литература. 1 Не стареет твоя красота
 Скачать 33 Kb.
|
|
1)Не стареет твоя красота Не стареет твоя красота, Разгорается только сильнее. Пролетит неслышно над ней Словно легкие птицы лета. Не стареет твоя красота, И глаза не померкли от слёз И копна темно-русых волос У тебя тяжела и густа. Ты идёшь по земле молодой, Зеленеет трава за тобой По полям, по дорогам идёшь Расступается, кланяясь, рожь. Молодая береза в лесу Поднялась и ровна и бела На твою она глядя красу, Горделиво и вольно росла. Не стареет твоя красота, Слышно ль, женщины в поле поют Голос памятный все узнают Без него будто песня не та. Окна все пооткроют дома Стихнет листьев шумливая дрожь Ты поёшь, потому так поёшь Потому что ты песня сама. 2)Катерина Тихо, тихо пошла грузовая машина, И в цветах колыхнулся твой гроб, Катерина. Он проплыл, потревоженный легкою дрожью, Над дорогой, что к мосту ведет из села, Над зеленой землей, над светлеющей рожью, Над рекой, где ты явор девчонкой рвала. Над полями, где девушкой песни ты пела, Где ты ноги свои обмывала росой, Где замужнюю бил тебя муж, от нужды одурелый, Где ты плакала в голос, оставшись вдовой... Здесь ты борозды все босиком исходила, Здесь бригаду впервые свою повела, Здесь легла твоя женская бодрость и сила Не за зря — за большие, родная, дела. Нет, никем не рассказано это доныне, Как стояла твоя на запоре изба, Как ты, мать, забывала о маленьком сыне, Как ты первой была на полях и в овине, Как ты ночью глухой сторожила хлеба... Находила ты слово про всякую душу И упреком, и лаской могла ты зажечь. Только плохо свою берегли мы Катюшу Спохватились, как поздно уж было беречь... И когда мы к могиле тебя подносили И под чьей-то ногою земля, зашумев, сорвалась, Вдруг две бабы в толпе по-старинному заголосили: — А куда ж ты, Катя, уходишь от нас... Полно, бабы. Не надо. Не пугайте детей. По-хорошему, крепко Попрощаемся с ней. Мы ее не забудем. И вырастим сына. И в работе своей Не опустим мы рук. Отдыхай, Катерина. Прощай, Катерина, Дорогой наш товарищ и друг. Пусть шумят эти липы Молодой листвой, Пусть веселые птицы Поют над тобой. 3)"Ивушка": Умер Ивушка-печник, Крепкий был еще старик... Вечно трубочкой дымил он, Говорун и весельчак, Пить и есть не так любил он, Как любил курить табак. И махоркою добротной Угощал меня охотно. - На-ко,- просит,- удружи, Закури, не откажи. Закури-ка моего, Мой не хуже твоего. И при каждом угощенье Мог любому подарить Столько ласки и почтенья, Что нельзя не закурить. Умер Ива, балагур, Знаменитый табакур. Правда ль, нет - слова такие Перед смертью говорил: Мол, прощайте, дорогие, Дескать, хватит, покурил... Будто тем одним и славен, Будто, прожив столько лет, По себе печник оставил Только трубку да кисет. Нет, недаром прожил Ива, И не все курил табак, Только скромно, не хвастливо Жил печник и помер так. Золотые были руки, Мастер честью дорожил. Сколько есть печей в округе - Это Ивушка сложил. И с ухваткою привычной, Затопив на пробу печь, Он к хозяевам обычно Обращал такую речь: - Ну, топите, хлеб пеките, Дружно, весело живите. А за печку мой ответ: Без ремонта двадцать лет. На полях трудитесь честно, За столы садитесь тесно. А за печку мой ответ: Без ремонта двадцать лет. Жизнью полной, доброй славой Славьтесь вы на всю державу. А за печку мой ответ: Без ремонта двадцать лет. И на каждой печке новой, Ровно выложив чело, Выводил старик бедовый Год, и месяц, и число. И никто не ждал, не думал, Взял старик да вдруг и умер, Умер Ива, балагур, Знаменитый табакур. Умер скромно, торопливо. Так и кажется теперь, Что, как был, остался Ива, Только вышел он за дверь. Люди Иву поминают, Люди часто повторяют: Закури-ка моего, Мой не хуже твоего. А морозными утрами Над веселыми дворами Дым за дымом тянет ввысь, Снег блестит все злей и ярче, Печки топятся пожарче, И идет, как надо, жизнь... 4)Братья Лет семнадцать тому назад Были малые мы ребятишки. Мы любили свой хутор, Свой сад, Свой колодец, Свой ельник и шишки. Нас отец,за ухватку любя, Называл не детьми, а сынами. Он сажал нас обапол себя И о жизни беседовал с нами. - Ну, сыны? Что, сыны? Как, сыны?- И сидели мы, выпятив груди,- Я с одной стороны, Брат с другой стороны, Как большие, женатые люди. Но в сарае своем по ночам Мы вдвоем засыпали несмело. Одинокий кузнечик сверчал, И горячее сено шумело... Мы, бывало, корзинки грибов, От дождя побелевших, носили. Ели желуди с наших дубов - В детстве вкусные желуди были!.. Лет семнадцать тому назад Мы друг друга любили и знали. Что ж ты, брат? Как ты, брат? Где ты, брат? На каком Беломорском канале? 1939 5)Партизанам Смоленщины Ой, родная, отцовская, Что на свете одна, Сторона приднепровская, Смоленская сторона, Здравствуй!.. Слова не выдавить. Край в ночи без огня. Ты как будто за тридевять Земель от меня. За высокою кручею, За чужою заставою, За немецкой колючею Проволокой ржавою. И поля твои мечены Рытым знаком войны, Города покалечены, Снесены, сожжены… И над старыми трактами Тянет с ветром чужим Не дымком наших тракторов,- Вонью вражьих машин. И весна деревенская Не красна, не шумна. Песня на поле женская — Край пройди — не слышна… Ой, родная, смоленская Моя сторона, Ты огнем опаленная До великой черты, Ты, за фронтом плененная, Оскорбленная,- Ты Никогда еще ранее Даже мне не была Так больна, так мила — До рыдания… Я б вовеки грабителям Не простил бы твоим, Что они тебя видели Вражьим оком пустым; Что земли твоей на ноги Зацепили себе, Что руками погаными Прикоснулись к тебе; Что уродливым именем Заменили твое; Что в Днепре твоем вымыли Воровское тряпье; Что прошлися где по двору Мимо окон твоих Той походкою подлою, Что у них у одних… Сторона моя милая, Ты ль в такую весну Под неволей постылою Присмиреешь в плену? Ты ль березой подрубленной Будешь никнуть в слезах Над судьбою загубленной, Над могилой неубранной, Позабытой в лесах? Нет, твой враг не похвалится Тыловой тишиной, Нет, не только страдалицей Ты встаешь предо мной, Земляная, колхозная,- Гордой чести верна,- Партизанская грозная Сторона! Знай, убийца без совести, Вор, ограбивший дом, По старинной пословице, Не хозяин ты в нем. За Починками, Глинками И везде, где ни есть, Потайными тропинками Ходит зоркая месть. Ходит, в цепи смыкается, Обложила весь край, Где не ждут, объявляется И карает… Карай! Бей, семья деревенская, Вора в честном дому, Чтобы жито смоленское Боком вышло ему. Встань, весь край мой поруганный, На врага! Неспроста Чтоб вороною пуганой Он боялся куста, Чтоб он в страхе сутулился Пред бессонной бедой, Чтоб с дороги не сунулся И за малой нуждой, Чтоб дорога трясиною Пузырилась под ним, Чтоб под каждой машиною Рухнул мост и — аминь! Чтоб тоска постоянная Вражий дух извела, Чтобы встреча желанная Поскорее была. Ой, родная, отцовская, Сторона приднепровская, Земли, реки, леса мои, Города мои древние, Слово слушайте самое Мое задушевное. Все верней, все заметнее Близкий радостный срок. Ночь короткую летнюю Озаряет восток. Полстраны под колесами Боевыми гудит. Разве родина бросила Край родной хоть один? Хоть ребенка, хоть женщину Позабыли в плену? Где ж забудет Смоленщину — Сторону! Сторона моя милая, Земляки и родня, Бей же силу постылую Всей несчетною силою Ножа и огня. Бей! Вовек не утратится Имя, дело твое, Не уйдет в забытье, Высшей славой оплатится. Эй, родная, Смоленская, Сторона деревенская, Эй, веселый народ, Бей! Наша берет! 6) Рассказ танкиста Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку, И только не могу себе простить: Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку, А как зовут, забыл его спросить. Лет десяти-двенадцати. Бедовый, Из тех, что главарями у детей, Из тех, что в городишках прифронтовых Встречают нас как дорогих гостей. Машину обступают на стоянках, Таскать им воду вёдрами — не труд, Приносят мыло с полотенцем к танку И сливы недозрелые суют… Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен, Мы прорывались к площади вперёд. А он гвоздит — не выглянуть из башен, — И чёрт его поймёт, откуда бьёт. Тут угадай-ка, за каким домишкой Он примостился, — столько всяких дыр, И вдруг к машине подбежал парнишка: — Товарищ командир, товарищ командир! Я знаю, где их пушка. Я разведал… Я подползал, они вон там, в саду… — Да где же, где?.. — А дайте я поеду На танке с вами. Прямо приведу. Что ж, бой не ждёт. — Влезай сюда, дружище! — И вот мы катим к месту вчетвером. Стоит парнишка — мины, пули свищут, И только рубашонка пузырём. Подъехали. — Вот здесь. — И с разворота Заходим в тыл и полный газ даём. И эту пушку, заодно с расчётом, Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём. Я вытер пот. Душила гарь и копоть: От дома к дому шёл большой пожар. И, помню, я сказал: — Спасибо, хлопец! — И руку, как товарищу, пожал… Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку, И только не могу себе простить: Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку, Но как зовут, забыл его спросить. 7) СПИЧКА Запас огня, залог тепла, Она одна при мне была, Одна в просторном коробке, Как в горнице сухой. Одна во всей глухой тайге, Зажги, и нет другой. Застыла коробом шинель, Метет за воротом метель, Вторую ночь в лесу встречай, Той ночи нет конца. Ну, спичка, спичка выручай, Не подведи бойца. И чует жесткая ладонь, Что уцелел под ней огонь. И завелись, как червячки. Сучки, сушья пучок, Трещат как спелые стручки, Стреляют в кожу щек. Дымком повитое тепло Под рукава ползком зашло, Разута правая нога, Что ночь, что холод мне, Вот так бывает дорога И спичка на войне! 8) Две строчки Из записной потертой книжки Две строчки о бойце-парнишке, Что был в сороковом году Убит в Финляндии на льду. Лежало как-то неумело По-детски маленькое тело. Шинель ко льду мороз прижал, Далеко шапка отлетела. Казалось, мальчик не лежал, А все еще бегом бежал Да лед за полу придержал… Среди большой войны жестокой, С чего — ума не приложу, Мне жалко той судьбы далекой, Как будто мертвый, одинокий, Как будто это я лежу, Примерзший, маленький, убитый На той войне незнаменитой, Забытый, маленький, лежу. 9) Я убит подо Ржевом Я убит подо Ржевом, В безыменном болоте, В пятой роте, на левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва, Я не видел той вспышки,— Точно в пропасть с обрыва — И ни дна ни покрышки. И во всем этом мире, До конца его дней, Ни петлички, ни лычки С гимнастерки моей. Я — где корни слепые Ищут корма во тьме; Я — где с облачком пыли Ходит рожь на холме; Я — где крик петушиный На заре по росе; Я — где ваши машины Воздух рвут на шоссе; Где травинку к травинке Речка травы прядет, — Там, куда на поминки Даже мать не придет. Подсчитайте, живые, Сколько сроку назад Был на фронте впервые Назван вдруг Сталинград. Фронт горел, не стихая, Как на теле рубец. Я убит и не знаю, Наш ли Ржев наконец? Удержались ли наши Там, на Среднем Дону?.. Этот месяц был страшен, Было все на кону. Неужели до осени Был за ним уже Дон И хотя бы колесами К Волге вырвался он? Нет, неправда. Задачи Той не выиграл враг! Нет же, нет! А иначе Даже мертвому — как? И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за родину пали, Но она — спасена. Наши очи померкли, Пламень сердца погас, На земле на поверке Выкликают не нас. Нам свои боевые Не носить ордена. Вам — все это, живые. Нам — отрада одна: Что недаром боролись Мы за родину-мать. Пусть не слышен наш голос, — Вы должны его знать. Вы должны были, братья, Устоять, как стена, Ибо мертвых проклятье — Эта кара страшна. Это грозное право Нам навеки дано, — И за нами оно — Это горькое право. Летом, в сорок втором, Я зарыт без могилы. Всем, что было потом, Смерть меня обделила. Всем, что, может, давно Вам привычно и ясно, Но да будет оно С нашей верой согласно. Братья, может быть, вы И не Дон потеряли, И в тылу у Москвы За нее умирали. И в заволжской дали Спешно рыли окопы, И с боями дошли До предела Европы. Нам достаточно знать, Что была, несомненно, Та последняя пядь На дороге военной. Та последняя пядь, Что уж если оставить, То шагнувшую вспять Ногу некуда ставить. Та черта глубины, За которой вставало Из-за вашей спины Пламя кузниц Урала. И врага обратили Вы на запад, назад. Может быть, побратимы, И Смоленск уже взят? И врага вы громите На ином рубеже, Может быть, вы к границе Подступили уже! Может быть… Да исполнится Слово клятвы святой! — Ведь Берлин, если помните, Назван был под Москвой. Братья, ныне поправшие Крепость вражьей земли, Если б мертвые, павшие Хоть бы плакать могли! Если б залпы победные Нас, немых и глухих, Нас, что вечности преданы, Воскрешали на миг, — О, товарищи верные, Лишь тогда б на воине Ваше счастье безмерное Вы постигли вполне. В нем, том счастье, бесспорная Наша кровная часть, Наша, смертью оборванная, Вера, ненависть, страсть. Наше все! Не слукавили Мы в суровой борьбе, Все отдав, не оставили Ничего при себе. Все на вас перечислено Навсегда, не на срок. И живым не в упрек Этот голос наш мыслимый. Братья, в этой войне Мы различья не знали: Те, что живы, что пали, — Были мы наравне. И никто перед нами Из живых не в долгу, Кто из рук наших знамя Подхватил на бегу, Чтоб за дело святое, За Советскую власть Так же, может быть, точно Шагом дальше упасть. Я убит подо Ржевом, Тот еще под Москвой. Где-то, воины, где вы, Кто остался живой? В городах миллионных, В селах, дома в семье? В боевых гарнизонах На не нашей земле? Ах, своя ли. чужая, Вся в цветах иль в снегу… Я вам жизнь завещаю, — Что я больше могу? Завещаю в той жизни Вам счастливыми быть И родимой отчизне С честью дальше служить. Горевать — горделиво, Не клонясь головой, Ликовать — не хвастливо В час победы самой. И беречь ее свято, Братья, счастье свое — В память воина-брата, Что погиб за нее. 10) Космонавту Когда аэродромы отступленья Под Ельней, Вязьмой иль самой Москвой Впервые новичкам из пополненья Давали старт на вылет боевой, – Прости меня, разведчик мирозданья, Чьим подвигом в веках отмечен век, – Там тоже, отправляясь на заданье, В свой космос хлопцы делали разбег. И пусть они взлетали не в ракете, И не сравнить с твоею высоту, Но и в свом фанерном драндулете За ту же вырывалися черту. За ту черту земного притяженья, Что ведает солдат перед броском, За грань того особого мгновенья, Что жизнь и смерть вмещает целиком. И может быть, не меньшею отвагой Бывали их сердца наделены, Хоть ни оркестров, ни цветов, ни флагов Не стоил подвиг в будний день войны. Но не затем той памяти кровавой Я нынче вновь разматываю нить, Чтоб долею твоей всемирной славы И тех героев как бы оделить. Они горды, они своей причастны Особой славе, принятой в бою, И той одной, суровой и безгласной, Не променяли б даже на твою. Но кровь одна, и вы – родные братья, И не в долгу у старших младший брат. Я лишь к тому, что всей своею статью Ты так похож на тех моих ребят. И выправкой, и складкой губ, и взглядом, И этой прядкой на вспотевшем лбу… Как будто миру – со своею рядом – Их молодость представил и судьбу. Так сохранилась ясной и нетленной, Так отразилась в доблести твоей И доблесть тех, чей день погас бесценный Во имя наших и грядущих дней. 11) "Береза" На выезде с кремлевского двора, За выступом надвратной башни Спасской, Сорочьей черно-белою раскраской Рябеет -- вдруг— прогиб ее ствола. Должно быть, здесь пробилась самосевом, Прогнулась, отклоняясь от стены, Угадывая, где тут юг, где север, Высвобождая крону из тени... Ее не видно по пути к царь-пушке За краем притемненного угла. Простецкая — точь-в-точь с лесной опушки, С околицы забвенной деревушки. С кладбищенского сельского бугра... А выросла в столице ненароком, Чтоб возле самой башни мировой Ее курантов слушать мерный бой И города державный рокот, Вновь зеленеть, и вновь терять свой лист, И красоваться в серебре морозном, И на ветвях качать потомство птиц, Что здесь кружились при Иване Грозном. От гибельного грохота и воя, Когда полосовалось над Москвой Огнями небо фронтовое. И в кольцах лет вести немой отсчет Всему, что пронесется, протечет На выезде, где в памятные годы Простые не ходила пешеходы, Где только по звонку, блюдя черед, Машины — вниз — на площадь, на народ, Ныряли под ступенчатые своды И снизу вырывались из ворот. И стольких здесь она перевидала, Встречая, провожая всякий раз, Своих, чужих — каких там ни попало, — И отразилась в стольких парах глаз, По ней скользнувших мимолетным взглядом В тот краткий миг, как проносились рядом... Нет, не бесследны в мире наши дни, Таящие надежду иль угрозу. Случится быть в Кремле — поди взгляни На эту неприметную березу. Какая есть — тебе предстанет вся, Запас диковин мало твой пополнит, Но что-то вновь тебе напомнит, Чего вовеки забывать нельзя... 12) «Моим критикам» Всё учить вы меня норовите, Преподать немудреный совет, Чтобы пел я, не слыша, не видя, Только зная: что можно, что нет. Но нельзя не иметь мне в расчете, Что потом, по прошествии лет, Вы же лекцию мне и прочтете: Где ж ты был, что ж ты видел, поэт?… |