно ударили по странам Запада. Кроме этого, по «карточному домику» Зеленского сильный удар нанес топливный кризис на Украине и неспособность Киева решить этот вопрос. Да и коллективный Запад не так тотально поддерживает Украину, как заявляют киевские власти. Оружие поставляют потому, что военно-промышленным корпорациям США выгодно продавать его своему же правительству, выгодно поддерживать боевые действия в Европе, а ЕС полностью утратил способность проводить самостоятельную внешнюю политику и полностью подчиняется США. Кроме того, США и ЕС вывозят зерно с Украины, мотивируя это тем, что нужно спасти от голода бедные страны. При этом обрекают на голод самих жителей Украины, что также разрушает миф о безоговорочной поддержке Украины «всем миром». И все-таки «фундаментом» пропаганды Зеленского являются мифы о несгибаемости и непобедимости украинских бойцов. Центральным же элементом этой легенды являлись рассказы украинских пропагандистов о героизме бойцов неонацистского полка «Азов»* — сначала при обороне украинцами Мариуполя, а затем в битве за «Азовсталь». Теперь этой легенде пришел конец. Гарнизон «Азовстали» сдался российским и ДНРовским войскам. Конечно, в подвалах завода сидели не только «азовцы»*, но и ВСУшники, и полицейские. Но костяк гарнизона все же составляли боевики неонацистского полка. Украинские политики и пропагандисты, а за ними и западные их коллеги сразу начали говорить о сдаче в плен «азовцев» как об «эвакуации». Слово «плен» они априори не использовали. К примеру, сам Зеленский в своем видеообращении попытался обойти эту тему вообще и озвучил только тезис о том, что Украине нужны живые герои. В украинском информационном поле запущен месседж о том, что сдача в плен боевиков с «Азовстали» — это операция украинских спецслужб и дипломатов по спасению гарнизона. Ведь ЗЕ-команда боится обвинений в предательстве. На протяжении последних месяцев боевики с «Азовстали», их жены, украинские политики правого толка требовали от Зеленского спасти мариупольский гарнизон. Сначала они выдвигали идею деблокировать город военным путем, потом, когда стало понятно, что это невозможно, возникли идеи о «зеленом коридоре» для боевиков под эгидой ООН и о дальнейшей экстрадиции «азовцев» в Турцию. Однако в результате гарнизон просто сдался в плен. И теперь Зеленского непременно ждут обвинения в том, что он не смог спасти «украинских героев». Вскоре на него с критикой обрушатся соратники «азовцев», родственники пленных и, вероятно, политические противники самого Зеленского: прежде всего, экс-президент Украины Петр Порошенко и экс-министр внутренних дел Арсен Аваков. Это значительно ударит по позициям Зеленского, который с начала спецоперации примерял на себя маску «спасителя Украины» и под этой личиной укреплял свой авторитарный режим, объявляя всех критиков врагами державы. Теперь делать это будет непросто. И жен тех, кто сейчас объявлен героями, назвать врагами государства будет сложно. Что еще более важно, сдача в плен гарнизона «Азовстали» подорвет веру граждан Украины в победу, которую так пестует ЗЕ-пропаганда. Будет расти усталость от войны, все бытовые проблемы будут восприниматься очень остро. Ведь у людей возникнет вопрос: ради чего мы все это должны терпеть? И такое настроение граждан приведет либо к падению «майданного режима», либо вынудит Зеленского искать компромисс с Россией и Донбассом. А украинские солдаты, сражающиеся с российскими и ЛДНРовскими войсками, поймут, что в случае попадания в окружение их спасать никто не будет, а их ждет судьба гарнизона «Азовстали». Если учитывать, что на Донбассе скоро может возникнуть два новых котла, северодонецкий и авдеевский, то чем больше украинские военные будут деморализованы, тем слабее будет их сопротивление, и тем меньше погибнет бойцов России и Донбасса. А новые поражения на Донбассе украинской армии окончательно разрушат иллюзии жителей Украины, порожденные пропагандой. Таким образом, сдача в плен боевиков с «Азовстали» может стать той самой картой, с изъятем которой завалится весь «карточный домик» Зеленского. Единственное, что в этой ситуации может спасти ЗЕ-команду- это освобождение из плена любой ценой. Вероятно, Зеленский надеется на обмен. Тогда он сможет превратить поражение в победу, объявив, что спас «героев Украины». Но для этого ему нужно обменять не просто солдат и полицейских из гарнизона «Азовстали», Зеленскому придется освободить именно неонацистов из «Азова», так как они являются воплощением созданной легенды. В свете этого, инициатива депутата Государственной Думы Анатолия Вассермана о том, чтобы постановлением парламента запретить менять нацистов, попавших в плен, выглядит рациональной. А учитывая, что данное предложение поддержал спикер думы Владислав Володин, очень вероятно, что это предложение будет принято. Вассерман аргументировал свое предложение тем, что если даже одного «азовца» обменяют, то коллективный Запад объявит это победой Украины — и он абсолютно прав. Ни в коем случае нельзя ни ЗЕ-команде, ни ее западным покровителям давать возможность извлечь политические дивиденды из заранее проигрышной для них ситуации. И кроме того, неонацисты должны получить по заслугам, представ перед судом за свои преступления, совершенные за все эти годы как против жителей Украины, так и Донбасса. «Многовекторность» в виде маневрирования между Россией и ее врагами закончилась Во второй половине мая в Москве прошел саммит Организации Договора о коллективной безопасности – военно-политического блока, в который входят Россия, Белоруссия, Армения, Казахстан, Киргизия и Таджикистан Лидеры этих государств обсуждали, как ОДКБ будет реагировать на нынешние и будущие вызовы. А вызовов этих, мягко говоря, не счесть. Средней Азии угрожает исламский терроризм – и речь тут не столько о вторжении из Афганистана (где талибы готовы договариваться с Москвой и среднеазиатскими странами о мирном сосуществовании), сколько о росте радикальных исламистских настроений в местных обществах. Их питательной средой является как не всегда эффективная внутренняя политика государств Средней Азии, так и активная работа американских и проамериканских НКО (заинтересованных в превращении среднеазиатского региона в пространство нестабильности). Южному Кавказу грозят амбиции Турции, помноженные на агрессивность Азербайджана и откровенную слабость нынешнего армянского руководства. Находящемуся к югу от Кавказа Ирану категорически не нравится переход Армении и Грузии под турецко-азербайджанский контроль, и Тегеран готов уже занимать более жесткую позицию, добавляя тем самым керосина на кавказские угли. Самые же большие вызовы идут с европейского направления. В то время как Россия зачищает украинский гнойник (распространявший вирус Майдана не только на соседние страны, но и на все евразийское пространство), Запад расширяет НАТО за счет Финляндии и Швеции, раскачивает Молдавию. А также поставляет на Украину оружие и боевиков, прямо предлагая Киеву вторгнуться на территорию Российской Федерации. Все эти угрозы и вызовы, казалось бы, требуют сплочения стран-союзниц по ОДКБ (объединенных общей судьбой и общей территорией). Превращения блока в АнтиНАТО, дабы он мог защищать суверенитет государств-членов как от Североатлантического альянса, так и от других угроз, которые будут возникать в ходе идущего пересмотра глобальных правил игры. «Международные отношения в условиях разобщенности мирового сообщества все чаще характеризуются обострением напряженности», – признают сами участники ОДКБ в совместном заявлении. Двусторонние спицы Вопрос лишь в том, готова ли сама Организация и ее члены к такой трансформации? Ответ очевиден – нет, не готовы. Хотя бы потому, что ОДКБ – это не НАТО. Ни по функциям, ни по структуре, ни по менталитету стран-участниц. Так, страны НАТО (за исключением, пожалуй, лишь Турции) объединены евроатлантической идеологией. Ценностный конфликт между Восточной и Западной Европой отнюдь не мешает им считать себя в координатах «свой-чужой» неким единым сообществом «своих». И, условно, Германия вполне готова защищать Польшу, а Чехия – Испанию. В ОДКБ же такого нет. Сама Организация – это фактически зонтичная структура. Набор двусторонних гарантий безопасности между Россией и странами-членами. Да, в процессе недавнего спасения Казахстана от террористов туда прибыли контингенты из всех стран ОДКБ, но это была лишь формальность – реально работу выполняла Россия в рамках своих гарантий. На деле же условная Армения не будет воевать за Таджикистан, а Киргизия – за Белоруссию. Просто потому, что они не считают себя неким единым целым. Более того, как показал армяно-азербайджанский конфликт, ряд стран ОДКБ (Белоруссия, Казахстан) в нем поддерживали отнюдь не Армению, а Азербайджан. Более того, как выяснилось, само руководство Армении не поддерживало Армению – Никол Пашинян не только слил Нагорный Карабах, но и палец о палец не ударил для того, чтобы защитить собственно армянскую территорию от вторжения азербайджанских войск. Кроме того, вопрос в том, как крепко лидер держит зонтик. Так, Североатлантический альянс – это по сути инструмент контроля Соединенных Штатов над странами-членами, их военным и политическим курсом. Государства (за редким исключением) следуют в русле американской внешней политики, покупают американское оружие и рассматривают американских врагов как своих врагов. В ОДКБ подобной блоковой дисциплины нет. Страны-члены Организации спокойно сотрудничают с врагами России, покупают у них оружие, а о какой-то ресурсной поддержке внешней политики РФ с их стороны вообще говорить не приходится. Например, все из них – кроме Белоруссии, да и то частично – банально дистанцировались от проходящей на Украине спецоперации. Объединяйтесь – или превращайтесь Казалось бы, странное поведение. И не только потому, что Украина – это угроза для всех. И не только потому, что Россия и лишь Россия – это спасение всех. Лишь Москва способна защитить членов ОДКБ от исходящих внешних и внутренних угроз, что если Москве будет плохо – будет плохо и им. В лучшем случае страны потеряют весь свой суверенитет, в худшем случае их (как минимум Армении и Белоруссии) вообще не будет на карте. Это не говоря о том, что экономики всех государств (в том числе и Казахстана, который считает себя процветающим нефтяным ханством) полностью зависят от России. Однако местные элиты действуют в своей логике. Они привыкли к тому, что Москва постоянно дает и ничего не требует. Они уверены в том, что Россия их и без того будет защищать, поскольку не может позволить появления у себя под боком новых враждебных режимов. Считают, что российские гарантии бесплатные, что можно жить под российским военно-экономическим зонтиком, но в то же время тянуться к Западу (Армения, Казахстан), Ирану и Китаю (Таджикистан), Турции (Киргизия и Казахстан) или играть в полную независимость (Белоруссия). И здесь ключевое слово – «привыкли». Их к этому приучили долгие годы российской политики на постсоветском пространстве. Что ж, эти годы прошли, «многовекторность» в виде маневрирования между Россией и ее врагами закончилась. Украинский кризис – это лишь первый из многих вызовов и потрясений, которые несет нынешнее время перемен как России, так и странам постсоветского пространства. А значит, всякой благотворительности должен быть положен конец. Страны ОДКБ должны решить – либо они становятся с Россией единым целым, превращаются в АнтиНАТО, бросают ресурсы на поддержку российской внешней политики и борются вместе против всех внешних угроз (начиная от исламистов и заканчивая американцами), либо уходят в самостоятельное плавание. В сторону превращения в исламский |