Виды деятельности коренных народов. Виды деятельности коренных народов, как опыт экологического взаимодействия между людьми и природой юкагиры, эвенки, эвены
 Скачать 248.67 Kb.
|
|
Виды деятельности коренных народов, как опыт экологического взаимодействия между людьми и природой (юкагиры, эвенки, эвены, чукчи) Цель лекции: рассмотреть традиционную деятельность коренных народов Севера, как опыт экологического взаимодействия между людьми и природой на примере. Задачи: • изучить деятельность охотников, рыболовов, оленеводов и морских охотников (юкагиров, эвенков, эвенов и чукчей); • рассмотреть их опыт традиционного природопользования; • показать их деятельность, как примеры экологического взаимодействия между людьми и природой Сохранение и развитие традиционного образа жизни коренных народов Севера во многом зависит от экологического взаимодействия между людьми и природой. Всем известно, что именно нарушение естественного состояния природной среды является одной из причин утрачивания самобытной культуры коренных народов. Темы для изучения 1. Экологическая связь между человеком и природой в хозяйственной деятельности охотников – эвенов 2. Гармоничные отношения между человеком и окружающей средой в мировоззрении охотников, оленеводов – юкагиров 3. Человек, как часть природы в жизнедеятельности морских охотников и оленеводов чукчей 4. Рациональное природопользование в деятельности оленеводов - эвенков Современные коренные, или аборигенные, народы – потомки древних сообществ охотников, рыболовов и собирателей, которые считали природу не окружающей средой с комплексом природных ресурсов, а частью своих сообществ. Японский этнолог Х. Ватанабе назвал такое отношение «системой социальной солидарности с природой», которая базируется на понимании неразрывности всего сущего, равноправного взаимодействия всех объектов природы, включая человека. Экологические традиции коренных малочисленных народов Севера, как и всех аборигенных этносов, сохраняющих присваивающую экономику, являются продуктом длительного эволюционного развития, результатом действия всей совокупности естественно-природных и социальных условий жизни. Они представляют собой закрепленный в памяти и в поведении большинства членов социума (этноса, народа, человечества), передаваемый из поколения в поколение в исторически длительный период времени стереотип экологического мышления и поведения, направленный на формирование равновесия экосистем, рациональное сосуществование человека и природы, обеспечивающий самовоспроизводящуюся жизнедеятельность человеческого общества и многовидовой биосферы. Это специфическое социально- историческое явление, функционирующее по своим закономерностям. В каждой природно-климатической зоне в силу естественно-природных и субъективно-исторических условий формируются соответствующие им экологические традиции этнических сообществ, являющиеся отличительной их характеристикой и, следовательно, специфическим этносообразующим фактором. Исторически процесс формирования и функционирования этих специфических традиций на Севере предопределил существование обособленной культуры арктических зверобоев, охотников, рыболовов, оленеводов. Эти традиции прежде всего связаны с охраной среды обитания, рациональным использованием ее природных богатств, нацеленным на неистощимость и постоянное воспроизводство ресурсов. Они являются составной частью жизнедеятельности, экологической культуры и мировоззрения северных этносов, служат основанием сохранения биоценоза среды обитания локальных групп, и, стало быть, их сохранения и выживания. Этноэкологические традиции народов Севера имеют внутреннюю целостность и законченность. Они отражают гуманистическую этику национальной картины мира, обнаруживая как уникальность, так и универсальность. 1. Экологическая связь между человеком и природой в хозяйственной деятельности охотников – эвенов В хозяйственной деятельности эвенов издревле сочетались кочевое оленеводство, охота на мясного и пушного зверя, рыболовство. У эвенов горно-таежной зоны преобладало верховое и вьючное оленеводство. Эвены охотились на пушных (соболь, белка, красная и черно-бурая лисица, горностай, росомаха, выдра и др.) и мясных (дикий олень, лось, горный баран, заяц) зверей и птиц – гусей, уток, рябчиков, куропаток, глухарей и др. Охотничьи орудия – лук, копье, пальма, нож, самострел, ловушка-пасть, ружье. Охотились верхом на оленях, на лыжах-голицах и подклеенных мехом, гоньбой, скрадом, с оленем-манщиком, охотничьей собакой. Особое место занимала регламентированная строгими правилами и обрядами охота на медведя, которого называли многочисленными иносказательными терминами, часто заимствованными из языка соседних народов (якутов, русских, юкагиров). По случаю его добычи устраивали медвежий праздник. В старину на волка не охотились, т. к. он считался запретным животным. У эвенов было развито прибрежное, речное и озерное рыболовство. В среднем течении и верховьях рек эвены ловили кунжу, гольца, хариуса. Основным орудием лова была крючковая снасть. Сети и невода стали доступны эвенам лишь в 1920-х гг. Охотские эвены имели постоянные поселения, занимались промыслом лососевых (горбуша, кета, кижуч, чавыча) и морского зверя – его били у кромки льда палками и гарпунами, позднее – из ружей. Весной охотились на лодках-долбленках, которые покупали у соседних народов. По воззрениям эвенов, вся природа, земля, воздух, вода, горы, долины, вся тундра была заселена невидимыми существами, которые всегда находились рядом и постоянно влияли на жизнь людей, в зависимости от отношения каждого человека к ним и к той природной сфере, которую эти существа представляли. Так в повседневной жизни этноса реализовывалась экологическая связь между человеком и природой. Эвены никогда не выражали недовольство природными явлениями, будь это пурга, сильный снег, дождь, жара или ветер, так как считалось, что в природе существует некоторое равновесие между хорошими и плохими явлениями природы, а погода зависит от поведения человека, от соблюдения им традиций, обычаев, этнических норм. Так, эвены носили мягкую обувь, сшитую из оленьих шкур носками вверх, чтобы не поранить землю. У эвенов существовали обычаи, которые выражали их отношение к природе. Места постоянной охоты или маршрут оленьих стад называли Ынъын туур – «мать-земля – родина», воспринимали как родной дом, поэтому они угощали и «кормили» огонь костра. Эвены посвящали огню дары – разноцветные тканевые или разношерстные меховые лоскутки, развешивая их на деревьях. Человек не выделял себя из животного мира и мог даже относить свой род к какой-нибудь группе зверей или птиц, которые приобретали функции тотема. По представлениям эвенов, животные также обладают разумом, понимают человеческую речь, их нельзя оскорблять. Считалось, что звери добровольно давали себя убить охотнику, но после смерти существовали в других субстанциях или ипостасях. Поскольку охота являлась важнейшим источником существования эвенов, в знак уважения к природе эвены строго соблюдали этические нормы, относящиеся к охотничьей деятельности. Так, запрещалось ходить по костям, чешуе, бросать их в грязь. Разделка туши зверя сопровождалась рядом предосторожностей: нельзя было проливать кровь животного на землю, черепа и трубчатые кости захоранивались. В начале выпускания крови, убитого животного в знак благодарности за добычу и извинения за убитого зверя охотник обрызгивал ею в разные стороны, обращаясь к духу леса. Весь процесс разделки туши занимал 15 минут, причем туша расчленялась по суставам, без ломки трубчатых костей. При богатой добыче охотник смазывал убитой лисе, рыси, соболью мордочку жиром или маслом, приговаривая: «Ешь, угощайся, и будем друзьями!». Он общался с убитым зверем, выражал какую-нибудь свою просьбу. Считалось, что, съев животное-божество, человек приобщался к его миру, получал возможность исполнения своего желания, так как зверь, по его представлениям, позволил себя убить, тем самым даровав удачу и успех охотнику. Как правило, эти божества-животные были отмечены редко встречающимися признаками и приметами. Например, звери с редкой мастью – пестрая белка, белый колонок, пегий медведь, серебристо-серый олень. Атрибут охотничьей деятельности – личный нож содержали в чистоте, украшали. Даже в этом охотник показывал свое уважение к природе. У эвенов существовал неписаный закон давдындын, связанный с удачей на охоте, регулирующий этические нормы взаимоотношений между охотниками. Поскольку на охоте удача могла сопутствовать только одному человеку, чтобы предотвратить вражду, зависть, говорили: «Великий Покровитель охоты на этот раз дал удачу только одному из нас, но в следующий раз удача улыбнется и другим». Будущих охотников с детства приучали к этикету охоты. Без необходимости никогда не убивали птиц, животных, брали птенцов из гнезда только во время сильного голода, но и тогда 1–2 птенцов оставляли. Запрещалось убивать птиц и животных, даже грызунов, пришедших к человеку, спасаясь от преследований хищников, стихийных бедствий. Таким образом соблюдались законы взаимовыручки, по которым жила тундра. 2. Гармоничные отношения между человеком и окружающей средой в мировоззрении охотников, оленеводов – юкагиров Основное традиционное занятие юкагиров - полукочевая и кочевая охота на дикого оленя (тундровые юкагиры), лося, оленя и горного барана (таёжные юкагиры), у таёжных юкагиров – было также развито озёрное и речное рыболовство, у тундровых – транспортное оленеводство. Верхнеколымские таёжные юкагиры весной устраивали коллективные охотничьи облавы на дикого оленя. Сеть для загона составлялась из частей, представлявших собственность отдельных семей, которые в большом количестве участвовали в охоте. Кроме ружей юкагиры продолжали применять своё древнее оружие – металлический дротик и болас – метательное оружие, состоящее из ремней с шарами на концах. Значительную роль играла охота на птицу. Тундровые юкагиры в осеннее время охотились по берегам озёр на гусей и уток во время линьки. Участники охоты разделялись на две группы: одна окружала озеро рыболовными сетями, а другая, сидящая в лодках, загоняла лишённых возможности летать птиц в сети. Тундровые юкагиры охотились на лисиц и песцов, настигая их на оленьей нарте. Летом они разрывали песцовые норы и добывали щенят. Верхнеколымские охотились на горностая и белку, которых, чтобы не испортить шкуру, били тупыми стрелами. Рыболовством юкагиры занимались с поздней весны до осени, при этом волосяными сетями или неводом промышляли окуня, нельму, чира, омуля, муксуна. На нерестилищах рыбу добывали баграми и крючками. В горных речках ставили изгороди и верши, плетенные из тальника. В октябре-ноябре при ловле рыбы из проруби использовались волосяные сети. Традиционное мировоззрение юкагиров складывалось под влиянием окружающей среды и гармоничного отношения человека с природой. У юкагиров был свой пантеон богов и духов. Согласно их представлениям, духи имеются у всех предметов окружающего мира и могут выступать как покровителями, так и противниками людей. Так, юкагиры считали, что у каждого животного есть пэдьуль – покровитель и защитник животного, без его согласия животное не может быть убито. Т. е. с одной стороны пэдьуль дает согласие на отстрел животного – человек не должен голодать, с другой - заботится о том, чтобы охотники не убивали животных напрасно, без необходимости. Так, в истории известны случаи на реке Ясачной было много лосей и однажды, весной, когда снег был глубокий и мягкий крупные животные проваливались в снег и охотники могли их без труда убивать, войдя в азарт они стали убивать лосей без счета. И убили так много, что не смогли унести все мясо с собой. Остались мертвые туши. После этого лоси исчезли. Разгневанный пэдьуль увел их далеко от безрассудных охотников. Или еще случай, который передается из уст в уста среди юкагиров охотников. Раньше на р. Омолон олени сотням переплывали реку. И в этот момент охотники их всех убивали. С тех пор оскорбленный покровитель дикого оленя толон моойэ увел их к другим рекам. Таким образом, юкагиры считали, что Хозяин Земли и Хозяин Леса коллективные защитники животных следят за благополучием животных. Эти религиозные представления юкагиров способствовали охране животных от браконьеров. 3. Человек, как часть природы в жизнедеятельности морских охотников и оленеводов чукчей Вся жизнь у чукчей рассматривалась как противостояние двух начал: доброжелательного (солнце, тепло, свет) и злого (луна, холод, темнота). Человек не противопоставлял себя природе, а жил, как часть этого мира. Леса, реки, сопки, деревья — все имело своих покровителей, хозяев. Относиться к ним надо было так же, как к соседям, владеющим оленями. Если вести себя достойно и соблюдать правила вежливости, хозяева были радушными и могли щедро одарить. До распространения огнестрельного оружия основным орудием охоты на морских животных у чукчей являлся гарпун. Зимой и весной на нерпу охотились у так называемых продухов – отверстий во льду, проделываемых нерпой для дыхания. На зимнем промысле охотник с помощью обученной ездовой собаки отыскивал продух и ставил в него сеть в форме люльки, в которой запутывался тюлень. Другой, более распространенный вариант этого способа заключался в том, что, найдя продух, охотник садился около него с подветренной стороны и ждал появления зверя. Услышав дыхание подплывавшего тюленя, он бросал в него гарпун, вытаскивал добычу на лед и добивал ее ударом по носу. Как другой вариант охоты, чукчи выезжали зимой на собаках к кромке льда и охотились с гарпуном на тюленей, появлявшихся в разводьях. Весной, когда начинало пригревать солнце, и тюлени вылезали через продух на снег греться на солнце, охотник в специальной шапке из шкуры тюленя, имитирующей его морду и надеваемой для маскировки, медленно, подражая движениям этого животного, подползал к лежащему на льду зверю и убивал его гарпуном. Летом охотники добывали тюленей с помощью такого же гарпуна с небольшой байдары (кожаной лодки) или сетью, сплетенной из тонкого прочного ремня, сделанного из шкуры лахтака. Тюленей промышляли индивидуально, а охота на моржа и особенно на кита была коллективной. Весной и летом (с начала мая до октября) охотились на моржа, на промысел которого выезжали на байдаре. На носу байдары находились один или два гарпунщика, в середине – 5 или 6 гребцов, на корме — «байдарный хозяин» (владелец байдары). В охоте использовался своеобразный поплавок из шкуры тюленя, снятой «чулком» и надутой воздухом (буек), привязанный к ремню гарпуна: он затруднял движения раненого моржа, стремившегося спастись бегством, а также не давал затонуть убитому зверю и указывал его местонахождение. Обессилевшего моржа добивали копьем, буксировали к ближайшей льдине и там свежевали. В охоте на кита участвовало несколько байдар. Использовались специальные гарпуны, более длинные, чем моржовые, и снабженные 2—3 парами поплавков. Обессиленного кита добивали также специальным длинным копьем и буксировали к берегу. По традиционным представлениям чукчей, было принято просить прощения у души забитого кита, чтобы она не обиделась на человека, для этого проводился праздник. Для приморских чукчей, как и для всего приморского населения, продукция морского зверобойного промысла имела громадное значение для их благосостояния: мясо убитых животных составляло основу их питания; шкуры нерп использовались для пошивки летней одежды и обуви; шкуры моржей употреблялись при устройстве яранги (летняя покрышка, подстилка на полу), на обтяжку байдар и т. д.; из шкур лахтака делали подошвы и ремни разной ширины и толщины для хозяйственных и промысловых надобностей. Собачья упряжь целиком изготовлялась из шкур морских животных. Моржовый клык шел на мелкие поделки, кости кита — на подполозья для нарт и т. д. При охоте на животных у чукчей, как, впрочем, и у всех народов Арктики придерживались правила добычи по необходимости. Поэтому, когда в середине XIX века иностранцы стали массово уничтожать морских животных чукчи стали жаловаться на это. В «Правительственном вестнике» за 1890 г. сообщалось: «В Беринговом море истребление китов идет параллельно с уничтожением тюленей, моржей и некоторых других зверей, и если против такого истребления не будут своевременно приняты меры, то и киты также выведутся, как тюлени и моржи. Известно уже, что только из Сан-Франциско и Виктории ходят ежегодно в Берингово море 10 больших шхун, но значительное количество американских судов, занимающихся незаконным промыслом у русских берегов, остается неизвестным». Жалобы чукчей и эскимосов были небезосновательны. В 1885 г. «близ селения Уныин на Чукотском полуострове был убит 21 кит, из них четырех убили чукчи, а остальных — 5 партий китобоев». В 1900 г. в Беринговом море было добыто всего 63 кита, в 1901 — 39, в 1902 — 52, в 1903 — 38.62 Уже в 1914 г. в Чукотском уезде было добыто лишь 11 китов, а в 1915 — только шесть. У оленных чукоч, у которых основное производство с большим укрупнением оленных стад выдвинуло богатых хозяев с зависящими от них пастухами, такой широкий общественный характер сохранился не в производстве, а в потреблении. Праздники осеннего убоя тоже привлекали гостей из ближайших стойбищ, из приморских поселков и даже из эскимосских, ламутских и русских поселений. Здесь производилась раздача битых туш, частей мяса и пыжиков, которая даже в 1926 — 1927 году, по весьма неполным данным северной переписи, достигала в общей сумме 19 039 голов в год. В переписи эта графа помечена "отдано безвозмездно". Такая безвозмездная раздача у других оленеводов, у коряков и самоедов, у тунгусов и зырян имеет характер гораздо более узкий, в общем вся сумма розданных оленей у всех этих народностей равняется 8500 в год, т. е. более чем вдвое меньше, чем у одних только чукоч. В этом своеобразном празднике я раньше подчеркивал характер "потлача", наподобие североамериканских праздников раздачи, где выдающуюся роль имеет богатый старшина, который такой раздачей стремится укрепить свое влияние на ближайших соседей и поднять свою общественную роль среди других старшин. Однако сравнительно с американским праздником раздачи чукотский убой слишком примитивен. Он совершается ежегодно и правильно и не влечет за собою особого возрастания авторитета раздатчиков мяса и шкур. Он представляет больше всего реминисценцию права ближайших и дальних соседей на участие в потреблении продуктов нового крупного хозяйства, которое возникло и развилось сравнительно недавно. Отдельно стоит сказать о своеобразном мировоззрении, восприятии жизни коренными обитателями Чукотки. Прежде всего – это полное единение с окружающей средой. Здесь человек никогда не стоял над природой, не стремился ею овладевать и управлять, а старался неспешно жить как ее гармоничная часть. Символичный образ чукотского аборигена: холодные морские волны несут на своих гребнях утлые рыбацкие суденышки. Их лодки, подбитые нерпичьим мехом, кажутся такими же гармоничными атрибутами моря, как плывущие рядом моржи. Сознание тесной сопричастности человеческой жизни с явлениями природы, светилами воспринималось как жизненная реальность. А так, как жизнь чукчей всецело зависела от успешных промыслов, благополучного состояния оленеводства. Поэтому их представления содержат понятия о существах, ведающих промысловыми животными, угодьями, отдельными местами. Леса, реки, озера, а также различные виды зверей и деревьев имеют своих хозяев. Эти хозяева отдельных объектов природы, видов фауны ведут себя точно также, как и подлинные хозяева стад оленей и другого имущества. Если человек им оказывает внимание, почтение, что-то дает, они в свою очередь так же проявляют щедрость и взамен дают то, чем они владеют и богаты. Зависимость от промыслов породила целую систему «воздействия» на природу с тем, чтобы получить добычу: тут и жертвоприношения, умилостивительного и благодарственного назначения, разовые и регулярные, и, наконец, промыслово-магические пантомимы. 4. Рациональное природопользование в деятельности охотников и оленеводов эвенков Основой хозяйства эвенков было сочетание трех видов деятельности – охоты, оленеводства и рыболовства, взаимно дополнявшие друг друга. С весны до осени эвенки промышляли рыболовством, осенью уходили в тайгу и в течение всей зимы занимались охотничьим промыслом, который у эвенков, перекочёвывавших по водоразделам горно-таёжных районов, был основной отраслью хозяйства. Для ведения промысла объединялись небольшими группами по 3-4 семьи и передвигались с навьюченными оленями к месту охоты и находились в этом районе, пока не промышляли его или пока олени выбивали ягельник. Охотничье снаряжение состояло из луков, стрел, пальмы, копья, также широко использовали самострел. Мелких пушных зверей промышляли черканами, а крупных – пастями-ловушками. Для охоты использовали обученных с раннего возраста собак. Зимой на промысел ходили на лыжах, которые были двух типов: голицы и камусные. Голицы — лыжи, не подбитые камусом, для осенней поры, когда снег был неглубок или ещё не слежался, а также весной, когда он начинал рыхлеть и подтаивать. Основной недостаток голиц — затрудненный подъем в гору. Для длительной ходьбы зимой, когда снег плотно слежался, особенно по гладкому насту использовались камусные лыжи, оклеенные лосинами, оленьим или конским камусом (камус — жестковолосная часть шкуры, снятая с нижней части ног лося, оленя, лошади). Такие лыжи, обеспечивающие быстроту передвижения и устойчивость хода по глубокому рыхлому снегу и возможность подъема в гору обычным шагом, были особенно удобны при ходьбе по горной местности. По мнению большинства охотников, лучшим камусом считается конский, его еще называют самым ходким. Лосиный камус считается самым прочным, а самым мягким, не дающим скрипа — камус северного оленя. Оленеводство эвенков характеризовалось рядом особенностей, свойственных оленеводству таежной полосы. Это было в основном оленеводство с вьючно-верховым использованием оленей для транспорта, с доением оленей, с устройством летом дымокуров, с отсутствием, в отличие от самодийских народов, пастушеской оленегонной собаки и др. Наличие в хозяйстве домашних оленей и численность их поголовья были главным фактором развития экономики охотников-оленеводов, поскольку все перекочёвки происходили на оленях и от них зависел охват территории охоты и её продуктивность (в среднем по 40-50 голов на хозяйство). Пастбищеоборот у оленеводов. Пример рационального природопользования, сочетавший экофильную регламентацию и мелиоративные меры, демонстрирует практика выпаса оленей у эвенков. В целом у северных оленеводов выявлен «челночный» тип миграций. Известно, что чукчи сознательно меняли территории выпаса оленей, чтобы дать возможность пастбищам восстановиться. Природа для эвенков дом родной и божество Буга (Вселенная, Небо- мать, Мир). Природа возведена эвенками в ранг верховного божества, ибо только она является лоном и основой жизни, матерью всего живого на земле. Природе приносится благодарность в обряде кормления духа огня. Для эвенков выполнение запретов Оде запрет, оберег, табу обязательно. Смысл Оде заключается в системе запретов, регламентирующая поведение человека в обществе и его отношение с окружающей средой. Оде – руководство к повседневному поведению, нормы жизни. Экологические традиции эвенков – это специфическая форма их жизни в тайге. Традиции, в том числе и экологические, важная форма жизнедеятельности народа. Духовный мир и экологическая культура определяется экомышлением этноса, его экологическим мировоззрением. В Одё отражены основные принципы экологии, выработанные эвенками не столетия, а тысячелетия тому назад. Общий свод запретов-оберегов Одё в своем единстве является экосознанием эвенков. Реализация основного принципа мировоззрения эвенков, заключающегося в постулате единства мира, единства природы и всего живого (в том числе и человека) происходит через регуляцию взаимоотношений человека с природой. Взаимоотношения с природой узакониваются через традиции, выражающиеся в определенных ритуалах, обычаях, принятых табу. В мировоззрении эвенкийского этноса сложился устойчивый тип экологического мышления и поведения. Каждый эвенкийский ребенок усваивал с раннего детства целую систему запретов- оберегов, которые все вместе понимались как свод правил поведения по отношению к природе: растительности, объектам природы (река, земля и т. д.), диким и домашним животным и к человеку (людям). Эвенками создана своя промысловая этика, которую усваивали с детства и передавали из уст в уста. Нарушение этических правил охоты было незыблемо, нарушение их могло даже стать причиной родовых войн. Эвенки были убеждены, что человек не имеет права брать от природы больше, чем ему необходимо. Одно из первых охотничьих правил сформулировано в таком запрете одё: нельзя убивать больше того, что необходимо тебе: «Энэе манатыра, экэл ватыра – дословно: не убивай столько, сколько съесть не можешь». Руководствуясь этим одё, эвенки сохраняли зверя, не истребляя его. Если бы современный человек соблюдал это эвенкийское одё, не возникла бы проблема исчезновения отдельных видов животных. В эвенкийских одё промысловая этика разработана до мелочей. Охотничье-рыболовецкие запреты: Нельзя хвалиться удачей на охоте - Не будет больше везти на охоте; Нельзя варить в одном котле мясо разной дичи - Поссорятся их духи; Нельзя переступать женщине охотничье снаряжение - Снаряжение утратит убойную силу; Охотнику, у которого дома покойник, нельзя выходить на промысел до появления новой луны или до первой грозы - Утратит надолго удачу на охоте; Нельзя вслух удивляться ни своему, ни чужому улову - Улова больше не станет; Нельзя варить в одном котле рыбу из разных озер, хуже всего речную и озерную - Улова не будет Промысловые запреты: Нельзя без надобности разорять гнезда любых птиц и разбивать их яйца - В результате их проклятия можно заболеть тяжелой костно-кожной болезнью или бесплодием; У не освежеванного еще лося нельзя отпиливать рога - Исчезнут лоси; Нельзя разрубать тазовую кость дикого оленя и лося - Перестанут размножаться; Нельзя убивать хищных птиц – Проклянут; Живую рыбу нельзя выпускать обратно в воду - Рыбы не станет; У многих северных народов существуют разного рода «священные места» (рощи, леса, урочища, долины, горы, вершины и т. д.) чаще всего идеологически обосновывалось отнюдь не как экологическое, природоохранное заповедание. Это были объекты религиозного культа, избранные по различным причинам; ими могли быть места захоронения предков, остатки древних сооружений, с которыми связаны мифы, предания и легенды, природные образования (горы, скалы, холмы, обрывы, пещеры) необычных форм и т. д. Но связанный со священными местами комплекс ограничений и запретов создавал режим убежищ, где звери и птицы чувствовали себя защищенными от человека и где такими же нетронутыми оставались растения и элементы ландшафта. Можно, конечно, предположить, что память и пытливый ум человека фиксировали реальную экологическую роль «священных мест», и культовое значение могло отступать на второй план, а экологическое выдвигалось на первый. Но это слишком рациональное объяснение и потому едва ли верное. В традиционном природопользовании экология не отделялась от религии, а утилитарные действия – от культа и ритуала. Экокультура и экологическое мировоззрение народов Севера пронизывают всю жизнедеятельность человека Севера - быт, семейно-брачные и трудовые отношения, социальную структуру общества. Она формирует соответствующую мораль и нравственность, определяя психолого- поведенческие мотивы северного типа человека и личности. На протяжении многих веков выкристаллизовывались устойчивые экологические традиции, выполняющие адаптивные функции организма индивидуума и локального социума к нелегким условиям жизни. Именно они, передаваясь из поколения в поколение, обеспечивают преемственность и самодостаточность их этнической популяции. Восстанавливая наряду с другими и жизнеутверждающие экологические традиции, повседневно их обогащая и применяя, народы Севера выживут и возродят свои исчезающие культурные ценности. В современных условиях они могут быть учтены и творчески использованы в качестве специфического фактора формирования экософии народов мира, а также в качестве одного из главных инструментов промышленно-хозяйственного освоения северных территорий; Литература 1. Алексеев, А.А. Эвены Верхоянья: история и культура (конец XIX – 80- е гг.ХХ в.) / А. А. Алексеев. – СПб: ВВМ, 2006. 2. Алексеева, Е.К. Очерки по материальной культуре эвенов Якутии (конец XIX – начало ХХ вв.) / Е. К. Алексеева. – Новосибирск: Наука, 2003. 3. Алексеева, С.А. Традиционная семья у эвенов Якутии: (конец XIX в.- начало ХХ в.): историко-этнографический аспект / С. А. Алексеева. – Новосибирск: Наука, 2008. 4. Богораз-Тан, В.Г. Чукчи / В.Г. Тан-Богораз. – Ч.1-2. – Л., 1934-39. 5. Богословская Л.С., Вронский Н. В., Князева С. Ю., Крупник И.И., Мурашко О. А. Коренные народы Крайнего Севера: традиционные знания, культура и окружающая среда/ http://archive.iite.unesco.org/courses/climate_change/pdf/IndigenousPeople sNorth_ru.pdf 6. Варламова, Г. И. — Кэптукэ. Мировоззрение эвенков: Отражение в фольклоре — Новосибирск: Наука, 2004. — 185 с. — 7. Василевич, Г.М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII – начало ХХ вв.) / Г. М. Василевич. – Л., 1969. 8. Верования народов Чукотки/http://etnic.ru/wow/verovaniya-narodov- chukotki.html 9. Иохельсон, В.И. Юкагиры и юкагиризированные тунгусы / В.И. Иохельсон. – Новосибирск: Наука, 2005. 10. История и культура чукчей. Историко-этнографические очерки, под общей редакцией А.И.Крушанова, Л.: Наука 1987 11. Карлов, В.В. Эвенки в XVII – нач. ХХ вв. Хозяйство и социальная структура / В. В. Карлов. – М., 1982. 12. Марфусалова А.Д. Экологические традиции малочисленных народов Севера/ автореферат диссертации по философии, Якутск, 2000. 13. Народы Северо-Востока Сибири / отв. ред. Е.П. Батьянова, В. А. Тураев: ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая РАН; Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. – М.: Наука, 2010. 14. Николаев, С.И. Эвены и эвенки юго-восточной Якутии / С. И. Николаев. - Якутск, 1964 15. Туголуков, В.А. Тунгусы (эвенки и эвены) Средней и Западной Сибири / В. А. Туголуков. – М., 1985. |