Бородинское сражение как идейно (1). Бородинское сражение как идейнокомпозиционный центр романа в романеэпопее Война и мир
 Скачать 145.96 Kb.
|
|
Бородинское сражение как идейно-композиционный центр романа В романе-эпопее «Война и мир» судьбы героев, сложно переплетаясь, развиваются на фоне глобальных исторических событий, главное из которых — Отечественная война 1812 года. Почему Бородинское сражение, явившееся переломным событием в ходе войны, считают и идейно-композиционным центром романа Толстого?  Теоретический материал для самостоятельного изучения «Двенадцатого июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть свершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Так Л. Толстой описывает начало Отечественной войны 1812 года. Война входит в мирную жизнь просто и страшно. Яков Алпатыч, управляющий в имении князя Болконского, едет в Смоленск к губернатору, чтобы разузнать обстановку: «Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы. С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба ... В присутственных местах, в лавках, на почте, все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга». На фоне толпы в этой городской сцене рельефно выписаны фигуры отдельных людей: жалобно причитающей кухарки с разбитым снарядом бедром, «человека во фризовой шинели», поджёгшего собственный дом, купца Ферапонтова. Любимые герои Толстого, отбросив всё личное, становятся единым целым с народом. Князь Андрей после сдачи Смоленска твёрдо решил остаться среди самых нужных на войне людей – солдат и офицеров действующей армии; Пьер на свои деньги снаряжает целый полк; семья Ростовых, покидая Москву вместе с другими жителями, отдаёт свои подводы под раненых, не думая, что почти всё имущество придётся оставить на разорение французам. В главе V третьей части тома III Толстой авторской характеристикой подводит итог поведению мирных жителей: «Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя своё имущество; беднейшие оставались и зажигали, и истребляли то, что оставалось… Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего … они уезжали каждый для себя, а вместе с тем, только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшею славой русского народа». В этом, по Толстому, и проявилась «скрытая теплота патриотизма» с его естественной, от души идущей силой. Центральным эпизодом в изображении войны 1812 года является Бородинское сражение. Оно считается кульминационным моментом в развитии действия – и потому, что в действительном ходе войны после этого сражения наступление французской армии было остановлено, и потому, что это событие – точка пересечения судеб главных героев, и от пережитого ими зависит и их собственная жизнь, и жизнь тех, кто связан с ними духовными или семейными узами. Большинство сцен до сражения и во время него показано глазами самого «невоенного» героя – Пьера Безухова. Такая подача материала не случайна: Толстой стремился показать настроение воинов как главную причину победы. Пьер, не занятый непосредственно в сражении и ничего не понимающий в военном деле, воспринимает войну с психологической точки зрения, наблюдает за духом войска, настроением солдат. Именно желанием доказать, что Бородинское сражение было нравственной победой русских, объясняется введение в роман плана сражения (ч. II, гл. XIX). Автор утверждает, что сражение произошло на случайной, неудобной и не выгодной для русских позиции, и тем не менее, победа была предрешена. Перед сражением Пьер видит и слышит вокруг себя то, что говорит о необходимости победы и уверенности в ней. Пропуская обоз с ранеными под Можайском, он слышит слова солдата: «Всем народом навалиться хотят, одно слово – Москва, один конец сделать хотят». (гл. XX) Его потрясли мужики-ополченцы «в белых рубашках… оживлённые и потные», готовящие линию обороны на огромном кургане. Их вид «подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты». О том, что ополченцы, готовясь к смертному бою, надели белые рубахи, узнал и Кутузов. Это произошло во время молебна накануне сражения. «А!.. чудесный, бесподобный народ», – произнёс главнокомандующий. В ночь перед сражением состоялась последняя встреча Пьера с князем Андреем. Болконский тоже уверен в победе. В день Бородинского сражения Пьер оказывается в его эпицентре – на батарее Раевского (Т.III, ч. II, гл. XXXI – XXXII). Он напуган, вокруг кровь и смерть. Пьер изумленно смотрит на солдат, которые подносят снаряды, заряжают орудия, шутят – над Пьером, над гранатой, над собой. «А они, – думает Пьер после сражения, – всё время до конца были тверды, спокойны…» Пьеру хочется «войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими» (Т.III, ч. III, гл. IX). Постепенно, наблюдая за «разгоранием внутреннего огня», Пьер и сам стал участником боя, вызвался подносить снаряды, когда рядом не оказалось никого в живых. Там, на батарее Раевского, «он понял ту скрытую… теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти». Бородинское сражение, по убеждению Толстого, стало нравственной победой русских войск. Потеряв половину своего состава, русские стояли так же грозно в конце сражения, как и в начале его. Французы поняли нравственное превосходство противника, что впоследствии предопределило исход войны. «Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – пишет Толстой, – есть одно из самых поучительных явлений истории». (Л. Н. Толстой. «Война и мир». Т. IV ч. III, гл. I). В романе Толстого Наполеон – самовлюбленный деспот, играющий роль властелина мира. Накануне сражения он произносит: «Шахматы поставлены, игра начнётся завтра». Но в день Бородинской битвы «ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие». Толстой акцентирует внимание на том, что Наполеон отдаёт массу приказов, думая, что руководит сражением, в то время как эти приказы «или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы» (гл. XXXV), т.к. менялась обстановка и приказ становился неверным. Французы возвращались с поля боя «расстроенными, испуганными толпами». Кутузов же следит за духом войска и отдаёт лишь те приказы, которые могут усилить его стойкость: приказывает оповестить войска о пленении Мюрата, о завтрашнем наступлении на французов. В романе Толстого Кутузов изображён как опытный полководец и мудрый, прямодушный человек, радеющий за Отечество. Андрей Болконский говорит о главнокомандующем: «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, но он всё выслушает, всё запомнит и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и ввиду этого значения умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной воли, направленной на другое». Бородинское сражение не привело к немедленному перелому в ходе войны, для успешного её завершения требовалось время, чтобы восполнить потери, подготовить резерв. Большой урон отступающим французам наносили партизанские отряды. Это были крестьяне, вооружённые вилами и дубинами, небольшие отряды русской армии. Толстой показывает партизанские отряды Денисова и Долохова, рассказывает о каком-то дьячке, ставшем во главе отряда, о старостихе Василисе, побившей сотни французов. «Партизаны уничтожали великую армию по частям». Одного из мужиков-партизан Толстой рисует крупным планом. Это «самый полезный и храбрый» человек в отряде Денисова – Тихон Щербатый. Расторопный крестьянин сначала выполнял чёрную работу: раскладывал костры, ходил за водой, но вскоре начал уходить по ночам и всякий раз приносил с собой добычу – французское оружие и платье, а когда приказывали, приводил и пленных. «Ну, ловок», – говорят о нём в отряде. В образе этого находчивого, бесстрашного партизана, страстно ненавидящего врага, воплощён дух народа-мстителя, находчивость и удаль русского крестьянства. Партизанская война в понимании Тихона Щербатого – это возмездие за разорение и гибель, это «дубина», которая «со всею своею грозною и величественной силой… поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие». (т. IV, ч. III, гл. I) Совсем другой тип человека из народа воплощён в образе Платона Каратаева. С ним Пьер Безухов познакомился в плену. Этот человек кажется Пьеру «олицетворением всего русского, доброго и круглого» (т. IV, ч. I, гл. XIII). Он прост и спокоен, неприхотлив, доброжелателен и мастеровит. Каратаев возрождает в Пьере веру в справедливость жизни. Детализируя эпизодические образы Тихона Щербатого и Платона Каратаева, Толстой показывает в них воплощение противоположных сторон русского национального характера: смекалки, ловкости, вынужденной жестокости – с одной стороны, и доброты, всепрощения, жалости ко всему живому – с другой. Толстой заканчивает описание войны изгнанием французов с русской земли. Он не изображает фактический конец войны на территории Западной Европы, не описывает вступления русских в Париж. Такое композиционное решение оттеняет идею книги: справедливой является только освободительная война, а всё, что по воле Александра происходило в Западной Европе, делалось только для славы. «И благо тому народу… – заканчивает свои размышления автор, – который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и лёгкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью». (т. IV, ч. III, гл. I) |