6 неделя. Вопросы для обсуждения
 Скачать 22.48 Kb.
|
|
Вопросы для обсуждения Номадизм как тип культуры. • Номадизм – это особый вид хозяйственной деятельности, при которой большинство населения занимается кочевым скотоводством. Иногда номадами (кочевниками) ошибочно называют всех людей, ведущих подвижный образ жизни. Местами обитания кочевников исторически были степи, полупустыни и высокогорные районы. Номадный тип хозяйства складывался в условиях резко-континентального климата, в местах с малым количеством осадков, с ограниченными питьевыми и кормовыми источниками. Кочевничество (номадизм) — формы хозяйства и быта, в основе которых лежит экстенсивное скотоводство (включая оленеводство) с сезонным перемещением населения и стад скота. Скотоводство в условиях кочевничества обеспечивало номадов мясной и молочной пищей, сырьем для изготовления одежды и жилищ. Имея в основе своей деятельности скотоводство, номады в той или иной мере дополняли его охотой, неоседлым примитивным земледелием, ремеслом и другими промыслами. Далеко не все скотоводы являются номадами. Специалисты отмечают три главных признака кочевничества: • основным видом хозяйственной деятельности должно быть экстенсивное скотоводство; • особая культура и мировоззрение кочевых сообществ; • регулярное перемещение населения и скота. Наиболее распространенными схемами считаются основанные на степени оседлости и экономической деятельности: кочевое; полукочевое, полуоседлое; отгонное; сезонное (летние и зимние пастбища). Некоторые схемы расширяются видами кочевания: ❖ вертикальное (горное и равнинное) ; ❖ горизонтальное (широтное, меридиональное, круговое и т. д.). СРО Бытие кочевников отличалось от бытия оседлых народов, поэтому номадическое мышление и мышление оседлых народов были отличны друг от друга. «Номадическое мышление – это совершенно новый тип восприятия мира, противостоящий в своей основе спокойному течению мысли в древних цивилизациях и представляющий собой сплав динамизма и космичности – это и есть тип мышления кочевых народов Центра Азии, внесший разнообразие в бытие постоянства». Если говорить о постоянстве и подвижности бытия, то понятно, что постоянство бытия более свойственно оседлым народам, а подвижность бытия – кочевым народам. Кочевой человек жил в своей системе координат времени и пространства, которая была отличной от системы координат оседлого человека. К.Ясперс писал: «Вторжение кочевых народов из Центра Азии, достигших Китая, Индии и стран Запада (у них великие культуры древности, заимствовали использование лошади), имело аналогичные последствия во всех трех областях: имея лошадей, эти кочевые народы познали даль мира. Они завоевали государства великих культур древности». Про кочевников Ясперс пишет, что «они познали даль мира», можно сказать, познали даль пространства. Понимание кочевниками пространства, как не имеющего горизонта, бесконечно простирающегося (дала), и представление о времени, как нелинейного, кругового. В основе своем пространство кочевника казаха представляет собой огромное «дала» (степь), это его мир, у которого границ не видно, а виден только горизонт. Казахстан можно именовать «Великой степью» по аналогии с тем, как именуют Японию – «Страной восходящего солнца», а Китай – «Поднебесьем». И где – то за этим горизонтом граница существует, да или нет. И мысли казаха уходили далеко, за горизонт. Думы кочевника были о бесконечном пространстве и о быстро текущем времени. И песни пелись так, чтобы дальше, выше, громче. В степных мелодиях слышны шум ветров, стук копыт скачущих коней, взмах крыльев лебедей при взлете, журчанье воды, даже слышен запах колышущихся на ветру ковылей; слышны приветствия полевых цветов, в том числе и тюльпанов. От наших алатауских гор тюльпаны распространились по свету и, дойдя до Голландии, впоследствии стали одной из основных статей прибыли этого государства, приобретя статус их национального символа. Время в представлении казахов кочевников определено многими факторами, которые связаны с материальной и духовной сторонами жизни. Понимание времени у казахов более близко к пониманию времени китайцами, японцами. Казахское мировосприятие имеет много общего с китайским, японским, корейским мировоззрением. Мы территориально находимся близко друг от друга. Мы – азиаты, очень похожи внешне, да и не только. В нашей стране на улице часто не можем отличить казаха от корейца. Китайцы не могли точно перевести термин «время» с европейского языка. Они перевели его по аналогии с японским переводом, как момент межсезонья. Ощущение времени у китайцев было иным, чем у европейцев. И оно специфично для восточного мировосприятия. К межсезонью ближе стоит понимание времени казахами. Пространственно-временной континуум казахов: весной – на джайляу, летом, где гуще трава, зимой – на стойбища. Казахи кочевники относились ко времени как к объективной необходимости, имеющей характеристики сезонности. Зимнее время, в отличие от летнего времени, по-другому организовано, структурировано, и оно течет по-другому. Летнему времени соответствует свое место в пространстве (джайляу), зимнему времени – свое. Получается пространственно – временное единство. Такой подход четче, выпуклее был выражен у кочевников, которые по роду своей жизнедеятельности были близки к природе. Можно сказать, что у них было свое специфическое внутреннее ощущение, осязание природного времени и в определенной степени подчинение ему. Природному времени соответствовало местонахождение казахской общины. Время было тесно связано с местом нахождения. Когда и где? Время и место были взаимосвязаны. Взаимосвязь времени и пространства находилась в причинно-следственной зависимости, и она принадлежала области необходимого, что было репрезентировано в сознании. Далее эта взаимосвязь находила свое отражение в поведении, в действиях, т.е. во всей жизненно-практической деятельности казахов; она цементировалась в традициях, была укоренена в душах, сознании людей. Тем самым менталитет народа был детерминирован временно – пространственным континуумом. «Как свидетельствуют исторические источники, кочевым народам было свойственно глубокое осознание особенностей своей культуры и мировосприятия в сравнении с оседлыми народами». Все это было свое, жизненно важное, отраженное в различных видах искусства, устройстве быта. К примеру, в таких формах, как юрта, по форме соответствующая половине солнца. Юрта есть шанырак, из которого видно небо – часть бесконечного мира. Время у казахов представлялось как круговое. Кочевье шло за Солнцем, кочевье шло по кругу. Время имело круговой характер. Такое ощущение времени было у номадов, но сейчас в современном мире большинство бывших кочевых народов, в том числе и казахский народ, не живут в тех условиях. Но более вероятно, что такое ощущение времени-пространства осталось в генетической памяти, в коллективном бессознательном народа. Они сохранены в архетипах, глубоко укорененных в казахской душе. Время для кочевников было жизненно-пульсирующее и не линейное, как у европейцев. Идея линейного времени возникла с появлением христианства – от грехопадения до Страшного суда, с одной стороны. С другой стороны, нужно заметить, что ощущение времени, как имеющего линейный характер, присуще оседлым народам, т.е. тем, кто жил на одном месте. С постоянной точки, являющейся первоначальной точкой наблюдения, созерцания, раздумий, поисков ответов на вопросы, поставленных временем. Все ментальное, включающее в себя духовное, душевное, интеллектуальное, и практическое начинало формироваться, становилось более развитым; изменяясь, оно приобретало разные формы репрезентации. У оседлых народов время было другим, чем у номадов. Кочевая цивилизация, можно сказать, почти полностью ушла, но она оставила глубокий след в казахском менталитете: в понимании, чувствовании, восприятии казахами самих себя, других людей, своего народа, социума, мира. В целом кочевая цивилизация повлияла на казахское мировосприятие. Кочевой образ жизни сформировал психологию, менталитет, мировоззрение казахов. Сердцу современного казаха дороги элементы кочевой жизни, элементы жизненного уклада своих предков; дороги и милы сами традиции, которые укоренены в казахском национальном бессознательном «Оно», что представляет собой основу казахского менталитета. Поэтому, можно сказать, что ими питается «внутренний мир» современных казахов. Этот глубокий след кочевой цивилизации предстает как «призма», через которую потомки кочевников, уже нынешние казахи, видят современный мир. |