собеседование. Моей первой и пока единственной любовью стал старший брат моей о. Он в когото влюблен как бы между прочим поинтересовалась я у Дианы
 Скачать 14.71 Kb.
|
|
Моей первой и пока единственной любовью стал старший брат моей одноклассницы Дианы. Брата звали Аликом, и он отлично играл в футбол. – Он в кого-то влюблен? – как бы между прочим поинтересовалась я у Дианы. – Да вроде нет. «Будет моим», – решила я. И стала терпеливо ждать, когда Алик в меня влюбится. Ждала аж целых три дня, но ситуация не менялась – Алик с утра до ночи гонял в мяч и не обращал на меня никакого внимания. Тогда я решила взять инициативу в свои руки и сочинила поэму о своей любви к нему. Потом выдрала из маминого блокнота голубенький листок и старательно переписала туда свое творение. ПАЭМА Алик, ты можит спросишь Кто автар этих строк!!! Но это ананим, и ты о ней не узнаешь Ни-каг-да! И ни-че-во! Кроме тово, что я тебя люблу И жыть биз тебя нимагу. Наринэ Абгарян, 2 «А» класс Бердской ср. шк. № 2 Запечатала поэму в конверт и вручила его Диане с просьбой передать Алику. Ответ не заставил себя долго ждать. На следующий день, пряча от меня глаза, Дианка со словами: «Нашла в кого влюбляться!» – вернула мне конверт. Я вытащила помятый голубенький листок. Это оказалась моя записка. На обратной стороне Алик написал очень лаконичную ответную поэму. ДУРА Я повертела в руках записку и убрала ее в кармашек школьного фартука. Кое-как досидела до конца уроков, вернулась домой и, не переодеваясь, прямо в школьной форме, со значком октябренка на груди, легла умирать. Умирала я долго, целых двадцать минут, и практически уже была одной ногой на том свете, когда с работы вернулась мама. Она заглянула в спальню и увидела мой хладный полутруп. – А что это ты в одежде легла в постель? – спросила она и пощупала мой лоб. – Умирать легла, – буркнула я и, вытащив из кармана записку, отдала ей. Мама прочла поэму. Закрыла лицо ладонями. И затряслась всем телом. «Плачет», – удовлетворенно подумала я. Потом мама отняла от лица ладони, и я увидела, что глаза у нее хоть и мокрые, но веселые. – Мам, ты чего, смеялась? – обиделась я. – Ну что ты, – ответила мама, – давай я тебе кое-что расскажу, ладно? Она села на краешек кровати, взяла меня за руку и стала терпеливо объяснять, что мне пока рано влюбляться, что всё у меня впереди, и таких Аликов у меня в жизни будет еще много. – Сколько много? – живо поинтересовалась я. – О-го-го сколько, – ответила мама и поцеловала меня в лоб, – вставай. – Нет! – Я твердо решила умереть. – Ладно, как хочешь, – дернула мама плечом, – только я купила бисквит, твой любимый, с арахисом, и козинаки взяла. – Сколько взяла? – приоткрыла я один глаз. – Чего? – Того и другого. – Три килограмма бисквита и два килограмма козинаков. – Ладно, – вздохнула я, – пойду поем, а потом вернусь обратно умирать. Умереть мне в тот день так и не удалось, потому что сначала я ела бисквит, потом мы с Каринкой смотрели «Ну, погоди!», потом подрались, и мама выставила нас на балкон, чтобы мы подумали над своим поведением. Потом мы подрались на балконе, и мама затащила нас в квартиру и развела по разным комнатам, чтобы мы еще раз подумали над своим поведением. Мы сразу же соскучились друг по другу и до передачи «Спокойной ночи, малыши» перестукивались через стенку и орали друг другу песни в розетку. А после передачи легли спать, и тут мне уже точно было не до умирания, потому что надо было успеть заснуть до того, как сестра начнет храпеть. На том и закончилась моя первая любовь. |