статья Он весь дитя добра и света. Ф. М. Достоевский сказал, что поэт сам создаёт свою жизнь и притом такую, какой до него не было. А. А. Блок, не опровергая Достоевского, думал, что корень жизни поэта его стихи, а сама по себе личная жизнь это просто коекак
 Скачать 18.8 Kb.
|
|
«Он весь дитя добра и света» (об А.А. Блоке и его творчестве). Ф.М. Достоевский сказал, что «поэт сам создаёт свою жизнь – и притом такую, какой до него не было». А.А. Блок, не опровергая Достоевского, думал, что корень жизни поэта – его стихи, а сама по себе личная жизнь – это просто «кое-как». Между тем корень один: он прорастает в стихи из жизни, из личности поэта во всех её исканиях, находках и потерях, надеждах и разочарованиях, падениях и взлётах. А как рождается поэт? Это великая тайна. Вдруг, в один обыкновенный день, человеком овладевает великая потребность сказать миру о своих чувствах рифмованной речью. Возникает эта потребность, когда поэт выходит в мир, когда его мысли и чувства являют собой «целую поэтическую эпоху», отображающую звуками и ритмами эпоху историческую. Такой «целой поэтической эпохой» стали произведения А.А. Блока. Сквозь его личный мир прошли все бури, катастрофы, вся вера и все отчаянья сложного и трудного века. А. Блок стал вдохновенным проповедником «жизненной силы», «провозвестником будущего». Живя в эпоху трагических перемен в судьбе России конца XIX – начала XX века, поэт верил в будущее «добра и света», в «неслыханные перемены»: Прости угрюмство – разве это Сокрытый двигатель его? Он весь – дитя добра и света, Он весь – свободы торжество! Хочу стряхнуть какой-то сон, Взглянуть в лицо людей природы, Рассеять сумерки времён. Именно в юности им овладело романтическое чувство причастности человека «всемирной жизни». Блок утверждал, что слышит, как рядом с ним «отбивается такт мировой истории», что хочет спасти мир, возродить человечество к новой, совершенной жизни. И это возрождение блок видел в любви, ибо в ней, по его мнению, таится наиболее полное проявление индивидуальности, именно в ней основа развитой человеческой личности: Бегут неверные дневные тени. Высок и внятен колокольный зов. Озарены церковные ступени, Их камень жив – и ждёт твоих шагов. Ты здесь пройдёшь, холодный камень тронешь, Одетый страшной святостью веков, И, может быть, цветок весны уронишь Здесь, в этой мгле, у старых образов. Растут невнятно розовые тени, Высок и внятен колокольный зов, Ложится мгла на старые ступени… Я озарён – я жду твоих шагов. Блок мог бы повторить вслед за Уайльдом: «В любви больше мудрости, чем в философии». Снова и снова поэт возвращается к теме разума и сердца, проверяя её своим чувством, считая, что поэзия живёт чувственным опытом, а не теориями и абстракциями. В лирике Блока 1901-1902 гг, составившей впоследствии книгу «Стихи о Прекрасной Даме», в личном переживании выражено предчувствие «грядущего переворота» – нового «ослепительного дня»: Верю в Солнце Завета, Вижу зори вдали. Жду вселенского света От весенней земли. Всё дышавшее ложью Отшатнулось, дрожа. Предо мной – к бездорожью Золотая межа… Уже в этой юношеской лирике сильно звучит тема призвания поэта, его пророческой миссии и духовно-нравственного долга. Поэт – не просто слагатель благозвучных песен, но и искатель и провозвестник единственной истины. И дело его понимается как служение и подвиг во имя наивысшего начала, что значит победу над ложью несправедливо устроенной жизни подвиг во имя того высшего начала, что знаменует победу над ложью неправильно устроенной жизни и указывает путь к далекой прекрасной цели. Хоть все по-прежнему певец Далеких жизни песен странных Несет лирический венец В стихах безвестных и туманных, — Но к цели близится поэт, Стремится, истиной влекомый, И вдруг провидит новый свет За далью, прежде незнакомой… Уже в ранней молодости Блок был склонен соотносить происходящее в его душе с тем, что происходит в природе и жизни, задавался вопросом о единстве частного и общего, личного и мирового: Идут часы, и дни, и годы. Хочу стряхнуть какой-то сон, Взглянуть в лицо людей, природы, Рассеять сумерки времен... Спустя некоторое время поэт скажет: Этой повестью долгих, блаженных исканий Полна моя душная, песенная грудь. Из этих песен создал я зданье, А другие песни – спою когда-нибудь. О «других песнях» Блоку пришлось вспомнить накануне 1905 года. Душевная тревога, терзания двойственности, «двуличности», давшие о себе знать уже в «Стихах о Прекрасной Даме» и особенно в «Распутьях», теперь овладевают им с громадной силой: Каждую душу разбил пополам И поставил двойные законы… И вместе с тем на него сильно повеяло просыпавшейся жизнью. Он начал писать поэму «Её прибытие». Произведение не удалось и осталось незавершённым. Но, как заметил автор, она в замысле была посвящена возникшим было, а в дальнейшем несбывшимся «надеждам». Здесь отчётливо сказалось предчувствие больших событий: Печальные люди, усталые люди Проснитесь, узнайте, что радость близка! Туда, где моря запевают о чуде, Туда направляется свет маяка!.. Смотрите, как ширятся полосы света, Как радостен бег закипающих пен! Как море ликует! Вы слышите — где-то — За ночью, за бурей — взыванье сирен! Таким надеющимся, ищущим, сомневающимся встретил Блок 1905 год. Это было время, когда на Россию надвинулась великая гроза. Первый удар грома пришёлся на 9 января. Для поэта «этот морозный воскресный день стоил многих годин». В ту ночь нам судьбы диктовала Восстанья страшная душа... Блок, который хотел связать себя со всем миром через любовь, не принимает вражду и ненависть. Итогом и вершиной его поэтических откликов на события 1905 года станут стихи, озаглавленные «Сытые». Здесь впечатление от октябрьской забастовки столичной электростанции разрастается в ёмкий образ исторического затмения, заката старого мира, мира «сытых»: Они давно меня томили: В разгаре девственной мечты Они скучали, и не жили, И мяли белые цветы… Теперь им выпал скудный жребий: Их дом стоит неосвещен, И жгут им слух мольбы о хлебе И красный смех чужих знамен! Не принимая вражду и ненависть, Блок в то же время переживает чувство проснувшейся жизни, чувство будущего. Особенно ярко оно выражено в стихотворении «Помнишь думы? Они улетели…» В нём говорится о детях, проживших долгие годы на какой-то далёкой планете, о возвращении их на родную Землю. Скитальцы Вселенной, вернувшись в дорогое, родное жилище», не только должны хранить благородную память о прекрасном прошлом, но и воспитать в себе веру в ещё более чудесное будущее. В трагический период хаоса, неуверенности и беспокойства Блок нёс людям не только веру в доброе будущее, но и продолжал им говорить о добром, прекрасном чувстве – любви. По его мнению, поэзия в это время призвана заставить людей верить в чудеса, в «светлую жизнь». Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою… И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую радость себе обрели. Но «светлую жизнь» можно обрести не только на чужбине. Эта жизнь возможна и здесь, в России. Нужно только любить свою отчизну, любить жизнь. Александр Блок считал, что «жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни: всё или ничего; ждать нежданного; верить не в то, чего нет на свете, а в то, что должно быть на свете». Виктор Васнецов на одном из своих полотен изобразил Гамаюна – птицу чёрного пера с мрачно-прекрасным человеческим лицом, воспетую в древнерусских сказаниях как существо, пророчествующее о грядущих судьбах. А. Блоку шёл девятнадцатый год, когда под впечатлением этой картины он написал стихотворение «Гамаюн, птица вещая». Прошло несколько лет, и Блок сам стал Гамаюном России, её вещим певцом, предсказавшим «неслыханные перемены», изменившие весь облик нашего мира. И еще долго в его произведениях мы будем находить эти предсказания, потому что стихи А.А. Блока пронизаны «вечными» чувствами: чистотой, справедливостью, душевным светом, добротой и любовью. |