История россии 1916-1917. Взрывы на Бакарице и Экономии (Архангельск) во время Первой мировой войны
 Скачать 23.61 Kb.
|
Взрывы на Бакарице и Экономии (Архангельск) во время Первой мировой войныЭти катастрофические события чуть более вековой давности потрясли Архангельск. Взрывы в Архангельском порту произошли на Бакарице и Экономии. сухогрузный пароход "Барон Дризен" Утром 17 октября 1916 года жители Архангельска увидели, как на Двине, напротив городского собора, отдал якорь грузовой пароход под флагом "Северного акционерного пароходного общества". Его название "Барон Дризен". На рейд Архангельска "Барон Дризен" прибыл прямым рейсом из Нью-Йорка с грузом особого назначения, изза чего морские власти города запретили ему пришвартоваться к городскому причалу. Простояв почти неделю на Двине напротив собора, 23 октября "Барон Дризен" поднялся вверх по реке и стал у причала № 20 в Бакарице для разгрузки. На его борту было 3700 тонн военного снаряжения, в том числе 1600 тонн взрывчатых веществ: 300 тонн тринитротолуола, 300 тонн бездымного пороха, почти 100 тонн черного пороха, 30 тонн мелинита, 100 000 гранат и шрапнелей, 26 000 детонаторов и других опасных грузов. 26 октября стрелки часов городской ратуши Архангельска показывали без трех минут час пополудни, когда со стороны Бакарицы донесся неслыханный доселе на этих берегах страшный взрыв и еще через несколько секунд второй, такой же мощности... Над Бакарицей, с левого берега Двины, в серое осеннее небо взметнулся оранжевый язык огромного пламени, и над прибрежными лесами повис исполинский гриб черного дыма. На месте, где стоял "Барон Дризен", в воздух взлетели огромные, весившие десятки тонн куски корпуса, части его машины, паровые котлы, бревна и доски причала. Взрывы был такой силы, что на месте береговых креплений причала № 20 образовалась огромная воронка диаметром более 60 метров, наполненная водой, в которой плавали обломки свай. Рядом образовалась другая воронка диаметром 40 метров. Напротив причала стоял английский пароход «Эрль-оф-Форфер», разгрузка на котором была почти закончена. Взрывной волной у него были снесены все палубные надстройки, мачта, труба; восстановлению пароход уже не подлежал, и казна вынуждена была выплатить владельцам парохода его стоимость. Кроме того, затонул 100-тонный кран и буксирный пароход «Рекорд»; были повреждены еще два крана и соседние причалы. Находившееся недалеко от причала № 20 каменное здание электростанции было полностью разрушено. Здание пожарного депо также было разрушено, погребя под своими руинами все имущество, лошадей и нескольких служащих. Начавшийся в результате взрывов пожар усилился ветром, и вскоре загорелись деревянные постройки - 27 бараков и 5 вспомогательных строений. Полностью сгорела почтовая баржа с международными посылками. Погибло много грузов; часть была засыпана землей или утонула в реке. Взрывы были настолько мощные, что покореженные части пароходной обшивки оказались отброшенными на главное железнодорожное полотно; даже в Холмогорах ощущалось колебание почвы, а в училище вылетели стекла. К счастью для Архангельска, взрыв оказался направленным в противоположную сторону; здесь только услышали страшный грохот, а в южной части города взрывной волной в домах распахнуло окна и двери. После первого взрыва из-за начавшегося пожара загорелись склады с боеприпасами, и вскоре прогремел еще один страшный взрыв. Вслед за этим примерно до 6 часов вечера в порту не стихали разрывы снарядов и пуль. Полностью выгорела площадь в 500 кв. метров, а вся остальная территория Бакарицы, на которую в течение нескольких часов летели осколки, сильно пострадала. Все телефоны вышли из строя, и связь с городом можно было поддерживать только через Исакогорку. Сила взрыва груза взрывчатых веществ составила 1,6 кТ ТНТ (что делает его самым мощным взрывом в истории на тот момент.) Уже через 30 минут после первого взрыва на Бакарицу прибыли Главнач Угрюмов и его помощник по технической части Федоров. К тому времени на территории порта остались только несколько офицеров и часть портовых, таможенных и железнодорожных служащих, многие из которых были ранены. Вскоре к Бакарице стали прибывать пожарные буксиры и спешно мобилизованные спасатели (старшеклассники гимназий и училищ); из Исакогорки были направлены пожарные паровозы. Спасать людей, тушить пожары и выводить из опасной зоны покинутые командами пароходы пришлось в сложнейших условиях, при постоянных взрывах. С особой опасностью были связаны работы по эвакуации из зоны пожара резервуаров с отравляющими газами, которые были выгружены прямо на пристанях. К несчастью, в момент взрыва большинство обитателей Бакарицы держались скученно: было обеденное время, и рабочие находились в своих бараках, а офицеры и служащие в столовой. Столовая пострадала меньше, но и там стеклами от выбитых окон многие были ранены; один человек был убит и девять умерло в лазаретах от полученных травм. Бараки же почти все сгорели, превратившись в братские могилы для сотен рабочих. Основные очаги пожара удалось ликвидировать лишь к 10 часам вечера; Угрюмов и Федоров не покидали Бзкарицу в течение всего этого времени, непосредственно руководя работами. Большое мужество проявили служащие санитарного поезда, которые в столь тяжелых условиях занимались эвакуацией многочисленных раненых: производили поиски оставшихся в живых, организовывали доставку раненых на Соборную пристань, а оттуда распределение по лазаретам. Для приема раненых в городе были приготовлены все 19 лазаретов. 11 раненых, у которых пострадали глаза, были отправлены для специального лечения в Москву. У некоторых свидетелей Бакарицкой драмы были зафиксированы случаи психического расстройства. Точную цифру пострадавших на Бакарице установить было трудно, поскольку многие не пострадавшие или легко раненые рабочие сразу же разбежались по своим деревням. Только через лазареты прошло 1.186 легко и тяжело раненых, среди них 25 женщин и 10 детей. С 26 октября по 8 ноября бы¬ло погребено 607 тел; 312 ратников и 539 рабочих числились пропавшими без вести. В течение недели после событий на Бакарице многие из «пропавших без вести» вернулись к месту службы, или же объявились у себя на родине. Особенно много «пропавших» из среды рабочих объявилось после того, как власти приняли решение о выплатах компенсаций пострадавшим. Из иностранцев 51 человек погиб и 15 были ранены. В основном это были англичане (27 погибших и 15 раненых)».Надо ли говорить, что уже на следующий день после взрыва на ноги были подняты вся архангельская контрразведка, жандармерия и полиция. Из Петрограда немедленно прикатил целый состав лучших следователей, которые сразу же закатали рукава. Для расследования причин взрыва морским министром адмиралом Григоровичем была назначена особая следственная комиссия под руководством адмирала Маньковского. Все люди, имевшие хотя бы отдаленное отношение к «Барону Дризену», были немедленно взяты под арест. Начались допросы, экспертизы, очные ставки и следственные эксперименты. Уже через несколько суток непрерывной работы был взят «германский» след. Делу «О взрыве парохода „Барон Дризен“ в Архангельском порту» был присвоен № 53. Уже вскоре следователи установили, что начальником разгрузочных работ в Архангельском порту был некто Эдмунд Мелленберг — этнический немец. Разумеется, что это еще ни о чем не говорило — мало ли немцев на Руси! Но в документах жандармерии в отношении Мелленберга имелась пометка: «Причастен к делу военного шпионажа в пользу Германии».Как оказалось, подозреваемый в совершении этого диверсионного акта прапорщик флота Мелленберг во время Русско-японской войны также находился во Владивостоке, состоял на службе в немецкой фирме «Кунст и Альберс», которая, как еще тогда установила наша военная контрразведка, использовалась немецкой разведкой в качестве прикрытия для своих агентов. При этом Мелленберг поддерживал тесные контакты с неким Клопфером (германским резидентом), получая от него информацию «о прибытии и отправке военных грузов». Выяснилось и то, что совсем недавно, 9 сентября 1916 года начальник контрразведывательного отделения при штабе Приамурского военного округа сообщил в Архангельск, что призванный на военную службу прапорщик флота Николай Иванович Клопфер (штурман дальнего плавания), направленный в Англию на приемку ледокола «Святогор», «подозревается в военном шпионстве в пользу воюющих с нами держав. Почему практически уже разоблаченных вражеских шпионов Мелленберга и Клопфера не то что не арестовали, но даже оставили на прежней должности (должности стратегической важности!), так никто и не дал ответа! Но и это не все. Помимо Мелленберга, фольксдойче находились и на всех других руководящих должностях в порту, вплоть до руководителей охраны и безопасности порта. Не случайным оказалось и отсутствие капитана и штурманов (тоже из немцев) на борту «Дризена» во время взрыва. Главнокомандующим Архангельским портом и морскими силами Белого моря на тот момент являлся вице-адмирал Людвиг Кербер (Корвин). Разумеется, что Кербер-Корвин никаким шпионом и диверсантом не был, зато всегда и во всем покровительствовал своим соотечественникам. Именно он протежировал шпиону Мелленбергу да и всем остальным, сознательно убирая с командных постов этнических великороссов и назначая немцев. Однако, когда дело о «Дризене» было рассмотрено Архангельским окружным судом, по его приговору… все главные подозреваемые остались на свободе. Это покажется невероятным, но все было именно так! По секретному приказу морского министра И.К. Григоровича капитан Дрейман, штурмана Акмен и Казе были освобождены прямо в зале суда. За ними, правда, установили негласный надзор, но вскоре все они снова ушли в море на разных пароходах. Главным виновником определили боцмана Павла Полько — единственного уцелевшего моряка из команды «Барона Дризена». Вступиться за Полько было некому. Его и приговорили к десяти годам тюрьмы, хотя прямых улик против него, как и против остальных, причастных к делу «Дризена», не имелось. Официальная позиция начальства в 1916 году была такой: высочайше утвержденные следственные комиссии не смогли подтвердить версию о причастности к событиям в Архангельске немецких диверсантов. Взрыв был настолько сильным, что кусок железа около полутора метров длиной, вырванный из корпуса парохода, взлетел на огромную высоту, и, перелетев Северную Двину и Кузнечиху, упал в Соломбале, в огороде двухэтажного дома, стоявшего на берегу маленькой речки Соломбалки. Место падения этого куска железа обозначено желтым кружком. Красным место взрыва. КАТАСТРОФА В ЭКОНОМИИ Не прошло и трех месяцев после трагедии в Бакарице, как до Архангельска донеслись новые взрывы. На этот раз со стороны Экономии, расположенной в 25 километрах ниже по реке на берегу притока Двины - Кузнечихи. 13 января 1917 года, в начале 10 часов утра, гул мощного взрыва пронесся над городом, пошатнулись дома, со звоном вылетели в окнах стекла, двери сами, как в сказке, распахнулись. Около часа пополудни в городе услышали второй, не менее мощный взрыв, а под вечер, в половине пятого, третий. Что же произошло на этот раз? 16 декабря 1916 года в Кольском заливе близ Мурманска ледокольный пароход "Семен Челюскин" принял с борта французского судна "Святой Фома" в свои трюмы 900 бочек мелинита, более 5000 ящиков синкрита (взрывчатого вещества, в полтора раза превосходящего по силе динамит), около 1000 ящиков со снарядами, прочие боеприпасы, бертолетову соль, аптекарские товары и несколько десятков грузовых и легковых автомобилей. 12 января в четыре часа дня "Семен Челюскин" стал к причалу Экономии под разгрузку. С вечера того дня до 7 часов утра 13 января грузчики стивидорской конторы фирмы "Шмидт" вели непрерывную разгрузку судна в две смены. В начале 10 утра, во время откатки бочек, одна из них дала сильное пламя, передавшееся на группу рядом стоящих бочек, и "Семен Челюскин" взорвался..." Так же, как и "Барон Дризен" в Бакарице, "Семен Челюскин" разлетелся на куски. Вскоре после полудня взлетел на воздух ошвартованный по носу "Семена Челюскина" английский грузовой пароход "Байропна", а спустя четыре с половиной часа над Экономией прогремел третий взрыв - это на причале у железнодорожных путей взорвалось 300 тонн тетрила. В течение следующих трех суток на берегу Кузнечихи слышались частые взрывы - это рвались доставленные судном снаряды и боеприпасы. В порту не осталось ни одного неповрежденного строения (а их насчитывалось почти 300), вся территория складов была засыпана обломками взорвавшихся пароходов, грузовиков и аэропланов, стоявших на них, бревнами, досками и осколками снарядов. Железнодорожные пути не работали на протяжении трех километров от порта. К счастью, число человеческих жертв на этот раз оказалось меньше, чем в Бакарице. Убитых и пропавших без вести насчитывалось 284, раненых 299 человек. О силе взрывов может свидетельствовать тот факт, что на сенокосные пожни и чищемины крестьян деревни Нижняя Повракула, расположенной на реке Кузнечихе, прилетали болванки из цветного металла, из которых позднее рачительными деревенскими жителями были изготовлены ступки, пестики и другая кухонная утварь. Едва началось расследование «второй» архангельской трагедии, как сразу же вновь всплыло имя Мелленберга, который оказался непосредственно причастным к событиям на «Челюскине». Но пока кинулись разыскивать вездесущего Мелленберга, того и след простыл! Тогда же, в январе 1917 года, секретный сотрудник под псевдонимом «Случайная» доложил о подозрительном поведении прибывшего в Архангельск в качестве консульского агента США некого Карла Христиановича Леве. В июле того же года Беломорским контрразведывательным отделением были разоблачены два немецких агента (шведские подданные), собиравшие сведения о заградительных сетях в Кольском заливе. Были получены данные об использовании немецкой военно-морской разведкой судов нейтральных стран, в состав экипажей которых внедрялись командиры немецких подводных лодок, рыскавших в Баренцевом море и топивших транспорты, доставлявшие в Архангельск и Романов-на-Мурмане (Мурманск) вооружение, боеприпасы и продовольствие из Англии и Франции. Эти офицеры изучали маршруты следования пароходов в северные порты, фарватеры, особенности навигационной обстановки и так далее. Они, командуя подводными лодками, затем успешно топили транспорты со столь нужными русской армии военными грузами. Если раньше хоть у кого-то и оставалась хоть какое-то сомнение в случайности происшедшего, то теперь таких сомнений быть не могло — в Архангельске нагло и уверенно действовала хорошо организованная германская диверсионная группа, имевшая целью уничтожить самый короткий путь, связывающий морские коммуникации России с ее союзниками. На кону было ни много ни мало, а исход всей Первой мировой войны, так что ставки были предельно высоки! 5 марта вышел указ Временного правительства о создании Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК), которой надлежало учинить расследование противозаконных действий бывших министров. В числе наиболее громких дел были и дела о взрывах на Бакарице и Экономии. На расследовании их настаивали и союзники, тоже понесшие немалый урон в архангельских трагедиях. Уже спустя несколько дней комиссия с санкции Временного правительства взяла под стражу морского министра И.К. Григоровича. При аресте в квартире адмирала нашли многочисленные документы по катастрофам в Архангельске. В марте 1917 года прокуратура наконец-то предъявила обвинение в «противозаконном бездействии власти» и вице-адмиралу Л.Ф. Керберу, но доказать его прямую вину в происшедших трагедиях так и не удалось. После этого вообще начало происходить нечто нереальное. Передача документов из Морского ведомства следователям комиссии постоянно саботировалась под разными предлогами, а затем подследственному Л.Ф. Керберу разрешили выехать в командировку в Англию, куда адмирал и убыл в октябре 1917 года. Обратно в Россию он, разумеется, уже не вернулся… |